Jealousy

Понятное дело, что Асмодей всегда привлекал внимание: в этом и была его суть, вся его натура, пропахшая спермой и горечью женской смазки. Ты помнишь первую встречу с ним так, как будто и не прошло несколько лет, будто ты только вчера попала в самый настоящий Ад и встретилась с семью братьями. Сперва Асмодей показался… Прекрасным созданием, чьи глаза сверкали, словно два розовых кварца, покрытых не солью, но сладким медом, а оттого и блестевшим, словно стеклянная корочка на фруктах и ягодах. Асмодей был красив, без сомнений, но даже не лицо его привлекло тебя, заставило шагнуть чуть ближе к пропасти, в которой пропадали все остальные его обожатели — не лицо, но взгляд, такой живой, что тебе захотелось узнать обладателя этого волшебного взгляда поближе. А потом фея, разве что без прозрачных тонких крыльев и в черном наряде со всплесками красного и розового, раскрыла свой грязный рот — и его слова разрушили весь образ чудесного ангела. «Соска», «прелесть», «крошка» и тем более «нереалка» — каждое из этих прозвищ заставляло кровь кипеть в твоих жилах. Но разве могла ты устоять перед тем, чей взгляд всех-всех-всех (кроме тебя почему-то) очаровывал? Перед тем, кто улыбался широко, да, пусть хваля исключительно себя и свое тело (никогда не душу), но все равно умудряясь при этом быть личностью, которую ты… Которую ты вроде как полюбила всем сердцем, несмотря на минусы и изъяны прекрасного Асмо. И кстати об изъянах… Сегодня он в очередной раз, наплевав на все свои обещания, пошел в клуб на вечеринку. Раньше тебя это не смущало — но только пока ты не узнала от Маммона, что в клубе, где твой Асмо пропадал последние несколько недель, почти на каждодневной основе проводятся оргии, в которых участники делятся исключительно на унюханных и накуренных. Ты не могла дождаться момента, когда твой ненаглядный демон, зависимый от, похоже, всего и сразу, а не только от собственного отражения, вернётся к тебе, как он делал не раз и не два. Твоё терпение вознаграждается: Асмо в самом деле приходит к тебе после трёх недель отсутствия, во время которого он трахал других баб и парней, сам тоже наверняка подставляя свою шикарную задницу каждому первому, кто бы рискнул попросить. Ну, или кто бы просто взял и трахнул его — Асмо был только рад, когда ему уделяли внимание, причем внимание любое, даже самое жестокое и мерзкое. Ну, как «к тебе»… Асмо возвращается в свою комнату, а ты просто давным-давно уже выучила его привычки, поэтому и знала, где ждать того, кто прятался от тебя и вашей любви вот уже почти целый месяц, потому что… Тебя одной было недостаточно? О, черт возьми, да, потому что как иначе объяснить, почему же Асмо искал потрахушек на стороне, при этом умудряясь подсесть ещё и на блядский, как и он сам, кокс? Ты даже не успеваешь вскочить с кровати, чтобы начать читать лекцию о том, какое Асмо хуйло, раз он поступает так с собой и (что более важно) с тобой, как Аватар Похоти морщится при виде тебя и говорит: — Я слишком накурен, детка, чтобы слушать твои бредни, — да, он ласково улыбается, несмотря на жестокие слова, но ты знаешь, что он делает это ради себя, ради того, чтобы ты похвалила его за эти недо-извинения. Асмо кидает ещё один взгляд на подушки, разбросанные на полу, и сразу все понимает (конечно же, он не делает ни единой попытки все исправить): — Ты опять ждала меня бухого до семи утра? — он закатывает глаза, кидая прямо на пол облеванную футболку. Ту, которую вы выбирали вместе, пока ходили по магазинам в твой день рождения. — Ты обещал, что больше не будешь ходить на вечеринки, где есть