Желание

— Что же ты там себе напридумывал? Ну же. Расскажи и мне. Она выплёвывает эти слова, делает больно, пытается не показывать, что, возможно, сильно напугана, и буквально несколько минут назад дрожала на полу в ванной. Суна медленно, словно пантера приближается, выжигая свой путь по осколкам их разорванного доверия. Она не позволит себе показать свой страх, который липким комом свернулся где-то внутри. Она не даст ему выйти наружу и не покажет свою слабость. Разве она не дочь Казыма Шанлы? Её голос звучит низко, грубо, с издевательской интонацией, она дразнит его, провоцирует, выводит на эмоции и ожидает полного провала, проявления слабости, несдержанности, чтобы окончательно поставить в своей голове убедительную жирную точку в подтверждение своим же до безумства грубым и неправильным словам, опрометчиво брошенным секунду назад.  Ей жизненно необходимо увидеть, почувствовать, прожить его крах прямо сейчас и, возможно, стремительно выбежать из этой чертовой комнаты, которая до невозможности точно отражает её внутреннее состояние. Такая же разбитая вдребезги, такая же сломанная, погруженная в хаос. Удивительно, но желание сбывается. Кайя облизывает губу, готовясь к ответному наступлению. Он заводится по одному щелчку, стоит только увидеть этот огонь, разжигающийчя в её глазах молниеносной вспышкой, оказаться в поле её дерзости, настойчивости и почти правдивой уверенности. Ему это нравится и, кажется, он даже не слышит, что она говорит дальше. Не хочет слышать, слушать и анализировать. Пусть она замолчит, надоела. Кайе невообразимо хочется заткнуть наконец её рот, и он уже почти готов это сделать, лишь бы она не плевалась ядом, который с особым удовольствием разливала в раскалённый воздух комнаты. Он наклоняется, опаляя её губы своим дыханием, стирает сантиметры пространства, взамен наполняя их бешеным разрядом. Если осмелишься коснуться — тебе не жить. Эта мгла поглотит и навеки оставит в своем плену. Грязном, горячем, глубоком плену, из которого никогда не выбраться. И он с удовольствием выбирает именно это. Жадно льнет к её губам, добровольно впитывает яд, которым она его напоила, выпивает его до дна, лишь бы она уже заткнулась. Кусает, оттягивая нижнюю губу, победно улавливая её негодующий вздох. Но она не сопротивляется. Не отталкивает. И не отвечает. Стоит, словно статуя, не осмеливаясь даже пошевелиться. И куда подевалась вся её уверенность, которая секунду назад с такими нескрываемым остервенением бросала громкие слова?  Кайя усмехается этой мысли. И откровенно, не стесняясь, проникает горячим языком в её рот. Всё-таки поддалась. Своей широкой ладонью он скользит в борт её пальто, задерживается на талии и резко прижимает к себе, не стыдясь, что она в полной мере почувствует его возбуждение. Пусть знает. Он несдержанно целует её, а она взаимно отвечает, хватаясь дрожащими пальчиками за ворот его черной рубашкой, а затем, явно считая её ненужной, стягивает её к чёрту, оставляя Кайю в этой соблазнительной майке, которая во всей красе демонстрирует его рельефные мышцы. Кайя рывком меняется с Суной местами, разворачивает её к двери, к этой чертовой двери в ванную, которая стала барьером между ними, и нависает над ней, вжимаясь всем телом. На секунду он прерывает жаркий поцелуй, желая отчаянно заглянуть в глаза Суны, прочитать её чувства, понять чего же она, блять, хочет. Но её глаза закрыты.  