грань

«… Я был на грани. Я убежал. Я бежал домой. Бежал сломя голову. Я надеялся, что это последняя моя трагедия. Хотя бы сегодня. Я знал, что в понедельник буду убит. Знал, что они начнут охоту на меня. Они поймают в коридоре, прижмут к стенке… Я был бы чучелом. Или пиньятой. Меня бы все пинали. Только не палкой. Ногами. Затоптали бы до смерти. Мне нужно было куда-то деть эти 30 часов страха. Мои последние часы «жизни»! Я не хотел умирать, как скот! Я не хотел быть трусом, но тут лучше спасти свою жизнь. Я мог бы… я мог бы сбежать в Екатеринбург! Или может.. Ещё куда-то. Но у меня нет мотоцикла. Не было. И я шёл с этими мыслями по дороге. Пока рядом не остановился он. Он словно прочел меня. У меня появился мотоцикл. И смысл жизни. Короткой жизни в течение 30 часов. Костя. Он подарил мне время. Я не знаю, почему я согласился сесть к нему и поехать прочь. Но он увёз меня. Вёз по городу и я чувствовал свободу. Тогда я её ещё чувствовал. Пока мог. Ведь я говорил! Были ещё происшествия… Ужасные. Убийственные. Отвратительные. Я верил, что эта ночь лучшая в моей короткой жизни. Я был ходячим мертвецом, но Костя воскресил меня. Но… Как быстро я взлетел, так быстро и упал…» «Я побывал на похоронах. Я снова стоял над его трупом и молился Господу, чтобы он меня простил за всё это. Ведь… фактически это был не я? Это Костя! То есть.. Мы вдвоём. Но… Я видел его мертвенно бледным в белом костюме, словно он у нас святой. А у меня перед глазами всё равно всплывал его образ в пижаме и с тупой улыбкой на лице. Я всё это время вспоминал момент его смерти. То есть, я в какой-то степени чувствую свою вину. Но такое чувство, что недостаточно сильно, как должен был. Но так вот! После похорон я стоял рядом с Московским, которого, да простит меня Господь, терпеть не могу, я удивлён, что он явился. Чёрт, он выглядел так помято. То есть… Типа очень. Он пытался сдерживать свои слёзы всё время, я это видел. Но уже после всей погребальной церемонии он не смог. Мы выходили с кладбища вместе, и он меня позвал с собой прийти сюда снова вечером, якобы друзья хотят поминуть Руслана… лично? Я колебался тогда, но…» — Это правда ужасно, — протянул Саша, смотря, как Миша вытирает слёзы платком. — Да, я всё ещё не могу поверить… Я никогда бы не подумал, что у него есть подобные мысли. Ещё и эта книжка… серьёзно, Руслан? — он поднял голову вверх и глубоко вздохнул, шмыгая носом. А у Саши в горле встал ком. Он вот не мог поверить, что в эту записку реально поверили. Всегда у него было чувство, что вот сейчас за ним зайдут копы и повяжут. Саша даже не мог представить, что эта записка окажется настолько хороша для всех. Что все… Все просто поверили в неё. — Знаешь, спасибо тебе, что ты тогда сказал… Твои слова были.. Сильными, — слабо улыбнувшись, прошептал Миша, доставая сигарету из кармана и закуривая. Саша отвел взгляд и пожал плечами. Ему, честно, нечего сказать про эти слова. Он не пытался вложить в них какого-то смысла. Это просто звучало хотя бы немного приближённо к тому, как выглядело самоубийство Енисейского (лживое самоубийство). — Я лишь… Сказал, что думаю. И я не хотел сказать какую-нибудь хрень, всё-таки он умер. Я видел, что слова других тебя задевали, мне не хотелось, чтобы и мои тоже. — Хах, да. Все правда считали его козлом, но нет! Он не был таким, честно. Он был хорошим парнем. Я то его знал, Руслан был моим лучшим другом детства, — Московский как-то грустно усмехнулся и откашлялся, сильно затянувшись. Саша поморщился, но кивнул. Да, быть может когда-то Руслан и был хорошим. А может и просто был. Но ключевое тут именно «был», сейчас он уже мёртв. И из-за Невского. — Возможно, если бы мы стали с ним ещё ближе… Может быть, я бы это понял. Мне жаль. — У меня есть просьба: я с Максом, Ильёй и Юрой вечером собираюсь прийти сюда. Хотим налить Руслану винца, знаешь, типа от друзей. Просто хотим провести время вместе. Думаю, что Руслан бы хотел, чтобы я пошёл с ними. — Конечно, Миша. Ты