what should i do?

у киоши снова ноги ватные — перед ней лучшая девушка во всем мире. с костылем, нагло спизженным из лазарета, правда, но все равно лучшая. киоши, наверное, никогда не сможет понять, что с ней вообще происходит. ну вот почему она, аватар, побеждающий грубой силой, аватар, который ничего давно не боится и смело идет вперед... теряет сознание только потому, что перед ней стоит ранги? а ранги еще и улыбается назло, киоши себя не контролирует. ей, между прочим, нельзя особо сильно беспокоить больного с еле зажившей дыркой в спине, иначе атуат ей голову отгрызет, но ранги всем своим видом аж настаивает. она будто просит, чтобы киоши ее побеспокоила, потому что сама она не дотянется. киоши делает все именно так, как делала всегда — ее движения выверены, каждое проходит четкую проверку бронзой чужих глаз. она подходит вплотную, ненавязчиво приобнимает ранги, стараясь не касаться спины, трогает только за плечи и целует в макушку. шпилька снова колет ей в щеку, как колола всегда, кроме единственного момента, когда цзяншу отрезал ей волосы. сама ранги об этом предпочитает не вспоминать, киоши умалчивает, что ей, честно говоря, хотелось дать ранги по ебалу, когда услышала от нее, что ранги теперь «придется ходить с мешком на голове, чтобы киоши не видела ее такой». потом ее волосы, к счастью отросли, и шпилька в пучке почти проткнула за многие разы щеку киоши насквозь. ранги обнимает ее в ответ одной рукой прижимается к ней настолько, насколько это не больно. тихим шепотом просит спать по ночам рядом с ней, а то ранги одиноко. киоши никогда никому не заикалась о той ее привычке плакать во сне и обниматься, какая бывает у маленьких детей, которые выросли настолько, чтобы спать в отдельной комнате без мамы. впервые киоши помнит, как обнаружила в ней это, когда им довелось вместе спать, будучи в центре разборок с тагакой на леднике. киоши боялась даже ранги об этом говорить, хотя было очевидно, что ранги и без нее известно, что киоши уже все поняла. не дура же. но сейчас это смотрится по-другому. сейчас, в отличие от того времени, когда юн еще был аватаром, у ранги есть целый список причин, почему киоши должна оберегать ее сон, обнимать по ночам и шептать на ухо приятные вещи; начиная с того, что киоши все-таки ее девушка, и заканчивая тем, что если киоши не будет так делать, ранги заставит ее стоять в позе лошади целый час без передышек, и поцелует при этом только один раз. а это очень несправедливо! потому-то киоши никогда в жизни не откажется полежать с ней в обнимку и говорить постоянно, что она рядом. ну, еще, конечно же, потому что киоши ее просто пиздец как любит. она уже перестает поражаться, что ранги ее так же нефильтрованно любит в ответ. год назад это было чем-то необъяснимым — да чтобы ранги полюбила ее? служанку аватара, неумелого мага земли ростом с какой-нибудь храм воздуха? поначалу киоши вечно этому удивлялась. ранги, в свою очередь, очень долго вбивала в ее голову мысли о том, что она любит киоши, а не аватара, что киоши заслуживает большего, и, конечно же, что киоши попросту дура. на последнюю позицию киоши никогда не обижалась, потому что сама знала, что это — правда. ранги все-таки как-то неаккуратно отклеивается от нее и поднимает голову вверх, намекая, что киоши надо ее поцеловать. это тоже доставляет киоши тонну смущения — ранги просто не очень вовремя всегда ее целует. как тогда, когда прямо у ворот в дворец лорда огня, прямо при джинпе она заставила киоши потерять рассудок абсолютно без напряга, как и сейчас. а все потому, что ранги знает вот эту тупую улыбку киоши, вот эти красные ее щеки, которые она не может скрыть, если не накрашена. но киоши все же наклоняется к ней, дает ранги себя зацеловать со всех сторон, снова показать и доказать, что главная тут только ранги, что сам аватар никогда не устоит перед поцелуями с ней. приятным облегчением становится для киоши то, что ранги, в силу того, что еще слаба, не ставит киоши в позу лошади, объявляя это негласно «поцелуем в честь ничего». киоши улыбается еще шире. она наконец-то спасена. йокою постепенно отстраивают после их небольшой стычки с юном, киоши время от времени ходит попиздеть с янгчен — не знает, почему, но с янгчен болтать как-то прикольнее и