Танго душ

— Чёрный! — Эрик вскрикивает так, будто его, как минимум, ударило током, так что Чёрный испуганно подскакивает и мчится в комнату. Всё-таки этой вороне только что сделали операцию — мало ли что может случиться. С самого дня операции Эрик напрочь отказывается от коляски, несмотря на все увещевания врачей и Чёрного о том, что учиться ходить надо постепенно. Он хочет все и сразу. Он спотыкается и здоровается с полом по меньшей мере десять раз в день. Целует все углы, стены и двери квартиры, задевает и сносит все, что попадается на его пути, набивает бесчисленные шишки и синяки — это совсем не то, что должно называться «поберечь себя». Чёрный переживает из-за его постоянного членовредительства, а сам Эрик — почему-то нет. Чёрный готов плакать от очередного чужого падения, а с лица художника не сходит улыбка, куда бы не гнулись его макаронные ноги. Чёрный говорит Эрику, что он сумасшедший. Эрик отвечает, что человеку со здоровыми ногами не понять, какое наслаждение — все эти шишки и царапины не от заболеваний, а от способности, пусть ужасно неосторожно, ходить. Но сейчас Эрик спокойно сидит на их кровати, вовсе не пытаясь размозжить голову об пол. Только выглядит очень взволнованным — глаза так и блестят обещаниями новых шишек и синяков. — Ассоциация художников прислала мне приглашение на рождественский бал! — Тараторит он, откладывая телефон и порывисто вешаясь Чёрному на шею. — Это значит, что меня официально заметили и приняли в их круги! Это очень важно. — Лицо его так и лучится улыбкой, которую страшно хочется поцеловать, и Чёрный поддаётся этому соблазну. — Класс! — лаконично одобряет блондин. Все, что он чувствует, уже и так было передано через нежное прикосновение к мягким улыбающимся губам. — Нет, Чёрный, ты не понял. — Хмурятся напротив. — Не «класс», а «пойдём учиться танцевать». — Как? — поднимает брови Чёрный. — Ты собираешься туда пойти? Эрик, пригласили — значит, ты уже в их тусовке, и вовсе необязательно никуда идти, ты же после операции, ты же еле ходишь, напрягаться нельзя!.. Эрик совсем невежливо затыкает его поцелуем, и Чёрный пытается переубедить его мягкими движениями губ, но когда поцелуй размыкается, Эрик остаётся все так же решителен: — Это ведь не завтра, Чёрный. У нас целых два месяца. За это время мы вполне научимся уверенно танцевать какой-нибудь простенький вальс. *** В окно заглядывают любопытные звёзды, освещая тихо лежащего под одеялом Эрика и озадаченно-напряженного Чёрного, бессонно бороздящего просторы Интернета. Венский вальс, танго-вальс, фигурный вальс. Покрасневшие глаза зудят и просят отдыха. От окна веет стеклянной ночью. Полуголый Чёрный мёрзнет, ужасаясь очередному названию очередной разновидности танца. Наконец решает научится азам. В свете компьютера тихо поднимается с кресла и кидает взгляд на сопящего Эрика. Ради него можно выучить все разновидности вальса. И танго. И чего там ещё — всего, что будет нужно. Наверняка он выглядит странно, ведя невидимого партнёра в простеньком квадрате, спотыкаясь и сбиваясь, ругаясь и начиная сначала. Отчаянно не хватает музыки. В конце концов Чёрный вспоминает, что слышал где-то о том, что прослушивание классической музыки во сне даже полезно, поэтому со спокойным сердцем включает тихонько музыкальное сопровождение, не беспокоясь за Эриков сон. Проходит время, и у него начинает получаться — Чёрный уже не натыкается на журнальный столик и перестает раздавать пинки ни в чём не повинной мебели. Он на пробу закрывает глаза, чтобы проверить, как хорошо ноги ориентируются в танцевальном пространстве, и сразу же его обволакивает музыка и окружает свет бальной залы. Мелодия материализуется в руках, покалывая пальцы и навевая мысли о любимом человеке — Чёрный теряется в простеньком танце, уводя воображаемого Эрика вглубь аккордов. Он и не подозревает, что вполне реальный Эрик давно уже восхищенно следит за ним с кровати. Зачарованно выдыхает при каждом шаге, наблюдая танец подвижных мышц, вздрагивание плечей и все ещё немного неуклюжие движения мускулистых рук. Любуется порхающими пальцами, что никак не найдут плеча невидимого партнёра, и длинными ресницами, ложащимися на белые щеки. Облизывает глазами грудь и несколько кубиков пресса. Спускается взглядом ниже, тихо вставая с кровати. «Тихо» тут же кончается, стоит его ненадежным коленям подогнуться. В следующую минуту Эрик, как в сопливой мелодраме, падает прямо в объятия Чёрного, и Чёрный, так бесцеремонно выдранный из элегантного потока танца, распахивает глаза, вскрикивая и сам чуть не падая от неожиданности. Даже в тусклом свете монитора видно его краснеющее лицо. Чего они только не делали вместе — а этот здоровый бугай все ещё умудряется его, Эрика, стесняться. — Чёрный, ты чего? В смысле, мне конечно очень приятно, что ты так ответственно отнёсся к моему мероприятию… — Эрику приятно ещё кое-что, например, жар, исходящий от тела напротив, и мускулистые руки, поддерживающие его в вертикальном положении, но это признание он откладывает на потом. — Но совсем необязательно учиться именно сейчас, к тому же я предлагал заняться танцами вместе! — Мне не спится. — Пожимает плечами Чёрный. — Вот я и подумал, что будет проще, если я заранее научусь, а потом буду тебе помогать. — Он краснеет ещё сильнее. Милый Чёрный. Почему он так стесняется своей заботливости? Это то качество, за которое Эрику хочется расцеловать его, обхватить всеми конечностями и никогда от себя не отпускать. — Спасибо. — Улыбается Эрик и целует смущенное голое плечо. — Но, по-моему, ты уже достаточно научился, чтобы преподать мне первый урок. На лице Чёрного расцветает робкая улыбка. Полчаса — и калечные Эриковы ноги кое-как запоминают ритм движений. Чёрный почти несёт его по воздуху, как фарфоровую куклу. Пальцы сплетаются с пальцами. Ладонь Чёрного не даёт успокоится мурашкам под тонкой пижамной футболкой. Музыка прошивает их насквозь, сталкивая ноги и сцепляя взгляды. Эрику становится жарко от глубины кофейных глаз напротив и от того, как взгляд Чёрного проникает в него, запускает галопом сердце и выцеловывает хрупкую душу. Мелодия подходит к кульминации, и калечные ноги все-таки решают сдаться, делая неверный шаг. Чёрный реагирует моментально — одной рукой прижимает Эрика к своему разгоряченному телу, другой подхватывает его ниже спины. Такие кульбиты не могут оставаться безнаказанными — их притягивает друг к другу немыслимая сила, и финальных аккордов они уже не слышат — танец ног переходит в буйное танго губ и языков. Пальцы Эрика танцуют по белой коже оголенных плеч, забираются на лопатки и путешествуют по спине. Пальцы Чёрного кружатся по нежной пояснице, забираясь под футболку, пуская мурашки от загривка до пят. В их жизни удивительно много танца, а музыкой служит что угодно: стучащий в окно дождь и умиротворенное сопение, утренний грохот сковородок и редкие тихие откровения. Они сцепляют руки, не заметив, как оказались на кровати. Вальса в обычном его понимании сегодня точно уже не будет, но они с успехом потренируются в другом, гораздо более сложном танце — любви. За вальс они не ручаются, но в этом преуспеют точно.