Судьба на запястье

– Три, два, один! Алина радостно хлопает в ладоши и вытягивает руки перед собой, внимательно рассматривая свои запястья. Поначалу ничего не происходит, и она уже начинает переживать, что что-то поняла не так из рассказов родителей и Даниила Марковича про соулмейтов. В голову закрадываются мысли о том, что у неё вообще нет родственной души, поэтому браслет и не появляется, однако стоит первой слезинке пробежаться по её щеке, и на правом запястье материализуется тонкая жёлтая нить, трижды обёрнутая вокруг него. Алина покраснела, но кивнула – она подозревала, что девушки привлекают её не просто, как подруги, и в несколько раз сильнее парней. Доказательства этому она находила в наблюдениях за своими эмоциями и ощущениями после общения с обоими полами, и самая главная точка в этом вопросе сейчас едва ощутимо обвивает её правую руку. Цвет браслета тоже радует – она сильно переживала, что её соулмейт окажется в другом городе или, что ещё хуже, в соседней – в лучшем случае – стране. Путешествия ей нравились, но всё же хотелось разделить жизнь с предначертанным ей человеком в пределах Родины. Она поднесла правую руку к глазам, разглядывая маленькую деталь, бренчащую от передвижений. Карие глаза скользили по поверхности небольшой пластиковой фигурки, похожей на деталь конструктора «Лего», которая в её случае приняла форму половинки сердечка. – У мамы с папой треугольник, у Лизы круг, у тренеров тоже геометрические фигуры, почему у меня такая… необычная? – Задумчиво протянула она, перекатывая деталь между пальцами. – Что ж, мне нравится. Радостно улыбнувшись, она взяла в руки телефон с тумбочки, уже разрывающийся поздравлениями от фанатов, и открыла диалог, затихший три месяца назад. Пальцы невольно застыли над клавиатурой, уже готовые написать привычное «Приве-е-е-т!» и скинуть фотографию… подруге? Знакомой? Коллеге? Как ей теперь идентифицировать Женю Медведеву в рамках своей жизни? Алина тяжело вздохнула, всё же роняя несколько горьких слезинок на пижамные штаны. Золотая медаль, эфемерным грузом висящая на шее, на деле украшала собой медальницу, перекочевавшую после Игр в тёмный уголок шкафа – цена за неё оказалась непомерно высокой, и дело не в расшатанном здоровье. Она долгие недели пыталась придумать, как ей подступиться к девушке, когда-то смело называвшей её самым близким человеком, а теперь просящей не спрашивать про неё на любых интервью. Дни и ночи она прокручивала в голове спектакль, развернувшийся на льду Пхёнчхана, но раз за разом понимала – финал этой истории всё ещё не написан, пусть даже все герои прошли свои точки роста и кульминационные моменты. Алине до сих пор до звона в ушах хотелось подбежать к Жене и стиснуть её в объятиях, рассказывая о приснившихся мечтах, поделиться своими секретами, которых у неё не так уж и много, а затем слушать её рассказы в ответ, без устали наблюдая за блеском шоколадных глаз. Она всегда была сладкоежкой. Но глыба льда, плавающая в когда-то самом чистом океане шоколада её глаз, теперь заставляла Алину обомлеть и застыть, не решаясь подойти. Женя вообще не любила смотреть кому-либо в глаза, считая это попыткой выискать глубинные слабости, но с Алиной никогда не стеснялась этого. – Ты меня смущаешь, – заправляя волосы за уши, краснела Алина, когда Женя не отрывала взгляда от её глаз, стоило ей вновь увлечься рассказом о том, какая программа приснилась ей прошлой ночью. – Чем же? – С улыбкой спрашивала Женя, оглаживая её пунцовые щёки указательным пальцем. – Тем, что смотришь прямо в глаза. – Почему тебя это смущает? – Не знаю, ты словно видишь мою душу насквозь, это немного… выбивает почву из-под ног. Признаться честно, я чувствую себя обнажённой. – Я видела тебя обнажённой в душе, – легко парирует Женя, окрашивая щёки близкой подруги в ещё более насыщенный оттенок. – Это другое, – отмахивается Алина. – Ты боишься обнажить свою душу передо мной? – Я не знаю, я… – Я, например, не боюсь. Поэтому никогда не смущаюсь смотреть в твои глаза – ведь не только я могу заглянуть в самые потаённые уголки твоего естества, но и ты. Тебе я даю такую возможность, просто пользуйся ей. – Хорошо. Сейчас же Алина не удостаивалась не только взгляда в глаза – вообще интереса к своей персоне. Женя будто вычеркнула её из своего мировоззрения, предпочитая вместо девчушки видеть расплывчатые колебания световых волн, порождающие иллюзию, чем некогда близкого человека. Алина понимала. Но не принимала. Однако её мнения никто не спрашивал – Женя просто отстранилась от неё и, словно, ото всего мира: она больше не задерживалась в тренерской, разговаривая с Этери обо всём на свете, не приходила раньше времени на тренировки, проводя свободные полчаса с Даней за обсуждением искусства, не стремилась лишний раз остаться после рабочего дня, чтобы поговорить и поработать с Сергеем Викторовичем на удочке. Женя вычеркнула все свои ритуалы и привычки, связывавшие её с каждым из членов хрустальной семьи, отдаляясь с каждым днём всё сильнее. Алине было страшно. Не потому, что Женя молчала, отказалась от неё и тренеров и сторонилась всех младших, которым до этого с удовольствием уделяла внимание и время, а потому, что Женя потухала на глазах. Когда-то самая волевая из всех, кого она знала, девочка с вечно сверкающей улыбкой, озарявшая своим смехом холодные коридоры ледового дворца, сейчас она слилась с ними в цветовой гамме. Жени Медведевой, которую все знали до Олимпийских игр, больше не было, и Алину пугала та девушка, которая теперь носила это имя. Женя стала… мрачной. Вероятно, более подходящего слова она найти не могла. До несчастного февраля Женя была солнцем, яркой звездой, сияющей на небосводе фигурного катания и указывающей путь молодым спортсменам. Она была той самой красивой куклой из самой ценной коллекции, что стояла на самой высокой полке за стеклянным куполом и радовала глаз всех, кто её видел. Женя была мечтой. Быть может, многих, но точно мечтой Алины. Алина могла бы с точностью до секунды пересказать тот день, когда она поняла, что влюбилась в Женю. И это случилось не на каком-то банкете, где Женя всегда была самой красивой фигурой в своих чудесных платьях, или на пьедестале, когда она, задорно выиграв очередной старт, освещала всех блеском золотой медали и улыбки, нет. Пока все влюблялись во внешние черты Жени Медведевой, Алина, которая была удостоена такой чести, степенно изучала и впускала в своё сердце её внутренние качества, те, которые и делали её Женей Медведевой. Той милой девушкой, которая подбадривала Алину, когда у неё не удавались тренировки, обнимала и впитывала её слёзы и тоску по родителям и дому на долгих сборах, учила краситься и делать причёски, помогала разбираться с ненавистной математикой и объясняла значения мыслей авторов в произведениях русской литературы, которые им давали почитать тренеры. И тот день был одним из именно таких. Flashback Осень 2017, выездные соревнования. – Женя-я-я, – протянула Алина, отбрасывая томик Булгакова в сторону. Она устало прикрыла глаза ладонями, мученически вздыхая, и повернулась к подруге, беззаботно слушающей музыку на соседней половине двуспальной кровати, которую они сделали, сдвинув свои кровати вместе. Женя, увидев умоляющий взгляд подруги, тотчас вынула наушники из ушей и повернулась к ней. – Что случилось? – Я не понимаю, – она указала рукой на отброшенную книгу, и Женя сползала за ней, вглядываясь в страницы. – Хорошо, сейчас разберёмся, – уверенно подбодрила понурившую голову Алину она, ласково потрепав её волосы. – Что именно ты не понимаешь? – Что такое любовь? – Выпалила Алина, заглядывая в шоколадные глаза. Лицо Жени забавно вытянулось в изумлении, и Алина, позабыв о своём вопросе, хихикнула, смотря за тем, как бегают брови на лице подруги. Она протянула ладонь и ткнула указательным пальцем в кончик носа Жени, заставляя ту расплыться в улыбке. – Бип, – сосредоточенно сказала Алина, повторяя прикосновение. Женя рассмеялась. – Так, юная леди, давайте разбираться с Михаилом Афанасьевичем, – бегло поцеловав её в лоб, отозвалась Женя. – В каком контексте ты не поняла употребление слова «любовь»? – Если честно, то во всех, – Алина развела руками. – Там же несколько линий, в которых используется любовь, но основная, конечно, это Мастер и Маргарита. Но любовь, о которой я читала раньше, – это что-то воздушное и мягкое, то, что даёт крылья и возносит на облачка, а здесь… что же это за любовь такая, что она толкнула Маргариту на разгром, голый дебош и бал у Сатаны? – Ох, Алинка, как много тебе предстоит узнать об этом чувстве, – тяжело вздохнула Женя. – Давай начнём с простого: что в твоём понимании любовь? – Это чувство, которое возникает между людьми после симпатии и влюблённости, – пару минут подумав, сказала Алина. – Оно… тёплое, как одеяло, только согревает ещё и изнутри. Любовь – это когда у тебя есть человек, который всегда поддержит, подставит плечо и скажет, что ты красивая, даже если ты растрёпанная и в пижаме. – Как я сейчас? – Хихикнув, уточнила Женя, обведя свою фигуру рукой. Проворные глаза Алины скользнули от превратившегося в гнёздышко чаек пучка на голове, по потёртой футболке с какой-то рок-группой восьмидесятых и обычным чёрным шортам. Отчего-то Женя действительно виделась столь же красивой, что и на прошлой неделе, когда ей вручали какую-то премию и она сверкала на красной дорожке в пышном вечернем платье, в её ушах блестели бриллианты, отсвечивая в тон с камнями в диадеме, утонувшей в причёске, и стразами в макияже. – Да. И ты красивая, – ляпнула Алина, сразу прикусив язык. – Спасибо, – кивнула Женя, развязав пучок и чуть наклонившись, чтобы волосы спрятали румянец на её щеках. – Добавишь что-то ещё в своё определение? – Любовь – это про поступки, – неуверенно добавила Алина. – Когда для любимого человека ты готов абсолютно на всё, даже если это что-то пугающее или неправильное. Потому что в любви нет неправильного. – Вот ты и дала ответ на свой вопрос, Аля, – с улыбкой потрепала её волосы Женя. – Всё то, что ты сейчас истолковала, и показал Булгаков во взаимоотношениях Мастера и Маргариты, просто он поставил их в нестандартную жизненную ситуацию и проявления их любви тоже весьма интересны и вариабельны, поэтому тебе они кажутся странными и неестественными. На деле же их любовь для многих читателей стала эталоном – представь, какие сильные чувства испытывает женщина, раз она готова голой провести бал Сатаны ради любимого человека? Это ведь самое настоящее испытание для неё! Она храбрая и сильная, и любовь её такая же. Алина кивнула, переосмысляя произведение. Что-то в словах Жени натолкнуло её на некоторые мысли, которые немного напугали юное сознание, но сдержаться и не спросить она уже не могла: – А ты, Женя, ты любила так? Женя изменилась в лице и вдруг помрачнела. Она опустила голову, вглядываясь в узор покрывала, стараясь сдержать сжавшие глотку слёзы. На плечо осторожно опустилась рука испугавшейся такой резкой перемены в подруге Алины. Женя медленно подняла глаза и наткнулась на то, что дало ей ответ на вопрос, зачем она спросила об этом, и Жене стало ещё тяжелее. – Да, Аль… любила… Но в моей истории не было счастливого конца, как и во многих других, поэтому лучше дочитай книгу. Там финал приятнее. Алина потянулась, чтобы обнять подругу, но замерла в десятке сантиметров от её тела, всё ещё не отрывая взор от её глаз. Только после кивка Жени она прижалась к ней, смыкая руки на её талии, мягко поглаживая спину. Женя опустила голову на её плечо и горько всхлипнула, позволяя себе наконец пролить слёзы по останкам истории своей первой любви. Человек, что однажды говорил, что будет с ней всегда, покинул её за три месяца до главного события в её жизни, бросив на растерзание собственным тараканам и травме, случившейся на следующий день после этого болезненного разрыва. Не так должны заканчиваться истории первой любви, но её стала такой. И она не допустит того, чтобы Алина повторила её путь. – Ты встретишь классного парня, Аля, который будет достоин тебя, просто слушай своё сердце и не торопись, хорошо? – Прошептала Женя ей на ухо, тяжело сглатывая. – Да, хорошо, – шепнула Алина, решив не добавлять, что она уже встретила. Только это не парень, и её первая любовь сейчас в её руках проливает слёзы по своей первой любви. Такой сюжет Михаилу Афанасьевичу и не снился. The end of flashback В тот день Алина, подобно Булгаковской Маргарите, хотела сесть на метлу и разгромить жизнь того преступника, что разрушил жизнь Жени и заставил её не смеяться, а плакать. Но удивительным образом страдающая в её руках подруга успокоила гнев, вызванный её же слезами. Быть может, дело было в том, что в отличие от героев романа, её Мастер, вернее, Мастерица, была совсем рядом, и пусть у них не было эпичной истории, начавшейся с букета жёлтых цветов, она обнимала её, целовала в щёку и дарила ощущение любви, пусть и приспускаемое на землю приставкой «дружеская». Сейчас же, когда с тех пор прошло каких-то полгода, сюжет изменился так, словно Бегемот щедро напоил автора её рассказа чистым спиртом и снабдил табаком, а, возможно, и чем-то покрепче. Когда-то самая близкая и тёплая девушка стала отстранённой и холодной, будто перепутала сюжеты и стала играть Снежную Королеву. И рядом её больше не было. Сколько раз Алина бросала одинокие и затравленные взгляды на натянутую струной Женю, перебравшуюся из их светлого уголка раздевалки на дальние места, спрятанные от света ламп и чужих глаз. Теперь все глаза для неё стали чужими. Включая тёплые карие, в которых всё сильнее плескалось то, что в тот далёкий день в отеле на соревнованиях так её удивило. Ни тогда, ни сейчас Женя не находила в себе силы идентифицировать это «что-то», но ощущение оно дарило только приятные. Сколько раз Алина прикусывала язык, сдерживая уже готовые сорваться с него речи обо всём угодно, лишь бы услышать её голос, смех, увидеть улыбку. Сколько раз Алина порывалась сказать «Я влюблена в тебя», лишь бы увидеть знакомый огонёк в карих глазах, но стоило ей наткнуться на ледяной айсберг в её шоколадных омутах, и «Титаник» её решительности тонул, утягивая и её на дно. Сегодня она решила наконец попробовать: кто знает, вдруг Женя очнётся от того кошмара, в который погрузилась после финальной позы своей произвольной программы в Пхёнчхане, и они снова будут подругами? Может, Женя даже поможет ей выяснить, кто же её соулмейт? Или Алина наконец поможет Жене? Она никогда не показывала Алине свой браслет, она даже не знала, на какой он руке – Женя отчего-то старательно оберегала этот секрет. – Сегодня я верну Женю, – уверенно говорит своему отражению в зеркале Алина, когда с утра собирается на тренировку и уже стоит на пороге дома. – Хорошего дня и удачи, доченька! – Кричит с кухни мама. – Спасибо, мам! Пригодится. *** – Всем привет! Алина заходит в раздевалку с радостной улыбкой, сразу пробегаясь взглядом по помещению. По правую сторону от входа что-то с упоением обсуждают Аня, Саша и Алёна, забавно жестикулируя. На скамейках слева младшие весело щебечут о постановке новых программ, шнуруя коньки, и Алина улыбается их беззаботной радости. Она задерживает взгляд на тёмном уголке, где Женя почему-то собирает все свои вещи и складывает в сумку, которая не похожа на её спортивную. Она хмурится и не успевает подумать, что происходит, когда Алёнка подскакивает на ноги, в два прыжка оказывается рядом и уверенно задирает рукава её кофты, жадно выискивая браслет подруги. – Где-где-где? – Бормочет она, пока рядом хихикают Аня и Саша, с меньшим энтузиазмом наблюдая за происходящим. – Сомневаюсь, что тяжело заметить жёлтую нить на