комфортнее, чем с остальными аватарами. они даже становятся чем-то вроде «подруг», если киоши может это так называть. янгчен уже особо не стесняется стебать ее по поводу ранги, киоши заявляет ей, что заменила черепашку. киоши абсолютно искренне отлынивает от работы аватара, наслаждается своим спокойствием и ранги рядышком. она вечно глупо улыбается, обнимая ранги по ночам. и она рассказывает ранги сказки, когда она просит. днем атуат заставляет ранги час лежать на кровати ровно, из которого минут десять она ее лечит. остальные пятьдесят ранги просто валяется на кровати, порой читает, иногда болтает с киоши, если ей удается не попасть в тайминг болтушек киоши с янгчен. сегодня киоши как раз не попадает на духовный сеанс сплетен о былом, и только потому, что на прошлом янгчен дала ей по ебалу и сказала, что киоши лучше б это время проводила с ранги. как именно проводить, она не говорила, заставила киоши это додумывать самой. ранги тыкает пальцем себе в щеку, киоши беспрекословно подчиняется — целует ее и гладит по волосам. ей можно, никто не видит. сама по себе ранги ее тянет глубже, да так, что у киоши снова немеет мозг. она не знает, что ей управляет. это очень странно, но руки у киоши начинают дергаться, она их заламывает, пытаясь унять дрожь. когда ранги намеренно обводит языком ее губы, чуть отодвинувшись, киоши встречает на ее лице любимую дерзкую ухмылку. она этим хочет что-то сказать киоши, только не очень понятно, что именно. киоши впадает в ступор. на секунду ей начинает казаться, что ранги думает об этом... о том самом. киоши стесняется даже в мыслях говорить это слово. вот вам и весь аватар. ранги закатывает глаза в ответ. да, она точно имела в виду это. — э-э... тебе сейчас н-нельзя... — киоши со страху снова начинает заикаться и отворачивается, покрасневши до ушей. — что нельзя? — ранги вскидывает брови, и киоши со страхом понимает, что проебалась и здесь. на как вообще можно было об этом подумать? если бы ранги хотелось, она, наверное, сказала бы сама, а не заставляла киоши догадки строить. ранги будто не понимает, о чем киоши говорила, но сразу начинает лыбиться, делая вид, что резко все поняла. киоши хватает ума додуматься только до того, что ранги ее разыгрывает. она бы очень хотела сейчас уебать ранги по-хорошему, но больных бить нельзя. она встает, чтобы уйти, ранги цепляет ее за рукав. киоши не очень хочет обнажать ей, сколько часов в день думает «об этом» с ранги, как часто ей такое снится, но ранги все равно ее заставит все рассказать. — ну давай, — хохочет ранги. — ты же так хотела. — т-тебе нельзя. — как обидно, — у киоши в ответ валит пар из ушей, она старательно одергивает руку и выбегает из комнаты. ей только чудится, что ранги озадаченно выдыхает в пустоту перед тем, как киоши захлопывает дверь. да. только чудится. день оказывается бесконечно долгим, киоши вроде бы и хочется побежать к пруду и спросить совета у янгчен, а вроде бы и стыдно приставать к ней с такими вопросами. киоши себя сама заключает в оковы. она стесняется даже думать об этом, а все равно представляет. она, конечно, не до конца понимает, как это должно выглядеть и чувствоваться. точнее сказать, вообще не понимает. ну почему такие вещи не входят в теорию обучения аватара? через полчаса ранги снова встает на ноги и находит киоши свернувшейся калачиком на ближайшем диване. вместо того, чтобы смотреть на нее, киоши очень старательно сверлит глазами стену. а если дырку прожжет? в голову ей лезут странные мысли. а что, если прошлые аватары следят за ее повседневной жизнью, а что, если они видели вот этот позор? тогда киоши больше никогда в жизни с ними не свяжется, никогда! ранги присаживается рядом с ней и гладит по голове ненавязчиво, разглаживает хвост, будто расчесывая пальцами. киоши забывается даже от такого простого касания. ранги как будто знает, где и как до нее дотронуться, чтобы растопить, чтобы киоши лужей растеклась по полу. — ну чего ты раскисла? я же пошутила просто, — ранги наклоняется к ее уху, киоши хочется сжать за спиной кулак, чтоб пиздануть ей аккуратно по лицу. тогда ранги ее красных щек не увидит. — смешно, — бурчит киоши себе под нос и не может понять, как ранги удается это услышать. — очень, — ранги целует ее в макушку и