Глава 3.
Большая перестройка страны после масштабной мировой инфляции и небольшой войны привела к какого-то рода изменениям, и в экономике, и в науке, и в промышленности, и даже… В структуризации и размещении районов. Все города итак имели раньше центральные части, но теперь эти разрывы стали разграничены окружностями и радиусами. Статусы и уровень жизни шли по убыванию, по мере удаления от Центра. Валюты, падающие в один момент на несколько пунктов, отразились на внешних частях городов, война выкачала дань своих ресурсов, а в науке был застой от недостатка финансирования и нехватки рабочих рук. Но некоторые, особенно преданные стране люди с большими… Очень большими накоплениями, финансировали несколько дорогостоящих проектов, ради поднятия уровня жизни и удержания страны на плаву. И Елена Николаевна была одной из таких. Она вложила огромное количество денег в проверенные лица для удержания инфляции, развития международной торговли и развития образования, с помощью мужа уже долгое время боролась с ворами в министерствах, которых за последние три десятилетия, расплодилось разве что не на Луне, держала руку на пульсе, балансируя между чёрным рынком и законом со своих 20. Она боролась 19 лет, а муж… Страшно подумать, Ваня боролся всю свою жизнь. Многие скажут, как можно любить человека на 11 лет старше? А вот можно. Первая их встреча случилась раньше, чем хотелось бы, ей ещё было 16. Он всегда вёл себя порядочно, галантно, а когда она стала совершеннолетней, сделал ей предложение. Елена сказала да. Да и как было не сказать? Два года их общения заставили её вырасти и стать устойчиво твердой личностью с четкими границами, определённым складом ума и хорошим мировоззрением. То, что её вес был на отметке 89 килограмм, и то, что её параметры 110-86-120 считались сейчас достаточно пухлыми, не волновало мужа совсем, он всегда считал её красивой, в его взгляде сквозила неприкрытая симпатия, которая со временем дала Елене достаточно сил полюбить себя и не бояться осуждения за фигуру. И это всё учитывая, что её Ваня был тем ещё рохлей! Мягкий, добрый, слегка подтормаживающий, но всегда умный человек — удивительно многогранен. Когда в 20 лет она забеременела Денисом, она ни на минуту не сомневалась в том, что семья будет отличной, ведь и стартапом у Вани был свой дом по наследству от покойной бабушки. И тогда… Тогда-то Ваня и рассказал ей о том, что в стране творится неразбериха. Ну точнее, рассказал, что он собирается с этим всем делать, про неразбериху итак все и сном и духом. Про войну все знали, про инфляцию тоже, но делать никто ничего не хотел. Пришлось брать всё в ежовые рукавицы. Будучи беременной, многого она делать не могла, но много было пока и не надо. Елена наблюдала за действиями мужа, который, не смотря на извечную медлительность и вдумчивость в разговорах, с завидной скоростью собирал вокруг себя сбережения, однако не умел их сохранять. Который заводил связи и подготавливал почву к депутатским выборам, который старался чтобы она жила комфортно при любых обстоятельствах. И после родов, она попросила мужа нанять нянечку, чему он, по началу, не слишком радовался, хотя уважал решение и желания любимой жены. Она старалась вкрутиться одним из винтиков в правительство, или, хотя бы в предпринимательство. Но ничто из этого не было полностью чистым и честным… Свой бизнес, имел достаточно подводных камней, но давал какую-никакую свободу действий, а значит только он и остался. На чём ей было проще всего играть? На молчании и учтивости. С них и стоило начать, пусть эти понятия она и рассматривала со своеобразной точки зрения. Решение взяться за основание клуба определенно стало верным выбором, было несколько весомых плюсов. Во-первых, неплохой