Сбой навигации

      Забавная штука, вот в детстве проводить каникулы в деревне это было время, вырванное из жизни, а сейчас совсем наоборот. Несмотря на то, что тогда меня, в отличие от большинства сверстников, работами особо не заваливали, а сейчас обязанности появились. Зато появились и друзья – и мы вполне единодушно здесь именно отдыхаем от городского шума, дышим свежим воздухом и запасаемся витаминами, что года три назад было пустым звуком. А обязанности не, в целом и не напрягают. Не, прополка была и осталась адом, но в него меня окунали считанные разы – тётя Люба по-прежнему не способна поверить, что я отличу сорняк от морковки, лучше сама каком кверху полдня простоит, полив – норм, сбор ягоды – терпимо, а посменное, примерно раз в неделю, дежурство в роли пастуха – вообще лафа. Коровы тут удивительно дисциплинированные. Первое время я даже подозревал, что они запрограммированные симуляции – паслись на примерно равном расстоянии друг от друга, даже хвостами помахивали как-то синхронно, потом убедился – перемещаются. Потом даже начал их различать, а не тупо пересчитывать и убеждаться, что всё так же 15. Ну и всё. Должность такая номинальная, они б на самом деле даже без пастуха обходились, дорогу к водопою знают лучше меня, время собираться домой тоже, у скотины вообще потрясающие внутренние часы, которые никогда не сбоят, а больше что? Вероятность, что из лесу, скажем, выскочит волк, такая же, как что с неба спустится НЛО. Просто для порядку надо, чтоб человек приглядывал. Не вопрос, пригляну. Вот отсюда, из тенька под ещё молодым, но очень перспективным дубом. У меня с собой весь набор для наилучшей организации пригляда – перекусон, книжки, тетрис (кто б подумал, что такой примитив может быть таким залипательным, зараза!), стопка сканвордов, первое время, бывало, слушал плеер. А сейчас чаще лежу, вытянувшись на драном одеяле, и не делаю НИЧЕГО. Созерцаю небо, кое-где украшенное мелкими кокетливыми облачками, чёрно-белые пятна коров, окружающий их луговой пейзаж, и думаю о том, что вот это – КАЙФ. Это не описать словами. Да и не надо это описывать, это чувствовать надо. Август это месяц уже такой, с печальным душком, впереди сентябрь ехидно помахивает первосентябрьским букетом, осенней слякотью и учёбой, будь она неладна. Но об этом можно научиться не думать и наслаждаться моментом. К 11 классу просто необходимый навык. Выпускной класс со всеми его головняками это будет потом, а сейчас – вторую неделю стоит идеальнейшая погода, под жарким солнышком поля-луга цветут-колосятся, пахнет всем этим разнотравьем просто одуряюще, кузнечики стрекочут и пчёлки всякие жужжат как будто хотят переорать друг друга, днём комарья даже в тени не очень много… ну или привыкли, что ко мне пристраиваться бесполезно, у меня арсенал кремов и брызгалок с июня не иссяк, отпугивает даже напрочь отмороженную мошку. От воды, правда, чо б они там ни писали, защита ослабевает, а на реке слепни, жрущие как в последний раз. Зато вода такая тёплая, что вылезать вообще не хочется. Завтра как раз пойдём, будем плавать, пока не почувствуем, что перепонки на пальцах отрастают. Бабки опять разворчатся, что купаться уже нельзя, Илья-пророк в воду нассал, Виталя на этот счёт раз ответил, что мало ли кто в эту воду ссал, в реке она проточная. Он такой безбожник, что и в сентябре купается, если погода позволяет. А послезавтра, наверное, за грибами… а не, это ж послезавтра надо в Синепузовку за цыплятами для Серёгиной бабки, а по пути ещё завернуть в Кадык, передать какой-то долг от тётки Натальи… Названия деревень тут сплошь огонь, да. Вот как можно было получить название Синепузовка? Что у вас там такое в древние времена происходило? В народе, правда, Синепузовку кратко зовут Синие или Синяки, как-то обидно выходит, не сказать, чтоб там бухали больше, чем где-то ещё. Самогон ихний мы как-то раз пробовали, может, неудачный был, но с тёть-Любиным рядом не стоял. Не забухаешь как следует с такой фигни. С краю Синепузовка приросла дачным посёлком, их зовут Новые или Молодые Синяки. Дачные удивляются. Это что, я из автобуса где-то на середине пути видел указатель на Бодуново, вот с таким названием как можно из поколения в поколение жить? «Ты откуда? – Из Бодуново. – Да я вижу, живёшь, говорю, где?». В чуть дальше отстоящем селе Трудовое кто-то страдал от банального названия, исправил на указателе Д на П. Год так простояло. Серёга говорил, своими глазами раз увидел указатель на деревеньку Кавказ. Придут детишки в школу, услышат, что Лермонтова ссылали на Кавказ, и что им думать?       – Борис? – гаркнуло практически над самым моим ухом зычным женским голосом.       