Слабый рассудок

***

      Проводя целые дни в лаборатории и всё меньше выходя в свет, Донни не сразу заметил поначалу едва уловимые изменения в собственном теле. Ещё недавно он мог выполнять на весу любые манипуляции, даже с самыми хрупкими экземплярами своей странноватой коллекции, а теперь едва ли мог удержать кружку дрожащими руками. Вопреки нападкам братьев, которые указывали на его нездоровый вид уже две недели подряд, Несгибаемый-Дон игнорировал всё и всех. Пожалуй, только когда под сомнение ставилась его эффективность, он готов был признать, что находится в плачевном состоянии и наконец обратить внимание на собственное здоровье. Однако в этот раз, рациональный мозг Донни отказывался принимать любые, даже здравые, аргументы. Потребовался всего месяц, чтобы он изменился до неузнаваемости как внешне, так и сознанием.       Он исхудал. Более того, иссох как вьюн под палящим солнцем. Пальцы его теперь тонкие и крючковатые; он не в силах выпрямить их. Постоянный озноб во всём теле, от которого не спрятаться ни в тёплой кофте, ни под толстым одеялом, ночами, перед сном, одолевал втрое сильнее. Донни всегда ел недостаточно по мнению родных, а теперь и вовсе стал отказываться от совместных ужинов.       Смотря на угасающего брата, Майки мог только умолять его поесть хотя бы немного. Донни чаще гнал от себя брата, и только иногда выменивал обещание поесть под присмотром на молчание. Майки честно держал всё в тайне, по крайней мере ему так искренне казалось.       Конечно, когда Донателло был уже не в состоянии передвигаться самостоятельно и ходил, опираясь на шест, всем стало очевидно — он не справляется. Помощь предлагали разную: врачей, шаманов, ведьм. К последним он точно бы отправился исключительно находясь на смертном одре. От прочего он отмахивался и бурчал что всё под контролем, что он уже предпринимает меры и тому подобный бред.       Прячась в собственной комнате и закрывая глаза, он слышал шум бурной реки или водопада… шум собственной крови, приливающей к голове, из последних сил насыщая мозг кислородом. К слову, с ним тоже были проблемы — дышал Донни с трудом, но тут хоть немного спасал кислородный концентратор. Благо за этим занятием никто его не застал, в ином случае был бы скандал. Хуже всего то, что он и не хотел выздоравливать. Редкий шанс испытать лекарства и поставить несколько капельниц с растворами, приготовленными самостоятельно — действительно ценный опыт в лечении мутантов. Но результаты не устраивали Донни, он вновь и вновь искалывал иглами кожу в попытке попасть в сосуд. Скоро едва заметные синяки и россыпь крошечных проколов распространились по руке, добираясь до вен на запястьях. Если бы хоть кто-то увидел это, вероятно, тотчас же принял меры. Братья могли только догадываться, что происходит за запертыми дверьми в лабораторию.       Приторный запах перебивал и парфюм, подаренный ему Эйприл, и канализационную вонь. Одежда и постель провоняли так, что не помогала никакая чистка. И пока братья называли это «запахом старости», Донни выискивал более подходящее название. Он точно знал, где сталкивался с этим запахом, когда-то давно — на свалке отходов скотобойни, не хватало разве что тошнотворных нот горящих костей и мяса. Скотобойня… Свалка ненужных… Скоро и он там окажется. Он думал так каждый раз, когда в нос ударял, всё никак не приедающийся, смрад.       Он не хотел умирать, но отчаянно готовил себя к этому. Что-то внутри мешало жить, отвергало любую помощь, билось в конвульсиях, подводя хрупкое тело к очередному приступу ярости. Лео и Раф пытались насильно удержать Донателло и накормить его. К всеобщему удивлению, последний давал бой и выходил победителем, несмотря на плачевное состояние. На самом деле, братья просто боялись причинить ему боль, им не хватало стойкости и безразличия, и они отпускали больного.       