В тумане сигаретного дыма я вновь потеряю себя

Мы никогда не знаем, какие трудности готовит нам жизнь, и куда она приведёт. Порой она обходится с нами жестоко, часто несправедливо. Нам лишь остаётся принять это как должное. Нас с детства учат справляться с трудностями, вопрос лишь в том, кто как справляется. Иногда становится тяжело настолько, что выносить боль и страдания не получается, мы начинаем опускать руки, проклинать ту самую жизнь и судьбу. Постепенно утопаем в своей трагедии и забываемся. Ясность мысли уходит за рамки разумного, а правильность ежедневных выборов теряет свой смысл. Выборы. Вот из чего складывается наша судьба. Мы привыкли винить во всём именно её, но разве не мы создаём её чередой тех самых выборов? Но тогда выходит, что несчастная судьба — это итог какого-то неправильного решения? Кто знает. Для кого-то этот вопрос останется главным в их жизни, и ответ на него никогда не будет найден. Но есть и те, для кого этот вопрос является риторическим. Когда человек понимает, какую ошибку он совершил, но теперь не в силах что-либо исправить живёт с этим бременем каждый день.       — Прости меня, Саньлан… Если бы в тот день я был рядом, то ни за что не допустил бы этого, — Се Лянь с ненавистью тушит о пепельницу третью подряд сигарету, высвобождая из слабых лёгких остатки табачного дыма. — Я каждый день думаю о том вечере, когда нашёл тебя повешенным в нашей спальне и… — мужчина содрогается в рыданиях, вытаскивая четвёртую сигарету и поджигая её непослушной рукой. Вдох. Головокружение. Лёгкие, наполненные ядом, очищают разум, притупляют чувства, и Се Лянь снова может дышать.       — Ты ведь… ты ведь просил меня тогда остаться с тобой, — улыбка, похожая больше на оскал, появляется на лице на грани безумия. — А я всё равно ушёл! — смех, переходящий в рыдания невозможно контролировать, находясь в истерике. — А главное куда, за этими чёртовыми сигаретами! Ещё один вдох, яд течёт по синим венам, видневшимся из-под почти прозрачной кожи Се Ляня. Мужчина «лёгким движением руки провёл по ним кончиками пальцев. Он не знал, что уже через пару секунд будет об этом жалеть.        «— Гэгэ! Да что ты такое говоришь? У тебя превосходные руки! Это кощунство — скрывать такую красоту под рукавами свитера, — Хуа Чэн оставлял один поцелуй за другим на бархатной коже запястий, легонько проводя подушечками пальцев по синеватым венам.       — Саньлан как всегда мне льстит… — свободной рукой Се Лянь огладил щёку мужа, ловя на себе горящий взгляд единственного рубинового глаза.       — Глупости, Гэгэ! Ты ведь знаешь, что искреннее меня ты не найдёшь никого! — Хуа Чэна словно обидели такие слова супруга, потому он, надувшись, смотрел на Се Ляня, продолжая свои трогающие сердце действия. Се лянь, не выдержав, звонко рассмеялся, чем вызвал тёплую улыбку своего самого любимого человека на свете.       — Я люблю тебя, Саньлан. Слёзы застыли в глазах Хуа Чэна, словно тот впервые услышал такое признание. Но, сдержавшись, он ответил тому взаимностью. Как делал это всегда.       — Я тоже люблю Гэгэ и надеюсь, что он не ставит под сомнение мои чувства? — ответом на его вопрос служил чувственный поцелуй Се Ляня, который свежестью остался на губах Хуа Чэна. Звонкий смех счастливой супружеской пары отражался от стен их дома, который ни один из них не собирается покидать как минимум до рассвета. Каждого завтра ждёт работа, гора документов и отчётов за последний месяц. Но всё это — ничто по сравнению с этим моментом, который супруги будут теплить в своём сердце до конца жизни». Воспоминание бьёт по незажившим ранам Се Ляня. Слёзы безостановочно льются из глаз. Больше некому помочь их остановить. Последняя затяжка заставляет мужчину отвлечься на кашель, не дающему сделать вдох. Глубоко в душе он надеется задохнуться и оказаться там, где сейчас находится его муж. Саньлану больше не больно, он больше ничего не боится, раны на запястьях больше не будут отзываться у него глухой болью, а кошмары навсегда останутся позади. Иногда Се Ляню даже удавалось радоваться за него, ведь теперь ничто не мучает его. Но эгоизм в этот раз преобладал здравый смысл. Тогда он впервые взял в руки сигарету и по сей день, даже спустя три года после трагедии, не расставался с ней. Она дарила иллюзию спокойствия, иллюзию нормальной жизни, словно всё действительно хорошо. Сейчас он докурит, и его муж, как ни в чём не бывало, вернётся с работы. Найдя его на балконе, обнимет со спины, пленит губы чувственным поцелуем. Затем они поужинают и вместе лягут спать. Се Лянь действительно верил в это какое-то время, ровно до похорон. На могиле своего Саньлана он пробыл пять часов с мольбами вернуться к нему и не оставлять его одного. тогда уже Фэн Синь и Му Цин силой четырёх рук оттаскивали отчаявшегося друга от сырой земли свежей могилы. Сможет ли Се Лянь когда-нибудь пережить смерть Хуа Чэна? Скорее всего нет. Такое сложно или даже невозможно принять до конца. Сможет ли он смириться со своей судьбой и продолжить жить дальше? Вполне возможно. Если его чему и смог научить Саньлан, так это ценить свою жизнь и, невзирая на трудности, продолжать двигаться дальше. Нас с детства учили справляться с трудностями, вопрос лишь в том, а сможешь ли ты это сделать? Иногда становится тяжело настолько, что мы начинаем проклинать судьбу. Но есть ли в этом хоть какой-то смысл, если она состоит из череды наших выборов и решений? Если тебе под силу отпустить прошлое и открыться будущему, то, что ж, тебя поистине можно назвать сильным человеком. Но пока есть Се Лянь, есть дым от сигарет и мерцающий где-то вдали путь к принятию его судьбы — его череды выборов и ошибок, которые он совершил и которые приведут его к этому пути.