Вина

*** Несколько месяцев после «Кто такой, к чёрту, Баки?!», поединка на хеликэрриере и изучения старой картонной папки Стив Роджерс не находил себе места. Наташино «Ты не виноват ни в чём, что происходило с ним» было мнением пусть и близкого, но постороннего человека. Никто никогда не понимал, что такое друг для друга Баки и Стив. Затем, когда Джеймс Бьюкенен Барнс нашёлся и оказался вновь рядом, Стиву, казалось, не о чем больше сожалеть и нечего больше хотеть. Баки был мёртв, но ожил, пропадал и вернулся. Это было такое чудо, какие не повторяются дважды в одной вселенной. Бери то, что тебе дали, Роджерс, бери таким, каким дали. Держи крепко и больше не упусти из рук. И Стив Роджерс держал — себя и Баки. Он медленно, но методично и неостановимо, как ледокол неподатливые полярные льды, продавливал правительственных шишек, добиваясь, чтобы бывшего Зимнего Солдата признали невиновным, вменяемым и оставили в покое. Стоял часами под кабинетами психологов, проводивших с Баки терапию и освидетельствования. Ночами обнимал выжатого, изнемогающего друга, делился с ним теплом и силами, когда у того из памяти вдруг вырывалось что-то особо жуткое или мерзкое или накрывало чувство незаслуженной вины за то, что «Гидра» творила его руками, но без его согласия. Сумел — хватило силы воли и контроля над собой, — принять требование Барнса отправляться вместе с Капитаном на задания. Стиву хотелось кричать «Хватит с тебя войны, тупица!», ему хотелось завернуть Баки в тёплый уютный плед... а сверху увязать якорной цепью, приковать к дивану, скрыть от всех глаз и всех опасностей. Но, когда Баки сказал, что не выпустит больше Роджерса в полевой выход без своей поддержки, вне зависимости, будет на то чьё-то разрешение или нет, Стив согласился, зная, что не смеет лишить вновь обретшего волю друга права самому определять, что ему делать. И какое же было чудо, когда — совершенно неожиданно, прямо-таки по волшебству! — Баки оказался наконец избавлен от кодов подчинения. Процесс вышел небезболезненный, Барнса штормило физически и эмоционально, он сиял, как солнце, а слёзы то и дело начинали бежать у него из глаз. Видно было, что он чувствует всем собой и полностью верит в то, что случилось, и одновременно никак не может надышаться безграничным счастьем освобождения... Стив разделил с ним и это. Никто не знал, откуда Капитан Америка брал на всё силы. Одни понимающе кивали, другие завидовали. Ну конечно же: Джеймс Барнс для Стивена Гранта Роджерса друг детства, уроженец одной эпохи, человек, самый родной и близкий в мире прошлом и нынешнем. Те, что были поумнее и глядели поглубже, считали — Стивен Роджерс безмерно благодарен небесам и самому Баки, что тот выжил, возродился, вернулся, несмотря ни на что, и именно эти привязанность и благодарность подпитывают энергию и твёрдость Капитана. Всё было правдой. Разумеется. Но не до самого-самого глубокого дна. В низу, под фундаментом нынешнего стивова отношения к Баки лежало ещё кое-что. Такое же твердейшее и вымораживающее, как вечная мерзлота Оймякона. Они поговорили об этом — один раз. Баки к тому времени уже обзавёлся способностью упоминать о том, что делали с ним в прошлом, с холодноватой отстранённостью. Как будто программа «Зимний Солдат» и плен в «Гидре» были чем-то посторонним, чем-то, что, безусловно, имело место, но закончилось и больше не вернётся. Стива же при затрагивании этих тем всякий раз точно ножом резало. Он затыкал себя: друг нуждался в поддержке, а не выплеснутых на него эмоциях. Но однажды не смог сдержаться. — Мне жаль, Баки, — вырвалось у Стива тогда. — Чёрт, как мне жаль. Если б я мог предотвратить, что с тобой было... Ты ничего из этого не заслуживал. На мгновение лицо Баки стало лицом Солдата: застыло