Танцор и гость

— Я так устал, — громко вдыхая воздух говорит Изуку, рукой разминая затекшую кисть, — Чего они прут и прут сегодня, — выдержав небольшую паузу, — Тяжелый день. Внимательно слушавший его парень смотрит через отражение на уставшую лужицу из зеленоволосого паренька, растекшуюся на диванчике для отдыха. Просторная гримерка казалась счасливым уголком для спокойного времяпрепровождения и возможности привести в порядок отекшие, и больные конечности после прошлого сеанса. Шото не так давно занимается этим, однако за все то недолгое время, что он работает здесь, ему впервые доводится видеть Изуку таким измученным. Обычно энергичный парень выпивает уже вторую бутылку лимонной воды и измученно пялиться в потолок. Сегодня его клиенты не просят лишнего, никаких прикосновений, лишь смотрят, однако сам факт того что нужно постоянно находиться под чьим-то взором без возможности ошибиться напрягает и изнуряет хуже моментов, когда продолжать свои "танцы" нужно на очень удобных кроватях с клиентами. — Босс сказал,что для тебя на сегодня остался только один человек, — тактично сообщает Шото другу, видя как тот сползает с диванчика на пол, — Кстати новый какой-то, говорят ему это место наша блондинка посоветовала, — хмыкнув сообщает он и наконец поворачивается к Изуку. — Если у него есть такие же больные фетиши на кровь, то я против, пусть вычитают из зарплаты, — закатив глаза мычит и поднимается на ноги, — Во сколько? — Через полчаса должен прийти кажется, — переведя взгляд на часы отвечает Шото и встает, — Удачи тебе. Кивнув Изуку смотрит на закрывающуюся дверь и оставщись один протяжно стонет, укладывая голову на столик. Химико Тога. Так звали ту самую "блондинку" с необычными предпочтениями в сексе и требованиями в танце. Основное,что она просит выполнять без каких-либо шансов на отказ — кровь. Обязательный танец в крови, в собственной крови. Выдерживают подобное не все, многие отказываются работать с Химико, когда узнают условия, единственная, кто почему-то не выступает против и сама вызывается принимать клиентку — Очако. Она добродушно спасает остальных танцоров и танцовщиц от острых коготков симпатичной девушки. Да и Тоге Урарака приходится по вкусу. Буквально. Осознавая что из себя представляет клиент, Изуку нервно сглатывает уже мысленно выбирая себе красивый гробик и похоронную песню. "Насколько сумасшедший человек — настолько дурны его друзья". Аккуратно подведенные черным глаза, слегка очерченные пудровым карандашом губы, атласные брюки свободного кроя, пара кистей на самом поясе, шикарные ткани, повязи полные рюшей и небольших камней, которые могла себе позволить организация. Сережка в ухе с красивым красным камнем, ярко выделяющаяся средь бирюзы в которую окутано подтянутое тело парня, пара браслетов для эффекта и тонкая цепочка. Изуку смотрит на себя в зеркало, поправляет на ногах повязи от штанов, затем немного выправляет зеленую челку, так ему всегда казалось,что выглядит он привлекательнее. Кокетливая улыбка собственному отражению, чтобы вновь доказать, что его миловидное веснушчатое личико хороший магнит для людей, желающих оставить все, что у них есть лишь бы просто посмотреть. Легкий стук отрывает парня от зеркала. — Деку, ты готов? — показывается макушка босса из-за двери. — Да, готов, сэр. — Этот с продолжением, ожидает в девятой комнате, — заходя в гримерку полностью и тихо прикрывая за собой дверь он добавляет, — Я узнал кто это, человек довольно влиятельный, иностранец, по всей видимости проездом здесь. Я отправляю к нему тебя, Деку, потому что знаю,что ты, малыш, не подведешь. Изуку встрепенулся немного от новости о статусе гостя, однако после максимально добродушно улыбнулся боссу. — Я справлюсь, есть еще что-то, что мне нужно знать? — надеясь узнать имя клиента спросил он, на что босс лишь помотал головой. "Ладно и на том достаточно". *** Закрытая комната, примерно одного размера с гримеркой, не кажется такой же комфортной от присутвия духоты, а также  уже привычного запаха масел, которого Изуку уже выносить не мог. Он босыми ногами переступает по холодным плиткам пола, вставая прямо напротив кровати и кланяется перед гостем. Перед ним сидит парень в строгом деловом костюме с  немного растрепанными белыми волосами по плечи, краснющими глазами резкого выреза и бледной кожей. Первое, что успевает прийти в голову : "Альбинос?" — но мысль так и остается без ответа, ведь задавать такие вопросы не тактично. — Здравствуйте, меня зовут Деку, — он