пыль и шлюхи! — ревность душит тебя, как любит душить Люцифер поздно ночью в своих покоях строптивую овечку — тебя. — Я Аватар Похоти, зай! Мои слова не стоят ни-ху-я! — смеётся Асмо, дрожащими пальцами стаскивая с себя брюки вместе с трусами. Из его задницы начинает течь чужая сперма, смешанная с клубничной смазкой (ты всегда ненавидела этот запах). Ты отвешиваешь ему хлесткую пощечину. Разумеется, это ничего не меняет — Асмодей только начинает ходить на большее количество вечеринок, скорее всего, чтобы позлить тебя. Он трахает нескольких сразу и напитывается при этом сладким дурманом, он нюхает наркоту и смеется, пока демоны переливают ему изо рта в рот вино вперемешку со спермой — тебе приходят сотни сообщений с подписью «упс, твой парнишка снова предпочел тебя мне». Ты перестаешь злиться на двадцать пятой фотографии, где изображён твой Асмо, занятый тем, что сосёт огромный хуй цвета спелых баклажанов (и такого же размера) — в его глазах горят пошлые сердечки, которые ты видела в его глазах рядом с собой целых ноль раз. Асмо на каждой фотографии прекрасен — ты вспоминаешь, как он и тебя «пробовал на вкус», шепча постоянно о том, какая ты вкусная, как ты здорово пахнешь здесь, внизу, и как он может «есть» тебя на протяжении вечносит! Что ж, оказывается, он в самом деле говорит так всем своим пассиям, хотя ты продолжала до этого момента глупо верить, что ты якобы «особенная» для него. Ха, какая глупая шутка! Злость быстро проходит, уступая, кланяясь, место слезам. Ты рыдаешь, как не рыдала даже после смерти своих родителей в мире людей. Слёзы, правда, высыхают быстрее, чем ты успеваешь сосчитать до сотни — и снова на сцену выходит злость, которая заставляет тебя пойти на крайние меры. Ты в последний раз решаешь подождать Асмо в его комнате, куда он снова, конечно же, приходит, даже точно зная, что ты будешь там же. Тебе уже надоела эта игра в кошки-мышки, а вот Асмо, похоже, все никак не наиграется, раз уж он продолжает улыбаться, видя твое рассерженное, заплаканное лицо. — Ну и, кто же я на этот раз? — Асмо усмехается, обнажая белые клыки, когда ты снова оставляешь на его щеке красный след от удара. — Подонок? Уже было, — он начинает быстро загибать пальцы с выкрашенными в блядский розовый ногтями. — Изменщик? Даже не смешно! Газлайтер? — его красивые пухлые губы, красные от сосания чужих членов, гнутся в мерзкой усмешке. — Или… «абьюзер»? Кто я сегодня, по твоему мнению, детка? — Ты просто отвратителен, — несмотря на эти правдивые, почти такие же хлесткие, как твои пощечины, слова, ты все равно продолжаешь любить этого мужчину — этого развязного, блядушного мужчину, который вроде и держит твое сердце бережно в ладонях, но при этом который трахает одного и дает другому, отсасывая третьему в одно и то же время. Тебя мутит — от осознания, что ты снова в шаге от того, чтобы простить его. Тебя тошнит от самой себя — очередной жалкой человечешки, которая влюбилась в шлюху, которая ебется не ради славы или денег, а потому что ей нравится ублажать не других даже, а самого себя. Асмо продолжает, и тебе становится легче, потому что все желание простить его пропадает в зеленом палмени гнева, каким горел Сатана, ублажая тебя пальцами в домашней библиотеке. — О, скажи что-нибудь новенькое, детка, вся эта поебень уже начинает порядком раздражать, — тебе всегда нравился этот блядский рот, из которого льются помои даже почаще, чем изо рта Маммона (который хотя бы тебя не оскорбляет — жаль, что ты уже слишком полюбила Асмо, чтобы забыть о нем навсегда), вот только… Вот только тебе надоедает, что рот Асмо