Ночью тайком Раф срезал замки с двери в лабораторию, и пригрозил молчать об этом всем остальным. Это было на тот случай, если Донни не образумится в ближайшие дни, тогда Раф намеревался попросту вынести всю лабораторию. Но до этого не дошло.       В один из дней Донателло, как обычно, ковылял до кухни, ведомый предвкушением свежего кофе. Он перестал его пить почти сразу как отбило аппетит, но никто не запретит ему наслаждаться славным ароматом зёрен робуста. На кухне сидел Леонардо, он завтракал, салат и сок, на вид вроде вишнёвый или гранатовый. «И когда его вкусы успели измениться?» — лениво размышлял Донни, проходя мимо брата.       — Приятного. — Донателло изо всех сил старался сказать это дружелюбно, но его осипший голос окрашивал всё в пренебрежительные тона.       Ответа он не получил. Это сильно возмутило его. Лео сидел, как и прежде, совершенно обычно поглощая свой завтрак.       — Я говорю, приятного аппетита, Лео, — повторил Донни, утыкаясь носом в пиалу молотого кофе. — Вроде не с мебелью говорю, — обиженно пробубнил вдогонку.       — А, ты жив ещё… — Лео вяло оглянулся на брата и снова отвернулся к еде. — А мы-то думали, ты уже всё, — холодно добавил он.       — Тебе не стыдно такое говорить? — Возмутился Донни, прикусывая губу от злости.       — Мне не стыдно… — шумно выдохнул Лео. — Мне больно. А ещё больнее Майки. Ты много раз гнал нас прочь. Так умирай в одиночестве. — Он язвил, глотая ком в горле.       Донни от услышанного опешил и ещё некоторое время сверлил взглядом затылок брата, желая ни то свернуть ему шею, ни то заехать шестом. Но что-то в этой неподвижной фигуре смутило его. Всё сказанное звучало неестественно, словно сквозь зубы, и эхом звенело в голове. Обычно все колкости от брата проходили мимо, но в этот раз резали по живому, ещё бьющемуся сердцу. Донателло, собрав все силы воедино, уверенно шагнул к брату, хватая его за плечо и разворачивая к себе лицом. Лео легко поддался на этот жест. Лицо его было искажено отвращением, и слезы не переставая текли, вопреки желанию.       — Лео… — робко шепнул Донни, потянувшись руками к зарёванному лицу брата. — Почему ты плачешь? — Уже с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросил он, смотря в покрасневшие глаза.       Лео дёрнулся в сторону, отмахиваясь от рук брата и, быстро вытирая лицо ладонями, подскочил со стула.       — Почему?! — Яростно возгласил Леонардо. — Потому что ты, сучёнок, в одного решил сгнить заживо! На наших глазах! Ты хоть сам заметил, что уже одной ногой в могиле? Давно бы прибил тебя, чтоб не мучил никого. Мерзавец… — Лео кричал во всё горло, попутно размахивая руками. Он отчаянно надеялся донести до брата мысль, что все переживают за него, они готовы пойти на любые меры, если того потребует ситуация. Но с губ срывались только оскорбления.       Донателло стоял молча, слушая как старший плюётся жёлчью, скорбно проглатывая всё. Его уставший и больной мозг давно создал иллюзию безвыходности. Ему казалось, что было бы действительно проще если он умрёт, а может он уже умирает и его мозг галлюцинирует в последние секунды жизни. И почему он так упрям, даже когда его всецело поглощает одиночество. Но ответ на все вопросы был один и Донателло держал его в уме с самого начала: «Если я не справился, значит никто не справится».       Выбирая между: «Он даже не позволил себе помочь» и «Мы сделали всё что только могли, но этого оказалось мало» — первый вариант казался, как будто бы, проще для принятия. Он не хотел, чтобы родные, потерпев неудачу, винили себя в его смерти. Он принял решение и, как и прежде, не готов был отступать.       Прикосновение холодных рук выдернуло Донателло из размышлений. Лео уже сидел на стуле скрючившись, свесив голову, над руками брата, держа их в своих ладонях, и тихо сипел.       — Умоляю… — всхлипывал Лео, — если тебе плевать на меня… но ты же разбиваешь сердце Майки! У него кошмары… И он тоже плохо ест. Говорит, если сам заболеет то, может быть, ты подорвёшься его лечить и тогда тебе придётся прежде самому поправиться.       