поднимает туловище и опустив руки по обе стороны продолжает, — Сегодня я буду вас обслуживать. Не могли бы вы сказать мне, есть ли у вас какие-то предпочтения по поводу сегодняшнего вечера? Тактичность наше все — так всегда и всех учили, не знаешь чего хочет оппонент — уточни. Парень,сидящий на двуспальной кровати,покрытой со всех сторон золотым занавесом и таким же каркасом, медленно переминает ногами по белому постельному и молчит. Изуку видит как бегают его яркие алые глаза по каждому сантиметру его тела от лица, до вырезов по бокам брюк, босых ног и обратно. Изучает. — У меня нет конкретных пожеланий к тебе, Деку, — парень отчего-то выделяет прозвище, которым ему представились, — Единственное, сделай все так, как тебе кажется может понравиться нам обоим. Голос с немного нервной хрипотцой, заинтересованный взгляд и выдвинутая просьба кажутся Деку очаровательными, ведь это считай зеленая карточка, дающая возможность делать все так, как захочется тебе, лишь не забывая соблюдать правила. И никакой крови. — Я вас понял, а как я могу к вам обращаться? — расправляя бирюзовый платок с серебрянными узорами, под стать тем, что на основном костюме, он улыбается, приподняв лишь уголок губ. — Томура. Но это не обязательно, можешь как удобно. Музыка плавно начала растекаться в помещении, размеренно ритм настукивал начиная немного ускорятся. Томура удивился резкому звуку, но не дрогнул, а Изуку уже стоял оголенной спиной к парню и кажется вот уже с секунду его бедра начали двигаться. Узкая талия подчеркнутая поясом очень манит глаз. Деку прогибается так низко, что создается ощущение, что немного и упадет. Но мало того, что это не происходит, так еще и подмигнуть чертенок успевает, прежде чем снова ровно встать продолжив танец. Легко, резко и стоп, мелодия играет некоторое время без звучного постукивания, а затем снова начинает отзвучку во время которой элегантные бедра снова двигаются. Это повторяется несколько раз, пока ритм не становится чуть быстрее и музыка звучит чуть громче. Тогда Деку изящно переставляя босыми ногами по махровому ковру поворачивается, держа в руках тонких платок у самых глаз и при этом не прекращая двигаться. Томура, сидящий до этого у самой спинки кровати, там где лежат подушки, с нескрываемым интересом пододвигается ближе, останавливаясь между краем и серединой. Он смотрит за тем как стройные ноги покрытые бирюзовыми брюками в рюшах двигаются резко, но при этом так ровно и отточенно, словно искусственно. Переводит взгляд на подтянутый живот, треть его закрывает пояс из атласной тками с серебрянными кисточками по бокам, там где хорошо видно голую кожу, покрытую хаотично веснушками. Руки с какой-то жадностью проходятся по собственным строгим брюкам сжимая у самых колен. Томура позволяет один томный вздох, когда пальцы Деку намеренно задевают кисть на поясе. Изуку танцует и также следит. Как взгляд доходит до живота, словно импульсом посылаемый туда знак, эти движения красиво переходят на открытую кожу, выделяются они здесь сильнее, а перекатывание крепких мышц завораживает лучше любых текучих вод и горящих огней. Как только тональность становится выше, движения перемешиваются между собой, добавляя при этом самого передвигающегося перед гостем Изуку. Он опускает платок, обводит его вокруг своей груди, задевая камушки на лифе и целенаправленно зацикливая внимание именно на этом жесте. Подводя аккуратными движениями, музыка начинает идти ровно, слышится отголосок тонкого женского голоса в молчаливом фоне, не имеющем постукиваний. На нем Деку наклоняется вперед, перекидывая платок через голову Томуры и притягивает ближе, от чего гость не отказывается. Однако, спустя мгновение, когда голос исчезает, пропадает и платок с шеи. Изуку уже ближе, продолжает танцевать так завораживающе, что в момент, когда происходит резкий удар Томура не шелохнувшись уже предугадывает куда он откликнется и догадка оказывается верной. Выставленные руки, одна из которых как-то незаметно успевает скинуть платок в ноги, начинают изящно выкручивать тонкие кисти с расправленными в цветок пальцами, пока грудь ловит ритм бедер, живота и так очаровательно переступающих в моментах ножек. Словно сердце сейчас пытается разорвать грудину от восхищения — так оно ощущается для гостя — также он видит быстро вздымающуюся грудь Деку в бирюзовом лифе. Словно то, что должно происходить с ним отзеркаливает тело танцора. Томура ловит себя на мысли, что ему очень симпатично раскрасневшееся лицо с приоткрытыми