доход, во-вторых, сын мог рассчитывать на понимание и помощь, если все-таки ввяжется в неприятности от бурлящей молодости, в-третьих, связи. Неважно какие, в клубе будут устраиваться точки обмена информацией и можно будет развить определенную торговлю. Начиналось всё с покупки места, которое она собственноручно переделала и обставила, наняла охрану, распространила рекламу, потом, о новом месте узнали и некоторые влиятельные наркоторговцы, и, наконец, и ею самой заинтересовались в качестве доверенного лица. Она начала собственноручно проводить сделки, контролировать и форсировать события, влиять на людей, вращаться в котле власти и только успевать прикрывать все грязные дела. И это всё — всегда без лишних слов и реплик в сторону страждущих. Пока баланс ощутимо возрастал, она аккуратно лавировала в своих сумасшедших приключениях, успевая повидаться с сыном, пусть и несколько редко, зато позволяя ему расти и развиваться без сильного давления. И, наконец, счёт стал достаточным, чтобы она взяла свои территории под строжайший контроль и даже помогла одной из влиятельных групп в становлении всей страны на ноги. Столько нервов, конечно, смог бы выдержать только очень сильный человек; она и сама не понимала порой, как ей вообще удалось в прошлом крутить некоторыми людьми и так искусно избегать встречи со смертью. Впрочем, молодость всегда давала свои преимущества, некоторым — в виде избегания конца от чужих рук. Когда она познакомилась с Шумаевыми, их дети учились вместе в элитной школе, но не сталкивались, потому как были в разных группах с дневным и вечерним графиками. Девятый класс, общее последнее родительское собрание и её сын, в отличие от девчонки, учился вполне хорошо, чему она изначально слегка удивилась. Обычно девочки всегда учились лучше мальчиков, и это немного подцепило внимание. Они же и подошли к ней после окончания собрания с предложением объединить их группировки, однако Елена сразу отказала под предлогом того, что отдельной группировки больше не существовало, а на её месте был Нейтральный Центр, с привилегированными возможностями за доп. плату. Владимир Шумаев хотел настоять, но Надежда Игоревна придержала своего мужа. Казалось бы, Филинова уже давно отпустила ситуацию и не беспокоилась, но вот стоило её сыну выйти из-под опеки на первый курс, поругавшись с ней из-за молчания о её «наследии», и он где-то уже умудрился уцепить за собой эту самую блондинистую девчонку, и броситься в драку, после щеголяя с россыпью синяков и с рассечённой скулой. Ей, конечно, было приятно, что сын растёт и становится сильным и самостоятельным, но было в Марине нечто странное и опасное, считайте, ей шептало на ухо материнское шестое чувство. И вот сейчас, пока она дала себе пару минут на слабости и размышления, в её кабинет вошел секретарь. — Клиенты успешно провели сделку, одна из сторон настаивает на сотрудничестве с нами на постоянной основе, они действительно состоятельны и успешны, опыт работы в своей сфере превышает 10 лет, стоит ли мне?.. — Фамилия. Они анонимны друг для друга, но не для владельца поля, на котором они играют. — Шумаевы. По спине Елены пробежал холодок. Зря она позволила правой руке проверять клиентуру самостоятельно. Такая глупая промашка, а всё из-за огромных объёмов работы. Кажется, она дала этим людям свой отказ ещё 4 года назад, и то, что их дочка встречалась с её сыном, совсем не значило безоговорочного доверия. Они — это риск, причём неоправданный. Эти люди часто пользовались партнёрами без каких-либо предохранительных границ, слишком часто подставляли под удар, и знала она всё не понаслышке. Кажется, как раз после возвращения с собрания она поручила выискать всю информацию, которая уже тогда безумно сложно кодировалась