должен пойти. Но я то причём? После того, что было… — Парни и тебя хотя видеть. Думаю, что Руслан на самом деле не таил зла на тебя. Прошу, приходи к нам в шесть, — он улыбнулся совсем по-доброму. Честно сказать, Саша ещё не видел такого Мишу. Кажется, со смерти Руслана он стал более искренен в чувствах по отношению к другим. Не знаю, можно ли считать это плюсом, но по крайней мере сейчас видно настоящего Московского. — Знаешь, ты точно отличный друг, Миша. Я приду, обещаю, — он улыбнулся ему в ответ и попрощался. Саша думал над его просьбой, но отказаться в данный момент ему казалось кощунством. То есть, он его убил. А теперь будет избегать? Вообще план был именно таким, но это невозможно, учитывая, что все говорят о нём. Учитывая, что он ходит за ним по пятам, словно тень. Тень осуждения. Тень давления и вины… «Итак, для начала я хотел бы сказать, что эта встреча была ошибкой. Нет, Миша не перепутал меня с кем-то и пригласил не того, это я совершил ошибку. Что пришёл. Я чувствую себя опозоренным. Осквернённым и запятнанным. Это как, когда тебя кто-то касается, и тебе кажется, что след от его руки остается на тебе, пока ты не помоешься под душем. И я это чувствую сейчас. Мне гадко на душе. Но при этом мне кажется, что я заслужил? Нет, конечно, это глупо. Конечно, мне не должно так казаться, но почему-то я думаю о том, что Руслан часто чувствовал себя так же? Нет, я не могу знать наверняка, он не выглядел так, словно ему противно от того, что его считают… Пропавшим? Падшим, как ещё сказать? Конечно, он таким по сути не был. Я вообще не уверен, что секс присутствовал в его жизни. Да, он часто вёл себя вызывающе, будто хотел нарваться на проблемы, но при этом это из него не делало какого-то «не такого». Но при этом, знаешь, как это бывает, люди любят пускать слухи. Почему-то всем нравится слушать про чьи-то похождения — даже если их нет. Ну так о чём я? Мне кажется, что если Руслана и задевали подобные слухи и поведение людей с ним, то он чувствовал себя точно так же, как и я сейчас. Но есть отличие. Единственным человеком, который мог держать под контролем Юру и Илью, был Руслан. И он мёртв. Поэтому сейчас они неконтролируемые. Они позволяют себе всё, а ты не можешь с этим ничего сделать. Поэтому то, что случилось, оно случилось. Я лишь приехал на кладбище, твою мать, на кладбище! Я увидел Мишу неподалёку от могилы Руслана и направился к нему. Других я не вижу. Но вот Миша… Боже мой…» Он был пьян, облокотился руками об забор, положив на них голову. Саша осторожно постучал по спине, а он сразу встрепенулся и повернул голову. Что ж, Саша был разочарован. Он был не просто пьяным, он был не в состоянии удержать взгляд, он всё хотел склонить голову и уснуть, кажется. Он ожидал от кого угодно, но точно не от Миши. Он всегда ему казался очень невосприимчивым и хладнокровным. Он бы никогда, как казалось, не довёл бы себя до такого состояния — только если с помощью Руслана, блять, Енисейского, который теперь умер! Значит он должен быть ещё сильней? Невский так думал, потому что, как кажется, когда дорогой тебе человек умирает, ты будешь стараться хотя бы перед его могилой вести себя подобающе. Но, видимо, Миша дал слабину. Он улыбнулся, увидев Сашу, говоря совсем не тем опечаленным голосом, что днём. Вот что алкоголь и плохая компания делает с тобой. — Саша! Наконец-то ты пришёл, мы тебя заждались… — Боже, Миша, ты что пьян? Тебе срочно нужно домой, — Шура оперся рукой о тот же забор и закусил губу, осматривая Московского. Рядом никого. — Ты должен вернуться, как ты можешь в таком состоянии быть тут? Где все остальные? — Да ладно тебе! Я просто… Илья и Юра просто… Сказали, что мы тоже должны выпить. И мы выпили. Брось, ты будто не выпил бы? — Ну, не столько же! — Саша всплеснул руками, — Миша, ты выглядишь ужасно, как ты можешь так поступать с Русланом? Ладно они! Но ты… Я разочарован. Ты не думаешь, что он мог бы о тебе подумать? Какой же ты нормальный