Донателло искренне удивился смене тона разговора и что-то в его груди ужасно болезненно защемило. Он облизнул свои сухие губы и шагнул к столу, потянувшись за стаканом сока. Лео заворожённо смотрел на брата, не веря в происходящее — Донни выпил весь сок в пару глотков и, звонко стукнув стаканом о стол, отвернулся от Лео. Возрадовавшись, Леонардо подскочил к брату, обнимая того со спины, вымаливая обещание: «Живи Донни, пожалуйста! Ты всем нам нужен, живи! Обещай жить!»       Неуверенно отстранившись от брата, Донателло сказанул что-то вроде: «мне нужно идти», — и поковылял в лабораторию, оставляя Лео смотреть себе вслед. И хорошо, что Леонардо не знал, что происходило дальше.       Завалившись в комнату, Донни бросился к ведру, опустошая желудок. Приторный, сладкий, вишнёвый вкус оставался на языке даже после полоскания. Этот вкус ощущался и перед сном, когда его снова вырвало, но уже на постель. Всё, на что тогда хватило сил, это содрать постельное бельё с кровати и уснуть, свернувшись клубком на чистой половине матраса.       Кошмары мучили Донни всю ночь. Он просыпался, проверял время и снова засыпал, но ненадолго. К утру и вовсе стало казаться, что в комнате он не один: его окружили братья, Эйприл и они без конца протяжно звали его. «Я сошёл с ума…» — после этой мысли Донателло мгновенно провалился в сон.       Проснувшись ночью, Донни с трудом посчитал сколько времени он спал — больше 20 часов. Лежа на кровати неподвижно и смотря в стену, он едва шевелил губами, произнося весь список симптомов: мигрень, истощение, тремор, озноб, кислородное голодание. На последнем пункте Донни зациклился чуть сильнее. «Ну уж нет, от удушья я не умру», — звонко пронеслась мысль в его голове. Донателло тут же предпринял попытку подняться и дойти до оборудования, но упал с кровати на пол. В голове зашумело и перед глазами забегали блики. Это чувство стало уже привычным за последние пару недель. Ещё немного и он потеряет сознание, а до кислородной маски он не дотягивается. Тело не слушает его и противится попыткам спастись.       — Лео…- простонал Донни, едва приподнимаясь на руке. — Лео…- чуть громче прохрипел он и свалился обессиленный на пол.       Ещё один хрип вырвался прежде чем Донателло окончательно потерял сознание.       Очнулся он на кушетке, в собственной лаборатории. Маска, подающая в его лёгкие кислород, сдавливала затылок и виски. От тошнотворного чувства осталась только слабость и головная боль. Бегая глазами по всей комнате, Донни обнаружил рядом мягкое кресло и столик, с всякими лакомствами, вроде пудинга и мягкими ирисками. Чуть дальше, на столе стояла включённая рация. «Интересное решение», — подумал Донателло переводя взгляд на собственное тело.       Под лёгким пледом было ничего не видно, но ощущения говорили, что он связан по рука и ногам. Перекинув взгляд на руку, он в этом убедился. Его примотали к кушетке ремнями. Только Донни не понимал, сделали это чтобы он не сбежал или чтобы не сорвал катетер, введённый в предплечье. Потерянное чувство спокойствия снова наполняло его голову и он вновь мог трезво мыслить.       Смотря как неизвестный раствор протекает по трубке и далее отправляется в его тело, Донни сипло позвал Лео. Он точно знал, что кто-нибудь придёт, но больше всего он хотел видеть именно Лео, хотел в первую очередь извиниться перед ним и сказать, что он был прав тогда, на кухне. В комнату зашёл Драксум. Он осмотрел Донателло и проверил работу приборов.       — Барри… — удивлённо прохрипел Донни, — что ты тут делаешь?       — Ставлю тебя на ноги, бестолочь, — злобно бросил Драксум, высчитывая что-то на бумаге. — Отец волосы на себе рвёт, а до чего мальчиков довёл? — Тягостно вздыхая, он уже менял раствор в капельнице.       — Вы же с отцом должны быть на другом конце земли, — обиженно бубнил Донни, смотря за руками Драксума.       — После таких выходок к тебе приставят смотрителя. Поверить не могу! На месяц оставили без присмотра, а он уже помирать собрался! Я что вас для этого создавал? Сплинтер тебя для этого растил, воспитывал? Бестолочь! — Возмущался в воздух Драксум, — как это вообще случилось?       — Просто приболел… — оправдывался Донни.       — Приболел? Да если бы не Эйприл, мы бы вернулись к твоим похоронам. Вроде самый умный, а такое вытворяешь. Я ещё тобой займусь!       — Жив же, всё нормально.       — Мальчишка… — Тяжело вздохнул Драксум. — Ты всех нас заставил понервничать. — Он медленно наклонился над скованным Донателло и утыкаясь своим лбом в его, заботливо погладил по плечу. — Ты у нас такой один, — мягко произнёс Драксум, отстраняясь, — не глупи больше.       Донателло редко терпел прикосновения к себе и тем более без его разрешения, но сейчас он чувствовал, что ему это нужно так же сильно как и остальным, только попросить об этом он не в силах.       — Я пойду, тебе нужен отдых. Набирайся сил. Я всегда на связи, если что-то нужно, не бойся просить.       Драксум уже собрался уходить как его окликнул Донни.       — Барри… — тяжело вздохнул он, — позови Лео, Рафа и Анджело       — Извиниться хочешь? — По-доброму усмехнулся Драксум. — Хорошо, сейчас. Они будут рады поговорить с тобой.       Драксум выключил рацию и вышел за дверь, а через минуту в дверном проёме показались Раф и Майки, робко смотрящие на Донателло.       — Идите уже ко мне… — вполголоса произнёс Донни, стыдливо уводя взгляд.       Майки радостно подпрыгнул и помчался к Донни, а Раф, прикрыв за собой дверь, медленно последовал за братом.       — Живой! — Жалобно протянул Майки, прилипая лицом к ладони Донателло.       — Живой, — довольно повторил Рафаэль за братом. — Мы так тебя любим, Донни!       — Да-да я понял, я идиот. Простите… — стыдливо извинялся Донни смотря на братьев, — ну обнимите меня! Я так по вам соскучился. — Умоляюще всхлипывал он.       Дважды просить Рафа и Майки не пришлось, они поняли всё с первого раза и были очень счастливы слышать такую просьбу от брата. Раф обошёл кушетку, встав по другую сторону, и они с Майки дружно прильнули к исхудавшему и слабому Донни.       — А Лео… — Неуверенно протянул Донателло.       — Лео отсыпается, — перебил его Майки. — Он сильно устал.       — Без сознания тебя нашёл именно Лео и он же поднял тревогу, — спокойно пояснил Раф. — До приезда отца и Барри, не отходил от тебя ни на минуту. Пока Барри стабилизировал твоё состояние, Лео всё разговаривал с тобой. Он только недавно ушёл спать и только потому, что его уже начали гнать Барри и Эйприл. Нас с Майки он совершенно не слушал. Вы прям два барана упёртых.       — Я могу попросить? — Тихо спросил Донни.       «Всё что угодно!» — В один голос воскликнули Раф и Майки.       — Как он проснётся, передайте, что я хочу его видеть. И мне жаль.       — Это ты ему уже сам скажешь, — утвердил Раф. — А теперь отдыхай, братец.       Майки сгрёб мусор в пакет и выскочил из комнаты, желая Донни поскорее поправляться. Рафаэль ещё пару минут жалобно смотрел на засыпающего брата, а после включил рацию и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь.       Следующие несколько дней Донни принимал лекарство, под строгим надзором Барри, и ему становилось ощутимо лучше, разве что слабость в теле не проходила. Барри утверждал, что дело в начавшейся атрофии мышц и Донни предстоит долгая реабилитация. Сам Донателло думал только об одном: «Лео так и не пришёл».       Вскоре Раф мягко донёс до брата, что Лео, пока не готов говорить и всё своё время проводит с отцом. Периодически его можно даже поймать за уборкой в логове. Донни расстроило услышанное, но он так же понимал, как тяжело сейчас приходится Лео и не хотел давить на него. Ещё через пару дней, Барри наконец удостоверился, что Донни достаточно окреп, чтобы вернуться к жизни за пределами койки. Он отключил приборы и поставил Донни последнюю на сегодня капельницу. Теперь, он будет находиться почти под постоянным присмотром, но хотя бы не будет пролёживать бока на кровати.       