и была во многих источниках удалена. Прошлые партнеры Шумаевых — семья первоклассных программистов, кончили бесславно около четырёх с половиной лет назад, кажется, Горностаевым удалось спасти только безызвестного сына; но и он пропал с радаров практически сразу, а ведь стоило всего-лишь внедрить к ним своего человека. Дальше вся информация по Шумаевым как будто обрывалась, или тщательнейшим образом фильтровалась, что было вероятнее. — Внести их в чёрный список, предостереги всех, кто имеет нас в союзниках, Шумаевы — тёмная лошадка. Слишком мало информации, и вся — четырёхлетней давности, дальше мосты сожжены, возможно они хотят устроить революцию. — Понял. Ещё распоряжения будут? — Пусть усилят слежку за Денисом. Опасные и подозрительные… — Она не успела договорить, как секретарь, с неверящими глазами уставившись на экран планшетика, пискнул. — Перестрелка возле нашего оружионного склада, нас предали! Недавние клиенты хотят ударить по нашим ближайшим сделкам с ФСБ! — Я пойду туда сама, подготовь ближайший свободный спец. отряд, постараемся решить мирно, — Нисколько не волнуясь, она достала из кобуры закреплённой на ляжке пистолет.***
Блестящая многоэтажка бизнес-центра из стеклянных панелей величественно возвышалась над средней районной полосой. Владимир судорожно вдохнул сквозь зубы; сегодня он давал Марине сложное и важное задание, и надеялся, что на последней ступени проверки она его не разочарует. Даже если она и была его дочкой, ей не могло всё достаться без проблем. В прошлом году она удачно влюбила в себя Филиновского мальчишку, а в этом стоило бы укрепить доверие между организациями и образовать союз. Всё должно было лечь как по маслу, он даже подготовил документы о сотрудничестве. Он не хотел идти путём войны, а захватить власть более мирно и надёжно. В кабинете раздался звонок. Он поднял трубку, и его лицо исказила гримасса разочарования. — Отец! Те, с кем мы заключали сделку, подставили нас! У оружейного склада перестрелка! — Я понял. Убирайся оттуда, не смей пытаться выставить защиту, это не наша забота, — Он бросил трубку и вызвал в кабинет секретаря.***
Белая палата, наполненная запахами трав и лекарств. Стоя в прострации, Денис так и не шевелился минут пять, пока Марина не позвала его с тихим беспокойством. — Денис… — Он молча подошёл к ней и хотел аккуратно приобнять за талию. Присаживаясь к ней на койку, он уже занес руки, как девушка жестом остановила его, — Нет. Не стоит… — Почему? Расскажешь мне, что произошло? Почему ты в больнице? — Нет. Солнышко, я понимаю, что такие темы, нужно обсуждать наедине, но это срочное и одномоментное решение. Не смотря на его быстротечность, оно абсолютно серьёзное. Нам необходимо расстаться. Гробовая тишина. Андрей не выдержал и захихикал, — Такое нужно говорить наедине, хотя я не эксперт, в отношениях ни разу не был, — Ему никто не ответил. Долго это продолжаться не могло, и спустя ещё минут 10 молчаливого созерцания друг друга, Ден встал и молча вышел из палаты. Он не имел сил ничего обсуждать, всё было кончено. Марина попыталась его окликнуть, но он не отреагировал. Андрей остался стоять, прислонившись к стене, с Мариной, у которой глаза влажнели всё больше и больше. Она решила нарушить молчание и спросила, — Ты с ним подружился? — Нет, просто случайно пришёл тебя проведать и наткнулся на него, — он фыркнул, — я съехал с твоей квартиры с целью стать самостоятельным, а по итогу, похоже, одним самостоятельным меньше, одним больше. Он без тебя развалится. — Не думай так о нём, он сильный… Он всё выдержит. — Это ты сейчас себя так успокаиваешь? Ладно, удачи тебе скоротать лишний час-два. Я пошёл успокаивать истеричку. — Спасибо… Пригляди за ним… — Марина казалась слегка сбитой с