Кровь героев и авантюристов

Арман кружил высоко над морем, долгие часы всматриваясь в затянутый чёрной дымкой горизонт. Вдалеке мерцал маяк на башне. Арман знал, что Юта тоже не спит, поддерживая огонь и выглядывая в ночном небе знакомые крылья. Сын прислал письмо, обещая прилететь через два дня после летнего солнцестояния. Юта с таким нетерпением ждала его, но вот назначенная дата превратилась в «сегодня», потом во «вчера», а Зар-Арма всё не было. И зеркало заартачилость, показывало что угодно, но только не молодого дракона. Когда-то Арман был глубоко против затеи девятого сына отправиться за море на юго-восток. Нет, он не столько осуждал его мечту поступить в университет… Хотя, едва ли какому-либо дракону когда-то приходила в голову подобная идея. Отца беспокоило лишь то, как Зар-Арм доберётся до противоположного берега. В том возрасте, в каком юный мечтатель решил связать будущее с научными изысканиями, его крылья были слишком малы и слишком слабы, чтобы осилить такой перелёт. А плыть на корабле, как человек… Немыслимо. Как можно сутками существовать на утлом судёнышке, зная, что всего лишь несколько слоёв старых досок отделяют тебя от заполненной горькой солёной водой пропасти?! Досок, которые так легко горят, ломаются, трескаются… А ведь ещё бывают шторма! А ещё… Этих «А ещё…» оказалось очень много. Посоветовавшись с Ютой, Арман объявил сыну вердикт: он может податься в студенты, но никак не ранее своего пятидесятилетия. Тогда он точно сможет без труда перенести долгий перелёт. И как знать, может, тогда он уже передумает нарушать традиции и устои, откажется от своей сумасбродной идеи? Ну в самом деле, дракон — и в университете! Да его просто не примут, и столь опасное для огнедышащего ящера путешествие будет проделано зря. Зар-Арм с детства отличался покладистым нравом, и смутьяном его было не назвать. Выслушав решение родителей, молодой дракон, казалось, покорился. Он какое-то время ходил грустный, поникший. Мать старалась поддержать его и отвлечь. Через неделю родители увидели, что к Зар-Арму вернулись и аппетит, и бодрость. Юта вздохнула с облегчением. Ей было больно видеть, как сын тоскует по своей мечте. А спустя еще два месяца молодой дракон неожиданно пропал. Проведя день в бесплодных поисках, Арман отправился к старшему сыну. Гирар не выдал бы брата так легко, но Арман схватил его пальцами за горло, поднял и ударил спиной о стену. Король сразу понял, что отпираться бессмысленно и всё выложил. Дерзкий же оказался заговор! Решив помочь младшему брату, Гирар написал два письма в университет. Одно от имени короля, а второе — негодник! — от имени самого Армана, отца будущего студента. Также в строжайшем секрете были собраны письменные рекомендации от учителей Зар-Арма. Когда из-за моря пришёл ответ, Гирар заплатил за первый год обучения и отправил брата на корабле с зерном навстречу туманному будущему. Дал ему денег на первое время, а ещё пообещал взять отца на себя. Арман разыскал в морской дали указанный ему корабль. Он неделю кружил над ним, ожидая любой беды, любой катастрофы. Дракон ненавидел море и боялся его. Никто, кроме Юты не знал, как сильно. Звук волн, бившихся в скалы у подножия замка, прокрадывался в его сны, будил тяжёлые воспоминания. Будь у Армана возможность, он перенёс бы замок на многие мили от моря. Ему была нестерпима мысль о том, что его сын, вчера ещё маленький змеёныш, вырвавшийся из яйца, покачивается в такт волнам на деревянной палубе. Знай он, как решительно настроен этот умник, отнёс бы его на своей спине за море. Чуждая стихия выпустила беглеца из своих объятий. Арман проследил, что сын благополучно сошел в порту, и улетел обратно. Ему тогда было двести шестьдесят восемь лет. Крылья могли нести его дни и ночи без отдыха, а изрыгаемое им пламя легко плавило гранит. Но он бессилен был помочь этому тщедушному юноше с вечно перепачканными чернилами руками, который желал чего-то непостижимого. Теперь же Зар-Арм решил лететь через море самостоятельно. Ему ещё не было пятидесяти лет, но он считал, что осилит дальний путь. Считал… И пропадает где-то два дня. Арман дохнул огнём и вдруг увидел очень-очень далеко такой же сполох. Навстречу отцу летел молодой дракон, рассекая воздух высоко над чёрными волнами. Арман скользнул к нему, развернулся и полетел рядом, чуть касаясь его крылом. Вот уже и замок, и драконий туннель. Арман пропустил уставшего путника первым и услышал грохот. Зар-Арм так давно не был дома, что ударился в туннеле плечом, кубарем выкатился в ритуальную комнату. Арман влетел следом, обернулся человеком и сгрёб сына с пола. Крепко обнял, повёл на лестницу, на свет. Там к ним со всех ног бежала Юта, смахивая счастливые слёзы. — Вот, смотри, как мать довёл, — проворчал Арман, передавая сына в её объятья. Утром Зар-Арм озирался, снимал очки и снова надевал, силясь узнать замок своих предков. Ночью он почти ничего не успел сказать, только жадно напился