Сидя на кушетке и смотря за лекарством в капельнице, Донни думал чем займётся, как только его наконец выпустят из лаборатории. Внезапно Барри распахнул дверь и выкрикнул: «К тебе тут посетитель», — и так же внезапно сбежал, оставляя Донателло в недоумении.       В дверях показался Леонардо. Он осмотрел брата издали и только столкнувшись с ним взглядом решился подойти. Уже вблизи, он куда внимательнее рассматривая Донни, но всё так же молчал.       — Лео я… — подал голос Донателло, но был тут же прерван.       — Как твоё самочувствие? — Твёрдо спросил Лео.       — Ну в общем… — опешил Донни, смотря на брата. — Точно лучше чем пару недель назад. Но если честно — паршиво.       — Хах, неудивительно, — по-доброму усмехнулся Лео, смотря на руки брата, всё также усыпанные десятками ран от игл. — У меня было много дел, ты ведь не злишься на меня, младший братец? — Он привычно подкалывал брата.       — С чего это я младший? — Игриво возмутился Донии.       — А с того, что я раньше на свет появился, — дразнился Лео.       — А мутировали раньше меня!       — Ты в этом так уверен?       — Чёрт, пока Барри тут, нужно у него узнать наверняка! — Донни уже подорвался с мест, как Лео его остановил.       — Куда это ты, блядь, собрался? — Указывая на капельницу, Лео злобно рявкнул, складывая недовольно руки на груди и склонив голову на бок.       — Точно…- осаждённый, Донни вновь уселся на кушетку. — Получается, это ты мой надзиратель?       — Ага, в точку! Возьмёшь конфетку с полочки… — язвительно продолжил Лео, — когда я разрешу. А теперь сиди и не дёргайся. Драксум скоро придёт и уберёт это.       — Ты сам на себя не похож.       Лео проигнорировал утверждение брата и молча стоял рядом, но в душе у него пылал огонь. Он искренне радовался: Донни теперь будет в порядке, и он не возненавидел его за эти пару дней или за слова, сказанные на кухне. Поводов порадоваться была масса, и Лео с трудом держал маску. Он пообещал отцу, что больше не допустит подобных инцидентов, а тот наказал Лео быть построже с братом. Леонардо — единственный, кто действительно способен быть строгим с братьями.       Вскоре, как он и сказал, в лабораторию вернулся Драксум и убрал катетер. Барри удивился тому, что вообще обнаружил этих двоих на месте и, кажется, их разговор не прошёл даром. Барри, к слову, тоже наставлял Лео и просил быть жёстче в вопросах здоровья, он так же попросил его не церемониться с Донни в следующий раз. По его мнению, такое может ещё повториться.       — Всё, свободен до утра. В 9 чтобы как штык был тут. Шуруйте. — Строжился Драксум, выкидывая использованные иглы и капельницы.       Лео вышел из лаборатории ожидая Донни за дверью. Было совершенно некрасиво с его стороны вынуждать брата, едва стоящего на ногах, идти до двери самостоятельно, но Лео требовалась минута другая, чтобы выпустить пар и сохранить лицо. Дождавшись Донни, Лео протянул ему шест, тот взял, не задумываясь о сделанном, его поразила чистота в комнате.       — А что с комнатой?       — Я убрался тут на днях, — объяснил Лео. — Что такое? Не знал, что тут может царить порядок?       — Ого… — Донни подбирал слова, осматривая всё вокруг, — спасибо, Лео. Оказывается ты не только язвить умеешь.       — Хватит тебе, убрался и всё. Захотел так, — едва смущённо отмахнулся Лео. — Пойдём, я набрал ванную. Тебе нужно отмыться, нечисть.       Лео взял брата под руку и повёл в ванную комнату. Всю дорогу он подшучивал над едва ковыляющим братом.       Когда Донни чуть не упал, залезая в ванную, полную горячей воды, Лео шикнул: «Осторожнее, рассыпешься же!» Как только Донателло погрузился в воду, Лео вышел из ванной, оставив брата отмокать.       