бывает в каждой дырке жителей Девильдома, если не всех трех миров. Вместо того чтобы понять и простить, как ты делала, наверное, на протяжение бесконечного количества времени, ты решаешь отплатить Асмо той же монетой. Эта мысль появляется не сразу, но тебе нравится то, о чем ты думаешь — и разве не весело будет скормить Асмо его же пилюлю, отравленную морфием и спиртом. — Я ухожу на-всег-да, — чеканишь ты, глядя прямо в чужие прекрасные глаза. Глаза того, кто просто пожимает плечами, слизывая с розовой ладошки остатки белесой спермы, от которой пахнет порошком и травкой. Ты усмехаешься напоследок и уходишь — как жаль, что твоего «навсегда» хватает всего на три дня, и совсем не жаль, что Асмо не хватает даже на сутки без твоего взгляда: он приползает к тебе, словно псина в гоне, ищущая свою сучку, словно сахарная детка, влюбившаяся в своего папочку (в его случае — «мамочку» будет более правильным вариантом). Что ж, решаешь ты, пускай и он прочувствует всё это: бессонные ночи наедине с собой и жгучей ревностью, — на себе любимом. И вот уже ты сама наслаждаешься вашей игрой, которая продолжается, кажется, на протяжении бесконечности и чуть дольше! Вот уже ты та, кого Асмо ждет в твоей спальне, пока ты развлекаешься на вечеринках — но в отличие от него ты пьешь исключительно русскую водку, смешанную с соком, и не трахаешься со всеми подряд (только с братьями Асмо, которые всегда готовы трахнуть тебя по первому твоему зову). В один из таких дней ты сама не замечаешь, как скука накатывает с новой силой, что и заставляет тебя ответить на горящий злостью и невысказанными претензиями взгляд Асмо, сидящего в твоей комнате и готового рвать на тебе одежду и кидаться едкими фразами: — Кстати, когда будешь ныть своим братьям о том, какая я уебанка, попроси, чтобы они все мне перестали писать! По крайней мере, пока я веселюсь, — ты снова проводишь красной помадой по своим пухлым губам, слегка заезжая за контур и стирая остатки кончиком пальца, при этом широко раскрыв губы. Твой взгляд не отпускает его в отражении зеркала, даже когда ты облизываешь губы, чудом не размазывая помаду по лицу. Асмодей фыркает, скользя по тебе голодным взглядом. Он разглядывает твою короткую юбку, прозрачную и ничего не скрывающую рубашку в сетку, через которую на всеобщее обозрение были выставлены твои торчащие розовые соски. Он откидываяется на спинку пурпурного кресла, даже не пытаясь скрыть эрекцию, которую вызвал твой вызывающий вид. — Не прибегай ко мне, дорогая, после того, как тебя трахнут во все дырки и тебе захочется ещё — я не прощаю так быстро, ты же знаешь, — врет Асмо, продолжая усмехаться, даже когда его рука скользит в боксеры и сжимает полувставший член. Он начинает медленно водить вперед-назад по всему стволу, не отрывая от тебя взгляда и подыгрывая тебе в вашей глупой игре. Ты сама не замечаешь, как начинаешь намокать — трусы так неприятно жмут на клитор и половые губы, что тебе хочется снять их и сесть Асмо на член, лишь бы унять тупой зуд между ног. — Хотя, может, если ты будешь умолять меня на коленях… О, нет, я все ещё не прощу тебя! — фыркает Асмо, все еще думая, что ведет он. Но нет, у вас ничья, но партия продолжается! Асмо был прав лишь отчасти: это он примчится к тебе по первому зову, как случалось не раз и не два прежде. О да, именно Асмодей, Аватар Похоти, будет ползать в твоих ногах, умоляя подарить ему поцелуй и слезно прося вкусить твои соки. Вы оба знали об этом. И наслаждались каждым мгновением этого ожидания, как наедине, так и друг без друга, в окружении других «мальчиков» и «девочек» без имени!