Боиться признать, что ей тоже это нравится? Нравится чувствовать жгучее желание на губах и с удовольствием поднимать его отметку до самой высокой границы? Разрываться на осколки, позволяя себя целовать и желать? Кайя несдеражанно почти срывает её пальто, торопливо стягивает и бросает куда-то в угол на остатки стеклянного стола. Одна его рука ложится на её плоский живот, грубо скользит выше, поддевая черную водолазку, которая прямо сейчас невообразимо, блять, лишняя. Суна начинает тяжело дышать под его напором, её тело мгновенно отзывается на его близость, оказываясь под контролем безусловных рефлексов. И всё же помогает Кайе избавить её от своей одежды.  Сначала он властно расстегивает пуговицу на её брюках, а затем медленно, смакуя каждое движение, пока Суна сгорает в нетерпении, расстегивает молнию и избавляет её от них.  Она почти задыхается. И Кайя получает немыслимое удовольствие от осознания, что она прямо сейчас остро нуждается в его близости.  Он уверенно разводит ее ноги коленом, и его прикосновения перемещаются на внутреннюю сторону бедра. Её холодная кожа мгновенно покрывается мурашками, стоит ему только невесомо скользнуть пальцами чуть выше, к месту наибольшего скопления желания.  Суна жмурится, выпуская наружу полувыдох-полустон, и Кайя, замечая это, снова страстно выпивается в её губы. Если он и захочет сделать ей больно, то только так — он сильно кусает до ощущения металлического привкуса на языке и ответного несдержанного стона Суны.  Потрясающе.  Пальцами он двигается выше и отодвигает в сторону ткань её белья. Ощущает горячую влагу, так поразительно контрастирующую с её ледяной кожей. Какая ирония. Разум противится, а тело жаждет продолжения. Он не старается быть осторожным, но всё же медленно вводит в неё один палец.  Теперь его очередь выводить на эмоции.  Ему нужно больше, он хочет услышать её громкие несдержанные стоны. Кайя поддерживает плавный темп движений, ощущая, насколько желание близости взаимно. И Суна отчаянно впивается в его плечи как за спасительную соломинку, стараясь нащупать точку опоры. Ей тоже хочется больше. Но она об этом не скажет.  Кайя добавляет второй палец, проникая глубже, и с приоткрытых губ Суны срывается громкий стон. Кайя утыкается в её волосы, оставляя грубый влажный поцелуй в висок, и до беспамятства вдыхая её аромат. Такой опьяняюще нежный, противоположный с тем, как грубо и резко он вводит в неё пальцы. Не в силах больше сдерживать себя, Кайя расстегивает свои брюки и, резким движением притянув Суну ещё ближе к себе, входит в неё. Она шипит от боли, уткнувшись ему в шею и бурчит себе под нос какие-то несвязные ругательства. Но не пытается задержаться и привыкнуть, а сама поддается навстречу, нетерпеливо опускаясь на его член. Он впивается губами и зубами в её шею, окончательно пьянея от её аромата, и увеличивает темп движений, погружаясь почти на всю длину. Стоны Суны становятся громче, ей явно приходится по душе его жёсткость. Темп нарастает с каждым толчком, отзываясь глухим стуком деревянной двери, удовольствие накрывает их волнами и, чувствуя, что разрядка близко, Кайя крепко стискивает Суну в объятиях, словно это возможность в последний раз к ней прикоснуться. Он переключается с шеи на её распухшие губы и вот уже в который раз жадно впивается в них поцелуем. Толкнувшись ещё раз особенно глубоко, он едва успевает выйти, и со сдавленным стоном в её до одури сладкие губы кончает ей на бедро.   И ему кажется, что весь его пар прямо сейчас наконец выпущен с остатком. Вот только всё это неправда. Кайя трясет головой, сгоняя морок, затмивший разум на какие-то секунды. Приходит в себя, находясь всё в тех же двух сантиметрах от Суны. Это лишь наваждение, в которое она загнала его своим опьяняющим присутствием. Он цокает языком и вскидывает голову в этом привычном жесте «нет» в ответ на её идиотский вопрос. А потом уходит, немного грубо задевая её плечо и слишком громко хлопая дверью, оглушая её этим шумом.