Донни всегда любил подолгу проводить время в ванной, но сейчас, это казалось особенно приятным. Вода расслабляла и прогревала тело. Он наконец перестал чувствовать холод и мог, возможно, немного вздремнуть.       Через некоторое время вода уже не ощущалась такой же обжигающе горячей и Донни решил, что пора бы отмыть всего себя. Он набрал гель для душа на мочалку и вспенил его, и хоть задача казалась простой, Донни с трудом удавалось выполнить её. Руки всё так же не слушались, а дотянуться до спины он и вовсе был не в силах. Он попытался ещё раз и ещё, но ронял мочалку то в воду, то на пол. Оставалось только попросить кого-нибудь помочь, желательно не Лео, ему и так много мороки досталось с Донии.       — Лео! — Донателло громко позвал брата.       Как оказалось, он стоял прямо за дверью и сразу отозвался. Приоткрыв дверь и быстро прошмыгнув, чтобы не выпускать тепло, Лео встал на пороге удивлённый, какой пенный беспорядок брат успел устроить за двадцать минут.       — Чего звал?       — Можешь позвать Майки?       — Зачем?       — Ну позови, сложно что-ли?       — Ещё раз спрашиваю, зачем? — Чуть строже произнёс Лео, смотря на брата.       — Я не справляюсь… — робко произнёс Донни, уводя взгляд в сторону, — с мочалкой.       Лео тихо хихикнул, но сам себя пресёк и потянулся за мочалкой и гелем. Он не стал упрекать брата или подшучивать над ним, даже наоборот очень радовался, что Донни сам попросил о помощи.       Леонардо старательно растирал кожу на руках и шее. Куда мягче и осторожнее он обходился со спиной. Кажется, это не стало проблемой для Лео и Донни позволил себе вольность: немного расслабиться, доверяя брату заботу о себе. Такого не происходило со времён, когда они были ещё совсем детьми.       — Лео, — обратился Донни к брату, — спасибо за всё.       — Ну заладил, спасибо да спасибо. Я понял, что ты рад остаться живым.       — Ты не понял, — выдохнул Донни. — Я рад, что ты мой брат.       Леонардо ничего не ответил, только продолжил отмывать брата. Но через пару минут снова заговорил.       — Знаешь, я очень много наговорил тебе, но ещё больше я не сказал. И я жалею об этом… Я безумно боюсь потерять вас и очень люблю, хоть и редко говорю об этом. Отец сказал держать тебя в узде, но я так не могу. Я мягкий… как твой чёртов панцирь. И мне нужен ты, чтобы быть сильнее. Чтобы мне было кого любить и защищать. Чтобы у меня была семья. Пока ты болел и я не мог ничего сделать, я чувствовал себя до того паршиво. А сейчас я… — Лео усмехнулся, поймав себя на мысли, что устроил исповедь в ванной, но продолжил, — Я счастлив, что у меня есть такой шанс — позаботиться о тебе, братишка. Пожалуйста Донни, позволь и дальше тебе помогать.       — Куда я теперь без вас? Даже не сбегу. — Донни усмехнулся сквозь слёзы.       — Придурок! Не шути так. Я тут вообще-то душу выворачиваю наизнанку!       — Я… тоже люблю тебя, Лео, — едва вымолвил Донни.       — Охренеть, из тебя это клещами не вытянуть! — Лео радостно вытирал слёзы со своих щёк, попутно указывая Донни смывать с себя пену.       Через пару минут обновлённый Донателло и умаявшийся Леонардо вышли из ванной и медленно поковыляли в комнату. По пути Лео предложил брату перекусить, на что последний охотно согласился, но попросил что-нибудь мягкое, в идеале пюре.       Леонардо помог Донни сесть на кровать и пригрозил пальцем, чтобы не чудил. Только он вышел из комнаты, Донни взялся за телефон. Он оказался полностью заряжен. Отписав несколько сообщений Эйприл и Кейси, Донни завалился на кровать, ожидая возвращения Лео. Мягкая и тёплая кровать, в голове лёгкость и, кажется, скоро всё будет по старому. Донни поправится, вернётся к прежней весёлой жизни «Диких псов» и всё будет хорошо. Вот оно — желание жить.       Ощущать кожей тепло солнца и лёгкий бриз — это то, чего Донателло желал больше всего.