толку и переживающей. Наверное, впервые в жизни, Андрей видел её настолько эмоциональной. Но зачем было уходить от парня, которого ты любишь? В мыслях проскользнула догадка. Андрей подошёл к тумбочке около Марины и осмотрел вещи на ней, — я оставлю тебе тут маленький подарочек, — он кивнул ей и достал из кармана батончик, кладя его на поверхность, слегка морщась. Он любил сладкое, постоянно тоская с собой какие-то мелочи, и сейчас ему приходилось расставаться со столь вкусной слабостью ради дела. Ну что ж, он готов потерпеть несколько часов без сахара. Обняв девушку с всепрощающим выражением лица, прикрепил сзади стальной спицы кровати жучёк, а после, как ни в чём не бывало вышел из палаты, подмигнув напоследок. Подойдя к живому изваянию в лице Дениса, сидящему на скамье ожидания, он потянул его к выходу, на крыльцо. — Живой? — Андрей обернулся к ошеломленному парню, не доходя до входной двери, — Так. Плачь. Выпускай эмоции, подерись, как ты там обычно справляешься? — Андрей с лёгким вызовом толкнул Дена плечом. — Я не… Мне нужно отойти, — Денис развернулся и быстрым шагом двинулся обратно по холлу. Медперсонал молча в недоумении наблюдал за тем, как два человека прошли туда-сюда.***
Тебя мутит. Ты понимаешь, что всё это время тебе морочили голову, и не понимаешь, чего именно тебе сейчас больше бы хотелось, наорать на кого-то, ударить или поплакать. Ты быстрыми шагами преодолеваешь краткий путь в сторону туалета. Тебя как будто оглушили; всё плывет и тебя начинает выворачивать. Холодная плита под твоей левой рукой провоцирует неприятный озноб, ты, кажется, совсем и не замечаешь, что липкий холодный пот заставляет твои волосы прилипнуть ко лбу и пропитывает одежду, тебе совсем не до окружающего мира. Твои обида, боль и всё напряжение, которые крутились огромным клубком, опутанным страхом, наконец находят себе неприятный выход. Как дальше жить? Вся твоя жизнь строилась и перестраивалась под неё; куда ты теперь? Без отношений, без любви, без тёплых объятий, без вечно заинтересованного взгляда голубых глаз, без беспокойства в них, без вечно озорного, выделяющегося своим холодком, отлива этой синевы? Неужели ты так и не смог растопить лёд в этих глазах? Неужели не смог ей помочь и предал? Где и когда ты совершил ошибку? Ты не заметил, когда Андрей проскользнул следом за тобой, и как он успел закрыть дверь шваброй, но как только ты встал, чтобы умыться и прополоскать рот, тебя прижали к холодной кафельной стене и тихо прошипели на ухо: «Умойся, я дам салфетки». Когда ты попытался растереть свое лицо водой из-под полуржавого крана с ненавистью и с намерением его расцарапать, Андрей молча пнул тебя по коленке. Потом ещё раз. И ещё. И так, пока ты не бросил попыток выместить свою ненависть на себе. Ты выключил холодную воду. Протянул руку за салфетками, но Андрей опустил твою руку жестом, и сам взялся вытирать воду с твоего лица. Ты никогда не думал, что резкие движения шершавой текстуры салфеток позволят тебе заплакать. Горячие слёзы контрастировали с влажноватой, пока ещё, прохладной кожей. Андрей выкинул салфетки, пошёл к заклеенному окну и запрыгнул на подоконник, раскидывая две руки в стороны, приглашая в объятия. Он молчал. Ты пошёл.***
