come on, baby!

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤI’ll give you my heart but don’t tear it apart

Над одиноким городом гордо возвышалась луна, которая с таким упорством старалась занять свое место на небосводе. Все это происходило так незаметно, что иной раз посмотришь и вот на небе все еще алеющий закат, спешивший скрыть солнце от чужих глаз. Небо было темным, казалось, что его накрыли пушистым пледом и разбросали по нему маленький белоснежные зернышки, которые взросли и стали прекрасными, но такими одинокими звездами. По небу плыли облака, стараясь скрыть манящую красоту от чужих глаз и скрыть луну и ее маленьких детей от чужих глаз. Они оставляли одинокий город в кромешной тьме и если бы не едва горящие фонари, то город погрузился бы томящую тьму. В темноте кружились белоснежные снежинки, стараясь найти себе пары среди множества таких похожих, но отличных от нее маленьких танцоров. Кружась в порывах ветра, они медленно спускались на асфальт, становясь маленькими пятнышками, которые люди к утру непременно растопчут. сейчас на улице не было почти ни души и только одинокие скитальцы, что не нашли покой все еще бродили по мрачным улочкам, пытаясь найти тепло, которого они так давно были лишены. В одном из множества одинаковых зданий, где крыша была застелена покрывалом снега, а в окнах горел неон, прикрываемый завесами тайн, кипела жизнь, среди людей, пытающимися забыться. В клубе играла оживленная музыка, толпа людей теснилась друг к другу, старалась прижаться и получить мимолетное тепло, которого им так не хватало. ночью сбрасывались все маски, приходила похоть и в желание получить тепло, оторваться от повседневной суеты. Почувствовать себя свободным. Там, где тебя никто не знает, никто не осудит и ты сможешь показать настоящего себя, хотя бы на жалкие несколько часов. Температура в помещении была на несколько градусов выше, чем там, на улице, где царила мерзлота .Такая леденящая и пугающая, от нее веяло одиночеством и иной раз посмотришь в окно и задумаешься , а не послать ли все? Освободиться ото всех оков навсегда, замерзнуть. Покрыться коркой льда и закрыть глаза, оказавшись уже в вечном сне, где не будет ничего кроме тебя самого, твоих мечтаний и самых потайных желаний. Стойка бара, место, где собираются одиночки, там где люди особенно уставшие от жизни напиваются до беспамятства и вываливаю мысли, которую беспокоят человека , на бармена. Такемичи всегда казалось, что он особенный. Не такой как все, надеялся, что мир будет у его ног. Жестокая реальность все испортила, никаких крутых машин и дорогущих вещей. Сейчас он сидит как и все отшельники, которым и потанцевать то и не с кем. Они изливают свою душе человеку, который с большей вероятностью и не слушал их. Ему не хотелось опускаться до этого уровня, не хотелось признавать, что он такой же как и все. Дешевый горький коктейль говорил об обратном, парень грустно усмехнулся и сделал еще один глоток, стараясь заглушить нарастающую боль. Ему всего шестнадцать и он все еще состоит из амбиций и веры в то, что способности решают все, что людская доброта существует. Хотя то, что его вообще пропустили в бар, говорит об обратном. Юноша не верил в то, что мир затопчет его своим грязным ботинком, на котором собралась все несправедливость, жестокость, сволочизм этого мира. Казалось, что еще чуть-чуть и из глаз потекут предательские слезы. В горле стоял ком. Прямо сейчас ему казалось, что он тонет тихом океане, вода заполняла его легкие и у него не получалось даже вдоха сделать, но это только его ощущения. В клубе до сих пор играет танцевальная музыка, которая долбит по ушам. Еще чуть-чуть и голова Ханагаки взорвется от нее. Людям весело, они не думают, что произойдет дальше. Не думают о том, что тратят последние деньги или, что на утро проснутся с новой болячкой, которую подцепят от случайного партнера. В туалетах пробуют наркоту, а владельцы заведения все знают и только надеются, что на утро их не обнаружат с передозировкой. Им плевать на их жизни, пока у них есть деньги, этого достаточно. Глоток за глотком. Дешевая выпивка жгла горло и ее хотелось выплюнуть, но это было единственным, что он по-настоящему мог себе позволить. Такемичи встал, хотел попробовать забыть все свои печали, что как стрелы протыкали его сердце, не давая права на ошибку, ждущие пока он сломается, погрязнет в самом глубоком отчаянии и они его поглотят. Сломают веру в лучшее. Нет, он не умел танцевать, не умел чувствовать ритм, но так хотелось оказаться среди толпы тел, прижаться к женскому телу и плевать, что завтра он уже может проснуться в одиночестве , или только что зачатым ребенком. Ханагаки решил послать весь этот мир к черту. Сравнивал себя с той морозной улицей, что отгоняла от себя других, жгучим морозом, что заставлял