Это не просто сон Много погибших в земле Может, дело в яблоке?
Антон выныривает из кошмара и лежит глядя на верхнюю полку. Его трясет от ужаса — сон кажется слишком реальным и Антон помнит его до мельчайших деталей, хотя обычно сны, даже кошмарные, забывает едва проснувшись. Он подносит ладони к лицу — проверяет нет ли на них крови. Больше всего он хочет позвонить Сереге, убедиться, что это всего лишь сон, услышать его голос, но связи нет. Антон закрывает глаза и снова видит пулю, словно в замедленной съемке, летящую в голову того, кого во сне он называл братом. Антон заставляет себя подняться, идет в вагон-ресторан чтобы выпить кофе и снова возвращается в купе. Его попутчика нет и Шастун залипает в телефоне, смотрит шоу, которые накачал заранее, но из головы не идет вчерашний разговор и сон словно ставший его продолжением. «Антон, ты просто очень впечатлительный, вот вчера сказал, что Серега был бы революционером и увидел сон про него. Просто совпадение.» К ужину Антон немного успокаивается и даже позволяет себе немного пофлиртовать в вагоне-ресторане с одной из девушек — спортсменок, едущих в Новосибирск на какие-то соревнования. — Антон, добрый вечер! — Когда Шаст возвращается в купе, Павел сидит на своем месте с книгой в руках. — Я утром уходил, вы так сладко спали — снилось что-то приятное? — Не особенно. — Антон надеется, что сегодня они обойдутся без разговоров, тянется к наушникам. — А вы весь день где пропадали? — Познакомился с одной милой дамой и весь день пытался ее обольстить. — Удачно? — Антон интересуется только из вежливости. — Пока не особо, но у меня еще много времени. — Как? Мы же послезавтра в обед в Новосибирске будем. — Не переживайте, Антон, я все сделаю, чтобы милая дама была ко мне более чем благосклонна. — Надеюсь вам повезет. — Обязательно. — Павел откладывает книгу в сторону и дотянувшись до сумки снова протягивает Антону яблоко. — Угощайтесь. Продолжим наш вчерашний разговор? Вы так удачно заснули, ответив на вопрос про Сергея. — Может не будем? — Антон яблоко берет, откусывает, но говорить все еще не хочет. — Давайте, про что-нибудь другое поговорим? — А мне очень бы хотелось услышать ответ на вопрос: кем вы видите Дмитрия в прошлой жизни? — Павел смотрит Антону в глаза и как и накануне парень не может отвести взгляд. — Вы ответите на мой вопрос, Антон. — Врач. — он хочет заткнуть себе рот, но отвечает на вопрос и продолжает говорить даже когда глаза закрываются и он погружается в сон. — Дима может быть только врачом. Я прекрасно вижу его во время Великой Отечественной — полевым хирургом, военным врачом. Человеком спасающим жизни в любое время и в любых условиях. Кажется еще вчера Антон вместе с одноклассниками встречали рассвет после выпускного, а на самом деле с начала войны прошло уже полгода года. Антон не стал, подобно многим, приписывать себе возраст чтобы сразу рвануть на фронт. Антон записался на курсы, прошел ускоренную подготовку и получил звание лейтенанта и статус военврача. — Повезло вам, лейтенант Шастун, вы направляетесь к человеку который спас столько жизней, что его впору святым называть. — Я не понимаю, товарищ майор? — Все увидите — уверен, что вы о нем слышали и не раз. Один из самых знаменитых хирургов в Союзе — сам попросил отправить его на фронт. Всю дорогу, пока переполненный поезд трясется и скрипит, Антон думает о том, что ждет его впереди. Он верит в то, что война не продлиться долго и совсем скоро он вернется домой, обнимет маму и пройдет полный курс мед. института — станет настоящим хирургом. — Вот увидите не пройдет и полгода как фрицев погоним. — Сидящий неподалеку темноволосый парнишка играется с перочинным ножом. — Я домой вернусь, в Ленинград — невеста там у меня. — Думаешь, что она тебя дождется? — Сидящий неподалеку армянин беззлобно усмехается. — Конечно. — Парень улыбается, чисто и искренне. — С кем изменять-то если все на фронт ушли? Они смеются и Антон тоже улыбается — пока еще у него есть поводы улыбаться. По прибытии на место, поводы