Путь к забвению

      Когда за каждым твоим шагом наблюдают, было так легко оступиться.       Невинные люди гибли на его глазах, от его рук. Их тела падали один за другим, укрывая тёмную землю — мертвую и безжизненную, как теперь и эти люди. За ним шли ради мнимой мести, управляли его руками, контролировали его мысли и чувства, заставляя убивать. Скованные тьмой руки не повиновались хозяину. Последние проблески света заставляли бороться до конца.       Тьма сгущалась вокруг плотным кольцом, скрывая за собой всполохи огня. Руки тянулись к самому центру, так сложно и до дрожи было сдерживать контроль над чернотой, поглощающей на своём пути всё живое. Он не мог больше ничего сделать. Едкий дым забивался в лёгкие, не давая ни малейшей возможности вдохнуть свежий воздух. Под его ногами сожжённые трупы, гниль и чернь.       За ожидание приходилось расплачиваться собственной кровью. Он и так слишком долго оттягивал встречу с неизбежным. Бежать было поздно, они становились всё ближе, гул раздавался так явственно, что уши закладывало от их остервеневших воплей. Его и здесь смогли достать. Вороны кричали над мёртвой землёй, что окрасилась кровью и пропиталась насквозь чернотой — злобой и обидой здесь когда-то живущих.       Они кричали. Пока были живыми хватались за всё, до чего могли дотянуться — разлагавшиеся руки цеплялись за одежду, разрывая её и царапая оголившиеся участки кожи. Он мог только пытаться избавить всех их от мучений. Тьма собиралась на кончиках пальцев, разъедая остатки его души. И малейшего осколка от неё не останется, и в Диюе его видно не будет.       Забытый всеми Небожителями, покинутый людьми, гнили его остатки на дне ямы.       Вэй Ин проснулся, когда чья-то тень, пробившись сквозь плотную стену из трупов, фиолетовой искрой вырвала его сердце. Он давился собственной кровью, уже не ожидая никакого спасения. Яркий дневной свет, пробивающийся в комнату через большое круглое окно, давал чувство безопасности, то, чего он ждал во сне. Вокруг было светло и так чисто, что даже пыль не витала в воздухе, была видна лишь небольшая дымка от благовоний.       Попытавшись вдохнуть легкий запах женьшеня, Вэй Ин скривился от острой боли, пронизывающей каждую клеточку его тела. Жуткое чувство, что его внутренности перемололи и запихнули обратно, билось в голове как фейерверк. В ушах вновь встал гул из чужих криков, он видел во сне живых мертвецов, раздирающих его заживо — всё это так отчётливо было перед глазами, создавая впечатление того, что это произошло на самом деле. Его затошнило от воспоминания о жжёных трупах, запах женьшеня лишь усилил тошноту. Вэй Ин не мог это вытерпеть, кое-как перевернувшись к краю кровати, его вывернуло наизнанку. Из него вышла одна желчь — но было ощущение того, что вместе с ней вышли и часть его органов, — и даже этот запах не мог перебить ту трупную гниль, что преследовала его в кошмаре.       — Вэй Ин!       — Что?.. — резкое движение усилило боль, и Вэй Ин смог лишь немного приподнять голову, чтоб посмотреть на того, кто к нему подошёл.       Он не слышал никаких шагов, то ли от стоящего звона в ушах, то ли от того, что человек так бесшумно ходил. Взгляд был всё еще замылен и сфокусироваться на чужом лице было трудно, единственное, что ему удавалось различить — белый цвет. Сильные руки аккуратно уложили его обратно. Вэй Ин решил больше не напрягаться и просто закрыл глаза, застонав от того, что даже лежа ему всё еще было больно.       — Тебе нельзя вставать, — знакомый голос так приятно ласкал уши, что Вэй Ин не хотел, чтоб этот человек замолкал. На голову положили холодную, мокрую ткань. — Ты был без сознания четыре дня…       Открыв глаза снова, ему удалось немного, но избавиться от пелены перед глазами и увидеть человека рядом. Такие знакомые ровные черты, спадающие чёрные волосы и белый, святой вид. Чужое имя серой осело на языке — противный трупный вкус, как будто он ел мертвечину. От невольного сравнения вспоминались полусгнившие трупы, мертвецы, что стали его ночным кошмаром. Он так желал умереть, но сон повторялся из раза в раз, и каждый раз Вэй Ин чувствовал, как его по частям сжирают. Его снова стошнило на пол. Больше он не пытался лечь на место, поудобней уложившись у края кровати.       