***
Это идея Реборна. Конечно, это идея Реборна. Это всегда идеи Реборна. Не то чтобы Гокудера осмелится критиковать его методы вслух, конечно, но всё же он не может не думать о том, что часть сумасшествия в резиденции рождается именно по причине того, что Реборн остался жить в ней вместе со всеми остальными. С одной стороны, это очень хорошо, потому что Реборн привязан к Тсуне и по-своему привязан к его Хранителям, так что от его непосредственного присутствия всем как-то спокойнее на душе. Так уж сложилось, что Реборн всегда был с ними, всегда был на их стороне, с тех самых дней, когда собрал их всех вокруг Тсуны, и они привыкли доверять ему и надеяться на него; привыкли знать, что, если Реборн рядом, они обязательно найдут выход из любого мрака и разберутся даже с самой сложной задачей из всех. И в то же время Реборн - источник постоянного хаоса. Он может устроить что-то ради закалки, ради проверки, ради веселья или же из мелочной мести. Он может натворить что угодно, и никто никогда не подумает на него, пока Реборн сам не признается, что очередной хаос - его рук дело. Когда-то Гокудера хотел иметь такой же стальной хребет и нервы, чтобы вот так спокойно признаваться кому-то в лицо во всех грехах и неприятностях - да и сейчас желает, что уж скрывать - но в настоящем всё, чего он хочет, это хотя бы один месяц без нападений, потрясений, переживаний, стресса и непонятных нервных обстановок в доме. К сожалению, пока Реборн рядом с ними, это невозможно. С другой стороны, весь этот год в Италии был чистым стрессом. Вонгола может быть древней уважаемой Семьёй, о которой говорят благоговейным шёпотом, но это слава и наследие самой Семьи, а не конкретных людей. Когда Тсуна и остальные прибыли в Италию и поступили в академию мафии, им пришлось бороться за своё место под солнцем, постоянно держать лицо и вести себя достойно репутации Семьи, которой они принадлежат. Не то чтобы другие провоцировали их, портили им жизнь или организовывали покушения, конечно, но бывали разные ситуации. Нехотя Гокудера готов признать, что во многих они были виноваты сами. Взять хотя бы историю с клеймением пламени. В своё время - не без помощи маячащего фоном Бьякурана - эту вещь все приняли достаточно легко. Ямамото посмеялся и сказал, что Гокудера всегда был помешан на Тсуне, так что во всём этом нет ничего удивительного. Рёхей был рад их ЭКСТРИМально глубокой связи, считая, что его названый младший брат и хороший друг заслуживают счастья. Мукуро отпускал много сальных шуточек и отпускает их до сих пор, но это Мукуро, к его выходкам давно все привыкли. К тому же, ему ли говорить, ведь это он - тот, кто до сих пор шутит про захват тела Тсуны. Хром была смущена, но не считала это своим делом, чтобы лезть. Хибари подобные вещи не заботили, как и Ламбо. Реборн же удивил всех тем, что закрыл на происходящее глаза. Если быть честным, именно от него Гокудера ожидал целой лекции касательно таких возмутительных вещей, как метки пламенем, но Реборн только задумчиво хмыкнул в ответ на их с Тсуной осторожные вопросы и пробормотал что-то о том, что подобные выходки от Тсуны - достойная заноза в боку Ноно после какой-то свиньи, которую он подложил в своё время Реборну. Гокудера не понял тогда, о чём речь, и только позже узнал от Тсуны о том, что Ноно не рассказал Реборну о печати на его пламени, что было вообще-то ключевой информаций во всём этом деле и изрядно вывело Реборна из себя, когда дошло до дела, по многим причинам. Итак, метка пламенем. Рабское клеймо. Что-то, что Десятое Небо Вонголы нанесло на одного из своих Хранителей. Разумеется, другие носители пламени среди студентов заметили это. Разумеется, повсюду тут же разлетелись сплетни. История Вонголы не была белоснежно чистой, там хватало и грязи, и крови, но о такой возмутительной вещи, как клеймение, и речи