убирает руку с ее волос. кажется, она готовится встать. — подожди, значит, пока атуат меня отпустит. не то, чтобы я профессионал, но что-то знаю. почему-то аватаром быть куда проще, чем ее девушкой. почему-то бить плохишей, давать пизды даофэям и овладевать всеми четырьмя элементами порой бывает намного легче, нежели разговаривать с ранги. но киоши вновь и вновь обещает себе, что обязательно сделает все сама. как-нибудь. только еще не совсем понятно, как и что. киоши в очередной раз сидит у двери и ждет, когда атуат закончит возиться с ранги, и киоши сможет войти. вся ее смелость испаряется за считанные десять минут. заходит в комнату она с едким ощущением от прожигающей ее бронзы. ранги пялится на нее и улыбается, кажется, ждет единственного слова киоши, чтобы снова что-нибудь выкинуть. киоши сдавленно молчит, чистит ей фрукты, ждет, пока ранги проглотит все, и им придется сидеть и молчать. киоши безумно хочет перестать стыдиться этой темы, но она не понимает, как. ведь чтобы ранги ей, может быть, что-то подсказала, надо начать. сама же ранги делать ничего не станет, больная же, перевязанная вся. киоши смотрит в ее чистые глаза, наклоняется. если вот за этим сейчас наблюдает янгчен, то она должна будет гордиться. в том случае, конечно, если киоши все-таки наберется смелости. ранги целует ее в ответ с привычным жаром, так свойственным ей — потому киоши и кажется, будто она целуется с солнцем, но оно не обжигает. оно теплое, оно согревает, и именно от него руки снова начинают дрожать, а внутри киоши будоражит. ее тело вновь сдается. такого позора не встречали за все поколения аватаров, наверное. киоши надеется, что янгчен сейчас старается не смотреть, как там у киоши дела, а отвлекать остальных своим талантом попиздеть. любит она это, очень любит. лишь бы дала киоши чуть больше времени. ранги и сама все понимает, рукой залезает киоши за воротник, чтобы распылить. и даже в этом она опережает мысли — даже здесь она быстрее вспоминает, что киоши на взводе перестает думать головой вообще. и это правда. мозг постепенно пустеет, киоши вздрагивает всем телом, покрывается мурашками. ранги целуется очень настойчиво, ранги засоряет ей голову эмоциями, а не переживаниями. киоши чувствует, что ей хорошо просто потому, что они с ранги целуются. когда ранги секундно отстраняется, киоши, еле разлепив глаза, бездумно спрашивает: — а что я должна делать?.. — а что тебе хочется? — киоши не может сказать вслух, только краснеет гуще, представляя ранги перед ней без одежды вовсе. — ну вот и делай. все она понимает. киоши даже не удивляется уже. она действительно лезет руками за воротник полуповседневного халата стандартного пациента, гладит ранги по шее, целует ее вкрадчиво. она уже делала так, когда они поцеловались в первый раз. ранги сама подставила шею в тот день, так что тут киоши еще понимает, что она делает. а дальше... ранги чуть приподнимается, хотя ей нельзя, подминает подушку под себя, бездействием помогает халату сползти с плеч... а дальше киоши не видит, потому что сразу же зажмуривается от стыда. — ну и дура ты, а, — и это — самые теплые из обзываний, которые может выдать ей ранги. у нее же талант на грамотно расставленный мат посередине речи, особенно когда она говорит про киоши, а в этом случае слово «пиздец» уже не является ругательным. скорее, один из титулов киоши. спасибо хоть на этом. ранги выдыхает — киоши ушами видит, как она улыбается — берет руки киоши в свои, разглаживает шрамы и, кажется, дарит улыбку и им тоже, как старым друзьям. как только ладони киоши прикасаются к мягкой коже, а пальцы задевают соски, киоши сразу же пытается их одернуть — ранги не разрешает, лишь прижимает сильнее к себе. это выглядит то ли как тренировка, то ли как пытка, хотя, по сути, с ранги это — одно и то же. киоши как всегда максимально не хочет, чтобы это заканчивалось. — давай. сама же хотела. ранги убирает руки, и по ее тону киоши слышит, что она, кажется, то ли не очень довольна своим положением, то ли хочет поторопить киоши, то ли хочет ее выгнать, долечиться и потом все сделать самой. киоши не совсем догоняет, что означал ее выдох, но, в действительности стараясь себя перебороть, неуверенно оглаживает грудь пальцами. на ощупь она такая мягкая, что