губами, ярко выраженными веснушками и хитрющими зелеными глазами, вышибающими душу и землю из под ног. Он протягивает руку, чтоб коснуться живота совсем рядом с поясом, на что получается легким жестом по руке. Изуку ухмыляется, понимая свое превосходство над парнем и намеренно отступает чуть назад, прикрывая это действие желанием крутанутся немного в танце, заодно поправить лиф, начинающий двигатся по груди. Томура удивленный подобным действием садится на самый край и к моменту, как одна нога ступает вперед и Изуку поворачивается лицом к гостю, тот уже стоит прямо перед ним, явно немного превосходя в росте. Деку хочет было отступить назад, нельзя ведь так просто лани бежать к охотнику, но сильные руки все же хватают его за талию притягивая обратно. И парню становится интересно, ведь гость, изначально показавший себя как не заинтересованный сейчас сжимает его талию и спокойным тоном, не терпящим возражений, просит посмотреть ему в глаза. Изуку необычно даже сейчас. Он поворачивает голову к клиенту и под продолжающуюся музыку выполняет просьбу. В моменте снова начинается женское пение и Деку, словно ревнивая женушка тянется на носках к Томуре с самодовольной улыбкой напевая этот момент. — И ты кажешься мне сумасшедшим, — завершая на понятном для иностранца языке отрывок песни, парень тянет руки к гостю, обвивая ими шею. — Не могу сказать, что это не взаимно, господин танцор, — Томура скалится и выглядит это действительно не нормально, однако Изуку прошибает, словно током. Тугой узел в низу щекочет органы обдавая жаром все тело. Его клиент ловит это движение, поднимаясь ладонью вдоль спины, очерчивая позвонки, — Ты... очень красивый. — Не могу сказать,что это не взаимно, господин. Палец нежно поглаживает румяную щеку, непозволительно долго задерживаясь на веснушках. Томура с минуту просто любуется танцором, прежде чем коснуться таких близких и манящих губ своими, забывая про все правила приличия и затапливая вместе с ними себя. В прайсе на Деку всегда писано было одно правило, которое являлось полным ограничителем для всех: "Никаких прямых поцелуев". Все и всегда соблюдали это правило, а кто не соблюдал возвращал деньги в качестве штрафа за нарушение. Когда губы Изуку встречаются с очень приятными Томуры, тот думает, что никакой штраф гостю сегодня платить не придется, а уж когда острый язык мимолетно касается уголка, больших усилий стоит не сжать в руках ворот белой рубашки. Они стоят так кажется вечность, пока это не становится сложно. Первым отрывается Деку, переводя дыхание и облизываясь словно довольный кот, он уже буквально виснет на держащем его парне. Они меняются местами и Томура сажает танцора на край кровати, сам усаживаясь на колени перед ним. — С твоего позволения я возьму на себя немного инициативы, милый? Азарт гремящий в ушах словно перекрывает мыслительные процессы. Изуку кивает, неловко ставя ноги по обе стороны от клиента, будто ему не приходится делать это по несколько раз на дню. Но именно сейчас он стесняется, сомневается и отворачивается голову, лишь бы не знать что собирается делать гость. Томура чуть помедлив кладет слегка замерзшую босую ногу танцора себе на колено, поглаживая и разматывая ленту на штанине. Деку чуть наклонившись смотрит на это действие, улыбнувшись он понимает, что видимо парень заметил какой холодный здесь пол. Странная и до того не веданная в работе забота подкупает. Он ведет холодными пальцами по брюкам Томуры вверх, на что рука, до этого поднимающая до колена вещь, останавливает его. Взгляд пронзительных рубиновых глаз направленный четко на Деку напрягает, ему кажется, что он сделал что-то не так и хочется было спросить, но его опережают. —Не торопись, Деку, успеем, — голос становится кажется грубее, что совершенно не совпадает с легким поцелуем, который оставляет Томура на коленке. Изуку моментально вспыхивает, словно спичка. Он прикрывает лицо руками что-то неразборчиво бормоча. Томура хрипло смеется, закидывая ногу на плечо и снова целует, но уже выпирающую косточку. А затем снова, но чуть выше, и еще, и еще, и еще. Он просто поглаживает бедро под брюками, продолжая выцеловывать щиколотку, изредко переходит ниже к стопе и так трепетно он это делает, словно своими прикосновениями старается излечить все раны, неожиданно кровоточащие и больные. Но их нет и никогда не было. Изуку жил нормальной жизнью студента, учился, веселился, работал на этой работе, потому что считал это выгодным, а не потому что тяжелое прошлое не