Последний крик

«Это его любовь. Она другая. Он не умеет иначе проявлять чувства. Его учили кнутом, его пытали и ни о какой любви там речи не шло, как он теперь должен любить?» Виноват Александр. Так же зовут его отца? Да неважно уже, в любом случае во всем этом виноват АЛЕКСАНДР. Большими красными буквами это имя должно запомниться Ивону, оно должно всплывать снова и снова при новых болезненных толчках, когда чужой член разрывает нежную кожу. Именно Александр не научил Цезаря различать зло от добра, он ВИНОВАТ ВИНОВАТ ОН! Тело Ивона тряпичной куклой повисло на плече Цезаря, но его это не смутило. Ли Вон медленно утопал в вязкой пучине. Он бы хотел, чтобы все это прекратилось, но знал, что Цезарь не остановится и не будет этого делать еще пару дней. Ему нужно было просто продержаться, нужно было выжить и выдержать. Ничего не изменится, таков Цезарь, он был воспитан жестоким убийцей, и он получал то, что желал. Сейчас он желал только тела адвоката. Маленький мальчик в теле животного. Мерзость, но куда бежать от результата плохих воспитательных практик. Никуда. ..... И когда сердце почти прекращает работу, когда мозг опухает и медленно засыпает, когда боль смазывается, превращаясь в назойливую мелодию, когда его тело поднимают и утаскивают в клетку.. Тогда.. Тогда это страшное начинает казаться любовью. Готовностью простить и перетерпеть. Тогда страх начинает видится и ощущаться иначе, он видоизменяется, но все еще остается страхом. Ивону не сбежать от этого, да и зачем? Если не получается уйти, нужно придумать причину остаться и адаптироваться, разве не так работает любовь? Сергеев поднял голову, томно вздыхая. Прядь светлых волос упала на глаза. Ливон бездвижно лежал под ним, скрывая лицо в подушках, если он покажет ему свое лицо, станет слишком очевидно, что между ними не все так хорошо, как хотелось бы. Новый рывок и громкий шлепок, вынуждающий выгнуться в спине еще сильнее. Рамки разумного Ливона и Цезаря сильно разнились, но Сергеев с удовольствием помог адвокату их отодвинуть, хоть тот и не просил. Кровать продолжала жалобно скрипеть, а Ивон оставил это занятие еще вчера. Никакого толку от этого не было. «Когда это прекратится, нужно съездить на работу и разобраться с бумажками» «Я хотел поехать в ресторан» «Вроде открылся новый кинотеатр, можно наведаться и туда после всей работы» «Может получится заехать к..» Цепочка мыслей разорвалась от оглушающего крика, кричал сам Ли Вон. Цезарь не сделал ему больно, точнее, боль держалась в той же точке, что и три часа назад, она не двигалась с уже зафиксированного места, ведь пока Цезарь находился в наилучшем расположении духа. Кричал адвокат от резко ударившего его осознания. Слезы хлынули новой волной. Кулаки беспомощно сжали одеяло. Он истошно вопил, борясь с удушающей правдой, ей не было места в этом адском хаосе. Он кричал и кричал, пока горло его не загорело, пока не подступил кашель, пока не иссякли слезы и пока последний воздух не оставил его легкие.