поежится, ветром, что разгонял метель и не давал ничего увидеть. Примерно так выглядели его чувства. Закрытые колючим забором и режущие при любой попытке прикоснуться. В толпе было легко затеряться, что юноша и сделал. движения в такт музыке и полная отдача. Стоя впереди какой-то девушки, он не видел ее лица, не слышал голоса, но она льнула к нему и это было так замечательно. Ее плавные движение и руки Ханагаки на ее талии, все казалось чудным сном от которого не хотелось просыпаться. они полностью отдались друг-друга, даже не в физическом плане. Морально и со вкусом дешевого алкоголя. Парень давно он не находил девушек на одну ночь, которые не спросят твое имя, возраст, а только то, в каком мотеле продолжится веселье. Танцевали они недолго, кажется он выпил лишнего, а может выпивка была отстойной. Ему нужно было присесть, иначе его вырвет прямо на нее. Отстранившись от девушки, Такемичи начал идти к своему старому месту около барной стойки, краем глаза замечая, что та девушка уже нашла нового парня, который кажется как и он сам был не против провести ночь со случайным человеком. Кажется сегодня его место на скамейке неудачников. Сидя у барной стойки, юноша снова заказал коктейль к которому за вечер наверное даже не притронется. Не хотелось получить отравление. Рядом с ним поставили бокал. Еще один напиток, но красивее и явно намного дороже его нынешнего. Ханагаки вопросительно смотрит на мужчину за барной стойкой, а тот только головой кивает в сторону какого-то мужчины. Кажется старше его на несколько лет, если не десятков. Страшно. Вязкий ком отвращения скапливается в желудке, блондин знает о таких. Любят мальчиков помладше, которые готовы отдаться за выпивку. Но Такемичи не такой. " Нет. Нет. Нет. " Главное чтобы тот не подошел к нему. Мерзко. Но мужчина встает и садится рядом. Нет он не урод, что-то властное в его внешности есть, что-то такое, что заставляет сжаться и сбежать отсюда поджав хвост. — Скучаешь? — мужчина делает глоток из своего бокала и хищно улыбается. Хочется врезать ему по лицу, но вместо этого он отрицательно машет головой, пусть он только отвяжется. Забудет о его существовании. — Я же вижу, что да, зачем врать, малыш? — только не это, сужая рука скользит по его бедру, подозрительно близко с пахом. У него в жизни явно что-то пошло не так, он в большом дерьме. до него домогается взрослый мужик, который только одним ударом ему что-нибудь проломит. Сбежать, поджать хвост. Спрятаться в квартире и забыть обо всем как о страшном сне. Взгляд мужчины изучает Такемичи, поедает его. В его бездонных глазах можно утонуть. В них живет тьма, которая поглощает с каждой секундой, нахождения рядом. Ему кажется, что тело покрывается грязным слизнем, который хочет стереть его с лица земли. В горле ком . — Нет, я правда не скучал..простите я не рад вашей компании. — его голос подрагивает, ему хочется казаться сильным, но чужая рука только сильнее сжимает его бедро сильнее. Почему он просто не отстанет, почему. Тут много других людей, которым понравится переспать с ним, но не Такемичи. Нет. Тот усмехается и показывает свою визитку. Черт, сын одного из криминальных авторитетов города, владелец крупной компании. Отлично, у него нет шанса на побег. Мужчина в глазах Такемичи превращался в монстра, грязного, склизкого. Манджиро. Отвратительное имя, которое будет снится в кошмарах. Сано наклоняется к нему и спрашивает сколько он стоит. Хочется ответить, что нисколько, грязный извращенец, но смелости не хватит. Такемичи решается назвать сумму, которую должно хватить на лечение Хины. Тридцать тысяч долларов. Может это отпугнет, девственность Ханагаки явно столько не стоит. Тот только усмехается, видимо ожидал чего-то такого. Секс с мужчиной, вызывает только страшные ассоциации. Он натурал. Такемичи любит девушек, их грудь, их голос, а еще у него умирающая невеста. По щеке катится одинокая слеза. — Ну, ну, gatito, не стоит плакать. Я дам тебе деньги. — одно предложение, а Ханагаки кажется, что весь его стеклянный мир рушится. Бьется на мелкие кусочки. Блондин забывает про гордость, просто просит уйти и не встречаться с этим человеком, он не готов. Тот только говорит, что найдет его. Конечно, связи. Манджиро протягивает ему руку, как любезно с его стороны. Ничего не остается как протянуть в ответ, его прошибает током, сознание кричит, что он совершает самую страшную ошибку в его жизни. Сделка с дьяволом, которая даже не выполнив желание поглотит его душу полностью.  