Пространство, свободное от точек

Ю Джунхек спешно снял кофеварку с огня. Шипение поутихло, возвращая раннему утру сонную тишину. Стойкий аромат крепкого кофе заполнил собой небольшое пространство кухни, переплетаясь с прохладой поздней осени: окно было чуть приоткрыто, пропуская в уют дома бодрящую свежесть. Мужчина разлил кофе по чашкам и поставил на поднос, но в последний момент решил подправить букет гортензий на столе. Бледно-фиолетовые лепестки давно иссохли, но Ю Джунхек заметил, что такими цветы нравились Ким Докче еще больше. Поздними вечерами, когда он подолгу засиживался за узким кухонным столом, обложенный со всех сторон исправленными рукописями, он играл с опавшими лепестками, бережно перебирая их тонкими пальцами. Сильные руки прогеймера выказывали такую особенную нежность лишь в нескольких случаях: при готовке, на встречах с Ю Мией и каждый раз, когда дело касалось замглавы редакторского отдела и всего того, что с ним может быть связано. Так и сейчас Ю Джунхек после тщательного досмотра освободил цветы от совсем пожухлых лепестков, а те из них, что сохранили цвет, аккуратно разложил подле вазы. Аромат кофе шлейфом тянулся за мужчиной. Тихо поставив поднос на небольшой столик у панорамного окна, до сих пор плотно закрытого шторами, Ю Джунхек бросил взгляд на постель. Фигура Ким Докчи затерялась среди складок тяжелого зимнего одеяла, поверх которого лежали две книги. Наклонившись, Джунхек осторожно, чтобы не потревожить спящего, забрал увесистые томики. Прогеймер долго искал это специальное издание, вскользь упомянутое Докчой, а потом путем различных угроз и манипуляций договорился с Хан Союнг, чтобы книги пришли драгоценному читателю посылкой от компании: мол, автор так выразил свою благодарность отличному работнику. Они жили вместе вот уже полгода, но Ю Джунхеку все еще было тяжело свободно заявлять о своих чувствах. Конечно, загадочная улыбка и внимательный взгляд Ким Докчи при распаковке немного настораживали, однако Ю Джунхек тогда быстро ретировался на кухню, строго-настрого запретив туда заходить: уж для этого всегда находились причины (“Нет, эти специи нельзя трогать, Докча. Нет, это не соль, а пищевая сода, поставь на место, пожалуйста. Где ты взял этот камень и кто тебе сказал, что им можно точить нож, если у нас есть специальная машинка для этого?”). Ким Докча сонно потянулся, но глаза так и остались закрытыми. Одеяло сбилось, и теперь виднелся верх пижамной рубашки, пуговицы на которой расстегнулись. Как и постельное белье, одежда Докчи была графитового цвета, поэтому он немного сливался с окружением: лишь бледное лицо и обнаженные кое-где участки тела белели пятнами в общем мраке. Джунхек неслышно опустился на краешек постели и прищурился. Тонкие ресницы Докчи подрагивали, обещая скорое пробуждение, но прогеймер знал: еще пару минут он может наслаждаться по-настоящему безмятежным лицом партнера. Когда Докча окончательно проснется, его брови немного нахмурятся, намекая на вечную карусель мыслей в голове, безмятежность сменится флегматичной задумчивостью, а взгляд… взгляд будет отображать мириады миров, о которых он читает и к созданию которых прикладывают руку. Порой Ю Джунхек думал, что он сам в глазах Ким Докчи — не цельный человек, а текст. Он не мог сказать, что ему это не нравилось, ведь когда Докча читал прогеймера, его взор излучал совершенно особенный свет: так мерцает свежевыпавший снег под рождественскими огнями или студеная вода в горном ручье в лучах рассветного солнца. Докча приоткрыл один глаз, затуманенный пеленой дремоты. Ю Джунхек слабо потянул одеяло на себя, чтобы мужчина нашел его взглядом. — Все хорошо? Ким Докча вяло кивнул, вновь