Tighter

Даже после того, как мир — без ведома большинства людей — был спасен от неминуемой гибели, к сожалению, жизнь не стала солнечной и радужной. В воздухе по всей Европе витало напряжение, угроза войны отбрасывала темную, угрожающую тень на весь континент. После того как им чудом удалось вытащить Цезаря живым из-под обломков, Джозеф отчаянно хотел увезти его как можно дальше от военной опасности. Он беспрестанно донимал друга во время их восстановления в больнице, пока Цезарь, наконец, не устал и не согласился переехать с ним в Соединенные Штаты. — Хорошо, но мы не полетим на самолете, — твердо заявил тот. — Что?! Почему нет? — заскулил Джозеф. — Это самый быстрый способ. — Может, и самый быстрый, но позволь мне напомнить, что ты только что сделал, ДжоДжо, — холодно начал Цезарь. — Ты врезался в вулкан на самолете. Мистер Спидвагон сказал мне, что это уже не в первый раз, когда ты разбиваешь самолет. Мы совсем недавно пережили битву с людьми из колонн, так что я не собираюсь рисковать какое-то время. Я ни за что не сяду с тобой в самолет! — Тогда как ты хочешь туда добраться? — надулся Джозеф. — Конечно, на корабле. — На корабле?! Но это же займет целую вечность! — простонал Джозеф. — Не надо так драматизировать. Современные корабли быстры. Дорога займет неделю или две. — Ну же, Цезарь! Почему мы не можем просто полететь на самолете? Ничего не случится, я обещаю! — Либо корабль, либо я не поеду, — непреклонно заявил итальянец, скрестив руки на груди. — Так что выбирай! — Цезарь, ты подлец! Тиран! Любитель юбок! — завопил Джозеф. — Ладно, черт возьми! Вот так они и оказались в одной каюте круизного лайнера, пересекающего Атлантический океан. Это был первый раз, когда они собирались спать в одной комнате. В Айр-Супплина было много комнат, так что им не обязательно было спать в одной, а благодаря деньгам и влиянию Спидвагона у них были свои собственные комнаты в больнице. Поэтому они ничего не знали о привычках друг друга во время сна. Цезарь очень надеялся, что Джозеф не разбудит его храпом. Однако в итоге его разбудил вовсе не храп. Сначала Цезарь не понимал, почему он проснулся посреди ночи, пока вдруг не осознал, отчаянное хныканье. Джозеф метался по кровати, задыхаясь и громко всхлипывая. Цезарь вскочил с кровати и в одно мгновение оказался рядом с другом. Он крепко, но нежно взял Джозефа за плечи и стал трясти его, чтобы тот проснулся. — ДжоДжо, проснись! — настойчиво прошептал он, опасаясь, что Джозеф разбудит людей, спящих в соседних каютах. Джозеф очнулся от кошмара, судорожно оглядываясь по сторонам. Когда он понял, что его окружает, то с громким криком бросился обнимать Цезаря. Тот быстро обнял его в ответ, пытаясь успокоить Джозефа. Он всхлипывал на груди Цезаря, его руки отчаянно сжимали рубашку друга. — Цезарь, — хныкал он, дрожа. — Не умирай! Пожалуйста… — Тсс, я здесь, ДжоДжо. Я не умер, — успокаивающе пробормотал Цезарь. — Не оставляй меня больше, — безутешно плакал Джозеф. — Я не могу… — Не буду! Не оставлю! Я больше никогда не уйду, обещаю, — заверил итальянец. — О-обними меня крепче, — прохрипел Джозеф. Цезарь, не раздумывая, притянул его ближе. — Еще, Цезарь. Сильнее. Блондин еще крепче сжал его в объятиях, думая, что Джозеф наконец-то успокоится. Но брюнет продолжал плакать и просить прижать его к себе еще сильнее, пока Цезарь не прижал Джозефа к своему телу изо всех сил. — Сильнее, — захныкал брюнет. — Цезарь, пожалуйста… — Джоджо, я не могу обнять тебя сильнее, чем сейчас, — простонал Цезарь. — Еще сильнее… У итальянца кончилось терпение. Буквально не было никакой возможности прижать Джозефа еще сильно. И это явно не помогало, поскольку британец продолжал реветь. В расстройстве от желания вывести Джозефа из этого странного состояния, в голове Цезаря возникла безумная идея. Он отпустил британца одной рукой и, не обращая внимания на протестующий