в оледенении и ярости одновременно. А потом он встряхнулся, отбрасывая длинные волосы от висков, и по-бруклински упрямо вскинул подбородок. — Я жив, свободен и не калека, — металлические пальцы в подтверждение сжались и разжались с ноющим гулом сервоприводов. — Ты вытащил меня из ада. Могу и смею постоять за себя. Остальное не стоит разговоров. — Бак... — Я всем доволен. Забей и уймись, Стив-Спасу-Всех. *** Что ж... может, и вправду, пора было покончить с уколами сожалений? Заноза оставалась, но можно ведь было не уделять ей внимания. Это ведь выглядело так заманчиво. Притом не было ложью самому себе. Стива с головой заливало теплом всякий раз, как он оказывался в присутствии Баки. И он не уставал отвечать — и просто улыбкой, и делая что-нибудь ещё, чтобы другу тоже было комфортно и спокойно. С помощью Наташи Романовой Стив смог устроить, чтобы Тони Старк и Баки не испытывали взаимотталкивания. Тони даже пригласил «столетних отморозков» пожить у себя, и, хотя отношения между Барнсом и Старком складывались не вовсе уж ровно, Стив убедил Баки согласиться, потому что Башня Мстителей была самым безопасным для того местом в мире. Они двое обитали на соседних этажах Башни, один над другим, каждый обустраивал быт по себе... только это на самом деле не имело значения, потому что, когда они бывали дома, всё равно по целым дням торчали друг у друга. У каждого был свободный доступ в оба жилища, двери закрывали только от посторонних. Баки оказался одержим интернет-покупками объектов для интерьера и не уставал добавлять всё новые штрихи — в квартиру Стива. Раз уж, по его словам, «сопляк» перетащил в нынешнее столетие привычки из своего прошлого, когда ничего лишнего нельзя было себе позволить. (Правда, приобретения были специфичны: непременно или что-то тяжёлое, небьющееся, хорошо ложащееся в руку либо способное послужить защитой, или что-то лёгкое, но с двойным дном и фальшивыми стенками, с укрытыми от глаз тайниками для бумаг либо оружия.) Стив реализовал всё новые и новые идеи по росписи почти голых стен — в квартире Баки. Под его кистью свободные поверхности превращались в сады и океанские просторы, в волшебные города и порталы в далёкие фантастические миры. Засидевшись допоздна за работой, разговором или просмотром фильма, ленились расходиться к себе, так что в шкафах почти сразу завелось по несколько лишних подушек и одеял, которые можно было кинуть прямо на пол, в обеих ванных висело по два комплекта полотенец, стояло по два бритвенных станка и по две зубных щётки. А после того, как разбредались всё же на ночь, любой из двоих мог проснуться утром оттого, что над головой водят кружкой с горячим кофе. Или, приподняв краешек одеяла, коварно щекочут босую пятку: «Вставай уже, лежебока! Смотри, какой офигительный сегодня день! Давай, полоса препятствий на полигоне заждалась!» Их жизнь постепенно обретала устойчивую форму, шаткое, но благословенное постоянство. Ну, насколько постоянство и устойчивость возможны для двух суперсолдат в мире, в котором каждый день может произойти невообразимая дичь вроде вторжения пришельцев или визита богов, воздействия магических артефактов, обнаружения недобитков из «Гидры» или иных свихнувшихся кандидатов в повелители земного шара. *** — Повторим ещё раз, — невысокий светловолосый человек, с родинкой на левой щеке и глубоким, вдавленным розовым шрамом поперёк лба и виска, откинулся назад в кресле за столом, над которым светились голографические экраны. — Необходимо быть полностью уверенными в средствах, которые у нас имеются... Проблема: Барнс избавился от кодирования. Триггеры больше не превратят его в Зимнего Солдата. Решения? Другой мужчина, одетый в пошитый по фигуре, чуть ли не щегольской лабораторный халат, чуть