ее хочется сжать, и киоши поначалу подавляет это желание, чтобы через еще минуту попробовать. ранги снова выдыхает, и сейчас киоши уже в замешательстве. она совсем не может понять, что это означает. она как будто в детстве, когда взяла в руки ту самую черепашку и не хотела потом отпускать. если она все-таки откроет глаза, то, наверное, грудь ранги станет ее новой любимой игрушкой, которую она еще лишние лет десять из рук выпускать не будет. наверное, даже больше. а то по ощущениям грудь у ранги такая... большая и мягкая, что ли? киоши все еще стыдно о таком думать, называть вещи своими именами. но чтобы хотя бы увидеть свою новую игрушку, ей придется серьезно постараться. для этого нужно открыть глаза. киоши пробует все на ощупь, потихоньку. она перестает подавлять свои желания, замечает прогресс. ей в голову приходят странные идеи, она бы даже назвала их сумасшедшими. а ранги бы сказала, что киоши просто ебнутая дура. слишком уж много они с ранги подхватили от даофэев — теперь без ругани обойтись не могут. но все же интересно, а грудь можно целовать, если это такой же участок тела, как и все остальные? по идее, да... киоши все-таки пробует. она медленно наклоняется, медленно находит губами сосок. он чуть шершавый, киоши его зачем-то облизывает. ранги выдыхает еще раз, киоши снова ничего не понятно, но чужая рука прикасается к ее затылку, будто поддерживая. или подгоняя. получается, киоши делает все правильно? получается, ранги все нравится? так киоши начинает смелеть. она чуть перестает мяться, чуть ускоряет движения. глаза все еще держит закрытыми. ранги шепчет ей тихонечко «молодец», а у киоши затекает шея, но она ужас как собой довольна. сверху янгчен будто тоже орет ей в уши, что она молодец. но стоит киоши хотя бы примерно представить, что она увидит, если откроет глаза, то сразу же вздрагивает мелко. ранги зовет ее по имени тяжелым выдохом, будто ей это дается с трудом — киоши отрывается от соска и поднимает голову примерно на ее уровень. она надеется, что угадала, и не ебанется во что-нибудь головой. если она выберется отсюда живой, то надо будет срочно пойти подраться с кем-нибудь. — открой глаза. — страшно... — ну открой. у тебя ведь такая же. вообще, это логично, ранги, конечно, права, но... киоши хмурится, обещая себе, что это все ради нее, что киоши — аватар, и если справляется с плохишами, то справится и с ранги. обязательно. она пытается оттянуть этот момент, но все-таки поднимает веки, не переставая щуриться. видит она нечетко, но ранги сейчас очень красивая. она реально настолько покраснела, что ли? киоши становится до того интересно, что она открывает глаза полностью, лишь бы подольше посмотреть, как ранги смущается. это правда очень красиво. киоши получает от нее за то, что пялится, и опускает взгляд чуть ниже, всю свою выдержку тратит на то, чтоб не закрыть глаза снова. на вид грудь ранги еще мягче, чем казалось. киоши даже для проверки сминает ее, чтоб убедиться, что она точно видит, что делает. киоши вдавливает пальцами ей соски, делает это как-то увлеченно, будто ничего совсем не замечает. до нее не сразу доходит, что на этом они не закончат. в момент ранги дергается слабо и отодвигает киоши от себя рукой, приостанавливая. она очень красивая, когда вся покрасневшая и горячая — она сдувает пар изо рта, в сторону нарочно, чтобы не обжечь киоши, а руки держит сжатыми в кулаки, и из них тоже идет пар. слишком уж они нагрелись. впервые киоши видит ее такой слабой, такой раскрепощенной. киоши видит, как она пытается вдохнуть свежий воздух глубже, чтобы себя остудить; видит, как ее полуприкрытые глаза немо произносят мольбу. значит, киоши надо продолжить... но что ей делать? — халат сними уже. я его сожгу, — киоши сразу же развязывает на ней халат, спускает его аккуратно. кожа у ранги тоже горячая, но киоши боится даже пробовать ее остужать магией. она долго не опускает глаза вниз, смотрит на ранги, ждет указаний. а ранги корчится то ли от боли, то ли от нетерпения. а если у нее дырка в спине болит? киоши бы с того света юна достала, чтобы набить ему за это ебало. — ну давай уже, киоши. быстрее. — а д-делать что? — что тебе в голову придет. что угодно, — киоши не переходит ко всему сразу, слишком уж боится. она