Ты тихо скользнул вслед за Денисом, и предусмотрительно заблокировал дверь шваброй. Когда его вывернуло, ты немного опешил, однако, в ступоре провел, от силы, секунды три. Стараясь не мешать неприятному процессу, ты тихонько отошел в сторону, но не слишком далеко, чтобы потом вовремя подойти. Когда ты сказал ему не вредить себе, он тебя не послушал, ведь не мог понять слов, что ты произносил.Ты не позволил ему нарушить свой приказ, не давая ему возможностей что-то сделать с собой. Когда от твоих автоматических действий салфеткой у совёнка начали течь слезы, ты вздрогнул. Его разбитый взгляд и голова, чуть опущенная вниз, позволяли тебе молча наблюдать за его бездействием. Его кожа покраснела, капилляры начали лопаться, и ты испугался, как бы он случайно не словил паническую атаку. Успокаивать человека, будучи под непредсказуемыми таблетками — твоя личная лотерея. И ты заставил взять себя её билет, отходя к подоконнику и молча приглашая испуганную птицу к себе в руки. Удивительным образом не стесняясь, парень влетел в твои объятия, как будто его тактильный голод длился уже год как минимум. Ты не хотел быть подушкой для слез, но темно-карие глаза впились в твои светло-ореховые почти что до боли. Ты знал этот взгляд. Когда ты не хотел бы, чтобы кто-то видел твои слезы, но был не в силах выплакать всё в одиночестве. Ты заставил себя успокоиться и притянуть чужую голову к своему плечу, позволяя ему обхватить тебя руками. Но, на что ты не рассчитывал, так это на интимность позы. Руки страшего обвились вокруг твоей талии, не слишком сжимая, но ощутимо обхватывая контур твоих слабеньких прессовых мышц. Тебе пришлось расставить ноги, чтобы он мог достаточно приблизиться к твоему плечу и скрыть свои слезы в плотной ткани на тебе. Хорошо, что ещё на входе ты догадался расстегнуть куртку… А балбес куртку не надел. Почему-то ты не слишком удивился, и всё-таки немного разозлился, поэтому сжал одной рукой его сзади за шею, вторую так и оставляя на трясущемся плече. Ты чувствовал, как он каждый раз вздрагивал, и тебя самого это почти задевало; телесный контакт уменьшил свои объемы в твоей жизни почти до нуля, исключая только сеансы с Сиэллой. Трудно было чувствовать чужой пульс, липкую холодную кожу на шее, которая под твоими пальцами постепенно нагревалась, чужие эмоции, которые до невозможности были раньше скованы, и выплеснулись прямо на тебя полным ковшом. Ты терпел, не отталкивая парня подальше от своих демонов, стараясь усмирить свои личные неприятные и в то же время странные ощущения. Где-то внутри тебя снова копошился твой личный мозговой червь с шипением: «Ты ведь не вспомнишь его имя… Так же как и имена всех в твоей жизни… Нет смысла терпеть того, кто тебе безразличен, а ведь без имён тебе безразличны все. Ты сам это знаешь, не затягивай на себе петлю привязанности. Ты помнишь, что случилось с последним человеком, чьё имя ты пятался запомнить. Привязанность. Сейчас она мертва, а ты помнишь лишь её псевдоним, и всё же ты по ней скучаешь… Это больно? Это очень больно. Эти попытки бесполезны, брось это всё, тебе никто не нужен». Ты больше не выдерживал. Тирада внутреннего демона заставляет тебя отпустить совёнка и слегка толкнкть его в грудь. Он покорно отступает от тебя и пытается заглянуть в твоё лицо, чего ты ему не позволяешь, поспешно отворачиваясь к окну. Быстро успокоившись, ты поворачиваешься обратно к заплаканному лицу, всё ещё смиренно и молча ожидающему тебя, твёрдо киваешь, немного встряхивая головой и слегка взлахмачиваешь чужие густые волосы, уже направляясь к выходу. Вместе убирая швабру с железной ручки деревянной двери, вы завязываете простой разговор на отвлеченные темы. То, что произошло в этом тёмном помещении, вы так и оставляете без внимания, молчаливым согласием решая так и не затрагивать произошедшее. И всё-таки, пока вы торопились в квартиру, пробки были в самом разгаре, не смотря на воскресенье; из-за перестрелки многих людей отправили домой с ближайших складов, производств и других промышленных работ, которые имели место быть и в выходные дни. В конце концов, стоило готовиться к Новому году, поставки увеличивались, а количество рук оставалось тем же. Поэтому, когда два студента набрали в магазине продуктов для своеобразного праздника, такси с незавидным упорством пыталось не стоять на месте и кое-как вилять дворами.***