Четыре дня не так много, но что могло так сильно ударить по нему? Вэй Ин попытался спросить, отчего теперь ему так тяжело шевелиться, почему у него пробелы в памяти… мог ли пострадать кто-то ещё? Попытка заговорить лишь вызвала кашель, и очередную ломоту.       — Лань Чжань… — это его муж, здесь, сейчас рядом с ним. Слова совсем ему не поддавались, они комом застревали в горле, не давая продохнуть хоть немного. Там во сне, он также задыхался. Ему так хочется по-человечески сесть, посмотреть в родные глаза, но от одной мысли хоть немного двинуться в мышцах и костях вспыхивала боль, как от удара молнией. Кости сыпались прямо в его теле, и Вэй Ин не мог с этим ничего поделать.       — Не нужно. Тебя серьёзно ранили, и целитель настоял на отдыхе.       Тёплые руки прошлись по скуле, убирая прядь волос за ухо. Толку от этого было немного, короткие волосы легко выбивались и вновь лезли в глаза. Лань Чжань провёл ладонью по голове мужа, немного успокаивая его. Вэй Ин млел от того, как его гладили по голове. Здесь было безопасно, но… было так… пусто внутри. Он с трудом смог вспомнить целительское крыло, практически забыл своего мужа! И всё, больше ничего не было. Будто со всей этой пожирающей тьмой ушли и все его воспоминания.       — Люблю Вэй Ина. Всё будет хорошо.       Вэй Ин открыл рот, чтоб ответить, но остановился. Он же тоже любит. Близко, что-то похожее происходило, но он никак не мог уловить это воспоминание. Между ними должно было быть много слов о любви и преданности, но всё это уходило водой сквозь пальцы.       Запах сандала немного перекрывал всю ту гниль, что мерещилась Вэй Ину. Он мог наконец-то сосредоточиться на чём-то другом, а не на своём теле — он не знал наверняка, но всю эту боль можно было сравнить с тем, будто все его конечности заново сшили друг с другом… Шил, он зашивал плоть. Совсем мутное воспоминание, где по его мужу ударили мечом и оставили глубокую рану на плече. Много дыма, и он зашивал эту дыру сам. Вэй Ин посмотрел на тело, что было прикрыто слоями белых одежд. Остался ли после шрам? Ведь и у него должны были быть шрамы…       Новое воспоминание так легко ускользнуло, когда дверь неожиданно открылась. В комнату проник сквозняк, прогоняя остатки благовоний. В проёме показался высокий, красивый мужчина, практически копия его мужа. С ним рядом шёл незнакомый юноша.       — Ванцзи, — этот человек поклонился. Юноша рядом с ним повторил поклон.       — Брат.       — Господин Вэй, рад видеть вас в сознании.       Лань Чжань посмотрел на Вэй Ина, который не понимал, зачем эти люди пришли сюда. Желание говорить сводило язык, но каждый звук нужно было буквально выдавливать из себя — до этого произнесённые пару слов резью отдавались в горле, будто ему в горло засунули острые, мелкие камни. Оставалось пытаться передать свои слова через мимику, это было не так болезненно — внутри зияла огромная дыра, которую нужно было чем-то восполнить.       — Вэй Ин, брат на протяжении этих дней следил за твоим состоянием, чтоб тебе не стало хуже.       Хуже. Вэй Ин уже хотел подскочить на месте, начать расспрашивать всё и вся, но его порыв прервала накатившая боль. Он задыхался ею, вновь проваливаясь в ту темноту, которая пожирала его.       — Вам лучше сейчас не напрягаться. Вас серьёзно ранили и…       — И… м-мне нужен… отдых… — с трудом смог выговорить Вэй Ин, глотая воздух как не в себя. Он хотел говорить, много чего расспросить и узнать, да просто поговорить не о чём. В этом ранее душном помещении, наполненным запахом женьшеня было до боли удушающе — насколько могло было быть больно, при его то состоянии. В движениях он скован, от благовоний кружилась голова и, не успев толком прийти в себя, Вэй Ин чувствовал, что вновь может провалиться в свой кошмар. Он отчётливо помнил… в нём кричали не только мертвецы, но и люди, они звали кого-то страшного и всесильного, того, кто мог перевернуть весь мир и спасти потерянные души. — Слышал.       И снова кашель. До рвоты не дошло, в желудке и так было пусто. Но есть не хотелось совсем.       — Ванцзи, проведай Лань Юаня, ему кажется стало немного лучше. С господином Вэем я справлюсь сам.       Лань Чжань провёл рукой по щеке Вэй Ина. Таким тёплый был его муж, практически обжигающий. На него смотрят так глубоко и влюблённо, что Вэй Ину даже стало стыдно за то, что он ничего не помнил об их совместной жизни. Как они познакомились, сколько лет в браке, как жили всё это время? Эти вопросы остались без ответа, он мог лишь вымученно улыбнуться, не подвергая себя лишним движениям.       — Да, брат.       Ванцзи ушёл вслед за юношей, с которым пришёл его брат. Они остались одни.       — Господин Вэй, я знаю, что вы сейчас в недоумении и не знаете, что происходит. Мы ищем всё возможное, чтоб это исправить.       Вэй Ин удивленно посмотрел на незнакомого человека, на брата его мужа, и готов был поднять голову, чтоб более четко разглядеть чужое выражение лица. За всё это время после пробуждения он ни разу не говорил о том, что ничего не помнил.       — Вы часто просыпались и бредили. Мы предполагали, что ранение затронуло вашу память… можете сказать, насколько всё плохо?       Он бы сказал, да вот только все силы и так ушли на ненужные слова, которые вырывались сами собой — раньше Вэй Ин много говорил, и это было как само себе разумеющееся. До ранения он был таким активным, а покой и прибитие к постели его сковало, не давая вырваться накопленной энергии, что гноем сжирала его изнутри.       Вэй Ин слегка покачал головой.       — И о Ванцзи тоже?..       Не успел он договорить, как Вэй Ин загорелся и лишь активнее закачал головой, показывая свой отказ. Потом сваливаясь со стоном обратно. Он помнил Ванцзи, но он не помнил ИХ жизнь. Будто из воспоминаний вырезали всё, кроме самого человека. Вэй Ин так хотел вернуть все воспоминания, ну или хотя бы те, в которых был Лань Чжань. Если им это не удастся, он построит новые воспоминания. Их новая жизнь будет ничуть не хуже той, что у них была до этого.       — Значит не всё потеряно. Мы продолжим лечение, и тогда есть шанс восстановить вашу память.       Вэй Ину осталось только вздохнуть.       Брат мужа сел на противоположной кровати, доставая изо пояса сяо. Руки поудобней перехватили флейту, и он начал играть. Мелодия была приятной, она полилась так легко, что Вэй Ину показалось это похожим на колыбельную. Пытаясь вслушиваться в ноты, Вэй Ин только быстрее начал засыпать. Орден Лань славился целебными свойствами своей музыки, как он мог не помнить об этом.       Звук флейты был неуловимым, но таким знакомым. Он точно умел играть на чём-то похожем. Знакомые вещи помогали ему возвращать потерянные воспоминания, но они были такими мутными, совершенно далёкими и неуловимыми. Как улыбка его мужа, или смех Юаня… Вэй Ин улыбнулся сам себе. У него был малыш А-Юань, его сын.       — Спи мой хороший, и не тронет тебя злой мертвец под горой. Вырастешь ты большим и сильным. Как богатый гэгэ, да Лань Чжань? А-Юань способный малый, всех нас успеет обойти.       — Перестань и дай ребёнку спокойно заснуть.       — Ах, сестрица Цин такая злая, Лань Чжань!       — Ребёнку правда нужен отдых, Вэй Ин.       Вэй Ин недовольно цокнул, но замолк, поцеловав А-Юаня в лоб. Во время заморозков ребёнок начинал часто болеть, Вэнь Цин продолжала ворчать на неугомонного Вэй Усяня, с котором никакого покоя не было. Даже если бы его насильно заперли, навряд ли бы удалось полностью заставить того успокоиться.