зарываясь в одеяло и сворачиваясь клубочком. Наступление холодов вкупе с увеличившимся объемом работы принесло простуду, которую Докча как рекордсмен по заболеваемости сразу же успешно подхватил. — Что хочешь на завт… Ю Джунхек только решился коснуться тонкой кожи Ким Докчи, как по квартире разлился плавный звон. Сонный мужчина вздрогнул, а прогеймер в несколько шагов оказался возле двери, планируя, каким способом лучше спустить незваного гостя с лестницы. Но увидев звонившего, Ю Джунхек только закатил глаза. — Почему секунду назад у тебя было лицо человека, решившегося на убийство? — громко жуя жвачку, поинтересовалась Хан Союнг. — Привет, — простодушно сказала Ю Миа, выглядывая из-за спины женщины. — Союнг-сси пыталась выломать подъездную дверь, поэтому я подумала, что лучше провести ее самой. Глаза Ю Джунхека почти увидели мозг. — Миа, заходи, — прогеймер открыл дверь чуть шире. — А ты… — А я?! — возмущенно перебила его Хан Союнг. — Я вообще-то пончики принесла. — Тогда и я без нее не пойду, — сделавшая было шаг, Ю Миа передумала и обернулась на Хан Союнг в поисках пакета с выпечкой. — Спасибо, — тихо раздалось из-за спины Ю Джунхека. Все трое устремили взгляд на неловко мнущегося Ким Докчу, греющего руки о чашку кофе, про который Ю Джунхек успел благополучно позабыть. Докче было некомфортно из постели попасть сразу в центр внимания, и легкий румянец на щеках выдавал его смущение. Впрочем, он быстро вернулся в свой привычный режим “сдержанная улыбка и подбор слов на грани колкости и похвалы” и выдал: — Но если пончики с джемом, то лучше все-таки не входи. — Ты с ума сошел так с начальством разговаривать! — Хан Союнг протолкнулась через Ю Джунхека и смело протопала на кухню так, как будто бы это к ней пришли в гости. — Один штрафной пончик с сахарной пудрой в мои ворота. Как-то раз Ю Сангах удивилась настолько неформальным отношениям между Хан Союнг и Ким Докчой, на что первая деловито заметила, что “ради работника, которому текст порой необходимее воздуха, она готова стать хоть горничной”. Ю Джунхек про себя тихо ужаснулся перспективой совместной жизни втроем и иногда задумывался о переезде на новый адрес, который Хан Союнг узнала бы не сразу. Ю Джунхек проводил взглядом Ю Миу, с довольной улыбкой прошедшей за Хан Союнг. С кухни сразу же раздалось ворчание последней, приглушенное звоном посуды и скрипом шкафчиков. А ведь всего пару минут назад была такая пленительная тишина… Мысли Ю Джунхека резко оборвались, когда Ким Докча неожиданно оказался так близко, что нос щекотал запах его геля для душа, переплетающегося с нотками кофе. Докча уткнулся лбом в грудь прогеймера и в таком положении покачал головой. Едва касаясь, Ю Джунхек кончиками пальцев пробежался по сгорбленной спине: Докча вздрогнул и поднял взгляд. Воспользовавшись случаем, Ю Джунхек быстро, но аккуратно припал губами к прохладному бледному лбу, оставляя тень поцелуя. — Температура, — как бы оправдываясь за свою выходку, уронил Ю Джунхек, мягко поддерживая Ким Докчу за талию и направляя его в сторону кухни. — Сегодня ее нет. Только не бросайся за рукописи сразу, а для начала поешь. — Немного подумав, прогеймер добавил. — Иначе эта своенравная женщина не оставит наш дом. Докча внимательно вглядывался в лицо Джунхека, превращая его устный пассаж в рукопись на белоснежном полотне сознания. Заголовок нового дня, аккуратно выведенное слово за словом этого утра, заметки об экспозиции на полях — и все это в пространстве, свободном от точек. Работой Ким Докчи было помогать завершать истории, но историю с заглавием “Ю Джунхек” он завершать не хотел. И главный герой этого повествования не имел ничего против такого желания.