Mein Körper ist dein Schild

      Вся воинская часть сейчас стоит на ушах, суетится. В Кальв из другого подразделения должен был прибыть новый, тринадцатый командующий, который сменил бы бывшего генерала армии. Эта новость была из самого эпицентра событий – огромного зала, куда согнали всех солдат, чтобы провести мероприятие по всем правилам. Было невыносимо душно, поэтому Леви оттягивает край воротника рубашки, попутно расстегнув первую пуговицу. Затем включает телефон и снова вбивает имя потенциального главнокомандующего в поисковик. На экране появляется искомое – Эрвин Смит. Аккерман внимательно всматривается в фотографию, дернув уголком губ.       — Не нравится он мне, Ханджи. — полушепотом произносит майор, показав экран телефона своей сослуживице.       — Ты слишком критичен. — улыбнулась оберст-лейтенант. — Ну да, приторный немного. Но просто так в генералов за милые голубые глазки не берут. Наверняка сам строил карьеру, мучился. Фамилия-то знакомая какая-то. — Зоэ щелкает пальцами, пытаясь вспомнить, и через какое-то время сжимает их в кулак, дует в него и расправляет, открывая ладонь. — Вспомнила! — она говорит это нарочито громко, отчего близстоящие солдаты даже обернулись. Леви ткнул Ханджи локтем в бок, отчего та, изображая боль, хватается за место удара и сгибается пополам. — Его отец был историком, — выпрямляясь, наконец-то произносит она, — изучал этнос, чужую культуру, общался с представителями. Лет двадцать назад он добился разрешения поговорить с заключенными, которые совершили теракт в родной стране для какой-то научной работы. Но тюрьма эта была затхлая, никто за порядком почти не следил, поэтому у заключенного оказалось с собой оружие – револьвер. Говорят, собрал через передачки. Ну, и чтобы наделать шума, он пристрелил как и историка, так и охранников, мальчика ранили в руку, он успел закрыться. Конечно, их поймали, но жизни уже не вернуть. Все, кроме нашего будущего генерала, умерли: охранники на месте, а его отец по пути в больницу. Данных этих нигде нет, только в каких-то бедных газетенках того времени если только, не хотел Смит жалости к себе, чтобы продвинули его из-за нее по званиям тем более. Так что он наш, если захочет, конечно. Сомневаюсь я, что он нечестным путем добился своего статуса.       — А ты-то откуда знаешь? — логичный вопрос сорвался с уст Леви прежде, чем он подумал, что не хочет слушать еще один слезливый монолог.       — Да старичок наш как-то проговорился на каком-то корпоративе, говорит, мол, застал эту трагедию, когда слух пошел, что сынишка историка – наш генерал будущий. Ты-то на праздники такие не ходишь, — прежде чем Ханджи продолжила, по всему залу раздался голос.       Речь весьма красиво прочитал появившийся на трибуне лысоватый мужчина в оливковой тунике. Нужно отметить, что при всей честности намерений он не смог не коснуться в своем выступлении некоторых щекотливых проблем, все в его духе. И, после сердечного прощания с солдатами и сослуживцами, тот исчез, оставив за собой великое имя – Кис Шадис, – портрет на стене и вакантное место, которое уже забронировано.       Где-то в солдатской неразберихе негромко послышался свист шин при тормозе. Около главного здания паркуется черный внедорожник, из которого выходит высокий мужчина с светлыми волосами. Из-за толпы у окна практически ничего не видно, но приказ расходиться не давали, поэтому полуторе тысячи солдат приходилось находиться в душном помещении и дальше. Но, как только высокие двери в потолок открылись, словно ставни, люди расступились, открывая путь к сцене. Грозящий рост под два метра сулил чем-то внушающим. Ожидания были велики. Но все же произошло не то, чего хотелось армии – это была не та молодая смена, которую все ждали. Мужчина не казался твердохарактерным и в лидеры, кажется, совсем не годился. Он не выглядел закаленным воином, который сумел бы вести за собой людей, а смотрелся по-моложавому мускулистым. На его щеке виднелся глубокий порез с Адской недели, который совсем не зажил. Когда человек со светлыми волосами подошел к микрофону на пьедестале, он внимательно оглядел притихшую толпу и коротко кивнул в знак приветствия. Сейчас голубые глаза сверкнули в падающем свете и были увидены всеми: прямой мощный взгляд, при виде которого сложно не проникнуться уважением. Такое впечатление, что он может положить любого одной правой. На его лице было выражение, которое трудно описать. В тяжелых чертах, но вместе с тем простое и ясное.       — Меня зовут Эрвин Смит. Я – новый командующий вашего подразделения. Для начала хочу сказать, что мне очень приятно ваше доверие, я постараюсь оправдать его. Вам предстоит провести ряд боевых операций, которые в некоторых аспектах будут напоминать те, в которых вы принимали участие раньше. Но при этом я буду стараться, чтобы между ними не было ни особых, ни досадных недостатков. Естественно, это потребует от вас не только терпения, но и знания противника. Спешу также напомнить, что с настоящего момента вы переходите в мое непосредственное подчинение. Поскольку на первом этапе вам предстоит совершать отвлекающие маневры в условиях военных действий, моя задача — обеспечить ваш тыл и безопасность, поэтому любые препирательства могут стать для вас фатальной ошибкой. Вопросы? — никто не задал ни одного. Все согласно молчали. Солдаты понимали и принимали тот факт, что приказы настоящего генерала армии не подлежат обсуждению. — Отлично. В таком случае все свободны. Zum Ruhm der Menschheit, zum Ruhm Deutschlands. — отдав честь, Смит развернулся и покинул сцену, с хлопком двери полностью исчезнув из поля зрения.       Как только прозвучали долгожданные слова об освобождении, солдаты тут же двинулись в сторону выхода. Некоторые поделились на группы, кто-то на пары, а были и те, кто шел поодиночке. Именно в ряды последних Леви и решил записаться. Что ментальные, что физические силы были на исходе после изнурительного ожидания. Мужчиной двигало лишь одно – возвращение в свою квартиру. Благо, хоть мигрени после этого шумного мероприятия не было, ведь подобный казус сыграл бы не последнюю роль и, отнюдь, не положительную. В планах Аккермана не было пункта нагружать конец рабочего дня, да и как-либо тревожить самого себя, но окружающие словно назло были куда шумнее обычного, тем самым вызывая давление на виски. Его радовало то, что самому не приходилось с кем-то говорить. Хорошо, что в подобном столпотворении было сложно найти нужную персону, но Ханджи на то и зовут «четырехглазая». Она пробивалась через толпу военных, расталкивая всех вокруг себя локтями, то и дело привставая на носки, чтобы выследить свою жертву для очередного длительного монолога. Непродолжительное время спустя та все же отыскала своего будущего слушателя. Буквально влетев в Леви, та со своей обыденной улыбкой вдруг спросила:       — Скажи-ка, есть ли у тебя какие-то планы на вечер? — не дав сказать вообще что-либо, Зоэ продолжила, — Потому что, у меня на тебя есть определенные! — с отдышкой подытожила она. В ответ на такое заявление Леви поправил рукава праздничной формы.       — Есть. — не желая содрогать воздух впустую, Аккерман размеренным шагом направился дальше по коридору здания.       — Кратко, четко и по делу, — обиженно пробубнила Зоэ. Ее секундный ступор отдалил их всего лишь на пару шагов, но та проследовала за ним так, будто бы между ними был целый лестничный пролет. — Эй! Погоди! — воскликнула Ханджи, а затем сравняла шаг, устраиваясь по левое плечо собеседника. — Как тебе наш новый командующий? Изменил мнение? Я вот присоединяюсь к твоему. Мне кажется, что он слегка незрел для этой роли, но весьма впечатляющий! Конечно, не стоит судить по виду, но, думаю..., — поток мыслей прервал незаинтересованный, а может даже в некоторой степени пассивно-агрессивный взгляд, устремленный на нее. Тут и без каких-либо слов понятно было, что майор вовсе не настроен на общение или другое взаимодействие. — Ну ты хотя бы дослушай! — слегка возмущенный тон выдавал откровенную досаду от отсутствия желания быть неотъемлемым слушателем.       Само собой, за несколько лет дружбы Леви уже следовало бы свыкнуться с подобным энтузиазмом сослуживицы по отношению к чему бы то ни было, но какими бы старания ни были, к такому Аккерман, попросту, не мог привыкнуть. Тяжко вздохнув и виновато поджав губы, Зоэ добавила:       — Извини за настойчивость. Просто хотелось хоть как-то начать диалог. Тебе ведь сейчас не до этого, верно? Знаю, в последний месяц что на тебя, что на меня свалилось многое. Мы даже перестали вместе ходить пить кофе и чай по выходным. — левая рука женщины моментально заняла позицию на затылке, а взгляд ринулся в сторону. — Не хочу на чем-либо настаивать, поэтому лучше оставлю тебя в покое, если ты и впрямь вымотан. — Ханджи вновь вернула зрительный контакт и неловко улыбнулась.       За время разговора коллеги успели дойти до лифта, к которому Леви так стремится. Офицеры остановились напротив металлических дверей незамысловатого подъемника.       — Мне не составляет труда слушать, что у тебя там на уме, но не сегодня уж точно. Возьмем тебе макиато завтра утром. — протянув руку на прощание, Леви немного улыбнулся – уголки его губ совсем немного приподнялись, собственно, как и у оберст-лейтенанта. Несмотря на стереотипы в которых у женщин и людей низкого роста силы не особо-то и много, у них все было в корне до наоборот. Рукопожатие их было более чем крепким. Оно не было каким-то формальным, а было чувственным. Эта деталь лишь сильнее подтверждала глубокую связь и доверие между ними.       — Хорошо, ловлю тебя на слове! — на лице девушки растянулась искренняя улыбка.       Закончив с прощанием, Зоэ стремительно двинулась дальше по коридору, а Аккерман прошел в открывшийся лифт.