Дорога вверх, там где находятся вип комнаты, конечно зачем его куда-то везти, когда есть это. Он просто дешевка, возомнившая себя чем-то дорогим. В комнате горел красный свет. Цвет отчаяния, цвет бездны. Цвет, которые поедал изнутри, выедал все чувства. — mi amor, даю тридцать минут на душ и минимальную подготовку. — слова, которых он не понимал, пугали. Кто знает как его там называют, но то, что это именно про него - Такемичи был уверен на все сто процентов. Наверное это был испанский, но его Ханагаки не изучал. Любые слова из его отвратительного рта звучали как оскорбления. Ванная комната, такая чистая и белая. Не такая каким будет он, да и просто не такой как Такемичи. Ему приходится подойти к душевой , придется мыться под холодным душем. Ему не хочется чтобы от этого вечера остались приятные воспоминания. Только грязь, отвращение и позор на всю жизнь. Холодная вода стекает по его тонким плечам, где можно увидеть выпирающие кости. Ему казалось, что его сейчас стошнит, но в желудке был только дешевый коктейль и отвращение. Он замерзал, опять, вода неприятно стекала с волос страдальца. Жаль блондин не мог задохнуться под этой водой, почувствовать себя и правда тонущим. Подальше от грязных реалий этого мира. Хотелось задержаться тут на как можно дальше , не вспоминать, что там его ждет монстр в человеческом обличии, его съедят и никто о нем не вспомнит. Это все на одну ночь, потом он оплатит операцию и все будет хорошо, они уедут, а Ханагаки унесет все с собой в могилу, не желая порочить себя перед любимым человеком. В комнате до сих пор горел красный свет, а на парня был накинут легкий халат, который под красными лампами становился каким-то порочным. Сано ждал его на кровати, все такой-же одетый и прилизанный, словно с иголочки. — Присаживайся, не стесняйся, мое сокровище — опять эта улыбка, такая пустая. Ханагаки не его, это разовая услуга, ничего большего. Нет. Его тело потряхивало, но пришлось подойти. Иначе разозлит, злость хотелось видеть меньше всего. Кровать была мягкой, такой приятный и он бы с удовольствием на ней поспал, в объятьях Хины, таких родных и правильных. Большая, холодная рука опять опускается на его бедро. В горле застревает ком. Опять, все снова повторяется, но теперь движения мужчины грубее и сжимают сильнее. Другая опускается на его спину, непозволительно близко к его низу. Прикосновения сравнимы с укусами, радиоактивными, что заставляют морщиться от боли . Рука на спине поглаживает, почти нежно, но в ней чувствуется власть. — Такой прекрасный, такой хороший и весь мой, правда? — не говори так, нет, нет, нет. Ханагаки почти в истерике, ему не хочется слушать все это. Только не из уст этого человека. Чужая рука тянется к поясу и развязывает его. Теперь Такемичи полностью раздет, открыт беззащитен. Слезы катятся из голубых глаз и с этими слезами мир погрузился в еще большую тьму. Мир наступил на очередное дерьмо, ничего удивительного, такое происходит каждый день, а Ханагаки кто? правильно, самый обычный человек, никак не отличается от других и он чертовски невезуч. Ему говорят лечь , на спину. Придется видеть его лицо. Слезы жгут лицо, кажется, что все. Сейчас на свете не станет одного бедного парня, впрочем никто ничего не потеряет. Только подведет Тачибану , которая итак одной ногой в могиле. Лапы монстра раздвигают его ноги, если его сейчас вырвет, то юноша определённо задохнется в собственной рвоте, такая глупая смерть, но она казалась такой прекрасной и желанной. Чужие пальцы входят без него. Без подготовки, без ничего. Просто как нож. Ему кажется, что его сейчас разорвет. К ментальной боли добавляется и физическая. Тридцать тысяч, его страдания стоят тридцать тысяч. — Ну, чего ты? потом ты получишь удовольствие, я обещаю тебе. — мягкая улыбка, которая сравнима для Ханагаки только с оскалом хищника. Его поцелуи на его животе. Его пальцы в нем. Ничего не доставляет удовольствия, пусть он засунет его в подальше. Ему кажется, что он рвется. Ханагаки пытается дернуться, но его держат на месте. Не дают и двинуться и приносят только большую боль. — Куда ты? мы еще даже не начали , mi amor — еще не начали..не начали. Руки закрыли его лицо влажное от слез, они все еще текли, но блондину кажется, что он и вовсе этого не замечает. Они просто уже как должное. Его мучитель не дает ему даже этого, строго смотрит и убирает одну руку, этого достаточно. Такемичи не знает куда их деть. Места вокруг было так много, но хотелось ощущать только на своем лице, чтобы не видеть этот ужасный мир. Ему было страшно смотреть вниз, оставался только потолок. Поцелуи перестали быть поцелуями, они оставляли метки, присваивали его этому монстру. Ни за что, юноша теперь не сможет взглянуть в зеркало ближайший месяц, его определённо вырвет, они были сравнимы только с синяками. Манджиро надоело, юноша ощутил, что пальцы пропали, а близко подозрительно вжикнула ширинка. Началось, все это было только предвестником ада. Настоящий начинался сейчас. Его ноги раздвинули чуть шире и между них примирился Сано. — Смотри на меня, мой котенок, давай насладимся этим моментом вместе. — страшное