улыбаться пропадают — Антона шокируют условия в которых базируется госпиталь. Он, конечно, не ожидал полноценную больницу и обученных медсестер, но увидеть две палатки одна из которых отдана под операционную, а вторая набита ранеными — это же не правильно. Кажется последние слова Антон произносит вслух и командир отряда кидает на него презрительный взгляд. — Лейтенант, у нас тут война, если вы не заметили. Если вас не устраивают условия — выскажите свои претензии Гитлеру. Отправляйтесь к доктору Позову, надеюсь, что он донесет до вашего детского мозга где вы находитесь. Антон, с горящими от стыда щеками, идет к палатке с красным крестом. — Это вас прислали мне в помощь? — Невысокий кареглазый мужчина в очках налетает на Антона, едва он проходит внутрь. — Отлично, быстро мойте руки — будете ассистировать мне на ампутации. — Так точно. — Он отдает честь и пытается представиться. — Лейтенант Шастун, Антон Андреевич. — Это за пределами госпиталя. — Он кивает в сторону умывальника. — Здесь чем короче, тем лучше. Шаст, быстрее. Если несколько часов назад Антон считал, что готов ко всему, то десяток проведенных за шесть часов операций выбили эти мысли из головы молодого врача. В госпитале нет морфина и операции проводятся без обезболивающих, несчастные кричат от боли и все чем они могут им помочь — глоток спирта. Здесь вообще не осталось лекарств, не осталось перевязочного материала — вместо него используются тряпки и портянки. Единственный положительный момент — хирург, тот самый доктор Позов. Наблюдая за его работой, уверенными движениями и общением с ранеными Антон не может не восхититься. — Ну, вроде все. — Когда очередная операция завершена мужчина поворачивается к Антону. — Вот теперь можно и познакомиться. Позов Дмитрий Теймурович, хирург. Все эти армейские должности мне не интересны. Антона не держат усталые ноги и он радуется предложению присесть на невысокий стульчик. — Очень приятно. Вы, простите… — Антон, давай на ты. Здесь не место и не время для расшаркиваний. Можно просто Дима или Поз. — Разве я могу так к тебе обращаться? Я читал про тебя в учебнике по хирургии. — Это все осталось там, Антон, в довоенном времени. Там я хирург проводящий сложнейшие операции, даже членам Политбюро. Здесь мои знания и способности не нужны — ты сам видел, что здесь мы работаем на скорость — основная задача спасти жизнь, если это возможно. — Я не представлял, что меня здесь ждет. — Никто не представлял. — Дима потягивается до хруста в спине. — Тебе нужно умыться и переодеться. Скоро будет новый бой и новые раненые. — Это бесконечный круговорот? — Антон поднимается, отмечая, что даже пять минут отдыха сняли тяжесть в ногах. — Если нужно, я готов дальше работать. — Не спеши. — Дима тоже встает. — Пользуйся даже минутным затишьем, пока есть такая возможность. Впереди затяжная война, Антон, будет много боев, много раненых, много убитых. Ты проведешь еще огромное количество операций и станешь прекрасным хирургом. — Ты видишь будущее? — Я не верю, что война закончится через полгода. Я слишком многое видел за то время, что я на фронте — немцы долго готовились к нападению на Советский Союз, они копили силы, а мы верили в заключенные договора и в обещания. Они все идеально рассчитали — лето, почти все офицеры в отпусках, дети в лагерях. Вот ты где был? Уверен, что отгулял выпускной и готовился к поступлению — Дима перебирает инструменты, протирает поверхность хирургического стола, он не ждет ответа. — Антон, я знаю, что за эти слова меня могут поставить к стенке и расстрелять. Поверь, я не скрываю свои мысли и пока меня спасает только то, что мои руки имеют большую ценность. — Я не собираюсь никуда их передавать. — Антон понимает, что ему нравится прямота и откровенность Димы. — Я, конечно, не верю в то, что война затянется, но… — Никаких «но», Антон, закончить ее можно только если наши войска дойдут до Берлина, а это быстро сделать не получится. Я очень хочу ошибаться — хочу, чтобы вы и все остальные были правы. Но совсем скоро вы поймете, что быстрой победы не будет. — Дима, — в палатку вбегает симпатичная медсестра. — раненного офицера принесли — говорят, что пуля в живот попала. — Плохо, если так, Катюша. — Дима кивает ей и поворачивается к Антону. — Ну, что коллега, нас ждет еще одна операция. Готов, Шаст?***