быть не могло. Как думает Гокудера, это просто хорошо скрывали, потому что тот же Рикардо не выбирал методы. С другой стороны, все они поняли, о какой занозе в боку говорил в своё время Реборн: что за хаос поднялся, когда все решили, что клеймение одного из Хранителей говорит очень многое о том, что названный наследником Савада Тсунаёши представляет из себя. - Это отвратительно, - не выдержал однажды какой-то моралист из мелкой Семьи, которая, тем не менее, имела своё место в Альянсе. - Клеймить кого-то как скот. Клеймить собственного Хранителя. Это недостойно Босса и недостойно Вонголы. Это произошло посреди библиотеки во время перерыва. Все глаза были обращены на них, и как сильно Гокудера хотел тогда схватиться за старый добрый динамит и впихнуть его говорящему прямо в рот. Потому что - что за идиотская привычка совать нос не в своё дело? К тому же, метка пламени была для них с Тсуной отчасти закрытой темой. Они оба слишком смущались говорить о своих желаниях и порывах, поэтому после того, как Гокудера дал понять, что совсем не против, что желает этого, что это не кажется ему унизительным, они просто оставили эту тему, приняв тот факт, что им обоим нравится видеть и чувствовать след пламени Тсуны на Гокудере. Но это было в родном и тихом Намимори, где знали свои, а то была академия мафии; то была Вонгола; то была Италия. И без этой темы проблем и стресса хватало, у всех у них и особенно у Тсуны, поэтому мысленно Гокудера вышвырнул приставшего идиота в окно. В реальности не сделал этого, конечно, но лишь потому, что... - Ну, это довольно громкие слова, не так ли? - задумчиво нарушил повисшую звенящую тишину Ямамото, покачиваясь на задних ножках стула и задумчиво почёсывая затылок ручкой. - Решать, что достойно или недостойно Вонголы, имеют право только члены самой Семьи. Что касается положения Босса - это тоже спорный вопрос. Семья Эстранео - один из самых мерзких примеров морального падения Семьи, но почему-то никто их не трогал, пока они не трогали других, хотя все знали правду. Странно и судить кого-то лишь на основе общего мнения или же общей информации о чём-то. Ты не знаешь ничего про Тсуну и ничего не знаешь про Гокудеру, но смеешь выговаривать им обоим и делать это на глазах у всех, устраивая сцену, хотя твоего мнения никто не просил и никто не спрашивал. Почему бы тебе не пойти и не изучить ещё раз тот причудливый сборник по этикету, которые нам всем раздали в начале учебного года? Когда-то Гокудера бесился из-за того, что Ямамото выходил вперёд него и делал что-то подобное. Когда-то он завидовал умению Ямамото разрешать конфликтные ситуации одними лишь словами и без всякого применения силы. Когда-то он взъярился бы на него за весь этот тонкий логичный ответ, потому что ему не нужна чужая защита, он сам прекрасно может справиться со всем подобным дерьмом на себе. Но это было давно. Все они повзрослели и все изменились, и вместо раздражения Гокудера почувствовал благодарность. Он мог постоять за себя, это верно, но тогда говорливый идиот и в самом деле вылетел бы в окно, и сцену устроил бы уже Гокудера. Реборн поклялся пристрелить того из них, кто устроит какой-то погром в академии, бросая тень на репутацию Семьи. Плюс, Хибари и в академии умудрился собрать дисциплинарную группировку и он мог и с удовольствием навешал бы Гокудере за нарушение обожаемого порядка. - Ну, это было неловко, - почёсывая щёку, негромко сказал Тсуна, наблюдая отступление моралиста; а после с лёгким озорным блеском в глазах посмотрел на Гокудеру и склонил голову к плечу. - Гокудера-кун, ты знаешь, что я в любое время могу снять эту метку, если тебе станет неудобно, да? - Чёрта с два, - громко ответил Гокудера, прекрасно понимая, что все продолжают пялиться на них и ловить каждое слово. - Меня всё устраивает. Вы можете снять её с меня, если