шипение, что только издали напоминало человеческую речь. Он все ещё чёртов ребёнок у которого молоко на губах не обсохло, ему только приходится быть взрослым, ведь никто иначе о нем не позаботится. — Пожалуйста, отпусти меня, не нужны мне тридцать тысяч, я просто хочу уйти, молю. — как и ожидалось Такемичи никто не слушает, а только тянутся своим грязным ртом к его лицу, сцеловывают слезы, тянутся ко рту и самое обидное, что ничего он сделать не может. Блондин испробовал яда и в его надеждах он смертельный, но нет. Чужой язык продолжает издеваться. — Надеюсь, что больше не услышу ничего такого, хорошо? Мы же не хотим портить друг-другу настроение, малыш. – малыш, звучит отвратительно, все отвратительно, когда на тебя давит мужчина старше тебя на целый десяток, отвратительно то, что он до тебя домогается, а ещё отвратительно то, что он не может за себя постоять, продался. Что-то упирается ему в бедро, а гадать что и не нужно, наверное спустя минуту оно оказывается внутри. С самого начала хочется выть. Такемичи не знает откуда берутся силы, но он тянется своими руками до лица мучителя, пытается поцарапать, причинить боль, такую какую сейчас испытывает сам Ханагаки. У него получается оставить царапину на чужом лице прежде чем его бьют по лицу. Больно, жжет. — Решил распустить коготки? Ты же прекрасно понимаешь, что я одним словом разрушу твою жизнь, просто лежи и не возникай, это последнее предупреждение, малыш. — с каждым движением внутри боль усиливается, Такемичи сейчас просто разорвет на части. И все, но даже этот вариант кажется лучше, чем просто существовать. Толчки, они сначала медленные, кажется Сано тянет, хочет причинить больше боли, наказывает. Лицо Манджиро под красным светом кажется чем-то неземным, пришедшим с того света. Словно он дьявол во плоти. Безжизненные черты лица, огонь в глазах, казалось, что именно там и находится настоящий ад. Там бродят ужасные монстры, зовущиеся дьяволами, бесами, нечестью. У них много названий, но все они как один. Мужчина у них определённо предводитель, помимо монстров у него в глазах и жертвы, такие же беспомощные, жалкие, с самых низов населения, которые вынуждены вариться в котлах и думать почему все произошло именно так. А Сано только и делал, что хищно скалился и сжимал его бока, там останутся следы цвета черники, испорченной , гниющей. Поцелуи-укусы, покрывали все его тело. Где он только смог дотянуться. Конечно, тому хочется помучить еще больше. Оставить воспоминания на всю оставшуюся жизнь, ведь даже, когда они пройдут все это останется у него внутри. Они въелись. Стали чем-то внутри его. Ужасными шрамами , что уродовали его нежную кожу. Такемичи сверху только ускорялся, что было сравнимо все с той-же болью, что и в самом начале, но намного сильнее, намного больнее и унижающе. Одна рука опустилась на его волосы, сначала поглаживая, а потом намертво вцепившись, так будто сейчас вырвут их. Он дал себе слово, что завтра их уже не будет, ничего не будет, кроме его и пустой комнаты, там где его никто не тронет, не дотянутся ужасные щупальца и мир не растопчет. — Ну как, нравится? я же вижу, ты рад меня принимать. Твое тело так хорошо смотрится, надеюсь наша волшебная ночь запомнится тебе надолго, mi amor.— определенно надолго. Их лица в паре сантиметров друг от друга . Ему хочется, чтобы в его глазах было не видно боли, страданий и отвращения . Чтобы все было как раньше, темные омуты, что завораживали своей загадочностью, в которые заглянуть было страшно, там была бездна. Шлепки, противный запах похоти, что засел у него внутри, что душит его. Чужая рука спускается от волос к шее, будто лезвие ножа, останавливаясь, сжимая. Воздуха не хватает, а руки парня инстинктивно тянутся к чужой. Ага, как же, жизнь оказывается еще дорога, но в глазах предательски темнеет. Слез уже не было, кажется Такемичи все выплакал , они просто высохли без шанса появится снова. Он пытается что-то сказать, вымолвить хоть слово, но вместо этого получаются лишь жалкий хрип. Руки разжимаются, а в нем растекается что-то противное. Мерзкое , вязкое . Это первый раз в жизни, когда он рад, что не родился девушкой, по случайности понести от такого ублюдка было бы насмешкой на всю жизнь. Горло саднит от ужасной боли. Такемичи кашляет, сейчас в нем только остатки этого ублюдка. Другими словами описать нельзя. Юноша рад, что для него все закончилось. Эта ночь. Все это. Для него было неприятным то, что чужая голова опустилась к его паху. Этот кошмар продолжался, он не может быть вечным, только не это. Чужие прикосновения к нему, мягкость рта и такое колющее наслаждение. Брюнет молил себя не возбуждаться, нет, ему определенно не должно было быть приятно, не тогда, когда все его тело ломило от боли. Но где-то внутри начал разжигаться огонек возбуждения, такого же больного как и сам парень. Движения головы, языка, это было так странно и необычно. С Хинатой все было по-другому, по обоюдному. Ее мягкие движения, его руки в ее шелковых волосах . Их признания в любви и нежные слова, которые успокаивали во время всего этого. А ведь они хотели пожениться, завести детей и просто дожить до старости, вместе. А что сейчас? она на больничной койке после аварии, а он..