Антон совсем скоро понимает, что Дима прав. Красная армия отступает, война затягивается, количество раненых растет с каждым днем и совсем скоро Антон оперирует уже самостоятельно — опыта здесь набираешься быстро, а второй хирург лишним не будет. — Ты молодец, Шаст. — Дима доволен небольшой выдавшейся передышкой. — Очень быстро все схватываешь. Будь сейчас мирное время, ты мог бы быть моим студентом и к самостоятельным операциям приступил бы только в следующем году. Считай, что на пару лет обгоняешь программу института. — Я согласился бы обойтись без подобной практики. — Антон смывает кровь с рук, он только закончил операцию и спасти парнишку не смог — от сепсиса не спасла даже ампутация. — Ты в последнее время все реже улыбаешься, парень. — Димина операция прошла успешно — молодой капитан спасен и в ближайшее время вернется на фронт. — Антош, твое настроение слишком сильно зависит от результатов операций — не надо все принимать все так близко к сердцу — оно не выдержит. — Я не понимаю. — Антону кажется, что этот замкнутый круг его сведет с ума. — Дим, это какой-то ад. Мы с тобой спасаем жизни этим людям, а потом отправляем их снова под пули. — Что ты предлагаешь? Не спасать их или не отправлять обратно на фронт? А как же приказ «Ни шагу назад»? Любой из этих ребят пойдет под расстрел даже если просто задумается о возвращении домой. Погибнув на фронте, они будут считаться героями, их семьи поплакав будут вспоминать о них с гордостью. — Я тебя не узнаю. Не ты ли мне в первый день знакомства говорил… — Я от своих слов не отказываюсь. Ты молод и горяч, Антон. Тебя пугает количество смертей и ты винишь себя за каждого солдата погибшего во время операции, до нее или после. Я прав? — Да. Будь у меня больше опыта я бы действовал быстрее и мог спасти больше жизней. — Не мог. — Дима хватает парня за плечи и разворачивает лицом к себе. — Ты не бог, Антон, ты не всесилен. Люди умирают даже в мирное время и ты не сможешь спасти всех. Это главная ошибка врача — считать себя равным богу. — Твой пациент жив. — Антон срывается и машет рукой в сторону соседней палатки. Он больше не сдерживает крик. — Ты понимаешь, что с парнем умершим сегодня на моем столе мы ехали сюда в одном поезде? Его невеста ждет в Ленинграде, а теперь… Крик обрывается от пощечины и Антон с изумлением смотрит в спокойные глаза Димы. — Выговорился? — Позов протягивает ему сигарету-самокрутку и выводит из палатки. — Сядь, покури и успокойся. — Я не курю. — Антон держит папиросу в трясущихся пальцах. — Спасибо, что привел в себя и прости, что сорвался. — Через это все проходят. Рано или поздно мы не выдерживаем творящийся вокруг ужас. — Ты выдержал, не сломался. Как, Дима, как? Я сегодня увидел того парня на столе и дал себе слово, что он выживет и поедет к невесте. А он истек кровью, умер у меня на руках. — Знаешь, Антон, не факт, что вернувшись в Ленинград он застал бы ее живой? Сколько город уже в осаде? Говорят, что зима была тяжелой. — Дима как-то резко перестает улыбаться. — Мне недавно приснился сон и я проснулся в холодном поту. Я видел свою смерть, не конкретно как это случится, а просто момент когда у меня останавливается сердце и мозг перестает функционировать. Знаешь, что в этот момент я понял? — Что? — Антон в этот момент чувствует резкую боль в груди, он понимает, что Дима за какие-то полгода стал ему невероятно дорог. — Я понял, что не хочу умирать. Только здесь, в аду, я нашел целых два повода жить. — Какие? — Она первый. — Дима кивает в сторону второй медицинской палатки из которой как раз выходит Катя. Разогнувшись, девушка стаскивает косынку и поправляет растрепавшуюся косу. — Я прагматик и скептик, я никогда не верил в любовь. Нет, я верю