моём правом запястье, Алёнка, – отстранённо проговаривает Алина, не сводя взгляд с Жени. Что-то в происходящем очень сильно напрягает все мышцы внутри и натягивает струны нервов. – Алин, ты дальтоник? – Хихикает Алёна. – Она зелёная! – Что? – Всё ещё не отрывая взгляд от единственно важной фигуры в раздевалке, бормочет Алина, не понимая, что там пошутила их мини-версия Петросяна. – Она зё-лё-на-я, цвет такой, в радуге после жёлтого идёт, хотя, судя по руке, про радугу не мне тебе рассказывать. Алёна прыснула, за что получила два удара по спине от Ани и Саши. – Эй, подруги называется, – бурчит она. Аня и Саша показывают ей языки и хихикают, отбивая друг друг пять. Алина всё ещё молчит, – Ну зелёный, Алин, как трава, деревья, глаза Саши… – А чего это ты её глаза разглядываешь? – Ревностно бросила Аня, сузив глаза. Саша, ладони которой она сильнее сжала в своих, влюблённо улыбается этому жесту своей девушки. – Успокойтесь, Ваше Величество, мне Ваша первая дама не нужна, – Алёна подняла руки в знак капитуляции, получая ещё два удара. – Да хватит! Алина наконец отвлекается на перепалку младших, но последнее, что она помнит, это слова Алёны про цвет. Она быстро опускает глаза на своё правое запястье, которое действительно обвивает зелёная нить со всё той же деталькой-сердечком. – Она была жёлтой дома, – протягивает Алина, переводя непонимающий взгляд на подруг. – Погоди, зелёный цвет означает, что твой соулмейт… – задумчиво протянула Саша, выискивая ответ в глубинах памяти. – В одном помещении с тобой! – Воодушевлённо дополнила Аня, хлопнув в ладоши. – Кто же это? Пока Алина растеряно хлопала ресницами, смотря на свой браслет в попытках осознать всё происходящее, Аня, Саша и Алёна оглядывали помещение. – Так, это не я, потому что мне нравятся парни, и я уверенна в этом даже больше, чем в своём феноменальном трикселе, – протянула Алёна, упираясь указательным пальцем в свою грудь. – Это не эти голубушки, потому что если судьба не свяжет их вместе, они скорее спрыгнут со скалы, чем смирятся с необходимостью расстаться, поэтому остаются дети. Мда, Алин, ждать тебе их до Миланских Игр, конечно. – Алёнка, – одновременно закатили глаза Аня и Саша. – Ну а что? Какие ещё варианты? – Развела руками Косторная. Аня осторожно взяла её лицо пальцами и повернула к тёмному уголку раздевалки, где молча собиралась Женя. За судорожно запихивающей свои вещи в большую сумку неустанно следила Алина, перебирая браслет на своём запястье. Рот Алёнки распахнулся в изумлении. – Да ладно… Дверь за их спинами распахнулась, являя немую сцену злым глазам главного тренера. – Девочки! Какого чёрта вы ещё не на льду? – Простите, бежим! – Пискнули Аня, Саша и Алёна, прыгнули на первую попавшуюся скамейку, в рекордные сроки зашнуровали коньки, бросили верхнюю одежду и выскочили из раздевалки. – Алина? Тебе нужно особое приглашение? – Тяжело вздохнув и потерев переносицу, повернулась к ученице Этери. Алина вздрогнула, пару раз моргнула, встряхнула головой и обернулась к тренеру. – Нет, прошу прощения, я подойду через минуту, – тихо сказала она, заглядывая в отчего-то грустные карие глаза женщины. – Переобувайся, – кивнула она. Алина села на скамейку, достала коньки из сумки и сняла кроссовки. Бросив ещё один взгляд на Женю, засобиравшуюся быстрее, она начала шнуровать коньки, и в этот момент браслет соскользнул из-под кофты, привлекая внимание Этери. – Вот чёрт, – тихо протянула тренер, разглядывая зелёную нить с позвякивающей половинкой сердечка на ней. – Вы что-то сказали? – Подняла на неё голову Алина, расправившись со шнурками. – Нет… иди на раскатку. Алина кивнула и, вновь взглянув на подругу возлюбленную коллегу по льду Женю, вышла из раздевалки, ощущая упавший на плечи тяжёлый груз. – Женя… – взглядом выгнав младшую группу на тренировку, тихо обратилась к теперь бывшей ученице тренер. – Не говорите ничего, пожалуйста, Этери Георгиевна, – похрипывающим от скрываемых ото всех слёз голосом тихо отозвалась Женя, укладывая любимую фотографию с Алиной, которую она хранила в рамке в своём шкафу, под одежду на дно сумки, – так будет лучше. – Тебе? Или ей? – Всем. Прощайте. Женя вышла из раздевалки, стараясь не оглядывать – дороги назад для неё уже нет. По крайней мере, она так думает. Этери грустным взглядом провожала девушку, чувствуя уколы совести, но поделать ничего не могла – Женя с ранних лет была известна своей упёртостью и уверенностью в намерениях. Тренер встряхнула волосами, смахнула две непрошеные слезинки и вернулась на тренировочную арену, где спортсмены уже ожидали указания главного тренера. Множество внимательных взглядов и один абсолютно потерянный – даже не знай она, что эти глаза карие, с лёгкостью бы назвали имя этой спортсменки. – Начнём работу! Тренировка шла своим чередом: младшие бились с двойными и тройными, Аня и Саша, удачно прогнав программы, соревновались в исполнении четвёртых прыжков, Алёна рядом материла переставший получаться тройной аксель, Алина… падала с двойных. – Загитова, кати сюда, – спустя полтора часа не выдержала эту пытку Этери, отмахиваясь от просьб Дани не ругать спортсменку. – Что-то не так? – Запыхавшись, спросила Алина, пустым взглядом смотря в глаза тренера. – Серьёзно? – Выгнула бровь Этери, пока за её спиной Даня рвал на себе волосы и отбивал ладонь об свой лоб. – Ты не хочешь передохнуть? Думаю, ты устала и... – Я не устала, – рявкнула Алина, пронзая тренера горящим взглядом. Ошарашенные Этери и Даня молча хлопали ресницами в её сторону. – Отдых для слабаков, – отрицательно покачала головой она, опуская глаза и рассматривая свои коньки. – Ты раньше так не говорила, – хмыкнула тренер. – Решила заменить Женю? Алина вздрогнула, вновь услышав её имя. Сердце в груди дрогнуло и забилось в разы сильнее, быстрее разгоняя по телу обжигающую кровь. – В каком смысле? – Нахмурилась она. – Ты не знаешь? – Вдруг удивилась Этери. Она повернулась к такому же настороженному Дане. – Она не сказала никому? – Не сказала что? – Боязливо поинтересовалась Алина, переводя взгляд с одного тренера на другую и обратно. Несколько прядей её волос упали на глаза и Алина подняла руки, чтобы убрать их за уши. Взгляд невольно зацепился за вновь пожелтевший браслет, цвета на котором начали смешиваться: на солнечном полотне постепенно расплывались оранжевые пятна, в некоторых местах краснея. – Какого чёрта!? – Воскликнула она, поднося задрожавшую руку с браслетом ближе к глазам, чтобы убедиться, что дело не в освещении. – Женя, она… она улетела тренироваться в Канаду. Полчаса назад её самолёт вылетел и... Извини, мы думали, она сказала… тебе… Голос тренера превратился в звенящий шум, затмивший все звуки вокруг. Перед глазами заплясали цветные пятна, идентичные тем, что сейчас украшали её браслет, смешиваясь с таким родным шоколадным оттенком. Мысли сплелись в клубок и сжали мозг, разливая по всему организму жуткую боль. – Мне нужен перерыв. Не дождавшись ответа тренеров, Алина выскочила со льда, плюнула на чехлы и, поскальзываясь, убежала в раздевалку. Перед глазами всё смешалось в неясный пейзаж, размытый слезами, уже текущими бурными реками по щекам. Руки дрожат, ноги подкашиваются, тело трясёт. Ей кажется, что у неё жар и озноб. Грохот двери раздевалки, которую она с силой впечатала в стену, в беспамятстве влетев в помещение, показался шёпотом. Не понимая, что происходит, она добирается до своей сумки, вытаскивает из бокового кармана телефона, плюёт на всё и открывает диалог с Женей. Трясущиеся пальцы не попадают на нужные кнопки, размытое зрение не улучшает ситуацию, но она не сдаётся и уповает на автозамену. Вы: «Ты правда улетела?» «Ты мой соулмейт» «Не поверю, что ты не знала» «Какого чёрта?» «Почему ты не поговорила со мной? За что, Женя?» «Скажи хоть что-нибудь! Мы, чёрт тебя дери, соулмейты!» Горячие слёзы полились ещё сильнее, сил сдерживать рыдания не осталось, когда полностью красная нить начала синеть. – Нет, нет, нет, этого не может быть! – Бормочет Алина, горько всхлипывая. В памяти видеорядом прокручиваются все их совместные моменты, начиная со знакомства и заканчивая сегодняшним днём. Почему-то кажется, что больше совместных воспоминаний не будет, и это порождает всё новые слёзы и всхлипы. Груз, давящий на плечи, с каждой минутой увеличивает свой вес, и Алине кажется, что она слышит треск костей. Возможно, это звук рвущейся сердечной мышцы. Проходит несколько минут или часов, когда её стенания прерывает звук уведомления. Женечка: «Мне жаль, что я твой соулмейт» Она опускает взгляд на браслет и видит полностью синюю нить. Вошедшие в раздевалку Аня, Саша и Алёна бросаются к разбитой подруге, не зная, что делать. *** Август 2020 года – Всем доброе утро, – дежурно бросила Алина, входя в раздевалку. – Доброе! – В один голос ответили Аня и Саша, переглядываясь и смущённо хихикая. Они всегда первыми притягивали Алину в объятия, поглаживая ныне отстранённую и потухшую подругу. Аня и Саша старались втянуть её в разговор, ненавязчиво заставить включиться в какой-нибудь общий пранк, которые непременно выдумывали Алёна и не так давно крепко вошедшая в их семью юная Камила, или просто вытянуть из неё хотя бы пару слов для простого разговора. Особых успехов они не добились, но попытки не прекратили – упорства хрустальным девочкам не занимать. Алине же было больно. Впрочем, боль она ощущала перманентно с того самого сообщения Ж… её соулмейта, датируемого маем двухлетней давности. Однако после июня нынешнего года стало ещё тяжелее: на следующий день после своего шестнадцатилетия Саша вошла в раздевалку с мигом позеленевшим браслетом, на котором бренчала половинка звёздочки, идеально совпавшая с половинкой фигурки на браслете Ани. Алёна в тот день нарекла себя Вангой и каким-то образом пронесла на территорию базы в Новогорске бутылку вина, чтобы отметить такое событие, но их маленькую вечеринку накрыла облава тренерского штаба, отчего радость события ничуть не убавилась, но сам день приобрёл и тёмные тона. Алина любила девочек, всей душой, однако смотреть на такой яркое счастье двух родственных душ, когда её собственная, вероятно, и не вспоминает о ней на другом континенте, о чём ей каждую минуту напоминала синяя нить на правом запястье, было невыносимо. Она правда старалась: терпела, хоронила в себе эмоции и чувства, пыталась быть для них той старшей соратницей, какой была… её соулмейт, но сил у неё, видимо, действительно было меньше. Аня и Саша всё понимали, часто говорили друг с другом о том, чтобы поменьше показывать всю свою любовь в присутствии Алины, но она сама попросила их не ограничивать своё время наедине из-за неё – личностям их масштаба и так несладко. Алёну эта ситуация тронула, вероятно, сильнее всех – она была фанаткой Алины с ранних лет и довольно эмпатичной личностью, отчего всё происходящее больше напоминало ей очень дурной сон, и пробуждение в ближайшее время не планировалось. Ей было больно от одного вида абсолютно пустой и затравленно смотрящей на все парочки вокруг Алины, но сделать она ничего не могла. И девочки были неспособны. Как и сама Алина, честно говоря. Всё было в руках той, что окрасила нить Алины и свою собственную в синий. Алёна никогда не желала никому зла, но искренне ненавидела Медведеву за то, что та сделала с её подругой. Алёна не единожды порывалась как минимум написать Жене всё то, что она о ней думает, но её отговаривала не по годам мудрая Аня и всегда идущая вместе с ней и в огонь, и в воду, и на Косторную, что страшнее предыдущих пунктов, Саша. Они понимали Алёну, но уважали и Алину, и Женю, несмотря на всю ситуацию. – Отдай мой телефон! – Верещала Алёна, бегая за Сашей, которая отобрала у неё мобильник за полсекунды до того, как сообщение с текстом "Я уже позвонила, за тобой выехали, последний понедельник катаешься и радуешься жизни, стерва" было отправлено в Канаду. – Ни за что! – Отвечала Саша, петляя по коридорам ледового дворца. Аня молча стояла в холле, оберегая младших, проходящих на пути двух скоростных болидов, и успокаивая родителей. – Она заслуживает страдать! – Гневно воскликнула Алёна, подрезая Сашу, и почти схватила ту за рукав, когда рядом оказалась Аня и поставила той подножку. – Вдвоём на одного нечестно! – Ты – апокалипсис, Алёна, против тебя можно хоть ордой, всё равно получится лишь на время сдержать, – закатила глаза со смешком Аня, подмигивая Саше в ответ на воздушный поцелуй. Саша подошла к аквариуму и подняла руку с телефоном Алёны на десять сантиметров над водой, опасно покачивая мобильник над ожидающими корма рыбками. – Трусова, даже не думай! Я следом твой телефон отправлю на тот свет! – Ужаснулась Алёна, поднимая руки в знак капитуляции. – Куплю новый, – фыркнула Саша. – У тебя вообще есть хоть какие-то ценности и принципы!? Это покушение на частную собственность! – Ага, в которой находится письмо с угрозами, а это... – Саша бросила взгляд на Аню. – Двести девяносто шестая статья уголовного кодекса, штраф от ста до трёхсот тысяч рублей или лишение свободы на срок до трёх лет, – мигом включилась в диалог Аня, заставляя Алёну испуганно выпучить глаза. – Мы несовершеннолетние, поэтому, вероятнее, будет штраф, но всё равно неприятно, так что не советую. – Анют, я всё же считаю, что она на тебя как-то не совсем правильно влияет, – испуганно сглотнула Алёна, махнув рукой на Сашу. – Чёрт с вами, не буду я сообщение отсылать. Трусова, рыбок хоть пожалей, они же сдохнут! – Ну да, рыбок жалко, – задумчиво сказала Саша, быстро удалила сообщение и номер Жени из телефона Алёны. – А номер-то зачем удалила? – Лишь спросила Алёна, получив телефон в руки. – Чтобы ты не звонила в Канаду и не дышала ночью в трубку, – закатила глаза Саша, отбивая пять хихикающей Ане. – Дура. – На тебя равняюсь. – Угомонились обе, – кинула Аня, когда спорщицы подошли слишком близко друг к другу, намереваясь продемонстрировать не только словесную перепалку. – Пойдёмте на лёд, Этери сегодня темнее тучи, чувствую прокаты и короткой, и произвольной. – Можно я утоплюсь в аквариуме? – Горестно простонала Алёна, выдвигаясь вместе с парочкой к раздевалкам. – Рыбки сдохнут от яда из твоего тела, пожалей несчастных, – фыркнула Саша. – Ань, как ты её терпишь? – Люблю. Но ни они, ни Алина не знали, что девушке, из-за которой стены "Хрустального" впитали столько криков, споров и слёз, в далёкой Канаде ничуть не лучше. Женя не помнила, в какой из дней, проведённых на другом континенте, она не плакала. Слёзы потекли из её глаз во время сбора вещей в раздевалке и не прекращались до самого нового дома в Канаде. Перепуганной маме по видеозвонку Женя объяснила всё трудностями адаптации, и Жанна сделала вид, что поверила, не мешая дочери решать свои проблемы самостоятельно, раз уж та негласно выразила это желание. Материнское сердце чувствовало, что эта история слишком личная, чтобы она могла к ней прикоснуться, поэтому она просто верила своей девочке и в неё, предоставляя ту заботу и помощь, которую могла. Каждое утро Жени в Канаде начиналось со слёз и заканчивалось ими – хватало одного взгляда на синюю нить, обёрнутую вокруг правого запястья, на которой бренчала, словно наигрывая Реквием, половинка сердечка. Когда-то эта фигурка казалась ей особенной... – Лиза, гляди, какое чудо! – С упоением твердила Женя подруге, без устали разглядывая волшебную фигурку на своём браслете, появившемся пару минут назад, стоило часам отмерить начало семнадцатого года её жизни. – Это потрясающе, Женька! Чувствую, это знак того, что у тебя с соулмейтом будет самая настоящая истинная любовь! – С улыбкой говорила Лиза, рассматривая светящееся счастьем лицо подруги на экране телефоне. – Какая