лучший друг после этого! Не успел Шура договорить и Миша стукнул по забору руками, уставившись на Шуру более серьезно. Он сжал кулаки, а затем оскалился, будто Невский оскорбляет его без причины. На мгновение Шура почувствовал, как его сердце пропускает удар в первый раз. Он почувствовал напряжение и опасность рядом с собой. Возможно, это был первый сигнал к тому, что ему пора бежать. — Ты.. Ты нихера обо мне не знаешь. И о Руслане не знаешь. Ты не знаешь, что я чувствую. Не тебе меня судить, Невский. Наконец Саша уловил посторонние шумы на улице, на другом участке кладбища. Оттуда побежал Максим, направляясь к машине. Он показывал кому-то, скорее всего Илье с Юрой, средний палец. Иртышский заскочил на переднее сидение, Миша побежал за ним, чуть не упав. Невский, крича что-то вслед, последовал за знакомыми. Макс покосился в его сторону, когда он наконец увидел и остальных членов «их» компании. — Наконец-то ты приперся, — процедил Макс и откинулся на сидение, — Я уж думал, мы никогда не увидим тебя. Ребята тебя заждались. — Они бы не пустили нас без тебя, — добавил сквозь смех Миша и закрыл машину. Он улегся на руль и заулыбался, а Максим тихо засмеялся, словно в этих словах и правда было что-то смешное. — Что? В каком смысле не пустили бы? Зачем я им? — Саша недоуменно отстранился от машины, оглядывая совершенно точно пьяных в стельку Томина и Татищева. — Ну, как же? Саша, ты очень похож на Руслана, знаешь? Думаю, что вы друг другу нравились? Ну, ты понимаешь, — Максим, сложил руки на груди и усмехнулся, а Миша скривился ещё пуще прежнего, когда разозлился. — Знаешь, парням интересно, что такого в таких может правда зацепить парня. На практике. Саша нахмурил брови и скривился. Его сейчас стошнит. В его сторону потянулся Юра, держа почти уже пустую бутылку вина. Он роняет её, а Шура хватается за дверцу машины и дёргает. Не поддаётся. Сука. — Миша! Открой сейчас же! — кричит Саша, а Юра, двигаясь к нему, протягивает его имя. Шуре хочется сразу же его сменить, чтобы никто не произносил его поганым ртом. Московский бормочет что-то внутри машины и ворочает головой. Саша начинает злиться, продолжая дёргать ручку. — Открой же ты, блять! Миша! — Да пошёл ты! — выкрикнул он в ответ и закрыл даже окно. Тогда Невский понял, что им как было плевать на него, так и осталось. Они не становились, не оставались друзьями. Он один в этой игре на выживание. И его трясёт. Юра упирается рукой в стекло перед ним и практически прижимает Сашу к машине, у него из-за рта так и несёт алкоголем, Невский проглатываю ком и чувствует, как ноги подкашиваются. — Нет! — вскрикивает Саша, упираясь в него руками. — Да ладно, Саш! Тот смазливый мальчишка… Да что ты только в нём нашёл? Он придурок и псих, — Татищев усмехнулся, расплываясь в омерзительной ухмылке, заставляя скривиться сильней, — Ты то не такой. Не веди себя, как… Саша толкает его в сторону, и он откашливается, хочет снова потянуться, когда Шура отбегает в сторону, но его придерживает Илья, который, кажется, настроен более позитивно, он расслаблен. Но от этого только страшнее. Он двигается в плотную, не смотря на то, что Шура кричит, — чтобы хоть кто-то нашёлся, кто может помочь — он просто обнимает его за плечи и наклоняется прямо к уху, а Невскому снова становится дурно. Хочет, чтобы из него вышли все органы. Хочет просто умереть. — Юр, успокойся. Мы лишь хотим сказать, Коль, — Илья, облизывает губы, а Саша чувствует, как рвота подходит внутри. Тихо просит прекратить. — Вот смотри, Руслан ушёл. Он, наверное, пожалел, что вёл себя так мерзко местами. Но при этом он не был до конца открыт с нами, он бы хотел, чтобы ты был таким! — он тычет в него пальцем. Саша ничего не понимает, лишь пытается контролировать момент. — Мы видели, как ты смотрел на Руслана, но когда с ним не вышло, ты… — Что? О чём ты вообще, блять! — он снова пытается вырваться. Почему он говорит об этом будто он… Илья смеётся, открывает дверь и толкает Сашу