отпускало. Все было хорошо, но в момент, когда его новый гость поправляет штанину прежде чем встать, чтобы Деку было удобно, хочется просто стать самым несчастным человеком на свете, чтобы этот парень пришел сюда еще раз и также сделал жизнь Изуку немного меланхоличней. Атмосфера комнаты почему-то не кажется давящей, успокаивающие масла впервые подействовали, либо мысль Шото о "комфортности сокроватника" действительно рабочая. Деку пока ставил на второй вариант, подмечая, что нависающая над ним фигура с виду грубого парня с пронзительным кровавым взглядом и дьявольским оскалом на поврежденных губах (Деку заметил шрам на них) не кажутся такими уж угрожающими. Белые длинные пряди спадали вниз, явно напрягая владельца и заставляя словно брезгливо кривиться. Изуку достает из кармана рабочую резинку, которой пользуется когда краситься, и тянется к волосам, чтобы помочь завязать. Жест-за-жест, минимальная забота о на удивление послушных и мягких волосах, какими на первый взгляд они не кажутся, тоже считается за проявление симпатии, ведь так? А самое главное... — Удобно? — скользя рукой от шеи к щеке партнера, спрашивает Изуку. — Более чем, спасибо. Вечер идет своим чередом. Это последний клиент, так что Деку позволяет себе не смотреть на время и просто забыть обо всем, когда получает очередной настырный укус на плече. Как показала практика кроме ласк и аккуратного снятия одежды, с желанием не повредить ничего, Томура был способен кусаться, царапать подтянутый живот ради личного развлечения, сжимать тонкие запястья партнера, когда тот в попытках проявить инициативу желал хотя-бы помочь раздеться. Томура делал все сам. Сам снял с себя белую хлопковую рубашку, совершенно безразлично кинув на ковер, сам избавился от брюк, белья и даже услужливо заметил сбивчивое дыхание Изуку, когда тот с каким-то диким взглядом оглядывал рельеф чужого тела. Сам же он сел на кровать меж приглашающе раскрытых ног и дал время пареньку просто потрогать себя, изучить, попробовать на вкус и потерять дар речи от нахлынувших чувств. Деку, пораженный самообслуживанием клиента даже подумал на секунду, что сейчас в положении гостя стал он. Мысль была ухвачена за хвост и притянута тонким узлом к затихнувшему разуму. Слышать стук своего сердца и понимать, что в такой тишине, сопровождающейся лишь шелестом одежды, которую Томура снимает с Деку, это биение слышит не только он — было хорошо. А когда чужие пальцы мягко проникали во внутрь без лишней спешки и напряжения, Изуку невольно подумал, что был создан специально для них. Кажется даже для него. Крепкая опора ввиде спины, за которую Деку держится, когда становится неприятно вызывает восторг. А тягучее и медленное проникновение не доставляет дискомфорта или желания самому насадиться и ускорить темп, странно наоборот хочется растянуть этот момент, когда взволнованный чужим состоянием Томура поглаживает грудь партнера. Изуку не сдерживая стонов и желания просит его делать так, как будет хорошо ему и слышит в ответ очередной смешок. — Мне сейчас более чем хорошо, милый Деку, — он чмокает как-то по-детски в щеку и начинает двигаться. Расчувствовавшийся Деку вжимается в теплое тело Томуры, утыкаясь ему в плечо. — Меня зовут Изуку, — почти шепотом все же признается парень и на очередном толчке кусает бледную кожу. — Очаровательное имя для такого создания как ты, Изу, — Томура улыбается так обезоруживающе, что Деку ничего не остается кроме как улыбнуться в ответ и больше не отводить глаз от этого человека. *** Изуку смеется прикрывая плечи одеялом, намеренно отодвигаясь ближе к краю кровати, пока Томура старается нагнать никак не перестающего смеятся парня. — Мне же щекотно, я говорю! — Это не причина, чтобы я не мог поцеловать все веснушки на твоих плечах, ты просто не дергайся и не смейся. Изуку показательно закатывает глаза. Они лежат так уже минут двадцать, если не больше. Телефон Деку наверняка разрывается сообщениями от Шото с вопросами как все прошло, да и у босса возникают вопросы по поводу продолжительности времяпрепровождения. Но Томуре, которому платить за доп время на это как-то все равно. — Знаешь, если я у тебя последний на сегодня, то был бы рад предложить съездить куда-нибудь вместе, — как-то резко переключаясь говорит он. — Я очень устал, так что предпочел бы просто поехать домой. — Хорошо, тогда я довезу тебя до дома с твоего позволения. — Если согласишься зайти ко мне на чай и нормально познакомиться, то я всеми руками за. Было бы так оно всегда.​