*_*
10 марта 2024 г. в 01:47
Солдат умел летать.
Не так как пироманы на реактивной тяге, или демо на липучках. По другому: с грубоватым изяществом, с неумолимой силой в движении рук и ног он отталкивался от горизонтальной поверхности и летел, летел, летел куда-то высоко в небо, загораживая собой солнце, и с криком падал на землю, чтобы своей неизменной лопатой разрубить хребты противников и взлететь вновь.
Шпион, наблюдая за ним из-под козырька ладони, хмыкал в сомнении, убегал на чужую базу закалывать кемперов и зазевавшихся механиков. В его, Шпиона, понимании, упасть наперевес с ракетой на чью-то черепушку было делом грязным и затратным. Убивать надо размеренно, ножом под лопатку, в чужое трепыхающееся сердце, и готово.
После битвы Солдат, будь то победа или поражение уходил из общей комнаты респа, где медик орудовал медиганом, залечивая союзников под крики и улюлюканье, уходил до темноты, появляясь на кухне лишь под вечер, брал себе поесть и сидел в компании оставшихся за столом наёмников. Пил демовское пойло и рубился в карты с Инжи или Хеви до самого отбоя. И шёл в свою комнату, чтобы на рассвете следующего дня с громогласными воплями собирать невыспавшихся, с мигренью от алкоголя, наёмников для совещания перед рейдом.
Битвы проходили жестко, с разлитой по земле кровью и прокуренным голосом Администратора, требующим немедленной победы. Эта битва за контрольную точку не была исключением. Шпион мог поклясться, что это месиво из красно-синих одежд было впечатляюще- отвратительным, и было сложно поверить, что после этого кусочки плоти снова обретут форму человека; действие респауна пугало неподготовленный разум. Шпион всадил балисонг в спину зазевавшегося стрелка, пропитывая синюю рубашку кровью, мельком взглянул в незакрый стеклом оконный проём и застыл, проводя взглядом Красную точку, ухнувшую вниз, на синих. Что-то неприятно хрустнуло, лязгнуло металлом об металл и голос Администратора пробился сквозь какофонию звуков с известием о победе.
Праздновали шумно, бутылки алкоголя перелетали из рук в руки, хрустели ломающиеся под ножами их горлышки, лилось крепкое пойло в раскрытые рты, а Шпиону что-то стукнуло в извилинах при виде исчезающего в дверном проёме кителя, часы активированы, маскировка не сбоит и он, движимый неведомым, скользил прочь от светлой комнаты респауна в тишину и темноту базы, вслед за удаляющейся широкой спиной.
То, что Солдат хромал, Шпион, занятый мыслями заметил не сразу. И лишь после того, как вояка с сиплым вздохом начал спускаться по лестнице, увидел, как кренится вбок его плечо, как он, схватясь за поручни, с тяжестью передвигает покрытые грязью и ошметками внутренностей железные ботинки.
Солдат скрылся в кладовке, не используемой всеми, заброшенной, как думал Шпион, с многолетним слоем пыли, и не вошёл внутрь за ним, побоялся увидеть что-то неприличное, не для чужих глаз. Но покрытая ржавчиной дверь была призывно приоткрыта и побороть искушение было выше его сил.
Француз скользнул к проему и так и застыл на пороге, таращась на сгорбленную фигуру Солдата на сломанной скамье у дальней стены, точнее, на его ноги, без знакомых железных сапогов, в пропитанных кровью портянках, которые Солдат, шипя сквозь зубы, разматывал и бросал на пол. Вид открывался ужасный: кожа за кусками ткани натерлась, покраснела, кости, сломавшись в некоторых местах от падений с больших высот, выступали под ней буграми.
Чудо, что он мог ещё ходить.
Солдат хмурил брови в приступе жгучей боли, заматывая сломанные ноги в стерильные эластичные бинты. Его руки дрожали. И Шпион забыв об невидимости, шатнулся к нему, спотыкаясь о порог, появляясь в шипении дыма маскировки, потянулся ладонями в перчатках к лицу, заставляя Солдата отшатнуться, вперив покрытый дымкой боли взгляд в сокомандника.
–Уйди, –рявкнул он, пытаясь тщетно подняться на развороченные ноги.
–Pourquoi.. Почему ты не идешь к медику, господи, почему ты терпишь такую боль?–Шпион не понимал этого. Этого никто бы не смог понять.
–Потому что..потому что для командира это не принято, ломаться как какая-то тряпка.–Солдат всё же встал, шатаясь, расправив широкие плечи, –Это даже не ранение, плёвое дело, заживёт на раз два. Боль ничто для тех,кто..– Не договорил, усмехнулся с ноткой горечи и зашагал, точнее, заковылял прочь, босиком, с железными сапогами в руках, оставив после себя следы крови на полу и развороченные портянки.
После, в разгар следующих битв, Шпион не раз засматривался на парящего солдата, без прежних доводов, сомнений. И в моменты, когда грозный вояка опускался с небес на землю, на чью-то буйную голову, теперь уж слышал, как снова ломаются под железными ботинками его не до конца зажившие кости.