такая истинная любовь? – Как в сказках. Такой называли самую сильную, искреннюю и глубокую любовь, которая способна пройти даже самые тяжёлые испытания и разлуки, она связывает не просто сердца, но души крепкой-крепкой нитью и сводит любящих людей, несмотря ни на что. Она вышибает почву из-под ног и воздух из лёгких, позволяет летать и дарит ощущение чего-то магического. Я верю, что так будет и у тебя. – Спасибо, Лизонька! А что твой круг? Есть мысли по этому поводу? – Нет, если честно, – пожала плечами Лиза, рассматривая половинку идеального круга, висящего на оранжевой нити, украшающей её правую руку. – Думаю, твой соулмейт станет для тебя либо солнцем, либо целой планетой, и ваша любовь тоже будет особенной, – с улыбкой сказала Женя, тепло смотря на влюблённо рассматривающую свой браслет подругу. – Ты заслуживаешь лучшего, моя прекрасная Императрица! – Звучит как тост, – хихикнула Лиза. – Но спасибо. Кстати, хочешь интересный факт? – Всегда. – Я думала, что мы с тобой окажемся соулмейтами. – Ничего себе, – удивилась Женя. – Хотя… Ну а что, я тебя люблю, ты меня тоже, мы живём в разных городах, в принципе, твой вывод логичен. Но это, к сожалению или к счастью, не я. – Эх, такое сокровище упустила, – стукнула рукой подушку Лиза, хихикая. – Не сомневаюсь, что цена за такое упущение для нас обеих – невообразимое счастье с нашими соулмейтами! – Выпью за это и за твоё здоровье, малышка, – улыбнулась Лиза, поднеся к камере свой бокал вина. Женя дублировала это действие, но кружкой с чаем. Так отмечать дни рождения в первые минуты их наступления стало маленькой традицией. – Так, всё, малышам пора смотреть передачу с Филей и Степашкой, потом серию "Лунтика" и в кроватку, а тётя пойдёт расслабится в ванной. – Прогрей свои косточки, старушка, – с улыбкой закатила глаза Женя. – И теперь ты не сможешь представлять меня, когда расслабляешься, что будешь делать? – Пошлячка, это я тебя такой сделала или кто другой справился? – Подавилась вином Лиза, пока Женя задорно смеялась от эффекта, произведённого своей шуткой. – Твоя рука в этом точно есть, – поиграла бровями младшая. – Ой, всё, весь настрой сбила, пойду в ванную и спать, а ты давай, считай единорогов и наслаждайся светящимися радугами, – кивнув на нить на её правом запястье, хихикнула Лиза. – Чья бы корова мычала, – громко рассмеялась Женя. – Ладно, доброй ночи! – Доброй, именинница! Но ни чуда, ни истинной любви не случилось. Когда-то самая главная и сокровенная мечта, та, что спрятана в тени мечты о золоте Олимпа, рассыпалась в прах и разнеслась ветром между двумя континентами. Женя знала, что Алина в неё влюблена. Ей потребовалось время, но она поняла, что в тот день, когда они разбирали Булгакова, она увидела в глазах Алины это светлое чувство, которое столь сильно переполняло её юную душу, что выливалось на кожу и заставляло младшую светиться. Женя была слепа слишком долго. Но когда к ней пришло осознание, Алина светилась уже и золотом Пхёнчхана. Принять то, что юная чемпионка в красной пачке, в её красной пачке, забрала у неё из рук главную медаль, к которой Женя шла все свои годы в спорте, она сразу не смогла. Ядовитые слова так и лились с её губ вместо нежных комплиментов и поцелуев, грудную клетку жгла ярость – не любовь, тело горело отнюдь не светлыми чувствами. И она хотела перебороть себя, подавить внутри этот мерзкий голосок, что твердит, что Алина отберёт у неё вообще всё, что она вовсе не её соулмейт, а тот день в отеле не был показательным. Он шипит о том, что она подберётся поближе, прикрывшись милым личиком, а потом разобьёт её сердце и исчезнет, как это с ней сделала она сама. Рычит, что девчонка в красной пачке – враг. Внутри царил хаос, беспроглядный и беспробудный. Тело било дрожью, несмотря на плюсовую температуру, тёплую одежду и горячий чай в руках. Постоянно хотелось закрыть глаза и не видеть ни разительно отличающуюся от недавнего прошлого реальность, ни туманное будущее, ни её глаза, извечно являющиеся во сне. Работа на льду спасала, но каждый раз, когда она покидала каток, чувство невосполнимой утраты вновь накрывало с головой, проливаясь слезами по её щекам и окропляя тротуары, подушку и любимую плюшевую игрушку. Жене порой казалось, что она спит, и вот сейчас, через минутку, она откроет глаза и увидит мирно сопящую под боком Алину, а рядом будет лежать тот самый томик Булгакова, и никаких проблем нет не то, что на горизонте, – даже в прогнозах лучших синоптиков. Она устала щипать себя, царапать или бить по щекам – проснуться не получалось, и тогда осознание всего масштаба происходящего било куда сильнее, чем в те минуты, когда она договаривалась с Брайаном и федерацией, покупала билеты и прощалась с собаками. Жизнь в Канаде не шла. Тренировки тоже: прыжки получались через раз, ноги отказывались работать на вращениях, темп и ритм исчезали из этой вселенной на дорожках шагов, программы не чувствовались живыми. Как и она сама. Женя отчаянно старалась сдерживать рыдания, когда рядом двенадцатилетние девочки резво прыгали каскады с тройными прыжками, а она влетала спиной в борт, не докручивая двойные. – Какой к чёрту Пекин, Лиза? – Рыдала Женя, размазывая остатки косметики по щекам. Лиза старалась не смотреть ей в глаза, чтобы та не увидела давно поселившееся в них сочувствие – Медведева скорее прыгнет четверной, чем примет его от кого-либо. Впрочем, она могла не стараться – перед глазами Жени не было ни её лица, ни даже телефона, только белый шум, на фоне которого исправно и детально сияли карие глаза. – Олимпийский, Жень, – тихо сказала Лиза, пока Женя молчала. – Лиз, я свой сальхов даже в два оборота скрутить не могу! Пока дети прыгают каскады, я отпрыгиваю в сторону, чтобы им не мешать! Может, действительно пора заканчивать... – Тормози-ка коней, Армановна, – удивлённо уставилась на неё Лиза. – Это что это такое случилось, что ты, ты, Женя, девчонка, которая, не выйдя из юниоров, дышала в спину взрослым, а потом так дала всем жару, что твоё имя едва ли не весь мир знает, сдаёшься? Опускаешь руки? Выбираешь лёгкий путь? Давай-ка всю подноготную выкладывая, мадам, будем вспоминать, кто ты такая. – Зачем? – Гипнотизируя невидящим взглядом Лизу тихо спросила Женя. – Я не собираюсь оставаться один на один с малышнёй, они там совсем безбашенные, мне нужен соратник! – Весело сказала Лиза, подмигнув подруге. Женя шутку не оценила, поэтому ей пришлось быстро перенастроиться на нужный лад. – Если серьёзно, то я уверена, что твоя история не дописана. Жень, ты столько дерьма прошла, вот честно. Твой олимпийский сезон – просто мрак, если знать, что там внутри происходило, но ты зубами цеплялась за лёд, когда зубцами не помогало, и смогла взять медаль. Да, серебро, но Женя, это олимпийская медаль. Поверь, я прекрасно понимаю ценность того, что у тебя есть. Но ты ослеплена жаждой реванша. В тебе так сильно клокочет та маленькая Женя, которая знает, что это не тот цвет медали, ради которого она убивалась на тренировках, что ты решилась улететь тренироваться аж на другой континент! Может, головой и сердцем ты не веришь в себя, но твоё подсознание, проявляющееся в этих поступках, прекрасно показывает, что ты готова и хочешь бороться. Лиза ненадолго замолчала, смотря на внимательно слушающую её подругу. Она прикусила губу, не зная, стоит ли сейчас давить на очевидно сильно кровоточащую рану на её душе, но что-то подсказало ей, что пора. – Ты ведь страдаешь вовсе не из-за проблем с адаптацией, в чём пытаешься убедить и свою маму, и меня, Жень, – тихо, но отчётливо говорит она. – Дело в твоём соулмейте, я права? Одного горького всхлипа Жени, схватившейся за правое запястье, словно вот это слово на "с" обожгло метку их связи, Лизе хватило для того, чтобы убедиться в своей правоте. – Ты знаешь, кто это? – Женя кивнула. – Это ведь Алина, да? Женя застыла и перевела на неё ошарашенный взгляд. Лиза кивнула своему попаданию. – Как ты?.. – Поверь, не сложить два плюс два, когда я вижу разбитую тебя по телефону и её – в соцсетях ваших младшеньких, очень сложно. – Она... – Женя прикрывает рот ладонями, будто боится тех слов, что хотят вырваться. Лиза молчит, наблюдая за её борьбой. – Она сильно грустит? – Нет, – качает головой Лиза. Женя хмыкает, думая, что мысль подруги окончена, но она добавляет то, что добивает её окончательно: – она страдает, Жень. Слова "грустит", "печалится" и "переживает" не способны описать и сотую долю её мучений. Я пару раз видела её лично, и это... Короче, не знаю, почему ты решила уехать, судя по всему, ничего ей не толком не объяснив, но последствия этого ужасны. Для вас обеих. – Я же... я не... почему... как же так... – лепечет Женя, зарываясь пальцами в волосы. Картинка мира в её сознании перевернулась с ног на голову: она надеялась, что Алина возненавидит её, отпустит, увлечётся кем-то, кто её достоин, но никак не думала, что все мысли были верны лишь в пределах её черепной коробки. – Жень, я понимаю, что мы с тобой сейчас в ключевой точке нашего диалога, поэтому не буду юлить и спрошу: ты готова рассказать мне, что у вас произошло на самом деле, или тебе нужно побыть одной и мы прямо сейчас сворачиваем лавочку? – Я... – Женя не поняла и половину слов Лизы, однако посыл её ясен. В голове закружились мысли, раздражая привыкшее к мрачной пустоте сознание, и она сморщилась, массируя виски. Быстрой вспышкой перед глазами вновь мелькают карие глаза, и Женя, тяжело вздохнув, принимает решение: – я хочу... – Хорошо, – кивнула Лиза. – Тогда ты пока бери себя в руки, а я налью себе выпить, что-то мне подсказывает, что без вина твой рассказ я не переживу. Лиза уходит из кадра на несколько минут, но Жене они кажутся единой секундой – она не успела ничего придумать или как-то скомпоновать рваную в её воспоминаниях историю во что-то цельное, поэтому ещё какое-то время она молчит, перебирая браслет на своей руке. Лиза терпеливо молчит, потягивая красное полусладкое. – Я не знаю, когда это началось... – Уиу-уиу, обнаружена ложь в первых же словах, – сразу прервала её Лиза. – Блин, ничего от тебя не скроешь, – нервно усмехнулась Женя. – Хорошо, я влюбилась в неё, когда в День всех влюблённых в феврале две тысячи семнадцатого она подарила мне валентинку, которую сделала своими руками. Она была такой юной и прекрасной в своей чистоте, светлая и чудесная, с этими её глазками оленёнка, я... Блин, ну как в неё не влюбиться? Она же... она же Алинка. Мелкая, которая, кажется, единственная в мире, кто может соревноваться со мной в упорстве и трудолюбии. Она весёлая и очень умная, но она не стесняется признаваться в том, чего она не знает. Она очень любознательная, любит читать и у нас совпадает вкус в литературе и музыке. Она любит искусство и выглядит такой милой, когда с горящими глазами показывает мне новые картины, скульптуры, музыку, балет и спектакли! А какая она добрая! У неё такое большое сердце, она добродушна и мила со всем и всеми. Я думаю, что была бы возможность, она бы забрала всех бездомных животных домой, и это как минимум. Мне нравится, как она улыбается и смеётся – сразу хочется забыть обо всём на свете, и хорошем, и плохом, и улыбаться вместе с ней, хохотать в тон и просто радоваться жизни. Я влюблена в то, как она меня обнимает: так доверчиво прижимается всем телом, поглаживает спину и трётся своей щекой об моё плечо. Я чувствую себя самой счастливой на свете. Я влюблена в неё. – И почему же ты... оставила её? – Потому что моя злость, которая изначально распространялась на весь мир, накопилась и каким-то образом получила единственный вектор, – сломавшимся голосом ответила Женя, поднимая грустные глаза на вздрогнувшую от этого признания Лизу. – Ярость затмила мой разум и я направила все обвинения на самого беззащитного в тот момент человека. Когда я осознала, что натворила, я решила отстраниться, чтобы не сделать ей ещё больнее – я понимала, что если попытаюсь вернуть наше прежнее общение именно в тот период, я не сдержусь и признаюсь в чувствах, и для неё это будет выглядеть так, что девушка, которая якобы влюблена в неё, собственными руками вогнала в её сердце нож. Она бы подумала, что это шутка, издевательство или просто насмешка. Такое не прощают, Лиз. Ни за что. – Я понимаю. Ты знала, что она тоже влюбилась в тебя? – Да. Вернее, я подозревала. Мы были близки последние несколько лет, но был один день, когда мы разговаривали про любовь и я тогда ей рассказала про... него. – Ты рассказала ей раньше, чем мне!? – Удивлённо воскликнула Лиза. – Я не говорила ни имя, ни подробности, поэтому здесь ты в топе, красотка, – усмехнулась Женя, посылая подруге воздушный поцелуй. Лиза хихикнула и улыбнулась – Жене постепенно становилось легче. – Я просто... она была первой, кому я показала свою боль, связанную с этим, и выразила свою уверенность в том, что её история любви будет счастливой. А потом своими руками эти слова и разрушила. – Когда ты поняла, что вы соулмейты? – Перевела тему Лиза, наливая вино в опустевший бокал. – После Игр я почти ничего не замечала вокруг, – медленно начала Женя, прикрыв глаза. – Мир замедлился и я настолько потеряла смысл происходящего, что не думала ни о чём. Свой браслет я всегда прятала – не хотела, чтобы кто-то что-то знал. – Почему? – Поинтересовалась Лиза. – Тебе, вроде, всегда нравились истории про соулмейтов, ты не из тех, кто противится правилам нашего мира. – Не знаю, – пожала плечами она. – Просто хотелось, чтобы эта тайна была лишь моей. Знаешь, разделить это сакральное только с моим человеком. И я поняла, что это Аля, когда она уехала на Чемпионат мира. Точнее, я начала подозревать. Я старалась не смотреть за цветом браслета на тренировках и мероприятиях, чтобы не привлекать внимания, но когда мы были на утренней тренировке, я случайно взглянула на него – он был зелёным. После прогона программ они с тренерским штабом уехали, и браслет пожелтел. Проходили часы и он всё дальше менял цвет, а в день их возвращения он так же преображался, но в обратную сторону. Когда она пришла на первую тренировку после мира, я осторожно бросила взгляд на браслет, и тот стал зелёным. Это было довольно показательно, учитывая, что я знала про соулмейтов тренеров, а больше никто и не подходил. – Алина знает? – Осторожно спросила Лиза. – Не знаю, насколько она уверенна, но в день, когда я улетела, она написала мне, что мы соулмейты, – с тоской вспомнила Женя. С того дня прошло чуть больше двух лет, но воспоминания живы и болят так сильно, словно это произошло вчера. – Чёрт, плохо, – скривилась Лиза. – А ты? Проигнорировала? – Нет. Написала, что мне жаль, что я её соулмейт, – тихо сказала Женя и зажмурилась, ожидая взрыв. – Господи... Почему? Зачем? – Быстро проглотив вино, воскликнула Лиза. – Медведева, это твой самый тупой поступок! – Я почему-то уверена, что она, как и ты, поняла неправильно, но уточнять я уже не стала. Я имела в виду, что мне жаль её, мне жаль, что ей досталась такая родственная душа, как я. Потому что я желаю ей счастья, того, которое оно заслуживает, а я, судя по всему, не способна его дать. Женя замолчала, смотря на покачивающую бокал в руке Лизу. Она довольно долго молчала, периодически кивая своим мыслям или морщась от них же. В определённый момент её размышления достигли кульминации и она подняла глаза на подругу. – Знаешь, что я думаю? – Удиви меня. – Возвращайся. – Что, прости? – Настала очередь Жени удивляться. – Возвращайся в Россию, Жень, – спокойно повторила Лиза. – Нет, ну а что? Ты сама говорила, что не чувствуешь себя в этой Канаде своей, без Алины, пусть даже игнорирующей и ненавидящей, ты увядаешь, а мне не с кем пить по праздникам. И