захотите, Тсуна-сама, но я должен предупредить, что мне гораздо комфортнее с ней, чем без неё. Сколько новых сплетен родилось после этого. Некоторые были настолько абсурдными, что вызывали приступы дикого смеха. Другие бесконечно смущали, потому что среди студентов было немало девушек, и по какой-то причине некоторые из них взялись романтизировать пламенные метки. Возможно, свою роль в этом сыграл тот факт, что Гокудера прямо заявлял всем девушкам, что проявляли к нему интерес, что его сердце уже занято. Был ли он так очевиден или они просто были так легкомысленно и воздушно настроены, но тут же пошёл новый виток слухов, на этот раз о том, что Гокудера влюблён в Тсуну. В общем, было очень «весело» среди всего этого нелепого хаоса, и Гокудера был рад хотя бы тому, что Тсуна успел перерасти вечную панику и смущение и либо игнорировал происходящее, либо принимал его с улыбкой, ведь это было правдой, они были влюблены, и не то чтобы это было чем-то исключительным или уникальным. Но вернёмся к настоящему, в котором Гокудера страдает. А он страдает и очень сильно, потому что есть вещи, с которыми он может справиться, а есть вещи, которые его сердце едва выдерживает. Пренебрежение Тсуны собственной жизнью и значимостью - одна из таких вещей, от которых сердце Гокудеры обливается кровью. Он прошёл все стадии принятия этого факта - что Тсуна такой и вряд ли изменится - но это не отменяет того, что началось всё с сожаления и вины, а закончилось раздражением и даже злостью. Такое бывает, когда ваши взгляды с другим человеком никак не хотят сходиться или когда другой человек отказывается если не принимать, то хотя бы понимать вашу точку зрения, хотя там всё элементарно. Гокудера терпел, долго терпел. Он пытался держать себя в руках, пытался разговаривать с Тсуной, заставлял других говорить с Тсуной, делился своими переживаниями через связь и многое другое, но - Тсуна просто виновато улыбался, кивал, обещал быть внимательнее, и всё повторялось снова. Когда Тсуну ранили в последней битве, Гокудера просто не выдержал. У всего есть границы и у каждой чаши терпения есть своя глубина. Гокудера очень хотел схватить Тсуну за плечи и как следует потрясти. Он хотел кричать, кричать громко; высказать Тсуне в лицо в самых грубых выражениях, как это ужасно - наблюдать, как Тсуна ставит жизни тех, кто покушается на него, выше собственной жизни. - Вы жалеет их? Вы жалеете тех, кого они потеряли? Вам больно, потому что из-за Вонголы им пришлось хоронить своих близких? А о нас вы не думаете? О том, что мы будем чувствовать, когда будем хоронить вас? Или вы почувствуете себя лучше, когда вы будете хоронить кого-то из нас? Из нас, ваших Хранителей, которые не собираются стоять в стороне и наблюдать за тем, как вы позволяете другим избивать себя и ранить себя, и убивать себя только потому, что у вас мягкое и открытое для всех сердце. Вам станет менее больно за чужую судьбу, когда ради спасения вашей жизни ляжет в гроб Ямамото? Рёхей? Ламбо? Может, вам понравится стоять на моих похоронах? Зная, что я лежу в гробу только потому, что пытался защитить вас, когда вы прекрасно могли защитить себя сами, но не сделали этого, вам станет лучше? Станет менее больно за судьбы тех несчастных, кого Вонгола когда-то растоптала в пыль? Умейте выбирать чёртов бой! Иногда единственный вариант - это смерть. Иногда они должны просто умереть и всё, без компромиссов и других выборов! Как много раз Гокудера хотел прокричать всё это в лицо Тсуне. Но не смел, никогда не смел. Потому что все эти слова: Тсуна и так знает, о чём он думает каждый раз, когда видит его раны и видит его боль. Это было и до того, как все они создали связь между Небом и элементами, и есть в настоящем. Тсуна умеет читать их всех, как и они все умеют читать его. Возможно, это проклятие. Возможно, это злой рок. Им в