Человек, которого любишь

— Не думал, что человек, являвшийся для меня врагом долгое время, способен насквозь увидеть меня и понять то, чего я хочу. — опустив и отведя голову в сторону пробормотал Паристон. — Являвшийся врагом? — Джин едва повел бровью, но всё же такая фраза его, хоть немного, но удивила, — так говоришь, будто мы перестали ими быть. — И вновь ты предираешься к словам, — Хилл слегка усмехнулся, — но в связи с недавними событиями всё могло случиться. Воздух уже перестал казаться слишком холодным и резким, а уже тем более запах перегара, исходящий со стороны Джина, вообще стал ощущаться таким привычным, будто с самого детства Паристон вдыхал его. Да, странно признавать, но для него эта картина казалась уже настолько родной, что невольно хотелось, чтобы она всплывала перед ним даже во снах. Очень странное чувство. Стоя на балконе они часто говорили совершенно на разные темы, будь то работа какая-нибудь или вообще так называемые ночные откровения. Последнее, кстати, было уже достаточно проверенной практикой, ведь после того, как Паристон выговаривался Фриксу, им обоим становилось легче. Если Паристону потому, что он просто выпускал то, что гложило его душу, то Джину почему? На самом деле он и впрямь сам не знал ответа на данный вопрос. Быть может ему было легче от факта, что Паристону легче... Или ему просто нравилось, как некогда весь из себя такой идеальный и счастливый Хилл показывал настоящего себя? Неизвестно. Но несмотря на это, данный вопрос стоял последним в очереди, на который хотелось дать ответ. Видимо Паристона не волновало, что после будет делать Джин с той информацией, которую ему вылил на эмоциях. Хоть пусть всему Зодиаку расскажет, ему уже не до этого будет. И всё-таки, даже Джин, человек, который всё время невзначай соперничал с Паристоном, не пошёл бы на такой поступок. Не потому, что ему жаль, а потому, что это просто не в его стиле. Но хуже тех вопросов, которые обычно волновали простых людей во время разговоров, были только мысли об алкоголе: Хиллу не хотелось вспоминать о том, что он правда пил, а иногда немало. Благо Джин стирал эти мысли постоянно, как только те настигали Паристона. "И как он узнает, что я думал об алкоголе?" — такой вопрос очень часто приходил в голову к мужчине, а именно всякий раз, когда он перед своими глазами наблюдал одну и ту же кружку, наполненную странной жидкостью. А если быть точнее, то крепким чаем. И крепким настолько, что от кофе не отличить по цвету. Но вкус того чая всё же отличался от вкуса крепкого напитка, который Хилл выпивал по утрам. — Отвратительно, — шикнул Паристон как только его язык почувствовал на себе этот горький привкус, — и именно так ты справляешься с желанием выпить? — По крайней мере, это помогает избежать порыва, когда хочется метнуться в магазин за бутылкой. — спокойно ответил Джин потягивая вторую сигарету. Не менее отвратительно горький запах перегара бил по ноздрям обоих мужчин. Но морщиться от него уже не хотелось. Ощущение, что данный запах сопровождал их ещё с детства, заставляло быстро привыкнуть к сигаретной зависимости Фрикса. — Ну у тебя и методы конечно. — несмотря на крепкий привкус, смешанный с неприятной горечью во рту, Паристон всегда выпивал этот напиток. На его удивление, он и впрямь работал, так как мысли об алкоголе улетучивались. Но нагревали другие мысли. Мысли о Джине. Порой молодому человеку было стыдно от того, что он так часто думает о Фриксе, что было бы лучше, если б последнего вовсе не существовало. Мысли о том, что Джину не всё равно, терзали голову Хилла, отчего мужчине очень хотелось уже закрыть глаза и уснуть без возможности проснуться. Хотя, впрочем, думать о близком для себя человеке всякий раз лучше мыслей об алкоголе или проблемах, всплывающих день за днем и впоследствии налегающих большим снежным комом. Погодите, близком? С каких пор они стали близки настолько, что даже Паристон так считал? Или такие рассуждения касались только его головы? — Послушай, Джин. А тебе не надоело бегать от одной квартиры на другую? Просто создается впечатление, что у тебя совсем нет денег на постоянное место жительства. — Хилл вдруг повернул голову, глазами попадая на Фрикса. Это был типичный вопрос, который мог бы задать Паристон, но тем не менее от этого он не становился слишком обыденным. По крайней мере, для их разговорв. — А с чего ты вдруг спрашиваешь? — Джин в то же время устремил свой стойкий и непоколебимый взгляд куда-то вдаль. Обычно это означало то, что он снова погрузился в свои мечты. — Да ты так на каждый мой вопрос отвечать будешь? — Паристон снова отвел свой взгляд от Джина, ему уже надоело слышать одну и ту же фразу. "Придумал бы хоть что новое". — Просто захотелось. — Ну мне так то не надоело. К тому же так наоборот интереснее, когда твоё место проживания нестабильно. — Прям как ты. Забавным для Паристона был тот момент, когда вся жизнь Джина словно строилась на основе его характера. Нестабилен? Вот