опускается потихоньку поцелуями по прессу, и за весь этот путь окончательно проебывает мозги. и все, наверняка, из-за жара ее кожи, из-за пота, испаряющегося потихоньку. киоши быстро схватывает картину взглядом. снизу ранги тоже очень красивая. да. киоши боится называть это слово, подбирает за секунду с десяток синонимов, но все они звучат просто ужасно. так что, пусть будет так. киоши вспоминает, что ей нужно торопиться, кровать поскрипывает, ранги начинает все чаще выдыхать. хорошо, что камень не горит. киоши касается ее пальцами — она вся мокрая. киоши не до конца еще понимает, что и как работает, напоминает себе заблудившуюся в пруду утко-черепашку. она проводит по ранги пальцами, совсем не врубается, как это называть даже в своих мыслях — а ранги дергается вслед за ее пальцами, еле успевает зажать рот перед громким стоном. киоши смотрит на это во все глаза. чувствительная такая. киоши подчиняется своим странным мыслям, пробует ранги на вкус. ладно, это тоже звучит странно... киоши просто проводит по ней языком вдоль, сама не понимая, зачем — но ранги дергается сильнее и, кажется, ободрительно кивает. но ей же нельзя резко двигаться после лечения, разве нет? зря они это затеяли... — выше! — почти приказным тоном молит ее ранги, еле оторвав руку ото рта. если бы киоши ее не знала, то действительно бы подумала, что ранги ей приказывает. но ее тон такой сломленный, такой слабый, словно она сдается киоши, лишь бы сделала с ней хоть что-нибудь. ее бедра дрожат, киоши пытается удержать их руками и старается продолжить. выше, значит. она пробует выше. поднимается неспешно, забывает вновь, что она творит. но ранги так нравится, когда киоши выводит по ней круги языком, расцеловывает всю, еле задевая зубами, чтобы больно не было. правда. если киоши берет выше, ранги становится такой чувствительной и милой, что киоши попросту не может не продолжать, не стараться. она повторяет все по кругу в одинаковом порядке, ранги все сильнее и сильнее дрожит, стонет в свои руки и выдыхает паром. слова даются ей тяжело — она старается ничего не говорить. она выгибается в спине, но хмурится, потому что ей больно. за это киоши бы убила юна во второй раз. ее ранги больше никогда не будет страдать. до самой киоши несвоевременно доходит, что она сейчас точно так же дергает бедрами, ей тоже безумно приятно. неужели ей хватает для этого одной лишь визуальной картины? ей ничего делать не нужно с собой? это какая-то сверхспособность аватара, что ли? или киоши просто правда станет позором веков? даже если так, то ради этого момента она готова потерпеть смешки остальных. вконец ранги вздрагивает еще сильнее, вся расслабляется и сбивчиво просит киоши остановиться. стоит киоши снова ее коснуться, ранги дергается и пытается отодвинуться. она лежит с закрытыми глазами, ровняет дыхание. ее грудь быстро поднимается, киоши чувствует то же самое. ей будто легче стало, будто она ждала этого момента сотни лет, а не пять минут. а еще киоши понимает, что безумно устала. что у нее шея затекла и язык устал работать. вот это — тяжелый труд, и правда. киоши сваливается на ее живот головой, неестестенно согнувшись, ранги поднимает ее на уровень своего лица и целует в губы. она тяжело дышит, чем-то озадачена и совсем немного раздражена. — тебе не понравилось? — робко спрашивает ее киоши, ранги в ответ начинает смеяться. — понравилось. ты на утко-черепаху похожа была, — киоши тоже улыбается. здорово даже то, что они сравнивают киоши с одним и тем же животным. — я тебе верну это. будешь не только огнем у меня дышать. все четыре стихии задействуешь. — но это же не тренировка! — кто сказал? — ранги завязывает халат обратно и встает на ноги, идет открывать окно. только сейчас киоши понимает, как же в комнате жарко. а так всегда происходит, когда делаешь это с магом огня? может, у хей-ран спросить? ранги вдруг поворачивается и начинает смеяться снова. — если ты расскажешь об этом янгчен, и я узнаю, я тебя убью. — тогда я попрошу ее не говорить тебе. — сплетницы две. — но по сути, одна. мы же, все-таки, аватары, — киоши умалчивает, что «мы» говорит только в отношении янгчен. а то никому кроме она такое не доверит. да и вообще, конечно же она нихуя янгчен не расскажет, задумалась тоже! еще чего!