Он вышел из 214, заходя к соседям. 213 комната, пропахшая дрянью насквозь. Едкий запах табака никогда не привлекал Андрея. Полумрак, четыре кровати, четыре тумбочки, трое обдолбанных пьяных придурков посреди раскиданных вещей и его прошлого месячного жилища. Как ему удалось прожить там так долго? Редко возвращался вовремя, благодаря чему подружился с тётей Зиной. Символично. Бык, баран и осел. Андрей тихо прошёл к дальней кровати у зашторенного окна. На его тумбочке лежали использованные презервативы и грязное женское бельё. Насчёт того, было ли это бельё снято с владелиц по их воле, или же без неё, оставалось лишь гадать. Уроды в конец кончились. Обкончались. Глаза парня хищно загорелись, а лицо исказила злобная ухмылка. О да, теперь у него был повод носить с собой холодное оружие. Он присел на корточки, открыл тумбочку, перевернутую вверх дном. Все вещи были залиты алкоголем и усыпаны чипсами. Заботливый завтрак, мм. Ничего важного. Как раз и тащить это всё не придётся, завтра обновит гардероб. И кое-что они испортить не додумались, понятное дело. Он оттопырил матрас на кровати, шаря рукой подальше. В полумраке блеснуло два складных лезвия. Пришить травоядных тупорыл было бы славно, но убивать их спящими было бы слишком милосердно. Не его эта работа. Подойдя к одному из троих, он с пренебрежением бросил взгляд на раскинутые в стороны жилистые руки. Он нажал на кольцо, тут же выехал сенсорный экранчик. Он записал видео и фото материалы на случай чего. Даже мараться особо не придётся. Присев рядом с левой рукой быка, он начал высматривать маленькие следы от шприцов и обрисовывать их линиями, оставляя ножом треугольники. Как эти отбросы скрывали всё от деканата, было до сих пор неизвестно, но не надо было быть гением, чтобы понимать, что они не сдадут никому какие-либо повреждения, находящиеся в паре миллиметров от их уколов. На их будущие стремления отомстить Андрей лишь посмеялся. Было бы чего бояться. Треугольно обрисованный бык не шелохнулся. Андрей перешел к барану. Пару порезов возле следов от уколов, полосование подушечек пальцев и костяшек. Он пару раз замычал и подергался, но ничего интересного не произошло. И вот настала очередь осла. Здесь Андрей постарался изрезать одежду и провести тонкие линии по всему торсу. Вырисовывалась фраза «иди нахуй». Может и ребячески, зато ему было весело. Теперь в запах перегара проник и еле уловимый запах крови. Безусловно, лучший ароматизатор, исключая фактор того, что его вновь слегка затошнило. Эффект от таблеток постепенно отпускал его сознание, минут через 15 у него бы началась полноценная ломка. Следовало бы поторопиться. Вдруг, дверь кто-то открыл. — Что за… Андрей быстро подлетел к двери, втянул Дена внутрь и прижал с обратной стороны, приставив лезвие к его горлу. — Блять… Напугал, — Он понял кто перед ним, но не спешил убирать нож, смотря прямо в темную глубину карих глаз. — Убери холодное оружие, — Андрей остался стоять на месте, слегка скалясь, — Убери чертово лезвие, хорь! Недовольно хмыкнув, и скорее всего, очень жалея о своих действиях, он действительно убрал нож в карман и вытянул Дениса обратно в коридор, — И почему я не закрыл двери? — Риторический вопрос самому себе со смешком. Ден придавил его к стене, и, удерживая кисти, с агрессией прошипел, — Что ты сделал? Даже не пытаясь скрыть начинающих накатывать легкими волнами тошноты и головокружения, Андрей захохотал ему в лицо. Какой контраст. Как бы вы молча не договаривались не затрагивать произошедшее в туалете больницы; сознание продолжало услужливо подкидывать ощущения, образы и картинки для сравнения. Было немного неприятно, но в целом, ещё терпимо. — Сука… Когда у тебя должен был быть следующий приём таблеток? Горностаев посмотрел на зеленые циферки часов, стараясь отогнать разные расплывчатые мысли. — 18 минут назад. — Сейчас возьмешь мои, — Ден рыкнул в лицо парню, потащив его за руку в комнату. В коридоре, из-за угла, за этой живописной картиной наблюдал человек.***