в любовь к родителям, к детям, но в любовь между мужчиной и женщиной — смех и только. Объяснял все это привычкой, дружбой и уважением, дурак. Я влюбился в нее и дышу полной грудью только когда она рядом. Когда вижу, как она вытаскивает раненых из-под обстрела — у меня сердце замирает. Я мечтаю о том дне, когда закончится война и я смогу увезти Катю в Москву, женюсь и будут у нас с ней чудесные дети. — Так все и будет. — Возможно. Если мы переживем эту войну. Год прошел, а все становится только хуже — взяты Майкоп, Краснодар. Немцы рвутся к Грозному, а это нефть. — Ты так меня успокаиваешь? — Антон качает головой. — А второй повод? — Ты. Не думай плохо, но ты мне стал как младший брат. Я единственный ребенок в семье и всегда хотел иметь брата или сестру. Антон, ты как брат о котором надо заботиться. — Скажешь, что я ребенок — обижусь. — Ты тот еще ребенок. — Дима улыбается. — Антон, тебе, как и многим другим слишком рано пришлось повзрослеть — война не место для таких как ты или Катя. Вы в душе будете детьми и в тридцать, и в сорок лет. Вы должны жить в радости и счастье. Я бы увез Катю в Грецию — мои предки оттуда родом, просто удивительно как нас не репрессировали, но попробуй я подать заявку на выезд и все рухнет. — Надеюсь, что после всего мы действительно будем счастливы. Ты тоже стал мне как старший брат и я надеюсь, что погуляю на вашей с Катей свадьбе. На звук шагов у за палаткой они не реагируют потому, что их заглушает другой — звук летящего самолета, и не одного.***
После авианалета немцы сразу идут в наступление и пожалуй такого яростного сражения Антон не помнит за все полгода, что он здесь. Раненых почти нет — выживают единицы и они с Димой ограничиваются перевязкой. — Дима, — Катя вбегает в палатку и Антон готовится к худшему — во взгляде девушки ужас. — немцы применили газ. У наших и противогазов почти нет. — Сволочи. — Позов выбегает из палатки и Антон спешит за ним. — Ветер не в нашу сторону — ты остаешься здесь. — Я нужна там. — Катя смотрит на мужчину с возмущением. — Кать. — Дима подходит к ней ближе и Антон торопиться отойти в сторону, он здесь сейчас лишний. — прошу тебя, я не смогу оперировать зная, что ты там. Когда ты под пулями у меня хотя бы надежда есть, что я снова увижу тебя, а сейчас газ — это верная смерть. Прошу, не поступай так со мной. — Очень вовремя ты решил признаться. — Катя улыбается. — Я уж думала не дождусь. Я люблю тебя, но мое место там. — Я люблю тебя. Моим детям нужна мать — не ходи. — Капитан Позов, я не подчиняюсь вашим приказам. — Девушка на секунду прижимается к нему, целует и отстранившись бросается к выходу из палатки. — Я вернусь и тебе придется на мне жениться. — Вернись. — Улыбка Димы гаснет, едва девичья фигурка скрывается из вида. — Прошу тебя, вернись. К моменту окончания боя, Антон и Дима проводят всего две операции, остальное время они тратят на то, чтобы облегчить страдания умирающим. Катя возвращается — уставшая, измученная, но живая и невредимая. — Слава богу, она жива. — Дима выдыхает и Антон довольно улыбается. — Решился, признался. Вид такой счастливый, что я немного завидую. — Зря завидуете, лейтенант. — Антон и Дима дружно оборачиваются на голос за спиной и видят комбрига. — Капитан Позов, вы арестованы по обвинению в государственной измене. — Это шутка, товарищ комбриг? — Дима спокоен, а Антон едва сдерживает панику — он знает, что бывает с теми, кого обвиняют в подобном. — Какие шутки, Дмитрий Теймурович? У меня донесение, что вы планируете побег с родины и дезертирство с фронта. — Какой бред. — Дима хлопает Антона по плечу и подмигивает парню — Шастун, позаботьтесь о больных до моего возвращения. Через пару часов вернусь. Дима не возвращается ни через пару часов, ни вечером, ни на следующий день. Антон сбивается с ног ухаживая в одиночку за всеми больными, а госпиталь между тем стремительно пустеет — жертвы газа погибают один за другим. Когда на глаза Антону попадается армянин, с которым они ехали в поезде, он не сразу его