у нас был разговор о том, что ты хочешь вернуться. Не думаешь, что пришло время? – А знаешь, ты права. В тот вечер она созвонилась с мамой и долго юлила, пытаясь незаметно поинтересоваться, насколько проблематично будет оформить переход обратно. О том, чтобы и дальше бежать от тренерского штаба "Хрустального" речи не шло – терять Алину снова она не собиралась. И вот эта мысль, мельком засветившаяся где-то на заднем фоне всего хаоса, творящегося в сознании, стала определяющей: да, она заварила неплохую такую кашу, но неужели она даже не попытается? Здесь ей уже нечего ловить: тело отказывается работать, несмотря на попытки стимуляции, всё кажется чужим, а размышления о девчушке, на чьей руке так же бренчит на синем браслете половинка сердечка, перекрывали кислород любым аргументам за то, чтобы остаться. Время шло, сезоны сменяли один другой, но в её жизни, несмотря на переезд в Канаду, ничего особо не менялось. Возможно, пора перестать уповать на другую страну, стоит взять всё в свои руки. Тот разговор с Лизой натолкнул её на множество мыслей, которые в итоге сводились к тому, что она способна разобраться с творящимся в её жизни кошмаром. Но в Москве. Август перешагнул свой экватор, когда её нога боязливо ступила на порог "Хрустального". Боязливо сжимая лямку сумки, оглядываясь на каждом шагу, судорожно проверяя время на часах, она дошла до кабинета главного тренера. – Добрый день, Этери Георгиевна, – словно впервые встречая её и ощущая себя всё той же маленькой девочкой, тихо сказала Женя, заходя в кабинет сразу после приглашения. – Ну здравствуй, чудо в перьях, – с улыбкой поприветствовала девушку Этери, раскрывая руки для объятий. Женя несколько мгновений подумала, улыбнулась и нырнула в знакомые с детства руки, вдыхая неизменный аромат духов, которые сама дарила когда-то. – Как ты долетела? – Ласково потрепала её по волосам тренер. – Всё в порядке, спасибо. С самолёта сразу к Вам, – улыбнулась Женя. – Я рада, что ты вернулась, Женька. – Сомневаюсь, что все разделят Ваше мнение, – нервно усмехнулась спортсменка, съёжившись. – Можешь высказать мне свою последнюю волю прямо сейчас, – подмигнула ей Этери, заставляя Женю нервно рассмеяться. – А если серьёзно, то Алина будет здесь через пару часов, поэтому у тебя есть время морально настроиться. Можем поговорить, если хочешь... – Откуда Вы знаете, что меня пугает реакция именно Алины? – Попыталась спрятать глаза Женя. – Это ты уехала, дорогая, а с последствиями твоих решений столкнулись мы с Даней и Сергеем. Поверь, я уверена в том, что вы с Алиной соулмейты и обе об этом знаете, больше, чем в том, моё имя Этери. – Весомо. Они легко рассмеялись. Женя вновь бросила настороженный взгляд на часы. – Что планируешь делать? – Бороться. – С ней? – За неё. *** Май 2022 года. Женя всегда любила май. Этакий месяц уже летней весны, когда в воздухе ощущаются нотки сирени, грибных дождей и ягод. Чудесные дни, наполненные ласкающим зачастую открытую одеждой кожу солнечными лучами, неизменной красотой радуг, радующих взор после частых дождей, и тёплым ветерком, гуляющим по спальне с открытыми окнами и приносящим освежающий аромат ночной грозы. Женя любила грозы. Маленькой девочкой она не пряталась от ярких вспышек молний, сопровождаемых раскатами грома, а широко распахнутыми глазами наблюдала за величием тёмных туч, освещаемым частыми всплесками света, глубоко вдыхала аромат улицы во время и после ливня и видела в этом погодном явлении прекрасную в своём устрашении силу. Алина всегда боялась грозы. С самого детства она стремилась укрыться под одеялом (а лучше под несколькими), прятала голову под подушкой, чтобы не слышать клокочущий гром, горько плакала, сжимала заледеневшими от страха пальчиками плюшевого медвежонка, грозясь оторвать ему лапы, и мысленно представляла чистое небо и успокаивала себя тем, что даже после самой страшной грозы на небе обязательно появляется чудесная радуга. Шли годы, они росли и взрослели, но что-то не менялось. Flashback Новогорск, сбор, конец мая 2017 года. – Только не это! – Взвизгнула Алина, проснувшись посреди ночи от грозного грома. Чутко спящая Женя сразу подпрыгнула на своей кровати от неожиданного шума. Пока Алина закрывала распахнутые по любимой привычке Жени окна, она протирала глаза и пыталась сообразить, что происходит и почему младшая, задёрнув шторы, прыгнула в постель, залезла головой под подушку, свернулась в клубок и затряслась под баррикадой из одеяла. – Аль, – Женя зевнула, помотала головой и ткнула пальцем подругу, – что стряслось? – Г-г-г-роза, – пискнула Алина, сильнее вздрогнув от раскатившегося по небу грома. – И что? – С глупой улыбкой спросила Женя, вдохнув успевший пробраться в комнату аромат весенне-летней грозы. – И что? – В своём недоумении Алина даже высунулась из-под одеяла. – А то, что это самый настоящий кошмар! Шум ливня усилился вместе с ещё одним ударом грома и сверкнувшей вблизи их окна молнией. Алина взвизгнула и вновь скрылась под одеялом. Женя недоумённо смотрела на неё несколько мгновений, затем перевела взгляд на окно, вновь на подругу, и до сонного сознания дошло: – Ты боишься грозы? – А ты нет? – Буркнула Алина, закопошившись в своём убежище. – Чёрт, я забыла Мистера Би. – Кого? – Вновь нахмурилась Женя. – Моего медвежонка, я не могу уснуть без него в грозу, – жалобно протянула она и, кажется, всхлипнула. – Прости, ты, наверное, сейчас считаешь меня глупой маленькой девочкой, но я с самого детства жутко боюсь грозы! Мама с папой часто уезжали в командировке или брали дополнительные ночные смены на работе, поэтому, чтобы я не была одна во время грозы, они подарили мне Мистера Би, и я чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Видимо, мама решила, что я выросла, и выложила его из моего чемодана, она всегда перепроверяет его, чтобы я не тащила лишнее на сборы. Женя с умильной улыбкой посмотрела на неё и в миг оказалась под одеялом, распахивая руки для объятий. – Ты чего делаешь? – Удивлённо посмотрела на неё заплаканными глазами Алина. – Предлагаю тебе живого медвежонка вместо плюшевого, – с улыбкой ответила Женя. – Давай, ты же любишь обниматься со мной. Алина взмахнула ресницами и чуть покраснела, когда Женя протянула одну ладонь и осторожно стёрла её слёзы с щёк. Потребовалось не больше десяти секунд, чтобы она кивнула и быстро спряталась в объятиях Жени, вслушиваясь в успокаивающий мерный стук её сердца у самого своего уха и наслаждаясь мягкостью скользящих по спине тёплых рук. – Ты совсем-совсем не боишься? – Шёпотом спросила Алина через несколько минут, когда почувствовала, что дрожь во всём теле спадает и дышать становится легче. – Да, я даже люблю грозу, – так же тихо ответила Женя, поправляя её растрепавшиеся волосы. – Почему? – Я считаю, что гроза прекрасна. Представь, как удивительно, что такие величавые и гордые облака несут в себе эти тонны литров воды, которые проливают на землю, чтобы дать новую жизнь растениям и природе, животным и нам. Как они прекрасны, когда их переплетения на небе освещают вспышки молний, таких ярких и мощных. И как мелодичен гром! Люди привыкли к тому, что это громкий звук, но они очень редко вслушиваются в те мелодии, которые он играет. Мне очень нравится, как всё это сочетается в силе всего пяти букв, так чётко и полно раскрывающих мощь этого явления. – В твоём рассказе это действительно чудесно, – благоговейно протянула Алина, смотря на блестящие карие глаза. Шум грозы вдруг ушёл на второй план, всё, что она слышала, – голос Жени, стук её сердца и отчего-то ускорившее свой бег собственное. – Но всё ещё пугающе. – Не спорю, – ярко улыбнулась Женя. – Но страх вовсе не в опасности. Он в нас самих. Поэтому, если ты сможешь перебороть свой страх вот здесь, – она ласково провела ладонью по лбу подруги, – ты не будешь ощущать его проявления в теле и сможешь увидеть и почувствовать всё то, что я описала. Попробуй как-нибудь. А до тех пор я буду твоим медвежонком. Она с улыбкой поцеловала Алину в лоб, ласково огладив щёки. – Но ты не всегда будешь рядом. – Да, но ты можешь звонить и писать мне, если я буду далеко, я всегда постараюсь помочь тебе. Договорились? – Да, – Алина улыбнулась и прижалась ближе к тёплому телу Жени. – Но я надеюсь, что мне не придётся пользоваться этими функциями и ты просто будешь рядом. The end of flashback С того дня прошло пять лет. Женя и сама не понимала, почему вдруг вспомнила этот эпизод сейчас. Возможно, дело было в том, что стоило ей выйти с вечерней тренировки, как на неё обрушился ливень, загнавший девушку обратно на крыльцо "Хрустального". Пока Женя пыталась реанимировать попавший под водную стену телефон, неподалёку прозвенели отголоски грома. – Гроза, – воодушевлённо и с ноткой ностальгии зачем-то сказала вслух она. Карий взгляд пробежался по парковке: вот машина Этери, рядом автомобили Дани и Сергея Викторовича и неподалёку... да, это определённо была машина Алины. – Чёрт. Она дёрнулась и развернулась было ко входной двери, когда воспоминания прошедших лет пробежали единой кинолентой перед глазами, вовсе не в двадцать пятом кадре показывая сцены их с Алиной "диалогов", которых за последние четыре года было ровно четыре. Иронично. Август 2020 – Что ты здесь делаешь? Вот так просто, грубовато и нагло, если судить по скрещённым на груди рукам. Если Женя за прошедшие два года не сильно изменилась внешне, разве что укоротила волосы, то Алина и впрямь выросла: когда она уезжала, младшая ещё выглядела чуть неуклюжим утёнком, сейчас же перед ней предстала даже не лебедь – орлица. Женя с упоением скользила взглядом по лицу и телу подруги, упуская лишь глаза, в которых полыхал недобрый огонь – сгореть в самом начале разговора не хотелось. Младшие Аня, Саша и Алёнка, которые уже и не младшие толком, молча смотрели то на одну, то на вторую. Стоило Алёне открыть рот, его сразу же закрывали синхронно поднятые ладони Ани и Саши. Женя на них особо внимания не обращала, полностью сконцентрированная на Алине, Алина просто привыкла. – Я вернулась, – тихо ответила Женя, нервно выдыхая, и предприняла попытку улыбнуться. Натянутые струны нервов решили, что иннервировать мимические мышцы сейчас нет особого смысла, поэтому вышла смазанная гримаса. – Смешная шутка, доброй дороги обратно. Алина прошла мимо, обогнув застывшую посреди раздевалки фигуру. Последние силы она потратила на то, чтобы не толкнуть её плечом, поэтому, стоило ей сесть, весь видимый напор исчез. Она надеялась, что так же сделает и Медведева. Но Жене хватило смелости подойти к ней. В этот момент Ане пришлось прикрывать ладошками уже два рта – Саше теперь тоже хотелось что-то сказать, и Аня была уверена, что этого не стоит допускать. – Аль, я… – Не смей меня так называть, – гневно вскинула голову Алина, пронзая Женю уничтожающим взглядом. – Хорошо, Алина… – Ты могла бы направить своё дружелюбие на кого-то ещё? Я не хочу с тобой разговаривать, улыбаться тебе и вообще тебя видеть, поэтому, пока ты ещё здесь, поговори с ними, – она махнула рукой на Сашу, Аню и Алёну, – а меня, будь добра, оставь в покое. – Но… – Медведева, если ты русский забыла, это не мои проблемы. Ещё раз повторяю: отстань от меня и исчезни. Это ты делаешь профессионально. Декабрь 2020 – С Новым годом! Когда Алёна в очередной раз показательно зевнула, главный тренер плавно завершила свою поздравительную речь и подняла бокал с шампанским над столом. Праздничный банкет за годы работы Тутберидзе в «Хрустальном» уже стал доброй традицией, и все спортсмены, которым исполнилось шестнадцать, имели право на него попасть. Лёгкие закуски, полезные десерты и сок, тренерам и закончившим карьеру совершеннолетним спортсменам позволялось шампанское, но не более двух бокалов в руки. Празднество проводили в зале хореографии: мужчины переносили несколько столов и скамейки для тех, кто решит отдохнуть, музыкальную аппаратуру, девушки занимались украшением помещения и подготовкой фуршета. В этот день всех отпускали на час раньше, чтобы проходящие возрастной ценз успели нарядиться, а остальные могли вернуться домой и спокойно помогать с праздником в своих семьях – банкет проводили вечером тридцатого декабря. Сегодняшний вечер стал исключением: обычно всё проходило мирно и спокойно, но впервые попавшие в настоящую сказку – если верить их словам – Аня, Саша и Алёна, ныне именуемые энерджайзерами или неугомонными ураганами (смотря, у кого спросить), зарядили всех каким-то невероятным запалом. Танцы не прекращались, к еде почти никто не притронулся, смех не замолкал. Алина тихо переговаривалась с Даней, которого то и дело увлекала потанцевать с бешеной тройкой Аня, Этери и Сергей с улыбками наблюдали за весельем младших, вокруг царила атмосфера счастья и дружбы. Кроме того укромного уголка, где за искусственной ёлкой, под которой все оставляли подарки для своих подопечных в игре «Тайный Санта», одиноко сидела Женя. Каким-то неведомым образом именно она вытянула в глупой игре имя Алины, и теперь страдала от дилеммы: подложить в подарок компрометирующую её записку, которая могла бы прояснить для девушки все её поступки, или довольствоваться малым и оставить подарок безымянным. Лист бумаги, исписанный с обеих сторон, который она сложила в сердечко (конечно, считая себя дурочкой и убив на это несколько часов), был главным объектом её внимания. После той, кому оно было адресовано, конечно. Женя весь вечер не могла оторвать взгляд от облачённой в длинное чёрное платье, усыпанное блёстками, фигуры подруги возлюбленной коллеги по льду Алины. Она надела каблуки, что совершенно противоречило её образу в памяти Жени – та девчушка любила кроссовки и кеды и твердила, что никогда не наденет каблуки. А ещё она предпочитала её компанию, но сейчас весь вечер держалась за хореографа. Изменилось действительно многое. Под конец вечеринки Женя решила подойти и попробовать заговорить. Она уличила момент, когда Даня оставил Алину на пару минут, и подсела к девушке. – С наступающим, – тихо сказала Женя, слабо улыбаясь. – Спасибо, и тебя, – ровным тоном ответила Алина, даже не взглянув на неё. – Ты прекрасно выглядишь, я… – Если я сказала «спасибо» и поздравила тебя в ответ, это не значит, что мы снова подруги и можем болтать обо всём и нахваливать одежду, макияж и так далее, – обрубила её попытку заговорить Алина. – Я понимаю, я просто хотела… – Полюбезничать? Выглядеть дружелюбной? Поиграть в подружку? – Сделать комплимент, чтобы ты улыбнулась…как раньше, – тихо сказала Женя. Алина застыла, лицо её вытянулось, эмоции смешались в нечто нечитаемое. Женя затаила дыхание, вглядываясь в карие глаза, в надежде увидеть в них хоть слабое потепление. Но надежда разбилась о ледяную глыбу, вернувшуюся на своё место через несколько секунд. – Ничего не будет как раньше. И ты знаешь, кто в этом виноват. Алина поднялась на ноги и подошла к Ане, любовно смотрящей на то, как Алёнка и Саша на спор пьют сок из стаканчиков, расставленных в ряд, на скорость. Женя горько вздохнула и спрятала записку в сумочку. Не время. Май 2021 В раздевалке царила пугающая тишина. Женя уже привыкла к тому, что сумасбродная теперь четвёрка голосит так, что слышно уже при входе в ледовый дворец. Но сегодня за дверью было тихо, словно Аня, Саша, Алёна и Камила решили прогулять тренировку или тренеры сдались и связали их, заткнув рты кляпами, на время перерыва. Она боязливо прислонялась ухом к двери, вслушиваясь в звуки в раздевалке, но не услышала ничего. – Ну и ладно, спокойнее будет, – выдохнула себе под нос Женя, пожала плечами и распахнула дверь. – С днём рождения! – В один голос завопили девочки, выпрыгивая из-за углов. Не разобравшись, они