а он в аду, самом настоящем аду, его личном. Вместо чужих больших, грубых рук, представляет нежные, с аккуратным маникюром. Такемичи просто представляет другого человека, не его. Пик наслаждения приходит быстро и с тем чтобы излиться его рот открывается в немом крике. — Хина — получается хрипло и неразборчиво, но Ханагаки уверен, что его поняли, услышали, ведь берда сжимают с новой силой. Больно. Он надеется, что на этом все и правда закончится, но к нему тянутся за поцелуем. Заставляют проглотить свое же семя. Противно. Чужой ядовитый взгляд и руки исчезают, будто всего этого не было и только боль и противный вкус во рту напоминают обо всем этом. Он скручивается пополам и его рвет. Во рту противный привкус горечи. Нужно промыть, избавиться от всего этого. Точно, избавиться. Свет в ванной резал в глаза, он не знал сколько длился его кошмар наяву, минуты, часов. глаза закрывались, но в тесноте, которую он видел при этом всегда виднелась пара злобных глаз, смотрящих так плотоядно. Ему было плевать на все, единственной мыслью было убрать тошнотворный привкус изо рта. Вторым помыться, оттереть всю грязь которая на нем осталась, которая возможно и не отмоется. Опять холодная вода, все как самом начале. Ханагаки боится смотреть вниз, увидеть там все, что осталось, но трет он с особым рвением, до красноты и царапин. Кожа начинает болеть сильнее, но это лучше чем боль, от любого движения. Даже стоять трудно. После душа Такемичи снова смотрит на ту злосчастную кровать, на тумбе рядом кажется чек, он не знает как это называется у богатых. Тот мир для него слишком далек, сколько бы он не пытался. Все старания ради денег растаптывались людьми с ними. Сильная конкуренция и нехватка опыта во всем, а он ведь ради этого почти на учёбу забил и закончил только благодаря доброй классной руководительнице, которая вытянула его. Без единого второго года. Главное, что он понимал как зарабатывать и плевать, что сейчас везде нужно было образование и жестокая конкуренция. Сейчас он остался попросту без ничего. только паспорт, пара вещей и старая каморка, которая стала для него раем. Там где они с Хиной могли насладиться друг другом. Завтра он оплатит лечение и операцию. Все вернется в нужное русло, они порвутся и покажут этому жалкому миру чего они стоят, какие они сильные, точнее Хина. Ханагаки слабак, он не может быть сильным, беспомощный и мерзкий человек, который не может дать сдачи. сейчас хочется оказаться только дома. В руках все еще злосчастный текст, а на теле мятая одежда. Из-за красного цвета его бледная кожа кажется еще более нездоровой, странной, так будто он просидел под солнцем целый день. За дверью комнаты все еще музыка. Люди все еще веселятся. Танцы не прекращаются, всем хорошо. Все всё еще пытаются забыться в тонне алкоголя и случайном сексе. Никто на него не обращает внимания, ведь никому нет дела до других. Людям важно только то, что происходит у них перед носом. Его розовые очки растоптали и выбросили, сейчас ему кажется, что всего за вечер он постарел на целый десяток, будто повидал так много. Никто не замечает то, что его глаза все еще красные от слез, хотя они и не идут. Никто не замечает его хромую походку и то, что из его уст нет-нет да было слышно шипения из-за боли. Идти приходилось через танцпол, где его задевали пока он шел его кто-то даже пытался схватить за руку. Это было похоже на ожог, из-за чего Такемичи быстро отдернул руку за что услышал только недовольное ворчание. Этот ад был пройден. Он был на улице, там где холодно и высоко была луна. Холод пробирал его до костей, заставляя съежиться. Колющий мороз, был похож на удары ножом, очередные порезы. снег попадал на лицо, приходилось укрываться воротом осенней куртки, которая была модной наверное года два назад. Сейчас Ханагаки ощущал себя одиноким. даже звездам на ночном не было так одиноко, они могли быть рядом друг с другом. Казалось, что сейчас поймет его только одинокая луна, которая исчезнет с приходом света. Все ждут пока она пропадет чтобы начать следующий день в своей жизни, а иногда и повернуть лист календаря. Парень шел смотря на луну, стараясь улыбнуться. Она чаровала его собой, ни колющий мороз, ни снег, что падал на его голую голову, ничего этого он пока не замечал. Многие хотели побывать на луне, в космосе. Это был непорочной территорией, вот и Ханагаки для Сано был таким. Незапачканным. До его дома