Боссы достался пацифист, который трижды подумает, прежде чем ударить, тогда как все их враги не подумают и раза, прежде чем нанести удар. Такова данность, и всё, что им остаётся, это смириться. Гокудера и смирился. Только вот у смирения есть свои стадии и грани, и наступил тот момент, когда Гокудера устал всё это терпеть. - Не волнуйся, Гокудера, - улыбнулся ему Реборн, и о, как много опасных острых граней было в выражении его лица. - Я позабочусь о том, чтобы наш Никчёмный Тсуна вспомнил о том, что нужно думать головой, а не тем местом, которым он обычно это делает. Гокудера знал, что поступил подло, и был заранее готов принять любое наказание и от Реборна - потому что, несмотря ни на что, доносить на своё начальство стороннему лицу не есть правильный жизненный выбор - и от Тсуны, потому что все прекрасно знают о методах Реборна, и Гокудера обрёк Тсуну на страдания и изощрённую боль. Чего Гокудера не ожидал, так это того, что во время одной из тренировок Реборн заставит Тсуну попробовать что-то новое с пламенем и коробочкой, и эксперимент пройдёт не по плану. Чего хотел добиться Реборн, Гокудера до сих пор понятия не имеет. Факт в том, что пламя Тсуны и Натса смешалось, и их сознание спуталось, но тогда как львёнок просто стал более спокойным и уверенным, Тсуна будто перенял его кошачье сознание. Когда Гокудера вломился в тренировочный зал, куда его вызвал Реборн, чтобы свалить на его голову потенциальную проблему, Тсуна держал Натса на вытянутых руках, и они оба дёргали носами, будто обнюхивая друг друга, а после Тсуна оскалил клыки в улыбке, сверкнул на Натса светящимися пламенем глазами и отпустил его. Натс в свободном падении обратился пламенем и вернулся в коробочку, тогда как Тсуна от души потянулся, а после... Прилип к Реборну. - Ну, ну, Никчёмный Тсуна, - фыркнул тогда Реборн, похлопывая его по растрёпанным волосам. - Тише. Ты не можешь вот так виснуть на мне, даже если твой разум болтается шаром в небе. Гокудера, я поручаю Тсунаёши тебе. Эффект не должен продлиться долго. Позаботься о нём. И это было... Ужасно. По многим причинам. Сначала потому что Гокудера паниковал, опасаясь за здравомыслие и здоровье Тсуны. После, потому что Тсуна начал убегать из-под его - весьма посредственного, потому что как бы Гокудера и в самом деле следил за ним? - присмотра и устраивать хаос по всей резиденции. Следом в Тсуне неожиданно проснулась агрессия, и он внезапно напал на Хибари из всех людей. Если бы не пепельный блонд, Гокудера мог бы поседеть из-за всего этого бедлама. И будто мало ему причин для переживаний, после агрессии в Тсуне вдруг проснулась любвеобильность. Он начал преследовать своих Хранителей, ластиться к ним, напрашиваться на нежности и всячески проявлять знаки внимания. Гокудера был так рад, что Мукуро отсутствовал. Но всё это были цветочки. Да, перерыв от учёбы был абсолютно загублен всем этим хаосом, но Гокудера отлично справлялся. Его нервы были готовы к тому, что Тсуна дрался с Хибари только для того, чтобы после дремать головой на его коленях; к тому, что Тсуна носился за точкой от винтовочной лазерной указки в руках хохочущего Ламбо; к тому, что Тсуна увивался и громко мурчал вокруг всегда пылающего солнечным пламенем Рёхея; к тому, что Тсуна постоянно лип к Ямамото, сворачиваясь вокруг него клубком при первой же возможности; к тому, что Тсуна позволял гладить себя за ушами Бьякурану и послушно принимал с его рук маршмеллоу; к тому, что Тсуна валялся тут и там в солнечных пятнах, позволяя Хром делать множество весьма смущающих своей нелепостью фотографий, которые всем им ещё аукнутся головной болью в лице Мукуро. К чему Гокудера не был готов, так это к тому, что днём Тсуна будет мотать ему инстинкт защищать и оберегать, а ближе к ночи будет мотать его несчастное сердце и отчасти - либидо. Гокудера знал, что Тсуна