сразу взорвали хлопушки в лицо Жени, кто-то бросил в неё конфетти, в уши задудели праздничными дудками, кто-то включил песню Аллегровой в колонку. Женя ошарашено хлопала глазами. – Кхм-кхм, – раздалось за её спиной. Удивительно, как покашливание оказалось громче всего этого цирка на колёсиках. – Опа, – первой поняла ошибку Алёна, откидывая использованную хлопушку куда-то за спину. – Блин, – вторила ей Саша, складывая руки, на которые налипли остатки конфетти, за спиной. – Чёрт, – сказала в дудку Ками, выдавая протяжный грустный звук. – Ой, – завершила общую речь Аня, обрывая песню на полуслове. Из-за спины потерянной Жени вышла Алина, оглядывая этот кавардак. Она взглянула на неё, сняла с её головы одетый кем-то из девочек праздничный колпачок и закрепила его на своей голове. – Что ж, ты, видимо, решила отобрать у меня ещё и день рождения, да? Четвёрка юных неудачливых организаторов праздников одновременно тяжело сглотнула и сделала шаг назад, боясь попасть под тяжёлую горячую руку. Чрезмерно спокойная Алина сейчас пугала куда сильнее, чем если бы она кричала. А Жене, утонувшей в её глазах, казалось, абсолютно всё равно на то, что с каждым выдохом Алины атмосфера в раздевалке накалялась. – Прости, я не хотела, это всё большая глупая случайность, так что не ругай девочек, пожалуйста. Они хотели как лучше, – спокойно с улыбкой сказала Женя, вручая ей шарик, опять же кем-то из девчонок одетый на её руку. – Полагаю, они этому у тебя учились, – ядовито усмехнулась она. – Спасибо за поздравление, девочки, в следующий раз не делайте так, хорошо? – Договорились, больше никаких сюрпризов, – за всех сказала Аня. – Ресторан вечером в силе, – бросила Алина, проходя на своё место. Девочки засеменили за ней, Женя осталась стоять в дверях. – Надеюсь, в этот раз вы ничего не перепутаете. – А мне можно прийти? – Тонким голоском спросила Камила, вручая Алине небольшой подарочный пакет. – Конечно, милая, – с улыбкой обняла её Алина. – Спасибо за подарок, не стоило. Я приглашаю всех из нашей группы, – она взглянула на Женю. – Ну, почти всех. Девочки радостно загалдели, обсуждая предстоящий вечер. Алина же села на своё место и принялась переодеваться. Через минуту рядом с ней опустила сумка Жени и сама её владелица. – Могу я попробовать получить приглашение на твой праздник? Я бы тоже хотела тебя поздравить, – несмело сказала она, убедившись, что младшие полностью заняты болтовнёй. – Зачем? – Резко спросила Алина, даже не поднимая на неё глаза. – Думала, мы можем попробовать восстановить дружеские отношения, прошло довольно много времени и я бы хотела… – Ты думаешь, что единственным, что удерживало меня от того, чтобы прыгнуть тебе на шею и снова называть моей самой-самой лучшей подружкой, было… время? – Скривилась Алина. – По-твоему, достаточно трёх лет, чтобы я вдруг поймала приступ амнезии и напрочь забыла обо всём, что ты со мной сделала? Чёрта с два, Медведева! Ты полная идиотка, если думаешь, что время такое лечит. Забудь обо мне, ясно? – Да… – стараясь сдержать слёзы, сказала Женя. – В любом случае, с днём рождения, Алина. Желаю тебе всего самого хорошего. Будь счастлива. Январь 2022 Женя устало выдохнула, сняла очки и протёрла уставшие глаза. Стрелки часов упорно подсказывали, что пора бы уйти домой на заслуженный отдых, но горы бумаг перед ней склоняли девушку к тому, чтобы прилечь поспать на выглядящем очень комфортабельным диване в кабинете Этери Георгиевны, а затем продолжить возиться с ними. Роль посла на Олимпийских играх крайне ответственная и серьёзная, и Женя не имела права на ошибку. – Иронично, – бубнила она себе под нос, изучая очередную страницу своих обязанностей, – я вновь еду на Игры и мне вновь не позволено ошибаться. Из коридора раздались слишком знакомые шаги, и Женя вытянулась струной, не смея повернуться к двери. У неё от усталости начались галлюцинации? – Какого чёрта ты здесь делаешь? Что ж, если это галлюцинация, то чертовски правдоподобная. – И тебе привет, – с лёгкой улыбкой сказала Женя, поворачиваясь к застывшей в дверях Алине. – Изучаю документацию к Играм, Этери разрешила заниматься этим в её кабинете, пока они на Европе. – Похвально, – вскинув брови, склонила голову Алина. – Рада, что твоя мечта сбылась? – Какая? – Ты едешь на Игры в Пекин. Жаль, не сможешь взять реванш, как клялась мне в Корее в перерывах между обвинениями, но тоже неплохо. У Жени потемнело перед глазами – это был удар ниже пояса. Вот поэтому она так тяжело воспринимала все колкости Алины: она не только сама была её слабостью, но и знала все болевые точки, на которые можно давить. И если бы Женя могла вернуться в прошлое и изменить это, то не стала бы. Лиза называла её дурой и мазахисткой, но говорила, что понимает. – Я верю, что наши девочки возьмут реванш у всего мира и завоюют полный пьедестал. Для меня это будет победа, – тихо, но уверенно, проговорила Женя. – Что ж, я желаю тебе победить. Хотя бы на этих Играх. Алина ушла, взмахнув хвостом, а Жене отчего-то очень сильно захотелось плакать. Но винить в происходящем она могла только себя. Петляя по коридорам "Хрустального" в поисках той, которой, вероятно, сейчас нужна помощь, если в ней осталась хоть капелька той Алины, которой она была раньше, Женя вдруг вспомнила ещё один диалог, но уже совсем недавний, который сейчас казался очень значимым и объясняющим ей самой собственный поступок. Февраль 2022. Пекин Женя чувствовала, как горят лёгкие от длительного быстрого бега. Она так и не поняла, почему не воспользовалась лифтом, но голова сейчас работала слабо. Этажи сменяли друг друга, мышцы ног забились от забега по длинной лестнице, мысли мелькали редкими вспышками молний. – Узнаю, кто поселил сборную на двадцать пятый, убью, – шумно выдохнула она себе под нос, на секунду останавливаясь, забежав на нужный этаж. Трижды выдохнув, она вновь побежала, высматривая цифры нужного номера. – Отлично, оно, – Женя резко затормозила у искомой двери и заколотила в неё. – Саша, живо открывай и не смей меня игнорировать, это дело жизни и смерти! За дверью стояла тишина. Женя вымученно простонала, зарывшись пальцами в волосы. – Саша, прошу тебя, нам необходимо сейчас поговорить! Поверь, никто, кроме меня, сейчас тебя не поймёт, как бы самовлюблённо это ни звучало. Открой мне, пожалуйста. Женя замолчала, надеясь, что Саша не спит и сейчас просто пытается решить, впустить её или нет. Спустя несколько минут за дверью послышались сначала шорохи, затем скрип двери, лёгкие шаги и щелчок замка. – Привет, – едва слышно сказала Саша, взглянув на Женю на своём пороге. – Привет, – облегчённо выдохнула она. – Могу я войти? – Если ты думаешь, что я настолько расстроена, что сейчас скажу «нет» и захлопну дверь перед твоим носом, а потом пойду громить номер, то ты ошибаешься, Жень. Входи. Саша сделала два шага назад и пропустила старшую в номер. Женя настороженно осмотрелась: идеальный порядок, на крючках висит верхняя одежда, обувь ровным рядом стоит у стены, неподалёку лежат спортивные сумки. – Я думала… – Что я буду всё крушить? – С ходу дополнила Саша. Женя обернулась к ней и кивнула. – Не сомневаюсь, что так считают многие. Даже не знаю, стоит ли мне обижаться. Саша хихикнула и Женя вообще запуталась в происходящем. – Саш, я не совсем понимаю, что происходит, но можем мы поговорить… насчёт серебра? – Да, конечно, – с лёгкой улыбкой кивнула Саша, проходя на кухню. – Ты будешь чай или кофе? – Чай. Женя вошла за ней, всё ещё с опаской наблюдая за движениями и мимикой младшей – что-то ей казалось неестественным. Саша быстро подогрела воду в чайнике, налила им обеим чай и поставила на стол вазочку с шоколадными конфетами. – Не знала, что вы провезли конфеты мимо нашего супер контроля, – улыбнулась Женя, с удовольствием разворачивая сладость. – Анюта постаралась, – гордо сказала Саша, надкусывая конфету. – Это наши любимые, она привезла полкило, чтобы отпраздновать после окончания лички. Надеюсь, она не обидится, что мы съедим парочку. Женя вздрогнула, услышав имя новой олимпийской чемпионки, и взглянула на совершенно невозмутимую Сашу, облизывающую пальцы. – Сашенька, вы с Анютой говорили после цветочной церемонии? – Осторожно спросила она. – Да, конечно, – серьёзно кивнула Саша. – Когда я увидела, что творится с Ками, я поняла, что нужно уводить Аню оттуда, пока на нас не накинулись репортёры. Во-первых, мы могли ляпнуть что-нибудь, что обязательно восприняли бы неправильно, а во-вторых, нам обеим стоило отдохнуть. Мы поболтали в раздевалке после цветочной церемонии и она… – Саша остановилась и отпила чай, скользнув взглядом по соседней стене, висящим на них часам и Жене, – пошла к Алине, чтобы поговорить с ней, обещала вернуться через часик. Так что у нас есть время поговорить, что хочешь обсудить? – Вообще-то я хотела тебя поддержать, сказать, как важна выигранная тобой медаль, несмотря на то, что ты желала ей иной цвет, но сегодня ты совершила историю, и это куда важнее несчастных пары грамм позолоты на медали… Подожди, зачем я всё это говорю, если ты, судя по всему, совершенно не расстроена? – Потому что ты хорошая подруга? – Наверное… Прости, я правда не понимаю. Ты… ты была так расстроена каждый раз, когда не получала желанное и заслуженное золото, так стремилась отвоевать его именно здесь, в Пекине, но получила серебро и сейчас ты… ты даже не плачешь. Извини, вероятно, это звучит отстойно, но я хочу понять, ты… ты правда в порядке или это маска? Саша сделала большой глоток и молча съела ещё одну конфету. Женя терпеливо ждала. – Я правда понимаю твоё беспокойство и мне приятна забота, Женечка, но я в порядке. Извини, это прозвучит жестоко, но я не ты. – Не стоит извиняться, я ведь правда сужу по себе, – Женя хмыкнула и вдруг почувствовала горечь подступивших слёз. – О чёрт! По её щекам побежали солёные дорожки, падая в кружку. Саша взяла подругу за руку и протянула ей упаковку салфеток. – Спасибо, – шепнула Женя. – Ты хочешь поговорить? О серебре, неисполненных мечтах, разбитых надеждах, о чём угодно, – ласково поглаживая её ладони, предложила Саша. – Я же вижу, что тебе нужно поговорить с кем-то. Ты же наша всегда сильная Женька, которая не показывает свои слабости и всё терпит, пока вот так не случается, – она стёрла несколько слезинок с её щёк. – Я такая же, Жень. Я пойму. Женя закусила нижнюю губу и заглянула в чистые зелёные глаза. Удивительным образом сидящая перед ней девочка выросла словно в одно мгновение. Больше не русая, но всё такая же светлая – Женя всегда видела в Саше частичку себя. И сейчас эта частичка откликнулась на немой крик о помощи, и что-то внутри шепнуло, что пора. – Не думала, что приду помогать тебе, а сама стану той, которую придётся спасать, – шмыгнула носом Женя, вызывая лёгкий смех у них обеих. – Можно я… можно я сначала задам вопрос, а потом расскажу тебе свою историю и попрошу ничего не спрашивать и не говорить, просто послушать? – Да, конечно, милая, – кивнула с улыбкой Саша. – Вы с Аней соулмейты? – Да, – широко-широко улыбнулась Саша, неосознанно бросив взгляд на жёлтый браслет со звёздочкой на своей правой руке. – Хорошо, – с улыбкой кивнула Женя. – Я очень рада за вас, правда. Позволь я поделюсь с тобой историей соулмейтов, крайне похожей на вашу, но закончившейся... мягко говоря, плохо. Саша кивнула, спросила, стоит ли подлить кипяток в чай, Женя молча согласилась, и младшая, быстро наполнив их кружки, переставила чайник на стол, чтобы далеко не ходить и не отвлекаться. Женя взяла в руки конфету, съела шоколадное лакомство, а фантик оставила в руках, перебирая легко шуршащую обёртку. – Я влюбилась в Алину в начале семнадцатого года... Саша тут же подавилась чаем и закашлялась, ошарашенно смотря на старшую. Пока она что-то сипела и пыталась продышаться, Женя стучала по её спине ладонью, прогоняя в памяти методы оказания первой помощи. Пару минут спустя Саша начала дышать спокойно, но от шока методы спасения ей не помогли. – Что ты сейчас сказала? – Прокряхтела она, потирая горло. – Я влюбилась в Алину в начале... – Стоп, ещё разок повтори. – Саш, что с тобой? – Нахмурилась Женя, начиная смущаться. – Я влюбилась в Алину... – Ты реально влюблена в Алину? – Я только что трижды это сказала, да и стала бы я так шутить? – Это была бы самая ужасная шутка, – покачала головой Саша. – Так это правда? Ну, правда-правда? – Да. Я продолжу? – Саша, всё ещё пребывающая в шоке, кивнула. – Я ничего тогда не сказала. Не знаю, почему. Боялась. Переживала. Знала, что это не взаимно. Думала, что она слишком маленькая и невинная даже для признания. Там очень долго перечислять, но основной причиной был мой страх. Я молчала и наслаждалась тем, что она была рядом, дружила со мной и была моим самым близким человеком. С ней я не думала о пугающем будущем и волнующем прошлом, я жила настоящим, и оно было прекрасно. А потом она влюбилась в меня... Саша вновь выплюнула свой чай на стол, закашливаясь. – Ты убьёшь меня... своей... историей, – прохрипела она, когда Женя одним мощным ударом помогла ей откашлять всё то, что попало не в то горло. – Откуда ты... – она резко закусила губу и вновь посмотрела на стену напротив. – Почему ты так думаешь? – Я не уверена, что это так, я лишь думаю, что именно влюблённость увидела в её глазах в один наш... в один наш личный момент. Я не говорила никому о своих подозрениях, не лелеяла никаких надежд и не давала ей поводов думать что-то лишнее, старалась сохранить исходные мотивы нашей дружбы. К тому же, подступали Игры, и мы обе переключились на них. А потом серебро, моя ярость, которой было слишком много для моего разбитого разума, и её растоптанное мною сердце. Женя замолчала, ощущая порезы на языке от каждого осколка произнесённых слов. Во рту заиграл яркими красками привкус крови и она засунула в него сразу несколько конфет, пытаясь перебить жуткие ощущения. По кофе побежали мурашки, по щекам – слёзы. – Я столько ей наговорила, Саш, – сломленным голоском протянула Женя, глотая горькую боль. – Я винила её в действиях тренеров, судей, своих, кричала на неё и просто делала больно, чтобы хоть как-то заглушить те страдания, которые испытывала сама. Я обвинила Алину в своём серебре. И это – моя главная ошибка. Мой хвалёный самоконтроль рассыпался в пепел, которым я посыпала её голову, разжигая пламя, которое сожгло её. То пламя, что горело внутри меня, – пламя ярости. Я никак не хотела видеть, что она – невинная фигура в этой игре, она ничего не знала, не была ни в чём виновата, она просто тренировалась и каталась, выполняла свою работу. А я выполняла свою. И вот так распорядилась судьба, планеты, судьи, но золото оказалось у неё. И сейчас, да даже через месяц после наших Игр я это понимала. Но в то мгновение она, точнее, золотая медаль, которую она небрежно спрятала в кармане куртки, была моим триггером. И это тоже только моя вина. В тот вечер я довела до истерики девочку, которую обещала всегда защищать от грозы. Но грозой стала я. И это было куда хуже, чем если бы в наш номер залетела шаровая молния. – Женя, ты не... – начала было Саша, уже не сдерживая собственные слёзы. – Прошу, не говори, что я не виновата, – мягко остановила её Женя. – Я виновата, это правда. Я виновата в том, что разбила её сердце и уничтожила ту Алину Загитову, которой она была до Игр – чудесную светлую невинную девочку, смотрящую на мир с широко раскрытыми глазами, в которых плескались большие ожидания и интерес, любовь ко всему на свете. Сейчас она холодная и отстранённая, не доверяющая и боящаяся просить помощи. Да, возможно, не со всеми, но с большинством. Эта девочка боится не грозных природных явлений, она, к