Дело Владимира Приморского

Дело Владимира Приморского Жарко, стрекочут цикады, обшивка Евангелиона раскалена, тяжёлые волны бьются о берег. Вова сидит на руке робота, солнце вполнеба опускается в кратерное озеро. Кто-то поет. – Красива Амура волна, И вольностью дышит она. Знает волна - Стерегут ее покой. Спокойны реки берега, Шумит золотая тайга. Дышит волна Ее чудной красотой. – Кто ты? – Я, такой же как и ты, избранный, – говорит Лёня. – Я – пятое дитя. – Ты – пятое дитя? – Да. Картинка меняется. Адам. Копьё Лонгиния. Лёнина голова падает в воду. Лёнина голова падает. Лёнина голова. Всплеск. Стрекочут цикады. Жарко. Вова сидит на стуле, опустив голову. Этот мальчик хотел умереть, другой мальчик исполнил его желание. Всплеск. Последнего ангела больше нет. – Почему ты его убил? – Почему Ты Его Убил? – ПОЧЕМУ ТЫ ЕГО УБИЛ? – Почему ты его убил? – У меня не было выбора! – кричит Вова. – Почему ты его убил? – Потому что он был ангелом! Лёня был ангелом! – Но ведь он был и человеком. – Неправда, неправда! – зажмуривается Вова до мушек перед глазами. – Он был ангелом, нашим врагом! – Но ведь он был и человеком. – Неправда! Неправда! Взрыв. Всплеск. Всплеск. Всплеск. Постоянно повторяющийся всплеск. Ещё. Ещё. Ещё. Это лёнина голова падает в воду. Последнего ангела больше нет. – Лёня был ангелом. – Но ведь он был и человеком. – Неправда, он был ангелом! – И поэтому ты убил его? – спрашивает Иска. – Да, иначе бы мы все погибли. – Итак, ты его убил, – констатирует Матвей. Миллионы миллионов картинок сливаются в цветные пятна: Лёня, Иска, Юка, Ева, Адам, красное солнце, снова Лёня, Лёня, Лёня. Вова кричит в пустоту, зажав уши: «Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста, по-мо-ги-те мне!» Ночь. Море катает прибой о камни. Цикад не слышно. Вода лижет берег. Вова сидит на одном из камней. Рядом Дугар. – Знаешь, выжить должен был всё-таки Лёня, – тоскливо шепчет Приморский. – Ты всё сделал правильно, Вова, – широкая ладонь ложится на голову. – Ты уверен? Ты уверен, что всё было правильно? Я не знаю. Что мне делать? Что мне делать? В ушах звенит. Картинка перед глазами плывёт, Вову мутит. – Чего ты боишься? – спрашивает кто-то из темноты. – Что? – Чего ты боишься? – Себя. – Чего ты боишься? – Боюсь, что меня будут ненавидеть, – признаётся Вова. – Чего ты боишься? – А кто это? Кто это? – Чего ты боишься? Почему ты пилотируешь Еву? – Потому что все просят меня об этом, – снова признаётся Вова. – Это единственная причина? – В каком смысле? Я делаю это ради всего человечества. Разве этого недостаточно? – Ты пилотируешь Еву ради других людей? – Именно так! Разве это плохо? Я поступаю правильно и все мне благодарны, меня все любят! – вяло доказывает Вова. – Всё враньё! – заявляет Юка, уперев руки в боки и нависая над Вовой. Теперь в темноте они вдвоем. – Ты что, дурак? Матвей говорит какие-то сложные слова про объединение душ, про проект комплиментации человечества. Вова ничего не понимает. Всплеск. – Не можешь сказать, что есть истина? – спрашивает Юка. В вовиной голове всплывает усталое лицо Максима: «То, что остаётся у тебя в памяти, и будет твоей истиной». – Истина может меняться со временем, – говорит Коля. – Это итог, которого ты хотел, – констатирует Дугар. – Я хотел? – переспрашивает Вова. За спиной раздаётся голос Иски: – Да, всеобщее уничтожение. Тебе нужен мир, в котором никого нельзя спасти. – Нет, я не хотел этого! – Вова в отчаянии утыкается лицом в колени. – Меня же не спасали! – Никто не может тебя спасти, – пожимает плечами Дугар. – Именно этого ты и хотел, – качает головой Айхан, обнимая Дугара со спины. – Смерть, уничтожение и уход в небытие, – смеётся Юка. – Ты желал этого. У Вовы перед глазами сильнее плывёт. – Это – та самая реальность, – говорит на ухо Дугар. – Что такое реальность? – спрашивает Вова. Иска подходит сзади и кладёт лоб на вовино плечо. Он чувствует, как шевелятся её губы. Иска говорит: – Это – твой мир. Твой собственный мир. – И ты сам его выбрал, – хмыкает Дугар. Вова остаётся в полной темноте. Всплеск. В вовиной голове стрекочут цикады. Искусственное солнце играет бликами в стёклах. Жарко. – Пора, – вздыхает Вова, поёрзав. – Уже? – усмехается Лёня, закидывая руку на вовино плечо, кончиками пальцев проводит по шее. Вова краснеет. – Мне пора спать. – Я с тобой? – Нет! – мотает головой Вова. – У тебя же есть своя собственная комната. Лёня встаёт и пожимает плечами. Капельки воды скатываются вниз по его бёдрам, и Вова краснеет сильнее, стараясь не смотреть Лёне ниже пояса, стараясь не смотреть на лёнин член. Получается плохо. – Что ж, – улыбается Лёня. – Человек всегда носит боль в своем сердце. Сердце его болит, поэтому вся жизнь для него – боль. Вова вздрагивает. – Ты хрупкий, как стекло, – продолжает Лёня, глядя на Вову сверху вниз. – Правда? – Да. И этим ты мне симпатичен, – Лёня наклоняется и выдыхает в вовины губы: – Проще говоря – я люблю тебя. Губы у Лёни горячие. Он целует Вову. Язык толкается в испуганно распахнутый рот. Всплеск. Лёнина голова падает в воду. – Этот мальчик хотел умереть, – шепчет Вова на выдохе. – Другой мальчик исполнил его желание.