было идти недалеко, там как всегда было холодно и свет не горел, хотя раньше почти каждый день горел свет. Сняв с себя куртку он сразу лег на кровать, сил раздеваться не было. уткнувшись лицом в подушку брюнет снова заплакал, только эти слезы были совсем другими. Ему было стыдно перед всеми кого он знал, в особенности перед Тачибаной. Он же ей просто изменил. Как он будет смотреть Наото в глаза. Они же как никак лучшие друзья, их семья всегда его поддерживала, говорила, что у них все получится и они прорвутся в общество со средним достатком, смогут побывать на свадьбе Наото и ,что их дети будут дружить. Завтра он оплатит все. Найдет работу или они откроют свой ресторанчик. Без разницы. Главное, что у них начнется нормальная жизнь. Уснуть долго не получается. Закрыть глаза тоже, в них он видит только грязные щупальца с которых стекает грязь и они все тянутся к нему, стараясь задушить его, а потом утащить с собой. с каждым таким видением он открывал глаза в страхе и оглядывался по сторонам, боясь, что они выползут из темного пыльного угла. Сон пришел незаметно, почти под утро. За окном постепенно начинало светать, звезды бледнели и казалось, что какой-нибудь шкодливый мальчишка просто стирал их с рисунка, оставляя одну луну, которая постепенно тускнеет, из-за того, что художник пожелал не заканчивать картину, незаконченность не нравилась всем. Проснулся парень только ближе к обеду, когда все люди были заняты своими дела, кто-то болел с гулянок после вчерашней ночи, а кто-то пытался протянуть хотя-бы один день. Нужно было собираться, успеть в больницу. Оплатить все. Она его встречает пошарпанными стенами, ворчливыми техничками и детским пальцем. Одним словом уныние, кажется слышно как кто-то плачет, наверное у них не осталось ни одного шанса. Приходилось прощаться с дорогими людьми. Ханагаки боялся, что когда-нибудь тоже окажется в этом положении. Отпускать было так больно, больно терять последнюю надежду то, что помогало чувствовать себя живым. Доктор вежливо улыбается, запомнил. Рассказывает о состоянии девушки о том, что ничего не наладилось и ,что до сих пор требуется огромная сумма. Он все это уже слышал. много-много раз и почти запомнил как молитву. Такемичи сует в руки этот самый чек, а сам идет в палате, такой родной. Она стала почти вторым домом. Там лежит она. Ее хочется обнять, поцеловать и потрепать по волосам, но нельзя. Любые прикосновения нежелательны. Он садится на пол около ее кровати, тут до сих пор стоят принесенные им с Наото цветы , ее никто не посещает. Она также одинока как и он, они нужны только друг другу. Здесь он может даже ничего не говорить, но хочется выговориться, он уверен, что она его слышит. понимает. — представляешь, скоро все будет хорошо, я смог собрать нужную сумму. — ну устах Такемичи горькая улыбка. Хорошо, что она не узнает откуда у него все это. Он что-нибудь придумает, наврет. Скажет, что торговал наркотиками или что-то наподобие. Это будет лучше чем горькая правда. Такемичи тянет свою руку к девушке, желая дотронуться, но вовремя осекается. Еще причинит боль. больше ему тут делать нечего. Находится здесь для него равно пытке, почти также как и дома, где все напоминает о ней. Такемичи прощается с доктором и персоналом, надеется, что нужная операция пройдет успешно. Маленький мотылек надежды кружит вокруг его сердца, разрастаясь и озаряй светом потемневшее сердце парня. Тепло в больнице так отличалось от улицы. Хотелось немного прогуляться. Подышать свежим воздухом, оказаться там, где стены не будут давить, где не будет теней страшных щупалец вперемешку с когтистыми лапами. В обществе людей брюнет чувствует себя странно, тело все еще болит, но он точно не пойдет домой. На улице холод обжигал лицо, словно колкие иглы, что с каждой минутой вонзались в его лицо. Людей было много и казалось, что каждый смотрел на него. Все взгляды были направлены на него, будто все знали о его недавнем позоре. Любой разговор казался невнятным и даже шумные кампании казались для него сгустком надоедливых мух, которые только и могут что жужжать. Можно было бы пойти на учебу, но сегодня уже поздно , да и на данный момент желания как такого и не было. А еще там было скучно, но Такемичи думал, что именно там он сможет забыться. Хотя бы на каких-то жалких пару часов. День тянулся нереально долго минуты становились часами, а секунды минутами. На улице уже было невозможно находится из за обычного холода, который пробирал его до самых костей, расшатывая дверцу клетки, где сейчас хранились все его эмоции. Дома Ханагаки просто провалился в тревожный сон. Кошмар сменялся кошмаром и боль от фантомных воспоминаний возвращалась как настоящая, будто все было как в тот раз. Время летело и вспоминания притуплялись самим же юношей. Он старался не думать о событии, что