на землю, и он больно ударяется спиной. Он склоняется над ним и продолжает смеяться. У Саши начинают трястись руки. Он буквально на волоске. — хватит скрывать, мы же видим, какой ты! — Заткнись! — Саша жмурится, когда он хватает его за подбородок. Хочет плюнуть ему в лицо, хочет ударить. Такое чувство, что его смех раздаётся эхом в голове, но это лишь ещё смех Татищева. Может ещё и Максима с Дугаром. Он не знает, кто смеётся. Саша бьёт его по лицу и отползает назад, быстро пытаясь подняться на ноги. Илья падает и мычит от боли, в его сторону подаётся Юра, но с равновесием всё совсем плохо. У Саши всё не лучше. Тогда он спотыкается о какую-то бутылку, толкает её в их сторону и кричит, почти срываясь на истеричный смех. — Да подавитесь же вы наконец! И Саша бежит. Он выбегает с кладбища. Он бежит к остановке. Хочет домой. Хочет позвонить по телефону, надо найти телбудку. Минута и он уже держит его в руках. Вводит контакт Кости. Он был на волоске. Он хочет его набрать. Но он лишь вешает телефон. Почему они так сделали? Почему они его подставили? Почему они хотели это сделать? Он не заслужил. Он не заслуживаеь такого. Он не такой. — Ты заслуживаешь, — рядом с Сашей будто раздаётся голос. Голос Енисейского. Но это лишь голос в его голове. Это лишь его внутренний голос. Он так себя успокаивает. Он успокаивает себя, стараясь дышать равнее, пытаясь перебивать навязчивые злые мысли. Старается бежать к остановке быстрее. Автобуса нет. Он боится, что за ним уже началась погоня. Его тошнит от этого. — Ты заслуживаешь такого отношения, потому что ты убил меня. Ты убил меня. Ты не получил наказание. А должен был, — голос продолжает сводить его с ума, а он хочет закричать вслух, хочет заставить его заткнуться, — Ты не можешь оказаться безнаказанным, Саша. Не после того, как ты убил меня. Я чувствовал тоже самое. Ты заслужил чувствовать тоже самое. Заслуживаешь то же отношение, потому что ты та ещё шлюха, связавшаяся с психом, который меня убил. Точнее вы вдвоём меня убили! Голос злорадно засмеялся. Он закусывает губу и видит, как подъезжает автобус. Он на время пропадает. Но в автобусе, он словно видет его перед собой. Руслан ухмыляется и сидит у окна. Он такой, каким Саша его запомнил. С дебильной улыбкой, в красной шёлковой пижаме. Он слышит его смех, словно в последний раз. Он начинает кашлять, почти задыхаться. Он пытается откашлять что-то, а ему даже не нужно представлять что. — Из-за тебя я буду до скончания времён чувствовать топор — кричит он на Сашу, а Невский зачем-то садится рядом с ним. Он знает, что никого там нет, знает, что никто с ним не разговаривает, знает, что это лишь его внутренний голос говорит. Он просто во всём виноват, он всё это сделал. Он заслужил. — Какое право ты вообще имеешь кому-то что-то говорить? Осуждаешь кого-то… А ты какое право имеешь на это? Ты главный, кто должен молчать в тряпочку и молиться, чтобы менты не заявились к нему утром! Ты осуждаешь Мишу за его поведение, но сам-то. Ты не знаешь, кто я такой, ты выдумал мне невероятно слезливую записку, чтобы это самоубийство хотя бы немного было похоже на правду! Вложил мне в руки книгу! Ха! Ты и твой друг-псих и правда отличная парочка, стоите друг друга. Ты должен молиться, чтобы никто не догадался, что что-то тут не так. Ты сделал из меня героя! Как ты писал? «Отдайте беднякам мои сбережения. Бедным мамочкам с зависимостью мою одежду, а деткам в приют три моих телевизора!» Как ёбаная Мать Тереза! Саша сдерживает поток слёз и выходит на своей остановке, направляясь к дому. Он всё ещё склоняется надо ним, даже когда Шура утыкается лицом в подушку и рыдает в неё. Он продолжает говорить, что Невский заслуживает. И он заслуживает. Может ему тоже стоит умереть, чтобы не чувствоваться всей этой вины?! «Нет. Я не должен умирать. Я уже сделал слишком много, чтобы после этого просто сдаться. Руслан останется со мной навсегда. Я ничего не сделаю с этим. Но я должен идти дальше. Пока могу…»