узнает. — Антон? — Катя подходит к нему утром на третий день. — Это правда? — Что именно? — Антон с трудом держится на ногах, его качает от усталости и больше всего он хочет прилечь хотя бы минут на тридцать. — Диму приговорили к расстрелу. Антон застывает на месте. — Я не слышал, весь день из госпиталя не выходил. Кто тебе сказал? — Замкомбрига. Антон, пожалуйста, ты же можешь узнать? Ты врач, тебе все скажут. — Девушка хватает его за руку и Антон видит как по ее лицу текут слезы. — Я все узнаю. — Усталость пропала как по волшебству. — Прямо сейчас пойду и узнаю. До палатки комбрига он долетает за несколько минут. — Разрешите? — Антон проходит внутрь даже не дожидаясь разрешения. – – Товарищ комбриг, позвольте узнать, про капитана Позова. — Судя по выражению вашего лица, вы уже в курсе, лейтенант? — Расстрел? — Я не в силах изменить ситуацию. Он уже не первый раз попадает на карандаш КГБ. Первый раз был, едва он попал на фронт, потом за месяц до вашего появления здесь — он говорил то о чем мы все знали, что война закончиться нескоро — только мы знали и молчали, а он говорил. Я прикрыл его, а сейчас не могу — планы с отъездом за рубеж — никто не спасет Дмитрия Теймуровича. Вы как врач будете присутствовать. — Нет. — Антон пятиться к выходу. — Нет, я не могу, пожалуйста. — Констатировать факт смерти должен врач. Антон, — пожилой мужчина впервые обращается к нему по имени. — я бы рад вас освободить от этой обязанности, но не могу. Через пятнадцать минут ждем вас у оврага возле реки. — Подождите. Можно хотя бы дать ему возможность поговорить с любимой? — Катерина? — Мужчина кивает. — Возьмите ее с собой. Девушка ждет его у госпиталя и все понимает едва взглянув на Антона. — Дима… — Она плачет беззвучно. — Через пятнадцать минут у реки. — Антон не может смотреть ей в глаза. — Если хочешь с ним попрощаться — можешь пойти со мной. — Спасибо. К месту они идут молча, слишком тяжело говорить. — Катя. — Дима стоит в окружении нескольких солдат, но комбриг машет рукой и девушке разрешают к нему подойти. — Не нужно было тебе приходить. — Ты обещал, что на мне женишься. — Не обращая внимания на окружающих она обнимает мужчину и кладет голову ему на плечо. — Ты дал слово. — Я пошел бы за тобой куда угодно. Был бы самым счастливым человеком в мире просто видя твою улыбку. День нашей свадьбы был бы самым счастливым днем в моей жизни, но сложилось по-другому. Прости, родная. — Я никогда тебя не забуду. — Забудешь. — Он улыбается и Антон понимает, что плачет глядя на эту улыбку. — Ты должна быть счастлива, Катя. Ты выживешь, переживешь эту войну, встретишь прекрасного мужчину, выйдешь за него замуж и родишь ему чудесных детей. Вы проживете долгую и счастливую жизнь, слышишь? — Без тебя ничего этого не будет. — Пора. – Комбриг подходит ближе. — Катя, пойдемте со мной. — Я не хочу, прошу, можно я останусь с ним. Пока девушка смотрит на командира, Дима за ее спиной качает головой и тот без слов его понимает. — Нет. Простите, но посторонних быть не должно. Антон наблюдает за происходящим словно во сне. Вот комбриг уводит Катю, а один из солдат подходит чтобы завязать Диме глаза. — Антош, ты будешь отличным хирургом. Я считаю тебя братом. — Дима, я был бы счастлив будь у меня такой брат. — Каким-то образом ему удается выдавить из себя улыбку. Диму подводят к оврагу и солдаты выстраиваются напротив него ожидая команду. Вдали раздается громкий крик воронов. Парень ожидает увидеть летящих птиц, но их нигде нет. — Антон. — Он оборачивается и смотрит в карие глаза незнакомого ему мужчины. — Судьба. Выстрелы сливаются в один и Дима падает на песок. — Лейтенант, вам нужно констатировать смерть. Май сорок пятого капитан Шастун встречает в Берлине и с искренней улыбкой празднует победу. Антон возвращается в Москву, доучивается — становится хирургом. Он женится, заводит детей и проживает счастливую жизнь. Вот только до конца жизни он помнит человека, которого называл братом и часто оглядывается в надежде снова увидеть знакомую, добрую улыбку.