и Натс в некотором роде похожи. Да что уж там, все коробочные животные отчасти похожи на своих хозяев. Однако Гокудера всегда удивлялся тому, что Тсуна и Натс будто и в самом деле из одного теста сделаны. Даже в свои четырнадцать Тсуна был способен на многое в гипер-режиме, хотя был тогда трусливым слабаком и хлюпиком (слова других, никогда Гокудеры). Натс тоже выглядит маленьким, слабым и хрупким, неспособным на серьёзные атаки или поддержку, но - Гокудера помнит, что произошло в несуществующем ныне будущем, когда Тсуна впервые открыл оставленную ему своей старшей версией коробочку. Натс вырвался тогда дикой пламенной тварью, способной и готовой разорвать всех вокруг на куски. Он был Пламенем и был Волей, и был львом, так что в целом весьма ожидаемо. Чего Гокудера не ожидал, так это того, что Тсуна переймёт у Натса не просто кошачьи повадки, но повадки львиные. Не то чтобы он специалист по львам, разумеется, но благодаря интернету узнал о том, что львы в целом держатся одиночками, что защищаю территорию и оберегают прайд от внешних угроз, тогда как внутри всем заправляют львицы (и разве это не похоже на Небо и его Хранителей?). А ещё у львов есть свои особенности в охоте, отличающие их от более прытких и опытных львиц, которые занимаются охотой постоянно. Не самые быстрые животные для долгих забегов, львы обычно выслеживают свою добычу в сумерках или ночью. Особое строение когтей позволяет им держаться за свою жертву до последнего. В нападении львы стараются повалить свою добычу и придавить её весом, чтобы не могла вырваться. Более опытные охотники умеют подбираться к своей добыче особой поступью, практически бесшумно, что особенно опасно для добычи в той же темноте, потому что многие травоядные ночью ориентируются на слух, а не на зрение, тогда как кошачье зрение позволяет львам видеть гораздо лучше. Гокудера никогда не думал, что однажды станет чьей-то добычей, и уж тем более не думал, что станет добычей Тсуны из всех людей. Но это то, что происходит в настоящем, и это причина, по которой Гокудера скончается от скачущего кровяного давления, если Тсуна вскоре не придёт в себя. Потому что легко наблюдать его драки с Хибари и легко наблюдать его увивание вокруг других Хранителей, и легко наблюдать за тем, как Тсуна позволяет себе нежиться в чужих прикосновениях: Гокудера готов смириться со всем этим безо всякой ревности, лишь бы Тсуна чувствовал себя комфортно и счастливо. Но с чем Гокудера уж точно не может смириться, так это с тем, что как только наступает вечер, Тсуна вдруг весь подбирается и начинает выслеживать его и отслеживать каждое его движение, и так до тех пор, пока не придёт время ложиться спать. Гокудера пытался. Правда, пытался. Потому что Тсуна не в своём уме, и потому что им обоим нужен был нормальный крепкий сон, и потому что Гокудера чувствовал себя слишком жарко под воротником для всей этой ситуации и ощущал себя из-за этого грязным извращенцем. И ведь он пытался разрешить эту смущающую ситуацию. Он пробовал уговаривать, даже если его слова не понимали - но кошки понимают интонации, верно? - пробовал провожать Тсуну в его комнату, пробовал сам спать на диване и даже однажды - мир её пеплу - запер дверь своих апартаментов. Но это ничего не решило. Каждый вечер Тсуна, если верить интернету, «охотится» на него, после чего «нападает», заваливаясь на Гокудеру, где бы тот ни лежал, и Гокудере приходится мириться с тёплым сопением в шею, мягкой тяжестью чужого тела, забивающим обоняние запахом любимого человека, растекающемся из Тсуны в его сторону пламенем и кучей отдающих откровенной паникой смущающих мыслей. Гокудера не ханжа, не подумайте. Но это он и это его драгоценный Тсуна-сама, с которым у него всё чертовски сложно и в то же время просто и понятно одновременно. Они не обычная нормальная пара любого пола, которая