скулеж, протянул руку между их телами и запустил ее в трусы Джозефа. Тот вздрогнул и подавил крик, когда Цезарь схватил его за член. — Теперь достаточно сильно, Джоджо? — прорычал итальянец. Вместо того чтобы захлебнуться плачем, как предполагал Цезарь, Джозеф попытался толкнуться в его руку. — Сильне-ее… Це-е-езарь… — простонал он. Итальянец едва успел осмыслить это неожиданное развитие событий, как правая рука Джозефа, из плоти и крови, освободила его рубашку и тоже проскользнула между их телами, стягивая с Цезаря трусы, чтобы освободить его член. Джозеф попытался как можно больше потереться своим членом о член итальянца, но Цезарь все еще ошеломленно хватался за него. — Сильнее, — снова тихонько проскулил тот. Это окончательно вывело Цезаря из шокового состояния. Он быстро приноровился, чтобы удерживать оба их члена вместе, при помощи правой руки Джозефа. Тот тут же начал проникать между их рук, неуклюже и нетерпеливо. — Цезарь… Сильнее… — стонал он. Цезарь крепче сжал рукой их члены и грубо надавил на член Джозефа. — Это то, чего ты хотела, Джоджо? — прорычал он. В ответ Джозеф обнял итальянца за шею своей единственной свободной рукой — левой — и притянул его к себе в беспорядочном поцелуе. Цезарь знал, что его друг все еще неохотно пользовался своей новой искусственной рукой, поскольку еще не привык к ней. Полные губы Джозефа оказались такими же мягкими, какими он всегда их себе представлял, и Цезарь не терял времени даром, с жадностью поглощая их. Они быстро вошли в ритм, толкаясь в собственные руки. Это было так интимно и безопасно, как они были настроены друг на друга, не только в бою с Хамоном, но и в сексе. Они дополняли друг друга, как будто были двумя половинками одного целого. Благодаря обильному количеству предэякулята, скольжение их членов друг о друга становилось все более плавным и приятным. Джозеф хныкал в рот Цезаря, и его толчки стали беспорядочными, и итальянец понял, что тот уже близок. Цезарь тоже начал быстрее сжимать кулаки и удвоил усилия, чтобы довести их обоих до оргазма. Прошло совсем немного времени, пока Джозеф не вздрогнул, покрывая их руки и свой живот горячим семенем, и Цезарь вскоре последовал за ним. Он опустился рядом с британцем, и некоторое время тишину нарушало только их шумное дыхание — они оба пытались отдышаться. В конце концов они отодвинулись, чтобы вытереться, а затем вновь легли рядом друг с другом. — Тебе часто снятся кошмары с моей смертью? — тихо спросил Цезарь. — Каждую ночь, — просто ответил Джозеф. Итальянец сочувственно зашипел. — Прости, — с сожалением пробормотал он. — Жаль, что ты мне не сказал. — Ты все равно ничего не смог бы с этим поделать, — Джозеф пожал плечами. — Я мог бы сделать то, что сделал сегодня. — Подрочить мне? — Нет, идиот! — раздраженно огрызнулся Цезарь. — Обнять тебя и заверить, что я здесь. — Ох. — Но если говорить об этом. Почему ты не сказал мне, что хочешь этого? — Я собирался! — пожаловался Джозеф. — Как только мы окажемся в Штатах, в безопасности от этой чертовой войны, я собирался создать грандиозную романтическую обстановку и признаться тебе в любви! А ты все испортил, глупый Казанова! Цезарь рассмеялся. — Полагаю, ты все еще можешь это сделать. Если хочешь, я притворюсь удивленным, — шутливо предложил он. — Ты тоже можешь это сделать, — тихо сказал Джозеф. — Что? — с улыбкой спросил Цезарь. — Обнять меня и успокоить. Сказать, что ты больше никогда меня не оставишь, — на последних словах голос Джозефа сорвался. Итальянец перекатился на бок и крепче прижал друга к себе. — Конечно. Я буду делать это столько раз, сколько ты захочешь. — А если я буду хотеть этого каждый день до конца наших дней? — прошептал Джозеф. — Тогда я буду делать это до конца наших дней, — пробормотал Цезарь, стирая поцелуями слезы британца. — Я люблю тебя, Цезарь, — всхлипнул Джозеф. — Я тоже тебя люблю.