Это любовь или уничтожающий мазохизм?

— Пауль? Тилль? Что со мной, твою мать? — Открыл глаза Рихард, с трудом подняв тяжелые веки. Пауль будто оживился, услышав голос Рихарда. Голос друга пленил, только вот… Почему? Что за бред творится с ним? — Рихард, твою мать! Ты чем думал, когда бухой за руль садился? — Прорвался резкий голос Тилля. — Мы так волновались, блять! Ты ведь мог не очнуться! Пауль положил свою руку на плечо Линдеманна, как бы говоря: «Успокойся, ему сейчас не лучше». Пауль действительно не хотел, чтобы между друзьями зарождался конфликт, понимая, что Тиллю, а уж тем более Рихарду, на пользу это явно не пойдет. Тилль глубоко вдохнул, а после чего выдохнул эмоции, которые могли лишь подлить масла в огонь. Тяжёлый взгляд Линдеманна, к сожалению для Рихарда, никуда не делся, прожигая Круспе насквозь. Последний не смог выдержать взгляд Тилля, который буквально твердил ему: «Наломал ты дров, Цвен». Цвен. Ох как, не любил Рихард своё настоящее имя. Оно напоминало ему о детских травмах, из-за которых неэмоциональный мужчина запросто пускал слезу: несправедливое отношение к Круспе со стороны матери после развода с мужем отцом Рихарда, а также жестокое обращение к ребенку со стороны грубого отчима оставили на мальчишке глубокую, до сих пор не затянувшуюся рану. Это — самое обидное в его жизни, после чего Рихард жил исключительно по принципу «любовь нужно заслужить и никак иначе.» Этот опыт и стал причиной того, что мужчина не мог ни высказать, ни как-либо по другому выразить свои чувства к Ландерсу. А жить с таким грузом с десяток лет далеко не самая приятная вещь. Пока Рихард думал об этом, всё, на чем был сфокусирован его взгляд, был потолок. Он не видел и не слышал ничего из происходящего вокруг, пока голова была забита размышлениями. — Рих. — Прервал томную тишину голос Пауля. — Чего? — Отвлёкся от своих мыслей Круспе. — Куда Тилль делся? — Он даже не заметил, как Линдеманн покинул помещение. — Ушёл. Но сейчас не об этом. Кхм. Рихард, я понимаю, что не являюсь поистине близким для тебя человеком… Но я хочу помочь тебе, ты последнее время сам не свой. — жалость и печаль переполняли его тихий голос Пауля, ноты которого нежно доносились до ушей Круспе. — Пауль, я в порядке. — Очередная ложь соскользнула с бледных уст Рихарда. Сами подумайте… Неужели Рихард мог прямо так взять, и вывалить другу о своих чувствах? Нет, нет, нет, для него это было просто уму непостижимо! Как бы отреагировал Пауль? Наверняка, он бы больше не захотел и видеть Рихарда. Да и Луиза… Рихард ещё не знал о всем случившемся между Ландерсом и блондинкой. Да и как это? Сильный и независимый Рихард возьмёт и так просто заговорит о нежных чувствах, о своих переживаниях? Звучит смешно. Мгновенно всплывали другие вопросы: «Почему он так за меня волнуется?», «Наверное, из жалости пытается выяснить что случилось… Или из-за того, что скоро тур, и нужно будет репетировать.?». Ответ Рихарду был неизвестен, но для него было ясно лишь одно: Ландерс не может волноваться о нём, как о ком-то близком. Его не должно волновать состояние Круспе, это не может быть искренним, из любви или хотя бы переживания к Рихарду, нет, этого просто не может быть! Сказать, что он не доверял Ландерсу, было все равно что не сказать ничего. Всё это время Пауль просто молчал, в ожидании любого ответа. Может, Рихард всё-таки решится? Хотя, чего он мог ожидать? Он должен был привыкнуть к закрытости Круспе, но сейчас это вызывало в нём волнение. Появлялось дикое желание обнять его и сказать что-угодно, что могло бы успокоить Рихарда. Но в сознании Пауля было одно: к чему-то хорошему это вряд ли приведёт. — Я. Я тогда пойду. Звони, если что. — Робко сказал Пауль, смотря на Рихарда и уже стоя в дверном проёме палаты. На самом деле, ему жуть как не хотелось покидать это место, он хотел заботиться о друге, но так не хотел, чтобы Рихард стал свидетелем бесконтрольного проявления слабости Пауля перед собственными эмоциями. Рихард же хотел крикнуть вслед: «Стой, не уходи, побудь со мной!», но нежелание показаться слабым сдавливало горло, лишая способности говорить. Вместо этого удалось произнести лишь: — Хорошо. — Тихое, печальное «Хорошо».