произошло месяц назад, возможно и два. У него все налаживалось , по крайней мере так думал сам Такемичи. Хватался за крупицы надежды и собирал из нее что-то цельное, прилагая к этому собственные усилия. У него даже получись снова начать ходить на учебы, он дал себе слово, что не вернется больше к тому образу жизни, никогда. Пусть от этого останутся только дерьмовые воспоминания закрытые плотной занавеской. Парню удалось обзавестись парочкой знакомых и наладить отношения с Наото, которые пошатнулись после аварии. У Хинаты дела шли тоже хорошо. Такемичи казалось, что это была какая-то злая шутка вселенной, ему просто нужно будет страдать почти всю жизнь ради чужого счастья. Если это близкие люди, то он потерпит, непременно. За это время у него развилась паранойя, ему казалось, что на него постоянно кто-то смотрит, взгляд , который хочет съесть, даже дома под одеялом не было чувства защищённости, его бы нашли везде. Как бы он не прятался, в какую бы нору не залазил, как самый трусливый кролик. Скоро Хину должны были выписать , наконец-то все точно станет как раньше. Они будут проводить совместные вечера и смеяться с глупых фильмов, как это было раньше. Будут гулять по улицам и держаться за руки, разговаривая на темы, которые будут поняты только им самим. Их маленькая вселенная, что рушилась с каждой секундой, начала бы постепенно восстанавливаться. чувство, называемое любовью снова бы в нем проснулось . Это была его давняя мечта, ради которой он старался изо всех сил. Ребят с учебы он находил в какой-то степени приставучими, многим было интересно попробовать заговорить с нелюдимым одногруппником и это раздражало, хотя были и некоторые кто после одного отказа не отступал. Они и стали его учебной компанией, с которой блондину иногда удавалось посмеяться, конечно только если его слабые смешки можно назвать этим. Они даже стали ему дороги, не так как семейство Тачибан, но привязанность, как бы он не хотел, появлялась. С ними он забывал на какие-то мгновения о тревожащих его мыслях , что как червяк поедающий яблоко, поедали его мозги. Сегодня был особенный день, он мог навестить Хинату они уже могли разговаривать друг с другом, совсем по чуть-чуть, но ему было достаточно даже одного доброго взгляда, что она в последнее время часто бросала на него. Перед этим он с новыми знакомыми должен был прогуляться, возможно даже купить что-нибудь в больницу. Макото и Такуя, так звали его новых знакомых, уже стояли у него под дверью и почти во весь голос звали его. Такемичи, с нескрываемым раздражением наконец-то вышел к ним. И все же злиться ему не хотелось , поэтому он бросил какое-то необидное обзывательство. Сейчас ему было комфортно и весело, не так если бы он гулял один. Все его мыли занимали эти двое, что были чересчур активными, взрослые поглядывали на них как на дураков . Они знали куда он пойдет после прогулки , поэтому предлагали вещи для гостинцев, конечно большинство из которых были бредовыми. Они остановились на клишированных букетом цветов, ромашек и коробкой конфет. Все прекрасное заканчивалось, но начиналось новое. Поход к девушке был волнительным , сердце трепетало , а ноги подкашивались. Последняя их встреча была дней пять назад, но казалось, что целую вечность. На телефон приходит вызов , Наото. Первой его мыслью о цели звонка это был предлог совместного посещения, но услышав всхлипы на той стороне , его хорошее настроение тут же пропало. стало страшно, его друг не мог плакать без причины, ну не из таких он был людей. когда между этими всхлипами стали прослушиваться буквы, а именно буква "х" , ему стало страшно. В голову накатывали мысли только об одном и в это все верить не хотелось, не могло это быть правдой. Юноша ускорил шаг, а точнее побежал в сторону больницы, роняя на землю цветы, что теперь одиноко валялись на земле, постепенно все больше утопая в сугробе, как и конфеты, которые также одиноко валялись на земле. Возможно кто-то подберет, но сейчас ни о деньгах потраченных на это все, ни о чем другом думать не хотелось. Где то в телефоне все еще звучал плач Наото , который все никак не мог успокоиться. В больнице , не обращая ни на кого внимания, сразу пошел к нужной палате, натыкаясь на доктора, что стоял около двери. Ждал . Увидев Такемичи, тот незаметно вздрагивает и опустив взгляд в пол подходит . Дальше Ханагаки не слышит его слов, ему кажется, что все проходит через толщу воды, а сам он тонет в болоте. Хочется кричать, но совесть не позволяет. Ему говорят про несчастный случай, но слышать этого не хочется. Сегодня не первое апреля, так почему они так злобно шутят, это ведь просто злая шутка, ничего более. Сейчас он зайдет и увидит Хинату. Живую, улыбающуюся и тянущую к нему руку. Телефон падает на пол, кажется выключился. Голоса Наото больше не слышно. Наступила