наклонил голову. — С новым препаратом прежний код больше не нужен, — с горделивой и торжествующей улыбкой протянул он. — После того, как химия воздействует на сознание, он сам захочет сделать всё... Его и в бытность Солдатом нельзя было заставить так стараться. — Вербальная составляющая. Вы отвечаете за неё? — М-м, ну, насколько можно ручаться в таких специфических материях, как мышление... — Под яростным взглядом оливково-карих глаз щёголь в халате заметно утратил развязность. — Да, ваша милость. У нас ведь было всё для этого. Мы выкупили его психологический профиль: выписки из медицинского досье, заметки и аудиозаписи освидетельствовавших его специалистов. Деньги, которые были потрачены, ушли недаром... — Деньги теперь лишь инструмент. — Да, да, разумеется, ваша милость. Поверьте, вам не о чем беспокоиться. Даже если бы и... — Взгляд-кнут человека со шрамом заставил «халат» окончательно стушеваться. — Неважно, неважно! У любого человека есть такое же точно слабое место. — Он не любой! — Он гораздо более уязвим, чем любой! — мужчина в белом ткнул пальцем в одну из голограмм. — Его не может не сделать таким память об акциях Зимнего! Доктор Рейнор как консультант... — Да, да, — перебил человек со шрамом. — Об этом довольно. Я помню все ваши выкладки. — В целом вербальная формулировка почти универсальна. В случае Барнса она просто немного более точна. А так её можно применить к кому угодно. — Вы умрёте первый, если Солдат сорвётся, — мрачновато посулил светловолосый. Щёголь в халате сглотнул. — Он не сорвётся, — всё же его тон был достаточно упрямым и уверенным. — Да, акция будет одноразовой, однако... — Одного раза вполне достаточно, — человек со шрамом мрачно сжал пальцы в кулак и пристукнул им по краю стола. — Даже если будет выполнена хотя бы половина программы, этого хватит. Они заплатят за всё, что сделали. *** Стив, проигнорировав лифт, сбежал по лестнице на один этаж. Баки, поджав под себя одну ногу, устроился перед низким столом, на котором, как части гигантского трёхмерного паззла, покоились детали разобранной винтовки. Руки, перемазанные в оружейной смазке, споро и ловко действовали инструментами для чистки; время от времени Баки поднимал кусок воронёного металла повыше, к свету, что-то придирчиво оглядывал и снова возвращался к работе. Из колонок, разнесённых по углам гостиной, лился свинг — что-то вроде Джимми Дорси, только не в классическом варианте, а в современной заострённой, резковато звучащей «оцифровке». Стив терпеть не мог такую музыкальную смесь, а Баки электронные эффекты в старых мелодиях «не давали провалиться в прошлое», как он сам это называл: напоминали, что наступили новые и кое в чём, по-своему ничуть не менее привлекательные времена. Стив не успел войти в комнату, как Баки, не отрываясь от своего занятия, издал какой-то короткий затейливый щелчок языком, и искусственный интеллект Башни враз приглушил музыку, сделал её тихой, едва-едва слышной. Конечно: никакой звуковой фон не мог быть помехой суперсолдатскому слуху. Барнс и уловил издали шелест открывающейся наружной двери, и опознал шаги Роджерса. Стив мог только головой покачать: Барнс всегда оставался Барнсом, способным сговориться с кем угодно. Даже Д.Ж.А.Р.В.И.С.