может держаться за руки, открыто говорить о чувствах и постоянно ходить на свидания. У Гокудеры есть свой багаж за спиной, у Тсуны - свой, и они равны, но в то же время Тсуна - Босс, тогда как Гокудера - его Хранитель, и всё это так чертовски запутано, если начать вникать. Неизменно то, что Гокудера бесконечно уважает и ценит Тсуну и никогда не прикоснётся к нему и пальцем без прямого на то согласия, как и без предварительного разрешения или просьбы. Проблема в том, что Тсуна - тот, кто прикасается к нему в настоящем, и кто бы знал, как сложно удержать свои мысли вдали от сточной канавы. Гокудера не хочет даже представлять, что мог бы сделать с ним Реборн, если бы узнал, что Гокудера позволил себе вольности, пока Тсуна не в себе. Проблема в том, что Гокудера пытается, изо всех сил пытается сделать всю эту «охоту» более приличной, но Тсуна нисколько не помогает. Где бы Гокудера ни пытался спрятаться на ночь, он находит его. Как бы Гокудера ни был одет, будь то повседневная одежда или же пижама, Тсуна умудряется укрыть его тело так, чтобы всё перекосило, и открылась шея и ключицы или же задрались полы футболки, открывая живот. И что хуже всего, так это то, что Тсуна притирается и прикасается. Как кошки метят своим запахом, так и он ёрзает и крутится, пока укладывается поверх едва дышащего Гокудеры поудобнее; трётся лицом о шею; ведёт носом по коже; пробирается ладонями под ткань футболки, будто хочет согреть ладони о его бока и живот. Но его ладони всегда тёплые, почти горячие. И он явно делает это то ли из-за инстинкта, то ли из-за любви к прикосновениям, потому что всегда какое-то время мнёт пальцами и поскрёбывает кожу ногтями, как кошки мнут лапами. Только кошки делают это мило. Когда пальцы Тсуны касаются вот так его живота, когда его ладони прижимаются опасно близко к резинке пижамных штанов или ремню джинсов, Гокудеру будто ошпаривает кипятком. - Тсуна-сама. Нет, - однажды попытался он и весьма решительно прекратить это безобразие. Когда кошке смотрят в глаза и говорят «нет», она определённо скидывает стакан со стола с куда большим удовольствием. Гокудера не сдержал удивлённого вскрика, когда, просверлив его нечитаемым взглядом, Тсуна резко пригнулся, а после подался вперёд, пихая его ладонями в грудную клетку. Как Гокудера завалился спиной прямиком в центр своей кровати, так там и остался, потому что Тсуна придавил его куда агрессивнее обычного, да ещё и укусил за плечо, когда Гокудера попытался его отпихнуть. Это было ужасно самым прекрасным образом, потому что Гокудера был нормальным взрослым парнем, у которого был любимый человек и свои невольные фантазии о нём, а Тсуна только и делал, что разваливался на нём так, а в тот раз ещё и укусил, и как хорошо, что он быстро уснул, потому что Гокудера умер бы на месте от стыда, если бы он продолжил ёрзать, сдвинулся в бок и почувствовал бедром его эрекцию. И вот идёт шестой день. Это должен был быть отдых. Это должно было быть хорошее время. Гокудера пьёт третью кружку кофе с молоком без сахара, смотрит красными от недосыпа глазами в окно и... Даже не думает ни о чём, ни о чём не мечтает. Его взгляд лишь мимолётно скользит иногда на кровать, по центру которой свернулся клубком спящий Тсуна. Гокудера вспоминает тепло его тела, приятный вес, обнимающие руки, мягкость волос, тихое урчание, тёплый домашний запах, волнующие прикосновения к животу, бокам, груди и... Не находит сил на то, чтобы в очередной раз покраснеть, потому что после всех этих сумасшедших дней у него не осталось заряда в щеках для румянца. На самом деле, делая ещё один глоток кофе, Гокудера мысленно просматривает своё расписание и понимает, что ничего важного у него нет, а если так... - К чёрту, - решительно бормочет он себе под нос; а после отставляет полупустую кружку и направляется прямиком к кровати. Тсуна