почти гробовая тишина, только звук медицинских устройств. Доктор говорит , что ему жаль, говорит что-то про сочувствие, но ничего этого слушать просто не хочется. По щекам текут слезы. Он молча разворачивается и уходит, сразу в бар. Если и глушить свою боль, то в алкоголе. Его пытаются остановить, но какое ему дело до них. Сейчас его переполняет гнев и ему кажется, что все они во всем виноваты, все его кошмары, что преследовали его с того самого дня были зря. Зачем терпел, можно было сразу покончить с собой, почувствовать свободу. В клубе не так много людей, сейчас еще рано. Сейчас тут только те кому некуда податься, у кого-то проблемы, а у кого-то просто вся жизнь состоит из одной выпивки и от этого страшно. Ему не хочется жить такой жизнью, даже сейчас, хотя это самый реалистичный исход. Парень заказывает самый крепкий напиток , что здесь продается. Он сжигает горло вместе с внутренней болью, но даже это ее не тушит. ему подают еще один, хотя он его не заказывал. мысли возвращаются к тому дню. ему становится страшно, это просто какое-то совпадение, но когда к нему подсаживаются , а от тела рядом исходит все тот же запах, от которого ему становится нехорошо. Чужие руки снова ложатся на его колени. Нет, он пытается подорваться с места, но его останавливают. ему не дают сбежать. — Тише, мы же не хотим чтобы с братом той паршивой девчонки случилось тоже самое, что и с ней, , а еще с теми парнишками, что постоянно крутятся вокруг тебя, правда? - это его останавливает, к горлу подкатывает тошнота. Нет, нет, этого не может быть. Слезы катятся по его щекам, они похожи на раскаленную магму, также обжигают кожу. Его начинает трясти и Сано приобнимет его за плечи, со стороны это может выглядеть как дружеская поддержка. Ему ничего не говорят, его просто ведут. Кажется в какую-то вип-комнату, он не слышал. Ничего не хотелось слушать. Он все время был на прицеле. Там его усаживают на диванчик. Он отсаживается как можно дальше, ему это позволяют. Спасибо он говорить не будет, да и спокойнее не становится , просто менее мерзко. Рядом с этим человеком даже дышать не хочется. — Ты же готов меня выслушать, верно? С нашей самой первой встречи ты затмил мне разум, мне снились сны с твоим участием и я понял, что хотел бы видеть тебя рядом с собой, как спутника своей жизни. Я влюбился в тебя, а то чего я хочу, я всегда добиваюсь. Но увы, нам мешали , но как хорошо, что больше помех нет, верно? И ты не будешь их создавать, я думаю ты меня понял. — разум твердил бежать , воздуха в легких не осталось. Такемичи стал бормотать себе под нос, этого просто не могло произойти. Почему жизнь так жестока с ним, даже встретиться с Хиной у него теперь никогда не получится . На его плечах теперь еще три жизни людей которыми он дорожит. Слушать про любовь не хотелось, такого ведь просто не может быть. Очередная шутка. Любовь не бывает такой. Любовь это что-то светлое, но не отвратительно пожирающее. — Почему именно я? Есть множество других людей, которые будут рады с тобой спать, даже без денег. Почему ты так жесток со мной , почему издеваешься? Просто оставь меня в покое, ты отнял у меня самое дорогое в моей жизни...доволен? — это единственное, что он мог сказать. Пара глаз напротив стала выглядеть мрачнее, он сразу же пожалел о том , что сказал , боялся, что после этого могут быть последствия. У него теперь есть все рычаги давления на него. — Mi amor , зачем же ты так со мной? Ты причиняешь мне боль. Давай поговорим спокойно. Я знаю наши встречи начались не с того, но я исправлюсь, правда. — Такемичи может быть и поверил сладким речам, если бы не то, что происходило до этого. Перед ним сидел убийца, монстр , которому позволено все . Деньги все покроют. Юноша не сможет возразить, его быстрее прихлопнут. Свободы слова в этом мире, как и справедливости . — Что от меня требуется? - внятно говорить не получалось, ему не хотелось заикаться. Истерика, что все еще продолжалась только усугубляла ситуации. Сано, словно хищник подсел к нему, Такемичи ощущал себя ничем иным как добычей. Чужая рука теперь на его голове, хочется ее сбросить, но сделать этого не может . Полностью лишенный действий, настоящая птичка в золотой клетке . Грубые поглаживания кажется ударами ножа. — мы можем встречаться раз в неделю, это необязательно секс , не бойся. Просто еженедельные свидания. В этот день ты должен не намечать никаких планов и сидеть дома дожидаться меня. Если я там тебя не найду, то знай я знаю каждое твое передвижение, а ослушание , я полагаю, знаешь к чему ведет. Такемичи лишь кивает, закрывая глаза. Моля о прощении у Хинаты. Он правда хотел ее спасти, стать ее героем, которым она его считала. Но договор с дьяволом был заключен. Один неверный шаг и все близкие ему люди падут, также, как и Ханагаки морально.