а выучил обмениваться с ним сигналами без слов. — Я поехал, — сказал Роджерс. Собственно, можно было и передать это через переговорные устройства Башни, и оставить голосовое сообщение, да можно было и просто вообще ничего не говорить: планы Капитана на этот день и так были обоим известны. Но Стив никогда не удерживался от нырка в тёплое наслаждение — знать, где находится Баки, войти к нему, увидеть вживую своими глазами, получить в ответ хоть слово, хоть кивок. Невозможно было отказать себе в этом. Невозможно никак. — Угу, — оглядывая на просвет ствол М4, безмятежно кивнул Барнс. — Проторчу там до вечера, наверное. — Угу. — Но если что... — Да двигай ты уже на своё чёртово сборище, — Баки, не отвлекаясь от драгоценного железа, слегка усмехнулся и наморщил нос. «Я знаю, чего ты тратишь тут время, мелкий, — говорила его жестикуляция. — Просто не хочешь ехать никуда.» Мероприятие, на которое собирался Стив, было формально-официальным, присутствие Капитана Америки требовалось там скорее для галочки. Ну, что поделать, служба Стива должна была включать и такие вот часы, потраченные без особого толка и практического смысла. — Если что... — повторил всё же Стив. Барнс уже совсем откровенно хмыкнул. — Я понял. Хочешь, чтоб я звякнул тебе туда и выдернул из дикой скучищи. Стив недовольно покачал головой: — Я, собственно, как раз зашёл сказать, что не выйдет. Только сейчас заметил — у меня какая-то ерунда с телефоном. Баки промычал что-то в знак, что принял к сведению. Собственно, в Башне мобильники были не особенно нужны: все звонки и сообщения на любой номер её обитателей мог принимать и дублировать абонентам Д.Ж.А.Р.В.И.С. Вот вне Башни... — Даже не знаю, сколько он у меня не работает. Утром на пробежке вроде... Барнс надул щёки, изображая мученический выдох, и закатил глаза к потолку. — Возьми мой, — велел он. — У нас одинаковые, симку в дороге поменяешь. Старковы боты глянут потом, что там с твоей мобилой, а если не починят, наш гений выдаст тебе другую, он так и рвётся впарить кому-нибудь на испытание новую модель. — Хм. — Я один чёрт не собирался сегодня выходить. — Ладно, — Стив сгрёб тонкую чёрную пластинку старкфона с пристенной консоли. — Тогда до вечера. — Ага. Катись уже! — Баки поднял наконец голову и улыбнулся Стиву — легонько, самыми уголками губ, однако Роджерса согрело этой улыбкой всего, от макушки до кончиков пальцев ног в начищенных до блеска ботинках, прилагающихся к армейской парадно-выходной форме. Стив вошёл в лифт и спустился к выходу из Башни, к ожидавшей его машине, едва ли замечая, что мягко, едва ощутимо улыбается тоже. *** Усевшись на заднее сиденье авто (в мундире не очень-то поездишь на мотоцикле), Стив вынул оба телефона и только собирался поменять симку, как вдруг аппарат Барнса беззвучной четвертьсекундной вибрацией дал сигнал о входящем сообщении, и начало текста на миг высветилось на экране. Стивен Роджерс сроду не был человеком, сующим нос в чужие письма и вообще во что бы то ни было личное. А уж к имуществу и переписке Баки это относилось в первую очередь. Неважно, что когда-то, в довоенный период и в войну, они двое считали общим почти всё, что у них имелось. После этого у Баки — у Зимнего Солдата — так долго не было вообще ничего своего, что теперь немногочисленные его вещи вызывали у Стива примерно тот же трепет, что у древнего человека предметы, объявленные табу. Но слова, которые Капитан Америка увидел на экранчике при его короткой вспышке... Роджерс, не поколебавшись и на миг, раскодировал телефон, когда-то настроенный и на его отпечаток пальца тоже, и открыл присланную эсэмэску. Нет, ему не померещилось то, что он случайно успел прочитать. «Звонок Роджерсу — Роджерс умрёт. Сообщение кому угодно — Роджерс умрёт. Попытка проверить, насколько серьёзно это предупреждение... ты понял. Явишься узнать, что от тебя нужно. Один, и весь арсенал оставишь дома. Тебе ведь не страшно: тобой же нельзя управлять больше, и ты даже безоружным одиночкой стоишь маленькой армии, правда, Зимний Солдат?» И ниже строчка адреса с припиской: «Через час, и не стоит узнавать, что будет, если что-нибудь задержит в пути.» Мощный ИИ старкфона определил номер отправителя как мусорный, одноразовый, подписи под сообщением не было.