сонно бормочет, когда он забирается в ворох одеял, но так и не просыпается, не открывает глаза. Подкатившись к нему под бок, Гокудера какое-то время разглядывает его лицо, такое спокойное и расслабленное во сне, после мимолётно вспоминает пристальные взгляды и отчасти хищное полное жажды обладания выражение лица накануне, от которого у него мурашки по коже бегали, а после встряхивает головой и укладывает поудобнее, осторожно приобнимая Тсуну за талию; задерживает дыхание, когда тот реагирует и прижимается ближе во сне, и тут же расслабляется, не в силах сдержать улыбку в ответ на чужую попытку свернуться в клубок в его руках. Несмотря на предыдущие вечера и ночи, держать Тсуну вот так в своих руках всё ещё непривычно, как и лежать в постели вместе с ним, но Гокудере нравится. Сейчас, когда сил на нервы и смущение в нём просто не осталось, он закрывает глаза, в полной мере наслаждаясь чужим теплом и комфортом объятий, и мимолётно думает о том, что мог бы к такому пристраститься, прежде чем провалиться в дрёму.***
- Итак, мой непутёвый ученик. Судя по несчастному виду Гокудеры - в гроб краше кладут - твой план увенчался успехом? - спрашивает как всегда с иголочки одетый Реборн, откладывая на столик федору и принимая крошечную фарфоровую чашку, полную свежесваренного эспрессо. - М-м, - неопределённо мычит в ответ Тсуна, всё ещё лохматый после сна, в пижаме и со следами от подушки на правой щеке; расплывается в улыбке, прежде чем сделать глоток крепкого сладкого чая, и довольно жмурит на раннее солнце глаза. - Да. Нет. Не совсем? Гокудера-кун определённо страдал, имея дело с моей «потерей себя». Но мне также немного совестно за то, что лишил его нормального сна? С другой стороны, способы лишения его нормального сна были так приятны, что я не смог отказаться, - едва заметная дрожь в сжавших чуть крепче чашку пальцах, хранящих воспоминания о тепле и мягкости чужой кожи. - К тому же, из-за этого Гокудера-кун растерял часть своей способности смущаться, так что я верю, что смогу начать пробираться в его постель на регулярной основе. - Как непристойно, - дразняще усмехается Реборн, стреляя в него позабавленным взглядом. - Мой непутёвый ученик растёт, да? - Я знаю, что всё это нелепо для тебя, но... Это сложно, - пожимает плечами Тсуна, глядя на заварочный чайник и делая мысленные пометки касательно откупа от Хибари за все его «глупости, всеядное, и я не собираюсь потакать тебе» и последующее потакание, потому что Хибари и в самом деле хранит в себе слабость для определённого типа неуклюжих людей. Возможно, Тсуна и в самом деле пригласит в гости Дино в ближайшие же дни. Не то чтобы он заделался в купидоны, и всё же. - Я. Гокудера-кун. Наши отношения. Это всегда будет о границах и всегда будет о рамках. Наша жизнь такая сложная, поэтому я рад и таким вот мелочам. - Что ж, - помолчав, отвечает Реборн. - Это не такие уж и мелочи. Я не собираюсь вмешиваться в ваши отношения, пока это не сказывается на общей ситуации и атмосфере, потому что вы уже не дети и способны сами решать подобные вещи. Но ты прав, Тсунаёши, ваши отношения сложные и всегда будут. Если спать клубком у него под боком способно сделать тебя счастливым, делай это. В конце концов, вся романтическая решимость в их семье передалась Бьянки, которая до сих пор не перестаёт преследовать меня, - лёгкий приязненный смешок. - Если ты хочешь добиться чего-то от Гокудеры, тебе придётся заняться всем этим самому. - Не то чтобы это было мне в тяжесть, - кивает Тсуна, прекрасно зная, что Реборн прав, и что Гокудера едва ли окажется способен сделать первый шаг. Но он не против, совсем нет. Потому что, как он и сказал, это его Гокудера и всё, что касается его - что касается их и их отношений - никогда не будет Тсуне в горе или тяжесть, только в приятное волнение и море светлых надежд.|End|