***

Время шло. Солнце загородило темными и мрачными тучами, точно также, как и настроение Рихарда, как только ушёл Пауль. В дверь раздался скромный стук. — Может, Пауль вернулся? — Шёпотом озвучил свои мысли Рихард, надеясь на то, что это правда. — Да, войдите. — Добрый день, Герр Круспе, я — Анна Бауэр, ваша медсестра. Как ваше самочувствие? — Неожиданно раздался тонкий голос медсестры. — Я? Честно, могло быть и лучше. — Вам крупно повезло, что удалось обойтись простыми ушибами. Пусть лучше они, чем множество переломов. Двумя переломами, если конкретнее. Вы могли бы не выжить… Впредь, будьте осторожней. — Её голос был таким заботливым, что Рихард даже улыбнулся. — Я не про физическое состояние. — Уныло ответил Круспе, и улыбка быстро сползла с его лица. — Вы из-за Герра Ландерся так? Он просил меня не говорить, но он всю ночь провёл с вами, заботился и волновался за вас… Просто… Я хочу, чтобы вы это знали и, прошу вас, не сообщайте об этом ему. — Виновато, опустив глаза раскрыла медсестра скрытую тайну. Стоп. Ему не послышалось?! Пауль… И заботится о нём?! Что, твою мать, происходит? Но по нему и не скажешь, что он настолько взволнован. Хотя, может, он и вправду просто умело скрывает это? Может, это что-то значит? Рихард понимал, что сейчас может тупо дать себе ложных надежд, из-за которых, если они не оправдаются, он будет страдать. Пауль… Он был рядом со спящим Рихардом всю ночь, и заботился о нём… Он не верил даже самой мысли об этом! — Вы серьёзно? Он заботился обо мне? — Рихард неуверенно опустил взгляд, который от волнения упирался в плитку больничного пола. — Да, я бы не стала вам врать. Тем не менее, сейчас нам важно ваше физическое состояние, по этому я должна поставить вам капельницу. — Хорошо. — Рихарда уже не волновало, что с ним сделают… Все мысли были заняты Паулем и его заботой. Он до сих пор не мог поверить своим ушам! Пока пациент был в раздумьях, Анна уже закончила своё дело. — Что же, вот и всё. Так. В скором времени вам принесут завтрак, сохраняйте постельный режим и старайтесь не тревожить повреждённые части тела. — Медсестра мило улыбнулась, и, затопав каблучками, скрылась за дверью. «Пауль… Пауль… Пауль… Он заботился обо мне.» Рихард был словно снова стал подростком, который влюбился в первый раз. На душе стало теплее, спокойнее и уютней. Так хотелось бы сейчас позвонить и поблагодарить его за заботу, но Рихард не должен был об этом рассказывать и прекрасно это понимал, он понимал Пауля, почему и по какой причине он решил не рассказывать ему об этом. Сам Рихард поступил бы точно также. Но… Ландерс же не испытывает таких чувств. У него есть Луиза, и они счастливы. Кто знает, что на самом деле здесь происходит, и что будет дальше? Но Рихард не хотел терять надежду. Он хотел остаться с этим чувством, чувством того, что о нём волновались и заботились. Можно ли это считать как своего рода знак — он не знал, но огонёк в его глазах горел, ярче некуда. Давно он не был так умиротворён…