тебе такие же нестабильные места жительства, от которых ты перебегаешь словно белка с ветки на ветку. А если захотелось капли стабильности? Держи тебе балкон, на котором постоянно потягиваешь сигареты одной и той же фирмы. — Но я полагаю, что ты хочешь сказать, что в моей жизни всё же есть капля стабильности, не так ли? — потягивая сигарету после внезапной минуты тишины проговаривает Фрикс. — Ха, а ты снова угадал, — Паристон легко усмехается, вот только в этом смехе чувствуется непривычная для самого Хилла искренность. По крайней мере, так казалось Джину, — почему в каждой снятой тобой квартире есть балкон, который причём всегда в районе пятых-десятых этажей находится? — В этом есть свои причины. Одна из них — мне просто нравится ощущать одно и тоже, но в разных местах. Так называемая ностальгия по первому разу, понимаешь? — Фрикс снова повернул голову к Паристону. Правда в этот раз его взгляд ощутился совершенно по-другому. Совчем не так как, как тот обычно смотрел на Хилла. — Ты улыбаешься? — Паристон удивленно и настороженно окинул взглядом своего собеседника. А ведь тот и правда улыбался, причем искренне. — А что тут такого? Уже не чужие люди, верно? Хотя врагами и близкие люди могут оказаться. — не убирая свою улыбку ответил Джин. А он и впрямь был чудаковат. — Ну тут-то ты прав. Даже в том, что мы уже не чужие люди. — "Это прозвучало слишком искренне, даже для меня. Как же глупо." Именно так думал про себя сейчас Паристон. — О, значит ты, вероятнее всего, хотел, чтоб мы оставались врагами и по сей день? Я думал тебе такое положение дел уже поднадоело, но как я не посмотрю на эту нелепую ситуацию, тебя всё устраивает. — Фриксу было скорее смешно со всех этих глупостей, что происходили между ними, даже не смотря на его весьма убедительный тон. — Не думал, что человек, являвшийся для меня врагом долгое время, способен насквозь увидеть меня и понять то, чего я хочу. — опустив и отведя голову в сторону пробормотал Паристон. — Являвшийся врагом? — Джин едва повел бровью, но всё же такая фраза его, хоть немного, но удивила, — так говоришь, будто мы перестали ими быть. — И вновь ты предираешься к словам, — Хилл слегка усмехнулся, — но в связи с недавними событиями всё могло случиться. — Погоди, так значит ты хочешь, чтоб мы снова вели себя как враги, даже если ведем себя так на публике? Что это вообще всё значит? — вот тут-то Джин и не ожидал услышать нечто подобное. Паристон вероятнее бы перевел это в шутку, но всё звучало настолько искренне, что просто отшутиться уже не получится. И правда: что он имеет под этим ввиду? — Джин, — Хилл сделался внезапно очень серьёзным. Неужели это то самое слабое место, открывающее настоящего Паристона? — просто ты тот человек, которого одновременно хочется и ненавидеть, и... любить. "Что он сейчас несет?" — прометнулось в голове у Джина. Его словам не хотелось верить, будто это всё настолько продуманная ложь, что складывается ощущение, что это было специально сделано для того, чтобы удивить Фрикса. Но почему так искренне? — Это... Это признание? — взгляд Джина начал метаться со стороны в сторону, нетерпеливо ожидая ответа. — Можешь считать, что да. Мне больше нечего скрывать от тебя, а если хочешь узнать больше, то спрашивай. Мне терять нечего. — всё так же серьёзно говорил Хилл. Неизвестно, что у него сейчас происходило в голове, но по всей видимости ему и правда нечего терять. — Тогда вопрос: и как долго ты это скрывал? — С того момента, как я привык к твоим сигаретам и жизни. — Значит, давно. — Джин снова ухмыльнулся, — Что ж, тогда взаимно. Но только в одном моменте. — И в каком же? — Видимо Паристону уже было бы всё равно на любые слова, которые говорит ему Фрикс, но в таком случае он бы не ощущал на себе нарастающего напряжения, которое передалось ему от собеседника. Его губы дрожали, что говорило о том, что он нервничает. То ли от того, что он, видимо, получит отрицательный ответ, то ли от того, что ситуация пойдёт не так, как он предугадывал. — Знаешь, что бы ты не делал, ты тот человек, которого хочется ненавидеть. — Так и знал, что ты именно это и скажешь. — Паристон усмехнулся думая, что всё-таки ситуация пошла в ту сторону, на которую он рассчитывал. — Тем не менее, это значит, что ты тот человек, которого любишь, раз хочешь ненавидеть. "Что?" — Хилл на мгновение успел потерять бдительность, и потому данная ситуация обернулась ему боком. Такое непонятное состояние то ли проигрыша, то ли выйгрыша. Неужели это то самое, чего так добивался Паристон? — Значит ли это... — Определенно значит. И не для одного меня, между прочим. Воздух стал более приятным и лёгким, а запах перегара пронзил тела Паристона и Джина насквозь настолько, что перестал ощущаться вовсе. Это было самым странным ощущением с тех пор, как они начали общаться. Хотя впрочем говоря, оно одновременно было и самым приятным ощущением за всю их жизнь. И оно точно останется в их памяти на долгое время.