сожалению, узнала, что самую главную опасность несёт человек. И больше всего в своей жизни я жалею, что она узнала об этом. Тем более в тот момент. Тем более от меня. От своего соулмейта. – Так это правда, – на выдохе прошептала Саша, прикрывая свой рот ладонями. – Покажешь... Она кивнула на правую руку Жени и посмотрела на заплаканные глаза девушки, взглядом убеждая её, что она не хочет ничего плохого. Женя кивнула и закатала рукава длинной кофты, скрывавшей её запястья. Взору Саши предстал жёлтый браслет с половинкой сердечка на её правой руке, и она шумно выдохнула. – Почему ты скрывала? – С того самого момента, когда он у меня появился, я решила, что это нечто настолько сакральное, что я не хочу, чтобы кто-либо в мире, кроме меня и моего соулмейта, ну и Лизы за компанию – она супер доверенное лицо, не должен знать ничего о моей родственной душе. Мы – медийные личности, вокруг нас кучи сплетен и слухов, мы постоянно на мушке, и я не хотела, чтобы какие-то журналисты или неадекватные фанаты проводили расследования или что-то придумывали, чтобы выдать себя за моего соулмейта, а история нашего мира знает такие случаи, и каким-либо образом влезали в эту часть моей жизни. Нет уж. – А потом на правом запястье Алины появился браслет с такой же фигуркой, и судьба дала тебе пинок под зад и оплеуху, – продолжила Саша, только сейчас осознавая масштабы произошедшего. – Да, – кивнула Женя. – Но когда я это поняла, мои слова уже запустили механизм обратного отсчёта до взрыва между нами. И, быть может, был шанс что-то изменить, но я выбрала сбежать, поджав хвост, в поиске лучшей жизни. Думала, залечу душевные и физические раны, наберусь сил, вернусь в спорт, возьму реванш, а потом разберусь со всем тем, что я наворотила. – Канада помогла тебе? – Нет. Всё только усугубилось, – горько усмехнулась Женя. – Тренировки не шли абсолютно, я разваливалась на куски, Брайан и Трейси не понимали, что со мной, а я просто не могла каждый день ехать на каток, зная, что там не будет никого из моей прошлой жизни. Не будет Алины. Я подписалась на неё с фейковых аккаунтов, следила за её жизнью и через ваши соцсети, но видела, что и она сломана Играми и мной. И это убивало ещё сильнее. Я думала и надеялась, что и ей в моё отсутствие станет легче, она начнёт жить и жить счастливо, будет улыбаться и вновь станет такой же светлой, какой была. Но этого не случилось. Я сходила с ума. Лиза вправила мне мозги и помогла найти в себе силы вернуться. – А ты вернулась и наткнулась на отрицающую и ненавидящую твоё существование Алину. – Да. И я не виню её за это. Я даже удивлена тому, что она хотя бы порой со мной говорит. В те месяцы после Игр и до моего отъезда я старалась не замечать её вообще. Не говорила, не смотрела на неё, даже уходила из компаний, где была она. Мне казалось, что своим присутствием я задеваю её ещё сильнее, но сейчас, когда я оказалась на её месте, я понимаю, что намного больнее, когда на тебя не обращают внимание. Пусть лучше такое – ядовитое, жестокое и грубое, но внимание. – Ты всё ещё любишь её? – Затаив дыхание, спрашивает Саша, перебирая свой браслет. – Да. Только без всяких "всё ещё". Чувство, если оно настоящее, не знает временных рамок. Я люблю её. Несмотря ни на что. И, думаю, буду любить всегда. Возможно, в этом помогает наша связь, – Женя подняла в воздух руку с браслетом и потрясла её, заставляя подвеску бренчать, – но я знаю, что моё сердце навсегда отдано ей. Я завязала его на бантик и отдала ей в коробке. Что с ним делать, она решит сама. И я приму любое решение. – Почему ты не хочешь поговорить с ней в открытую об этом? Вот так же исповедаться и рассказать всё? Думаю, как ты и сказала, ваша связь подталкивает вас друг к другу, и вдруг она тоже что-то испытывает, но так сильно боится снова обжечься, что отталкивает тебя раз за разом всё сильнее и сильнее? – Потому что я думаю, что я перешла грань. Я не хочу снова делать ей больно, понимаешь? Я не хочу, чтобы она страдала. Я хочу, чтобы она была счастлива. – Но если её счастье – это ты? – Тогда судьба даст какой-то знак, верно? – А если она уже даёт, но вы не видите? – Сокрушалась Саша, всплёскивая руками. – Почему ты переживаешь за это сильнее, чем я? – С улыбкой уточнила Женя, потрепав её по голове. – Я просто... – Саша вдруг замялась, – я... Я люблю вас обеих и хочу, чтобы вы были счастливы! А после твоего откровения я более чем уверена, что вы будете счастливы друг с другом, потому что... Просто уверена и всё. – Ты чудо, Сашенька, – Тепло улыбнулась ей Женя и поцеловала девушку в лоб. – Но давай действительно доверимся судьбе? – Не пропусти её знаки, пожалуйста. Быть может, гроза – это знак? Ну или она уже совсем сошла с ума. Впрочем, во втором Женя не сомневается. Она пробегает ещё несколько метров и слышит плач. Тот самый, что пять лет назад раздавался из-под одеяла в их номере на сборе. Тот, от которого ей самой хотелось плакать. Она не думает, чуть не выбивает дверь в какую-то старую или ремонтируемую раздевалку и сразу натыкается на спрятавшуюся в самом углу помещения, поджав под себя ноги, Алину. Перепуганные карие глаза скользнули по лицу Жени, и она ещё сильнее залилась слезами. Женя застыла в дверях, словно и не знала, что она делала, чтобы успокоить испуганную грозой подругу прежде – прошедшие годы выросли перед ней стеклянной стеной, которую нужно было срочно сломать. – Почему ты здесь? – Затравленно спросила Алина, продолжая шмыгать носом и вздрагивать с каждым новым, пока едва слышным, раскатом грома. – Вышла на улицу, там гроза, твоя машина, и я побежала сюда, – протараторила Женя, активно жестикулируя. Она и сама не поняла, что сказала, отчего чувствовала, что провалила спасательную операцию на первом же этапе. Стеклянная стена перед ней стояла пугающим утёсом, и она не понимала, как её разрушить. – Почему ты решила найти меня? – Но Алина, судя по всему, поняла её бессмысленную речь. Или они обе уже сошли с ума? – Я ведь обещала быть рядом в грозу, – Женя услышала, как дрогнул её голос, и почувствовала побежавшие по щекам слёзы. – Помнишь? Прозрачное стекло, сколь бы странно это ни прозвучало, будто посветлело, стремясь показать Жене больше. – Почему ты пришла? – Проплакала Алина, непонимающе смотря на неё. – Жени, которая знала, как сильно я боюсь грозы и обещала быть со мной в эти пугающие минуты, больше нет! Она исчезла в том чёртовом феврале! Ты другая! Почему ты пришла? Женя не понимала. Не знала и не догадывалась, что и как нужно ей сказать. Они будто разговаривали друг с другом на разных языках, и схожестей в них не было. Женя опустила взгляд на свои ноги, словно на шнурках или носках написаны ответы на все те вопросы, которыми её забрасывает абсолютно потерянная Алина. Но её шнурки белого цвета, носки – тоже и украшены красными сердечками. В голове что-то щёлкает. Она переводит взгляд на свой браслет и смотрит на половинку сердечка. Женя только сейчас заметила, что внутренний край её фигурки не ровный – он рваный, будто это сердце разорвали напополам голыми руками. Перед глазами пляшут цветные пятна, в которых, словно в мыльных пузырях, переливаются кадры их с Алиной жизни: первая встреча, первый разговор, первая прогулка, первая ночёвка, первое "Я тебя люблю", пусть и сказанное с дружеское интонацией. В сером пятнышке крутятся фрагменты их громкой ссоры в номере после цветочной церемонии в Пхёнчхане. И именно этот "пузырь" вдруг лопается, оседая остатками мыльной пены. Алина продолжает плакать, всё сильнее обнимать себя руками и спрашивать, зачем Женя пришла. – Я здесь, потому что я люблю тебя. Алина вдруг затихает и застывает. Слезинка скатывается по её щеке, падает на колено и скользит по ноге вниз. Женя не отрывается от этого завораживающего действа, пока Алина поражённо смотрит на неё. Она боязливо смотрит на... на Женю и не понимает, что происходит. Одна фраза, Алина знает каждое слово и каждую букву, она говорила ей их раньше, пусть это "раньше" и имеет пятилетний срок давности, но почему-то сейчас чувствуется именно то, что она мечтала услышать от Жени в этих словах. То, что сама когда-то мечтала говорить ей каждый-каждый день. В тот далёкий день, когда Женя улетела, между тем, что она поняла, что они соулмейты, и тем, что Этери рассказала ей о переезде Жени, она успела обрадоваться и почувствовать себя самой счастливой на свете. Да, между ними были недомолвки и месяцы тотального игнорирования, в её памяти отчётливо жили все слова, сказанные Женей во время и после Игр, но то светлое, что родилось в самой глубине её естества, не способно убить ничто. Она представила, как приходит на следующий день в раздевалку, оставляет все обиды в прошлом, подходит к Жене, признаётся во всём и слышит ответные слова о любви, после которых в её любимых диснеевских мультиках обычно была фраза "И жили они долго и счастлива!" и шли субтитры. Алина словно потеряла страх того, что что-то может пойти не по её планам. Ведь любовь не может делать больно? Но произошедшее в её жизни и в их истории окончательно сломало все те воздушные замки и розовые мечты, которые она строила. Она уже не хотела верить никаким её словам, если вдруг Женя захочется попытаться что-либо вернуть, но всё равно же верила. Надеялась, любила и ждала. Она давила в себе эту глубинную часть своей души, которая верила и никак не могла умереть, задыхалась в яде, которые приходилось вырабатывать организму, чтобы выжить, плакала и страдала, но была бессильна – чертовка всё равно жила. Наверное, поэтому сейчас она осторожно поднялась на ноги и сделала мелкий, но ощутимый для обеих шажочек. А Женя протягивает руку вперёд, будто хочет ощутить ту стеклянную стену, что разделяла их, и вдруг понимает, что впереди больше ничего нет. – Повтори, – шепчет Алина одновременно с ударом молнии за окном, но Жене кажется, что голос девушки – единственное, что она слышит. – Я люблю тебя, – уверенно говорит Женя и в два шага оказывается рядом с Алиной. Она останавливается на расстоянии вытянутой руки и молча смотрит в её глаза – не боится, ничего не скрывает и позволяет заглянуть в свою душу, чтобы Алина, как раньше, исследовала её и убедилась, что никакой опасности шоколадные глаза не таят. Вместо ожидаемых Женей объятий она шепчет что-то, напоминающее "К чёрту" и прижимается к её губам своими. За окно рокочет гром, раздевалку освещает вспышка молнии, но Алина даже не вздрагивает, полностью поглощённая изучением реакции свихнувшегося организма: ноги затряслись, тело зажглось огнём, руки заледенели, глаза закрылись, губы ощущаются воздушными и гиперчувствительными – каждое движение губ Жени хотя бы на миллиметр взрывает в голове фейерверки. Всё тело то ли потяжелело и притянуло её к полу и в объятия Жени, то ли не весит ничего и пытается взмыть под потолок. Её одновременно и тошнит, и она ощущает себя наилучшим образом. Слишком много эмоций, которые бьют через край. Но это оказывается ничем по сравнению с тем, что она испытывает, когда Женя приходит в себя и плавно захватывает её нижнюю губу своими – Алине кажется, что она умерла, а затем воскресла. Тело отказывается слушаться, поэтому её руки теряются между шелковистыми волосами, в которые забираются пальцы, её талией, которую они сжимают, и задними карманами её джинсовых шорт, от которых тактильные рецепторы сходят с ума. Алина теряет голову, когда язык Жени осторожно проскальзывает между её губ, натыкается на её собственный и проходится по нему, ровным рядам зубов и дёснам. Она стонет прямо в её губы, кажется, даже громче грохота грозы на улице, возможно, скулит и просит повторить это движение, не думая о том, кто учил её так целоваться. Сама же Женя пытается не потерять сознание от переизбытка чувств и эмоций. Её мечта, самая настоящая и искренняя, та, что была создана не по велению гордыни и жажды власти, светлая и непорочная, совсем детская, сейчас в её руках, и вещи с ней хочется выполнять диаметрально противоположные – грязные, порочные, взрослые. Но она держит себя в руках, в то время как ладошки Алины совершенно бесстыдно сжимают её ягодицы, и понимает, что нужно поговорить. – Аля, я... – Нет, молчи, ты уже много наговорила, моя очередь, – сразу прерывает её Алина, укладывая ладони на её щёки и заглядывая прямо в лучащиеся глаза. – Я влюбилась в тебя, когда мне было пятнадцать. Через пару месяцев после этого ты разбила моё сердце, а потом игнорировала и не замечала. Тогда я мечтала просто о твоём взгляде, но ты не давала ничего. Ещё через три месяца я узнала, что мы соулмейты, и в тот же день ты улетела на другой континент. Я ждала тебя, но ты не прилетала и, судя по соцсетям, классно проводила время в Канаде, завела новых друзей и просто жила, пока я здесь пыталась собрать себя из осколков, что получалось плохо. Я приняла решение возненавидеть тебя, чтобы любовь такой силы, что родилась внутри, просто не убила меня, не имея выхода. Я превратила её в агрессию, с чем ты и столкнулась, когда приехала. Но не только я изменилась. Ты вернулась и я увидела пусть новую, но мою Женю. Ту, которую я знала и полюбила. И ты пыталась добиться моего расположения, старалась, уважала мои чувства и личное пространство, наметила границы и не переходила их, несмотря на все те гадости, что я тебе говорила. И я понимала, что за таким преображением стоит далеко не сказочная жизнь в другой стране. Но правду я узнала только в Пекине. Flashback Февраль 2022. Пекин – Привет, Сашенька, я поздравляю тебя с серебром! – С широкой улыбкой обняла девушку Алина, входя в их номер. – Спасибо! Анютка на кухне, вытаскивает из заначки контрабанду в виде конфет, чтобы праздновать. – У вас всё хорошо? – С опаской уточнила Алина, кивнув на две медали, лежащие на тумбочке при входе. – Да, абсолютно, – серьёзно кивнула Саша. – Мы поговорили, поздравили друг друга и пришли к тому же мнению, с которым сюда ехали: нам плевать на медали, если на кону наша любовь. – Я горжусь вами, – со слезами на глаза улыбнулась Алина, поглаживая Сашу по плечам. – Давай, не время грустить, сейчас будут сладости! – Тепло улыбнулась ей младшая, приобнимая и целуя в лоб. – Пойдём на кухню. Перебалтываясь о всяких глупостях, они зашли на кухню, где Аня почти разобрала навесные шкафчики кухонного гарнитура. – Анютка, это что за школа ремонта? – Присвистнула Алина, подходя поближе к орудующей отвёрткой Ане. – Ой, напугала! – Рассмеялась она, несильно подпрыгнув на месте. Аня слезла с табуретки и обняла подругу, принимая быстрые поздравления. – Да я для конфет сделала двойное дно в одном из шкафчиков, но за наше время пребывания здесь забыла, в каком, поэтому ищу. – Двойное дно? – Изумилась Алина. – А ты думала? У неё золотые ручки! – Гордо сказала Саша, целуя каждый пальчик засмущавшейся Ани. – Она у меня вообще золотая. И нет, это не про медали. Аня чуть покраснела и ненавязчиво поцеловала Сашу, после чего потёрлась кончиком носа о кончик носа девушки. – Вы такие классные, – искренне умилилась им Алина. – Конфеты тоже классные! – Вспомнила о своей миссии Аня. – Сейчас я их только найду! Ты присаживайся, не стой. Алина села на стул, положила голову на руки, оперевшись локтями на стол, и принялась наблюдать за витающим на кухне счастьем. Аня вновь вернулась к своей последней жертве, пока Саша ставила чайник на плиту. – Ура, победа! – Воскликнула Аня, выуживая пакет сладостей из шкафчика. – Умница, – похвалила её Саша, приобнимая за талию со спины и оставляя на лебединой шее беглый поцелуй. После она быстро выключила чайник и достала кружки. Аня хихикнула и выложила конфеты в вазочку. Саша разлила кипяток по кружкам, и в этот момент раздался стук в дверь. The end of