воды и провалился в сон, так сильно устал. В полдень он проснулся, и Юта обрушила на него такой завтрак, какой никак не мог, казалось, вместиться в его худощавое тело. И, тем не менее, вместился. Скудный рацион, предписанный студентам в кампусе, научил его наедаться впрок. А ведь сколько раз, посылая ему деньги, Арман писал: «И если мать ещё раз увидит в зеркале, что ты крысами питаешься…». Бесполезно. Сколько ни посылай, он всё сразу растрачивал на книги и пирушки с приятелями. Таков уж был умник Зар-Арм. Арман все смотрел на сына, подмечая знакомые черты. Острый подбородок и тонкие сухие губы, приоткрывающие в улыбке край острых зубов. Нескладное тело, чуть косолапые ступни. Непропорционально далеко выступающие костяшки пальцев, которые Зар-Арм теперь непроизвольно сцеплял в замок, задумавшись. Неизменные очки на переносице. Зар-Арм воодушевленно отвечал на вопросы отца и матери. Он быстро увлёкся, и спустя короткое время Арман с ноткой паники осознал, что ничего не понимает. Юноша все говорил и говорил, а отец не мог разобрать ни слова, как будто разучился понимать речь. Рот его сына открывался и закрывался, Зар-Арм заливисто смеялся, хлопая рукой по столу, поправлял очки, называл чьи-то имена. Наконец, он прервался. Арман, поражённый незнакомым ранее осознанием собственной дремучести, спросил, с трудом ворочая языком: — Ну, и сколько тебе ещё учиться? Зар-Арм удивлённо посмотрел на отца и произнёс: — Отец, я закончил! Вот! Он достал из-за пазухи покрытый печатями лист, протянул его Арману. Надписи, покрывавшие его, были сродни той непонятной речи. Перечислялись науки и дисциплины, которыми Зар-Арм овладел, были даты, стояли подписи. Арман вспомнил, как полтора десятка лет тому назад Гирар бросил к его ногам шлем. Наверное, Зар-Арм чувствовал себя таким же победителем, в лицах рассказывая, как сдал последние экзамены. Вот только отец не умел его понять. Отец был… Геральдическим чудовищем, рождённым и воспитанным в тени трёхгранной иглы, которое полюбило человеческую дочку. Странную, некрасивую, случайно похищенную принцессу. Подняв глаза на эту самую принцессу, Арман осознал, что Юта тоже не поняла ни слова. Дракон печально вздохнул. Да как же так вышло, что… — Отец? — Зар-Арм несколько заволновался, оглянулся на мать и протянул руку, намереваясь забрать свой диплом. Пауза затянулась. — Какой ты молодец, — сказал Арман одобрительно, — Неужели ты во всём этом разбираешься? Зар-Арм фыркнул. — Чем больше узнаешь, тем больше понимаешь, что ничего не понимаешь. Он, похоже, повторил чью-то чужую фразу. Арману стало больно. — Ты… — дракон не знал, как объяснить то, что хотел донести до юноши, — ты не забывай про… Зал с камином наполнился громкими возгласами. Братья толпой выбежали из коридора, толкаясь плечами и мимоходом обмениваясь тумаками. Увидев Зар-Арма, такого незнакомого в нелепой форме заморского университета, висевшей на нём, как на вешалке, они разом обступили его. После пары минут многозначительных взглядов и опасных улыбок все они сцепились в дерущийся клубок. Юта подошла к Арману, заглянула через его плечо в документ, который тот тщетно пытался прочесть. — И в кого же он у нас такой талантливый? — спросила она мужа. Арман пожал плечами. Юта шепнула ему в самое ухо. — Ты хоть что-то понял? — Ни слова, — честно признался Арман. Юта перевернула лист в его руках, но это не помогло. — Я тоже, — шепнула Юта. Они потихоньку вышли, предоставив братьям обмениваться новостями после долгой разлуки. На лестнице Арман крепко взял Юту за руку и повёл вверх, на башню. Она сотни раз проходила по этим ступенями, а он десятки тысяч. На площадке башни их встретило солнце, такое яркое и разящее, загоняющее каждую тень в глубокую трещину. Арман привлек жену к себе, посмотрел на далекие горы, все в неровных тенях облаков. — Мне страшно спускаться вниз, — признался Арман, — Предки меня не похвалят. Юта вздохнула. Порой ей казалось, что Армановы предки вовсе не мертвы, а живут где-то в замке, просто не показываются на глаза. С их мнением приходилось считаться. Эдакие властные и авторитетные родственники, которые не упускают случая дать совет. Впрочем, совет иногда был неплох, но иногда… — Надеюсь, он будет счастлив, — протянула Юта, — Для него, кажется, всё это очень важно. И я понимаю теперь, почему мы не смогли расшифровать пророчество о нём… И обо всех наших детях. Теперь вздохнул Арман. Ему было очень тяжело от осознания, что он не может поставить себя на место своего сына. Он не понимает его слов, не понимает выражения лица. Не знает, как жить в его мире. Вчерашний змеёныш улетел — или уплыл? — так далеко. Далеко-далеко. Поймёт ли, вспомнит ли… Задумается ли когда-нибудь над тем, как многолик и сложен жестокий мир его могучих предков? Почему же так больно? Может, оттого, что Юта состарилась, и… — Я так люблю тебя, принцесса, — хрипло сказал Арман, обнимая её, — Юта, ну посмотри на меня. Я тебя люблю.