Входя в их квартиру вновь, ты пошёл за таблетками в ванную, на этот раз просто беря белые пластинки и стакан воды, не делая дополнительных манипуляций и отдавая это всё Андрею. Он быстро глотает препараты, и ты, не церемонясь, начинаешь его допрашивать, держа его кисть в своей руке. — Что ты делал? Ты хотел забрать вещи, но я что-то не видел в твоих руках ничего, похожего на одежду. Почему в той комнате так воняло? Что с твоими соседями? — Они напились. В той комнате они умудрились и напиться, и обколоться, и потрахаться, и оставить всё что можно на моей тумбочке и внутри неё. Мои вещи в чипсах, использованных презервативах и в алкоголе. Ещё вопросы? Ты широко распахнул глаза, неверяще смотря в светлые уже спокойные напротив. Ты не думал, что он хотел переехать из-за соседей, ты считал, что это их надо было отгораживать от него. Кто ещё теперь был тварью? Хороший вопрос. Но у Андрея были ножи. — Ты же не убивал их? — Чтобы угодить за решётку? Я, по-твоему, совсем тупой? Просто маленькие предупреждения, от которых им придётся приостановить свои не самые лучшие действия в жизни, ничего серьёзного. Ты с сомнением прошептал возможное решение. — Стоит ли нам сдавать их декану? — Я не стукач. Пусть отдыхают, их, в любом случае, рано или поздно поймают. Ты не знал, что ещё сказать или спросить. Андрей стряхнул твою руку и молча вышел на балкон. Ты не пошёл за ним и разложил на кровати, поверх подставной доски, лист с незаконченным эскизом, лёг перед ним, взял в руки карандаш и прикрыл глаза. В темноте вырисовался образ величественного массивного здания, с гладкими белыми колоннами и неповторимой лепниной в полукруглых проемах, с разными статуями, вырезанными в каждой из колонн. Ты постарался откинуть восторг и мелкие детали, отдаляясь и фокусируясь на полноразмерном полупрозрачном чертеже, который просвечивал все нужные параллели. Запомнил угол скошенных линий, открыл глаза и начал наносить ровные штрихи на эскиз. Ты успел сделать ещё четверть необходимого объема, оставалась лишь правильно и детально вырисовать в колоннах статуи. Снова погружаясь в процесс рассматривания воспоминаний, ты не видел и не слышал ничего вокруг; потому, когда тебя легонько ткнули в плечо, ты чуть ли не подпрыгнул. — Я звал тебя не единожды. Тебя тяжело отвлечь от дела, ты очень талантлив, — с нескрываемым любопытством, Андрей заглянул в эскиз. Такое наглое прерывание вывело тебя из себя, наглец даже не извинился! Ты сердито нахмурил брови, поворачиваясть в сторону младшего, но он не дал тебе что-либо сказать: — Прости за то, что помешал, просто я хотел спросить, смог бы ты нарисовать подобное на компьютере с помощью каких-либо программ? Всю злость как рукой сняло; ты с сомнением уставился на него и медленно ответил. — В теории… Мог бы. А тебе зачем? — Да так, просто интересно стало. Можно я понаблюдаю, как ты работаешь? — Без проблем… Только сначала свою домашку сделай, — Ты вернулся к переносу статуй из своих красочных воспоминаний на бумагу.***
Андрей уставился на то, как Ден легкими взмахами пальцев наносил на эскиз последние детали. Его заворожила эта работа, и он молча созерцал, как появлялись новые подробности строения. Телефон завибрировал в кармане. Не желая раскрывать кольцо сожителю, он со вздохом взял в руки массивное устройство, открывая личные сообщения. От контакта «Минор» высвечивалось два сообщения.