flashback – Мы с Аней спрятались в соседней комнате, чтобы ваши с Сашей браслеты были жёлтыми, а не зелёными, – пояснила Алина в ответ на немой вопрос в глазах Жени. – Я раньше думала, что это идиотизм – почему зелёный означает, что соулмейты в одном помещении, а жёлтый – в одном городе, где какой-нибудь салатовый, который будет означать одно здание? Странное ведь распределение масштабов. А в тот раз очень пригодилось. – Ты слышала всё, что я рассказала Саше, – поняла Женя. – Поэтому она периодически смотрела на стену, была чуть нервной и предложила поговорить про нас с тобой – знала, чертовка, что так я заочно признаюсь тебе, и это поможет нам обеим. – Рыжий – её цвет, она настоящая лиса, – согласно кивнула Алина, тепло улыбаясь. – И как ты... как ты отреагировала на мои слова? – Ну, Аня зажимала мне рот рукой, чтобы я не заорала прямо там, вытирала мои слёзы и обещала, что всё наладится. – Почему ты молчала о том, что знаешь? – Ответ мой будет таким же, как и в твоём рассказе нашей юной подруге – я боялась. Потому что именно этот момент был для меня поворотным. До этого я, извини, действительно думала, что у тебя есть какие-то тайные помыслы в том, чтобы пытаться восстановить общение с мной, – Алина закусила нижнюю губу, отводя взгляд от её чистых глаз. Женя мягко положила пальцы на её подбородок и приподняла голову, вновь соединяя их взгляды. – В моей голове никак не складывалось то, что ты сначала наговорила мне все те гадости, потом игнорировала, уехала, вдруг вернулась и ведёшь себя очень доброжелательно. Да, я любила тебя, но доверие было утеряно, поэтому все твои действия в моей голове извратились. И только после того подслушанного разговора я увидела правду: ты любила меня всё это время и как же ты боролась с самой собой и со мной, ты так стремилась хотя бы на шажочек приблизиться ко мне, и ты желала мне счастья. Спасибо тебе. – За что? – Тихо спросила Женя, пытаясь сдержать всю бурю эмоций от осознания свершающегося в этих стенах прямо сейчас. – За то, что ты мой соулмейт, – прошептала Алина и вновь её поцеловала. За окном разразилась жуткая гроза, но Алина больше её не боялась: она научилась быть сильной и рядом с ней была Женя. Теперь и навсегда её Женя. – Ты же понимаешь, что нам будет тяжело из-за того, как сильно нас помотала жизнь? – Едва найдя в себе силы оторваться от её чудесных губ, спросила Женя, легко улыбаясь. – Ага. Но я хочу бороться со всеми сложностями, если ты будешь рядом. – Я думала, ты скажешь что-то типа "если моей наградой будешь ты". – Но ты же не вещь, чтобы быть наградой, – не теряя улыбку, серьёзно сказала Алина. – А кто я? – Лукаво улыбнулась Женя, игриво шепча эти слова в самые губы девушки. – Та, кто слишком много болтает, когда можно много целоваться, – хихикнула Алина, быстро прикасаясь к её губам своими. – Ну а если обрисовывать формальности, то ты, надеюсь, моя девушка. – Ты, надеюсь, тоже, – вместо ответа кивнула и подмигнула Женя. – Да. – Отлично, вот теперь можно много целоваться! Несмотря на пройденные испытания, и Алина, и Женя пронесли в себе то светлое чувство, что теплилось в груди, и уверенность в нём. А ещё в том, что свои желания всегда нужно выполнять. *** – Всем доброе утро! Все в раздевалке замерли. Алёна выронила из рук коньки прямо себе на ноги и теперь прыгала по полу, громко матерясь, Саша соскользнула с колен Ани и приземлилась на пол, отдавив ей правую стопу, Камила уронила телефон, заставляя собеседницу взволнованно спрашивать, что у неё случилось, но ответа та не получала – Камила, как и остальные, потеряла дар речи и шокировано смотрела широко распахнутыми глазами на вошедших за руку в раздевалку Алину и Женю, ещё и поздоровавшихся в один голос. – Не поняла, – только и протянула Аня, первой хоть немного сориентировавшаяся и приподнявшая свою нижнюю челюсть к верхней рукой. – Почему вы все выглядите так, словно приведение увидели? – Со смешком спросила Алина, проходя к своему месту и притягивая Женю за собой. – Ну потому что такое, полагаю, можно увидеть только если умереть и переродиться в какой-то параллельной вселенной, – выдала Саша, наконец слезая со стопы Ани и поднимаясь на ноги. – Малышка, погоди минутку, я перезвоню, – быстро сказала в динамик телефона Камила и скинула вызов. – А ты это с кем так, кроха? – Перевела на неё подозрительный взгляд Женя, прищурившись с улыбкой. – Ты стрелки-то не переводи, здесь кино поинтереснее, – парировала Камила, ткнув пальцем в замок их рук. Она подошла к Ане и Саше, остановившимся в двух шагах от невозмутимо переодевающихся старших, и скрестила руки на груди. – А никто не хочет мне помочь? – Болезненно простонала Алёна. – А я тебе говорила, что после двух переломов тебе сама судьба говорит заканчивать со спортом, так что мучайся теперь, – махнула на неё рукой Саша, заставляя Камилу тихо рассмеяться. – Трусова, я тебя этими коньками ночью... – Ночью рядом с моей Саше разрешено находиться только мне, так что уйми свои фантазии и возьми мазь в моей аптечке, Алёнка, – отрезала Аня, окинув подругу горящим взглядом. – Это ваш актив, – спародировала шутку Камила, ткнув Аню локтем в бок. Теперь рассмеялась Алёна, в которую тут же прилетела салфетница Саши. Камила захихикала, уклоняясь от салфетницы Ани. – Так, отвлеклись, собрались-собрались, – похлопала в ладоши Аня, указывая на тихо флиртующих Женю и Алину. – Да, точно, – Саша прокашлялась, – а что здесь происходит? – Мы переодеваемся, – спокойно сказала Женя и повернулась к Алине спиной, – застегни, пожалуйста. Алина с улыбкой кивнула и быстро протянула бегунок молнии вверх. Взгляды девочек из шокированных превратились в непонимающие. – Почему? – Спросила Камила. – Судя по тупому вопросу в начале разговора, тебе что-то надо, – вспомнила идеально подходящую, пусть и давнюю, шутку Алина, заставляя Женю рассмеяться. – Да – понять, какая муха вас укусила, – присоединилась к "допросу" разобравшаяся со своими пострадавшими ногами Алёна. Теперь вся четвёрка стояла плечом к плечу, разглядывая кажущихся подменёнными пришельцами Алину и Женю, пока те перебрасывались лёгкими фразами, подготавливаясь к тренировке. – Никто никого не кусал, – рассмеялась Алина, собирая волосы в хвост. – Ну, почти, – наклонившись к её уху, прошептала Женя, разливая по щекам девушки румянец. – Я поняла! – Вдруг воскликнула Саша, мельком взглянув на их браслеты. – Вы наконец переспали! Расклад дел поменялся, и теперь ошарашенно смотрели на девочек уже Алина и Женя. Камила вся покраснела, Аня удивлённо уставилась на Сашу, Алёна снова уронила коньки, которые зачем-то держала в руках, на свои ноги. – Да блин! – Вскрикнула последняя, перемещаясь прыжками в сторону аптечки Ани. – Мы не... – протянула смущённая Женя. – Мы вовсе не... – вторила ей поалевшая Алина. – Вы не отвертитесь, ваши браслеты всё говорят за вас, – скрестив руки на груди, уверенно заявила Саша. Три внимательных взгляда направились на правые запястья старших, и девочки одновременно выдохнули: на зелёных браслетах висели идеальные полноценные сердечки. Камила взвизгнула и что-то застрочила в телефоне, Аня заверещала, Алёнка, выронив мазь, издала какой-то неидентифицируемый звук, подрыгивая и обнимая их обеих. Саша же всё так же молча любовалась старшими, чувствуя вкус своей победы. – Так, успокоили зоопарк, – чуть повысила голос Женя, приобнимая Алину. Младшие тотчас замолчали и с широкими улыбками посмотрели на них. – Рассказываю один раз, так что кто не услышит, готовьтесь играть в "Сломанный телефон". Да, мы с Алиной соулмейты. Да, мы наворотили дел. Да, мы всё решили и сейчас мы вместе. Вопросы? Претензии? Предложения? – С тебя десятка, – с ухмылкой повернулась к Алёне Аня, пока Камила радостно хлопала в ладоши и обнимала Алину и Женю. – Вы на нас деньги ставили? – Оторвалась от плеча гиперактивной сегодня Камилы Женя, удивлённо глядя на девочек. – А на что ещё им ставить? – Ухмыльнулась Саша, приобнимая довольную Аню. – А почему это десять? Мы на пять спорили, – возмутилась Алёна, уперев руки в бока. – Да, но мы спорили дважды, – легко парировала Аня. – Первый раз я утверждала, что они сойдутся раньше, чем ты найдёшь своего соулмейта, а во второй я говорила, что обо всём расскажет Женя, в то время как ты ставила на Алину. Женя, я готова сводить тебя на выигранную сумму в ресторан, – подмигнула она старшей. Женя хихикнула и шепнула "Спасибо" за секунду до того, как Саша и Алина одновременно начали возмущаться. Дверь за их спинами распахнулась, являя театральную сценку злым глазам главного тренера. – Девочки! Какого чёрта вы ещё не на льду? – Ой! – Одновременно воскликнула Аня, Саша, Камила и Алёна, отскочили на ближайшие скамейки, зашнуровали коньки и выбежали из раздевалки, извиняясь за задержку. – Мы подойдём через минуту, Этери Георгиевна, – улыбнулась сразу смягчившейся женщине Алина – они с Женей уже закончили с большим спортом, и тренер придерживалась того мнения, что их можно и не гонять слишком сильно. – Хорошо, девочки, – кивнула она и с улыбкой указала взглядом на их сплетённые руки. – Я рада, что наконец вижу вас вместе. Уже боялась, что не доживу. Все трое легко рассмеялись, а Этери не удержалась и крепко обняла Алину и Женю. – Только младшим не говорите, а то будут постоянно лезть со своими обнимашками, – шепнула им тренер. – Обещаем, что это останется нашей общей тайной, которую никогда не услышат наши любимые ураганчики, – торжественно сказала Женя, вызывая у всех смех. В её руке ладошка Алины, она ласково прижимается поближе, оставляя незаметные поцелуи на её шее и нижней части лица. Она широко улыбается и карие глаза, так сильно похожие на её собственные, но такие другие, вновь сияют тем детским восторгом по отношению к жизни и ко всему вокруг, по которому Женя очень сильно соскучилась. Они вместе в стенах родного ледового дворца, преодолели – она надеются – самые тёмные страницы своей истории, и начинают новую главу, держа ручку вдвоём. Женя счастлива. Алина не может налюбоваться такой родной Женей в непосредственной близости, постоянно вдыхает аромат её духов, перекликающийся с нежным запахом её кожи, и без устали перебирает тонкие пальцы в своих ладонях, доказывая самой себе, что гроза окончена, и вот она, красивая и сказочная радуга, освещающая их совместное будущее и бросающая яркие блики на любимые шоколадные глаза, которые разливают по всему телу блаженную сладость. Ну какой медвежонок без мёда? Алина прислушивается к своим ощущениям и понимает, что внутри царят комфорт и покой. Вот, чего ей так долго не хватало – её Жени, которая одним взглядом показывает, что всё будет хорошо, даже если мир вокруг начинает рушиться. Алина счастлива. – Так, всё, я пошла, а то сейчас как начну плакать от счастья, и как оправдывать свой образ? – С тёплой улыбкой отстранилась из объятий Этери, делая шаг к двери. – Жду вас через пять минут, не опаздывайте, пожалуйста. – Мы сразу за вами, – кивнула Алина. Тренер вышла из раздевалки, оставляя их наедине. Алина сразу прильнула к губам Жени в мягком поцелуе, широко улыбаясь. – Я так счастлива, что чувствую, что могу взлететь, – прошептала она, заглядывая в любимые глаза. – Это так банально, но так красиво звучит от тебя, – хихикнула Женя, заправляя её волосы за уши. – Ты рада, что мы всем так быстро всё рассказали? – Да, пусть лучше знают, чем мучают нас своими догадками и расспросами, не хочу, чтобы кто-то мешал нашей сказочной любви. – Она действительно сказочная и... О чёрт, Лиза! Женя вдруг вздрогнула и бросилась к своему телефону, когда это словосочетание напомнило ей о петербургской подруге, уже завалившей её несколькими сотнями сообщений с вопросами, возникшими у неё после бегло написанного ей вчера в ночи "Лизонька, ты щас умрёшь!". – Дай угадаю: ты кинула ей какое-то превью, желая рассказать о нас, но я настолько уболтала тебя вечером по телефону, что ты совершенно об этом забыла? – Хихикнула Алина, наблюдая за расширяющимися пропорционально усилению угроз Лизы в адрес Жени в сообщениях карими глазами своей девушки. – Вообще я больше отвлеклась на мысли о наших поцелуях, но и это тоже, да, – не думая, бросила Женя, читая, как Лиза в красках расписывает её пытки. – А что такое "Железная дева"? – А Лиза умеет удивлять, – нервно усмехнулась Алина, приподняв в изумлении брови. – Лучше не гугли, а просто позвони ей и всё спокойно расскажи. – Отчего-то мне кажется, что ты права, – кивнула Женя и быстро набрала номер подруги, включая громкую связь. – Привет, красотка! – Медведева, чёрт тебя дери, какого хе... – Завопила Лиза, стоило Жене поздороваться. Женя быстро отключила громкую связь и отвела телефон подальше от уха, испуганно смотря на беззвучно смеющуюся Алину. – Как думаешь, она долго может так громко ругаться? – Прошептала она, прикрыв динамик телефона ладонью. – Думаю, можем проверить, – Алина протянула руку и включила громкую связь. – Семь инфарктов и двадцать четыре нервных срыва, интриганка ты чёртова! Да я тебя... – Рано, – шепнула она, вновь отключая динамик. Хихикающая Алина притянула Женю в объятия и сладко поцеловала, помогая расслабиться. Вот только настрой на разговор немного сбила, но угрозы Лизы вполне выравнивают баланс. – Я уже хочу не с Лизой болтать, – прошептала Женя, едва оторвавшись от её губ. – Сначала Лиза. Попробуй сейчас, – через полторы минуты, если верить таймингу звонка, предложила Алина. Женя кивнула и вновь попытала счастье. – А потом расфасую по пакетам, маленькая засранка, – буркнула Лиза, шумно выдыхая. – Ты там живая? – Относительно, – хихикнула Женя. – Хорошо. Если ты и сейчас не расскажешь мне, в чём был смысл твоего ночного сообщения, то я сделаю всё то, что пообещала. – Мы с Алиной вместе, – протараторила Женя, вновь заставляя Алину рассмеяться. – И тебе привет от неё. Лиза молчит. Десять секунд, тридцать, сорок пять, минуту, полторы. Женя начинает переживать, Алина всё ещё тихо хихикает, изображая различные гримасы шока и непонимания, отыгрывая Лизу, отчего Женя немного расслабляется, но всё равно не может перестать волноваться. – Лиз, ты там живая? – Ну ты же говорила, что я умру от твоей новости, – вдруг слишком тихо для недавно вопившей во всё горло девушки проговаривает Лиза. – Вот меня и убило. – Сильно? – Сочувственно поинтересовалась Алина, укладывая голову Жене на плечо и всматриваясь в экран телефона девушки, где сияли два счастливых лица подруг в каком-то совместном отпуске. – Сильно, – подтвердила Лиза. – Привет, Алинка! Включите-ка видео. Женя быстро нажимает нужные иконки и через несколько мгновений они уже смотрят на уставившуюся на них с нечитаемым лицом Лизу. – Привет, Императрица, – вновь протянула Женя, махнув рукой подруге. – Здоровались, любовь моя, – отмахнулась от неё Лиза. – Ты мне скажи, а я, по-твоему, бессмертная? – К сожалению, нет. – Вот именно! – Воскликнула Лиза, подорвалась с места и ушла из кадра. – Куда это она? – Настороженно спросила Женя, поворачиваясь к такой же напрягшейся Алине. – Надеюсь, не за топором и не на сапсан, – нервно улыбнулась она. – Думаешь, Лиза предпочитает Достоевского? – Я вообще-то вас слышу! – Раздался глухо звучащий голос Лизы из динамика телефона. – И я уже иду. – Ты тоже боишься? – Шепнула на ухо Жене Алина, поцеловав её в шею. – Ага, но бояться вместе ну очень приятно, – прикрыв глаза, тихо простонала Женя. Лиза вновь появилась в комнате и в поле их видимости, держа в одной руке наполненный бордовой жидкостью бокал, во второй – открытую бутылку любимого красного полусладкого. – Я предпочитаю господина Апсны, – подмигнула она им. – И да, с вами, чертовками, без вина вообще никак! Видит Бог, я хотела оставить его для сестры, которая завтра в гости приезжает, но я её возмущения вам перенаправлю, разбирайтесь с моей Женькой как хотите. Лиза довольно улыбнулась и сделала глоток вина. – Ну что, рассказывайте, какой катаклизм вас образумил и почему я узнаю об этом не сразу. – Тебе вкратце или полную версию? – Уточнила Женя, хихикая с решившей снова поцеловать её в шею Алины – той это действо полюбилось не меньше. – Насколько полная версию отличается от того, что я уже знаю? – А что это ты знаешь? – Вдруг выпрямилась и уставилась на неё Алина. – Ну, – протянула Женя, краснея и неловко откашливаясь. – Скажем так, Лиза спасала мою разбитую душеньку, когда я была в Канаде. – Я психолог международного уровня, – гордо улыбнулась Лиза, взъерошивая свои волосы. – То есть Лиза знала обо всех тонкостях твоих чувств раньше меня? – С напором уточнила Алина, сжигая Женю взглядом. – Туктамышева, блин, – пропищала Женя. Лиза в ответ качнула бокалом в её сторону и отпила вино. – Аль, ну так вышло, правда, я не могла держать всё в себе, а Лиза всегда была моим близким человеком, я понимала, что в той ситуации я могла довериться только ей, поэтому... – Ой, всё, – Алина закатила глаза и поцеловала Женю. – Я совсем не злюсь. Мне просто было интересно, что ты скажешь. – Милашка выросла в сучку, мне нравится, – игриво ухмыльнулась Лиза. Алина повернулась к ней и подмигнула, послав подруге воздушный поцелуй. – Я, конечно, прошу прощения, – ошарашенно протянула Женя, переводя взгляд с одной на другую. – А какого ху... – Ой, у меня аж камера запотела от пара, исходящего от ревнующей Женьки, – хихикнула Лиза и потянулась, чтобы протереть фронтальную камеру. – Это от твоего вина, Императрица, не обольщайся и... – Женя запнулась, вглядываясь в экран, на котором на большом увеличении было видно правое запястье Лизы. – Ах ты зараза, Туктамышева! Лиза подпрыгнула от резкого крика девушки и облилась вином. – Медведева, – прошипела она, отставляя бокал на тумбочку и смахивая капли вина с рукава белоснежного бадлона. – Ты сегодня уходишь в минус по очкам своей кармы, дорогуша, теперь с тебя новый бадлон! – Что? – Нахмурилась Женя. – Бадлон? – Жень, в какой момент ты остановилась в развитии? Или слух пора сходить проверить? – Не отрываясь от застирывания пятна водой из стоящей рядом вазы, бубнила Лиза. – Бадлон, такая уже не белая кофта, которая сейчас на мне, и ты не отвертишься от покупки нового, если не знаешь, что это! Я тебя лично за руку в магазин отведу, будешь ждать, пока я выберу лучший, а потом так же за руку потащу тебя на кассу. – Лиз, на тебе водолазка, – недоумённо сказала Женя. – Жень, ты дурная? Это бадлон! – Сама ты дурная, это водолазка! – О великая сила регионализмов, – рассмеялась Алина, до которой первой дошла глубинная суть этого спора. – Лиза, не переживай, я куплю тебе новую кофту, а Жене подробно объясню, что спорить с разъярённой женщиной глупо, особенно когда ты виновата в её плохом настроении и не знаешь, что бадлон и водолазка – это одно и то же, но первое имеет смысл и используется только в Петербурге. Лиза замерла, удивлённо смотря на довольную Алину. Женя же всё ещё выглядела потерянной и слегка раздражённой. – Жень, я начинаю тебе сильно завидовать, Алина, ты чудо, – улыбнулась Лиза, стягивая бадлон и быстро набрасывая спальную футболку. – Но забейте, я погорячилась. Женя меня за последние сутки уже в который раз довела до микроинфаркта, так скоро нервный тик начнётся. – И даже это тебя не испортит, красотка, – подмигнула ей Алина. – Так, Туктамышева, а ну-ка выключила свои феромоны, тебе есть, на кого их распространять, – влезла в их диалог Женя, приобнимая Алину за талию и прижимая поближе к своему телу, после чего она наклонилась к её уху. – А ты, юная леди, сегодня идёшь ко мне на ночёвку, пора усмирить чей-то пыл. – Договорились, – хитро улыбнулась Алина, оставляя поцелуй на её шее. – Откуда ты знаешь? – Удивлённо спросила Лиза, мысленно прикручивая первую часть её фразы, и неосознанно накрыла браслет левой рукой. – О, ты, моя дражайшая подруга, умна и расчётлива, но когда нужно протереть фротналку, ты, как любая другая правша, делаешь это именно правой рукой, на которой у тебя уже много лет находился браслет с половинкой круга, но сейчас я вижу идеально ровную, а главное, цельную фигурку. Кто она? Лиза застыла, смотря на довольную собой подругу невидящим взглядом. Все карты раскрыты, кажется, пора признавать поражение в этой партии. Но у неё всё же есть один туз в рукаве. – Она... Так, нет, я первая спросила, рассказывайте, – встряхнув головой, сказала она, отпивая вино уже из горла. – Краткую версию. – Гроза, слёзы, признание, поцелуй, ещё одно признание и любовь, – отчеканила Женя. – Потрясающе, просто восторг, очень информативно, – закатила глаза Лиза, улыбаясь хихикающим Жене и Алине. – Ты, я так полагаю, предпочитаешь Чехова? – Слишком заумно, – скривилась Женя. – Если немного раскрыть этот очень сжатый пересказ, то в один чудный майский день, который вчера, вечером была гроза, а я оставалась в "Хрустальном", как и Женя, о чём она не знала. Она собиралась уходить, попала под ливень начавшейся грозы, увидела мою машину на парковке и поняла, что я, скорее всего, паникую в какой-нибудь раздевалке, после чего побежала меня искать. Потом она меня нашла, я не хотела подпускать её к себе, поскольку наши отношения к тому моменту всё ещё были натянутыми и я боялась её не меньше, чем разыгравшуюся на улице грозу, но она вдруг сказала, что пришла, потому что любит меня. После этого мы поговорили без всяких масок, я её поцеловала, призналась, что подслушала её признание в любви ко мне Саше в Пекине, ну и мы поняли, что обе любим друг друга, предложили отношения и всё, мы счастливы. Женя кивнула, подтверждая всё сказанное, Алина мило улыбнулась, Лиза хлопала ресницами, выглядя так, словно в её голове взорвался процессор. – У меня сейчас есть ощущение, что я залпом посмотрела три сезона сериала на "России 1", и мой мозг превратился в суп, – сказала она после большого глотка. – Я в шоке, но правда рада, что эти "Голодные игры" закончились и вы вместе. – Спасибо, – в один голос поблагодарили донельзя довольные Алина и Женя. – Твоя очередь, – заявила последняя. – Хорошо, – кивнула Лиза. – Но я не хочу делать это без её разрешения, – Алина и Женя кивнули. Лиза быстро взглянула на часы. – И вам повезло, поэтому выйдите на тренировочный лёд, пожалуйста. – Твой соулмейт – девочка из нашего штаба? – Изумлённо протянула Женя, пока Алина с открытым ртом хлопала ресницами, смотря на Лизу. – Да, и если ты хочешь узнать имя, то хватай свою любовь под руку и топайте на лёд. Женя кивнула, приподняла нижнюю челюсть Алины к верхней и потянула девушку к катку, не выключая звонок. Они быстро прошли несколько коридоров и вышли к тренерскому мостику. – Ну что, признавайся, – сказала Женя. – Вот ты держала интригу сутки, дай мне хоть немного ответить тебе тем же, – хихикнула Лиза. – Так, поверни экран к катку, хочу осмотреться. – Что, решила перейти к нам в штаб, поближе к своей судьбе? – Усмехнулась Женя, выполняя просьбу подруги. Лиза лишь закатила глаза, но оставила её слова без ответа. В её голове уже созрел план красивого признания и для его осуществления нужно было лишь, чтобы её чудесная девочка вместе с подругами и сегодня решили не изменять своей традиции болтать всем вместе после раскатки. Морские глаза наткнулись на нужную четвёрку общающихся около борта, затем убедились, что тренеры находятся в другой части катка, заканчивая с задержавшейся младшей группой, и заиграли весёлыми огоньками. – Видите там у борта вашу чудную четвёрку уникумов? – Спросила она, заставляя вздрогнуть потерявшихся в своих размышлениях Алину и Женю. – Ты про Аню, Сашу, Ками и Алёнку? – Уточнила Алина. – Ах, да, я забыла, что у вас слишком много уникумов, – улыбнулась Лиза. – Но да, я про них. Подъезжайте к ним. – Что за странный квест? – Нахмурилась Женя, придерживая под локоть Алину, послушно снимающую чехлы. – Не бурчи, я же знаю, что ты такое любишь. – Вот и не поспоришь ведь с тобой. Алина быстро расправилась с чехлами, положила их на тренерский стол, взяла из рук Жени телефон, пытаясь вызнать у Лизы хоть какие-то спойлеры, от которых та упорно отнекивалась, и поддерживала Женю, разбирающуюся со своими чехлами. – Алинка, терпи, – смеялась Лиза, когда подруга начала уже краснеть от нетерпения, а Женя с чем-то застряла. – Женя, любовь моя, если ты прямо сейчас не снимешь этот несчастный чехол со своего конька, я лично его стащу и буду кидать в тебя до тех пор, пока мне не надоест, –с милой улыбкой процедила сквозь зубы она. – А мне долго не надоест. – Коварная ты у меня, это так возбуждает, – поиграла бровями Женя. – Я могу отключиться? – Стараясь максимально достоверно отыграть отвращение, спросила Лиза, на что увидела два синхронно поднятых вверх средних пальца. – Злючки. Пока она возмущалась, вероятно, настраиваясь на волнующее всех признание, Алина и Женя, лавируя между детьми, подъехали к разговаривающим о чём-то девчонкам. – И снова здравствуйте, – сказала Алина, обнимая со спины Аню. – Ой, вы чего так пугаете? – Вздрогнула она, разворачиваясь и облегчённо выдыхая. – Пардон, но у нас дело первой важности! – Гордо выпятив грудь, сказала Женя, разворачивая к ним телефон с улыбающейся и машущей Лизой. – Привет, девочки! – Поздоровалась она, улыбаясь нескладному хору приветствий в ответ. – Заранее прошу прощения, что мы с этими прекрасными дамами отвлекаем вас от тренировки, но я совершенно случайно приоткрыла им завесу одной своей тайны, а они очень хотят знать всё. – Лиз, а вот это умение красиво и складно говорить абсолютно непонятные вещи можно как-то развить или это природный дар? – Спросила, подмигнув старшей, Алёна. – Думаю, можно, но с веянием Петербурга, Алёнушка, так что приезжай в гости и я преподам тебе пару уроков. – Елизавета Сергеевна, а Вы здесь для того, чтобы флиртовать или мы наконец услышим объяснение происходящего? – Приподняв бровь, спросила Камила, скрестив руки на груди. Аня и Саша почему-то переглянулись и синхронно кивнули друг другу, Алёна присвистнула, поиграв бровями, Алина и Женя хихикнули. – А Ками-то выросла, – с ностальгией протянула Женя, поглаживая её по руке. – И она вновь права, – вставила свои пять копеек Алина. – Лиза, давай. – Итак, – важно рассевшись в своём кресле и поправив откуда-то взявшиеся на её переносице очки, сказала она, – юные леди, пусть та из вас, что связана со мной душой и сердцем, что выражается в виде вот такого вот чудесного знака судьбы, – она приподняла свою правую руку, демонстрируя всем оранжевый браслет с круглой фигуркой на нём, – смело объявит об этом всем. Если она не против, конечно. На пару мгновений повисла тишина, в которой было слышно, что все затаили дыхание. Алина и Женя скользили изучающими взглядами по всей четвёрке, почему-то сейчас даже не отметая из списка претенденток Аню и Сашу. Они, к слову, тоже почему-то переглянулись, будто допустили мысль о том, что каким-то образом одна из них оказалась ещё и соулмейтом Лизы. – Боже, ну ты и выдумала, детка, – вдруг рассмеялась Камила, тепло улыбаясь засмеявшейся на экране Лизе. – Признайся, они тебя заставили рассекретить нас? Саша и Аня отбили друг другу "пять", Женя выронила телефон, Алина – челюсть, Алёна неведомым образом упала. – Что? – Одновременно воскликнули последние трое, вытаращив ошалевшие глаза на в мгновению расцветшую, словно цветок на солнце, Камилу, любовно смотрящую на Лизу. – Алён, теперь ты должна мне пятнадцать тысяч, – нараспев произнесла Аня, хлопнув подругу по плечу. – Ками, Лиза, мы с Сашей очень за вас рады! Были более чем уверены, что вы окажетесь соулмейтами друг друга, и безмерно счастливы тому, что это так. – А сейчас мы пойдём отвлечём тренеров, пока они не решили разузнать, что тут происходит, и не наткнулись на лишнюю информацию, – подмигнула им Саша, продолжив мысль Ани. – Спасибо! – В один голос сказали Камила и Лиза. – Ну а вы, мои впечатлительные? – Обратилась к особенно ошарашенной тройке последняя. – Вы реально вместе? – Протянула Алёна, смотря то на одну, то на вторую. – Ага, – кивнула Камила. – И вы соулмейты? – Именно так, – подтвердила Лиза. – Я не сплю? Лиза и Камила рассмеялись, заражая этим весельем и Алёну. – Если хочешь, можешь себя ущипнуть, но ситуация не изменится, – сказала Камила. – Интересно, а этим двоим что поможет, – указала на Алину и Женю рукой Алёнка. – Могу предложить кинуть в них чехлы или снег, смотря на то, выберем мы кнут или пряник. – А нам даже и стараться не придётся, – усмехнулась Камила, кивая куда-то за спины старших. Алёна проследила за её взглядом и тоже выпустила смешок с губ, сразу натягивая маску серьёзности на лицо. Камила последовала её примеру. – Эй, что у вас там происходит? – Поинтересовалась Лиза. – Мне интересно, но ничего не видно! – Погоди секунду, – бегло шепнула ей Камила. – Девочки, а у нас сегодня лунное затмение или что? Почему не работаем? – Стальным голосом спросила Этери, подъезжая к своим спортсменкам. Лиза на экране беззвучно засмеялась и Камила еле сдерживалась, чтобы не последовать её примеру. – Младших я отпустила ровно три минуты назад, за это время Саша и Аня успели сделать по два четверных лутца, вы же стоите без дела. Женя, Алина, во-первых, почему вы с телефоном на льду, во-вторых, кто вам разрешил отвлекать моих действующих спортсменок от работы? Опустившиеся на их плечи тяжёлые руки тренера мгновенно отрезвили старших, и они, вздрогнув и бросив ещё один взгляд на прикусившую нижнюю губу, чтобы не засмеяться, Камилу, шумно выдохнули. – Извините, Этери Георгиевна, у нас сегодня у всей группы день культурного шока, – ответила на вопрос тренера Алина. – И кто в нём виноват? – Поинтересовалась тренер. – Сначала мы с Алиной, теперь Камила, – ответила Женя. – Ага, один-один, – рассмеялась Алёна. – Почему-то мне кажется, что я не хочу знать, – покачала головой тренер. – Возвращайтесь к тренировке, пожалуйста, а шокировать друг друга можете за пределами льда чем угодно, но когда на ваших ногах коньки – только прекрасным исполнением своих программ и элементов, договорились? – Да, – в один голос ответили фигуристки. – Чудно, – улыбнулась Этери. – Женя, Алина, положите телефон на мой стол, Алёна и Камила, жду от вас... параллельный тройной аксель, шокируйте теперь меня. – Ну почему мы? – Простонала Алёна. – Потому что один за всех и все за одного, Алёнка, – важно произнесла Этери, положив руку ей на плечо. – Полный вперёд! Она поехала вслед за старшими к тренерскому мостику, а Алёна и Камила отправились на раскатку, придумывая какой-нибудь интересный заход на прыжок. – Эх, счастливая ты, Камила, и как я рада, что это так! – Приобняла подругу за плечи Алёна. – Хотелось бы и мне уже кого-нибудь шокировать тем, какой у меня классный соулмейт! – Не переживай, Алёнка, уверена, что ты скоро его встретишь, и я помогу тебе организовать самое потрясающее признание, клянусь всем, чем хочешь! – Ты лучшая! Люблю тебя! – Радостно воскликнула Алёна, крепко сжимая Камилу в объятиях. – Косторная, Валиева, в аксель! – Крикнула от бортика Этери, скрестив руки на груди. Она внимательно проследила за заезжающими в прыжок по интересной схеме спортсменками, сумевшими с первой попытки приземлить тройной аксель, после чего к ним сразу подъехала Саша, уже набившая новый синяк падениями с него. Аня засеменила следом за ней, а у противоположного борта тренировали вращения Алина и Женя. – Что же творит с людьми любовь, – с улыбкой сказала себе под нос главный тренер. – И над же было им всем найти своих соулмейтов по весне...