Эт кто у нас такой официальный? В паспорте-то я, конечно, Сухолетов Борис Ильич. Звучит так, как будто вместе со мной родилось кожаное директорское кресло с высокой спинкой и где-то меня теперь ждёт. Для мамы я Боська, почему-то именно так, для отца «сынище», для друзей Сухой или Шварц (не спрашивайте), а для тёти Любы и всех её соседок и подружек – Борька. Как поросёнок, ага. Спасибо, мама-папа, вы ж об этом-то, наверное, не подумали, когда важно выговаривали «Борис Ильич»? Я нехотя открыл глаза. Потом вытаращил их. Потом потряс головой. Не помогло. Надо мной, сосредоточенно хмуря строгие брови, возвышалась девица… ну да, лицо в обрамлении гривастого шлема всё-таки девичье, и сверкающие на солнце латы одевают явно девичью фигуру. В одной руке копьё с неё примерно ростом, в другой – видимо, щит, какие-то такие округлые очертания проступают под наброшенным на плечи плащом. Ну отлично, Борис Ильич, с первым тебя в жизни галюном. Самое обидное, ведь не на солнышке лежу, в тенёчке, голову напечь не могло… Шизофрении в роду не было, ну насколько я знаю. Как-то не очень почётно в таких вопросах быть первым. И вообще, не могли б тогда уж уважаемые галлюцинации хоть по одной ходить? А тут их три. И вот эта солидно упакованная воинственная барышня ещё щадящий вариант. Слева от неё барышня напротив минималистично упакованная. Золотые локоны, увенчанные малость потрёпанным венком из роз, на солнце сияют даже ярче, чем латы соседки, и всё остальное, кажется, сияет тоже – и ярко-алые чувственные губы, и округлые покатые плечи, и пышный бюст, который того гляди вырвется из-под небрежно обмотанного вокруг тела – как полотенце после душа – лёгкого газового покрывала, ничего особо не скрывающего. Мамадорогая, мне ж нельзя такое показывать, я нормально развитый старшеклассник, половое созревание давно в разгаре! Да, та, что по другую сторону, на их фоне выглядит почти нормально. Ну подумаешь, одета в белоснежную, вышитую золотом и пурпуром тунику. Зато эта туника до колена и без декольте. Спасибо, что без, и так очевидно, что бюст не менее внушительный. А на плечах ещё плащ, крупными блестящими блямбами заколотый, насыщенно голубой, как августовское небо. Зато пышные каштановые волосы, заплетённые в тугие косы и уложенные вокруг головы, увенчаны короной! Ну не такой прямо короной, как в мультиках, золотой с зубчиками, но это ж корона, точно корона!       – Я спрашиваю, ты – Парис? – все три синхронно двинулись ещё ближе, наступая на края расстеленного одеяла, - встать, смертный, когда с тобой богини разговаривают! – это та, что в доспехах, - на колени! – это та, что в короне, - пусть так остаётся, - хихикнула третья, - лежащие мужчины мне и привычнее, и симпатичнее.       Так, дамы, придите к какому-то одному варианту, послушаться всех троих мне не позволит суровая физика. К счастью, на этом вопросе дамы долго не фиксировались, быстро перешли к делу.       – Тебе выпала честь рассудить наш спор! – изрекла та, что в короне, пока я для компромисса принимал сидячее положение.       – Решить, кто из нас достойнейшая, прекраснейшая среди богинь, - подхватила полуголая.       – Кому ты готов вручить вот это яблоко, - завершила та, что в доспехах.       Нуу, я, может, и тугодум порой, но к данному моменту уже точно сообразил, кто передо мной. Слева направо: Афродита, Афина, Гера. В три руки, сдержанно-недовольно зыркая друг на друга, протягивают мне крупное, с кулак Серёги, жизнерадостно-жёлтое и глянцевито сверкающее яблоко. Объяснить им, что произошла, как бы сказать, небольшая ошибочка? Мне б кто объяснил, как она могла произойти. В смысле, начать пришлось бы с того, что «дамы, вас не существует, вы миф!», и что-то мне подсказывает, что это провальная тактика. Тут как минимум одна вооружена. Да и у Геры, как мне кажется, рука тяжёлая. По этой же причине просто дать стрекача тоже видится не лучшим вариантом, это надо быть уверенным, что сумеешь развить скорость больше, чем брошенное Афиной копьё. Для сомнений в их реальности, высказываемых вслух, они выглядят как-то пугающе телесно. Отбрасывают тени, ветерок колышет одеяния, на венок Афродиты две бабочки село. Сказать, что античные времена, как бы помягче, давно позади, настолько позади, что на дворе 21 век неведомой для них новой эры? Герои и «Илиады», и «Энеиды» давно сгнили в земле (если когда-нибудь существовали), а эти, понимаешь, стоят передо мной и протягивают целёхонькое-свежайшее то самое яблоко, похоже, только что с того самого пира… Да определённо с него, внутренне поправился я, когда меня, поднявшегося на ноги и отряхнувшего штаны, обдало тройным нетрезвым дыханием (я во всяких букетах и послевкусиях не спец, в перегарах после них тем более, но думается, мы тут такое вино можем созерцать разве что по телевизору). Афина-то ещё ничего, воинская выучка, а остальных двух слегка штормит. Видимо, так и промазали? Кто-то поддатым в другую область уезжает, а кто-то в другую эпоху? Они ж боги, все дела, чо им несколько десятков столетий… Подозреваю, вот это предположение тоже лучше не озвучивать. Деликатно объяснить про случайные созвучия? Угу, я б даже паспорт показал, но вот уж чего я, отправляясь с коровами на пастбище, и не подумал бы с собой брать.       – Можешь не сомневаться, ты будешь достойно вознаграждён, - вздёрнула властный подбородок Гера, - выбери меня, и твоё правление будет безмятежным и счастливым до конца твоих дней, дом твой будет полной чашей, твоя казна не оскудеет, твои тучные стада, - она стрельнула глазами в сторону безмятежно щиплющих травку коров, - будут простираться до самого горизонта…       – Вот уж действительно щедрое предложение, - с лёгкой издёвкой хмыкнула Афина, - выбери меня, юноша, и я дарую тебе ратную славу. Тому, кто не знает поражения в битвах, не придётся мечтать о казне и стадах, всё это у него будет…       – Кого может утешить звон монет или мечей, старца, в котором иссякла мужская сила? – расхохоталась Афродита, - юноши мечтают о любви красавиц! Выбери меня, мальчик мой, ты ведь знаешь, чему покровительствую я!       Угу, и я даже знаю, чем это потом кончилось. Сказать, что у меня и никакой Елены подходящей на примете нет? То есть, в классе две Ленки, обе такие, что… не надо меня, пожалуйста, так награждать. Математичка Елена Леонидовна тоже не вариант, у неё дети старше меня. В деревне Елены три – Серёгина бабка, её пятилетняя правнучка и многодетная алкоголичка, даже не знаю, кого выбрать. Нет, понятно, что не в имени дело. Но к Анфиске я уж как-нибудь сам подкачу, без божественной помощи. Если созрею. Тут ведь проблема не в Анфиске, а во мне. А с какой-нибудь Анджелиной Джоли мне что делать? У меня по английскому трояк в аттестат идёт!       – Э-э, уважаемые сударыни, благодарю, конечно, за такую честь… а она для меня не великовата? Разве я, простой смертный, могу судить о красоте и прочих достоинствах олимпийских богов?       – Можешь не можешь, а придётся, - процедила Гера.       – Такова судьба, - нахмурилась Афина, - так предначертано.       Ну да, действительно, тупой был вопрос.       – И смертному очевидно, кто здесь прекраснейшая, не так ли? – многозначительно и многообещающе подмигнула Афродита.       Интересно, многие б захотели оказаться на моём месте? Лежишь в тенёчке, расслабляешься, никого не трогаешь, а над тобой материализуются три поддатые античные тётки и извещают, что спокойной жизни пришёл конец! Выбери одну, получи пожизненную месть двух других, всего лишь! Вот чего не хватало в мифологические времена, так это каких-нибудь конвенций, запрещающих херить жизнь смертным совсем уж беззастенчивым образом. Ну в своём бы божественном кругу конкурсы красоты и устраивали, смертные-то тут при чём? Ладно, хотя бы как-то удержался от «а можно всех посмотреть?», в смысле, я вот для начала не понял, почему выбор только из этих трёх, баб на Олимпе точно побольше было. Почему вот та же Эос не удостоилась, некрасивая что ли? Гея и Персефона, видимо, по причине места жительства из олимпийцев исключены… А Ника, а Геба? Типа, куда им тягаться с такими-то тузами? А Фемида? Уж ей бы явно нашлось чего пообещать… Но я себе не враг, мне и этих трёх по шеюшку.       – А что если я не могу выбрать? Вы ведь совершенно разные, даже чисто внешне! Как можно отдать предпочтение какой-то одной?       – А ты всё-таки попробуй, - почти не угрожающе мурлыкнула Гера.       – Всё равно ведь какая-то одна превосходит прочих, - Афина прищурила золотые глаза с явным подозрением, что ей-то яблока не видать точно.       – Разумеется, каждая богиня несравненно прекрасна сама по себе, - Афродита таки всучила проклятый фрукт мне в руки, как бы окончательно отсекая всякие надежды отмазаться, - но вот если поставить нас троих рядом…       – …То это три несравненно прекрасные богини. Ну серьёзно, Афродита, вот ты богиня любви и красоты. Ты начала сомневаться в своём статусе и без моего подтверждения тебя сомнения не покинут? Ты признанный эталон, твои золотые локоны, небесные очи, пленительные уста и столь же пленительное всё остальное воспело столько поэтов, что ты сама, наверное, сбилась со счёта. Ты властвуешь над сердцами людей, заставляешь их сходить с ума от горя или счастья, без какого-то жалкого яблока всё это утратит значение? А тебе, Афина, статус самой прекрасной зачем понадобился-то? Тебе же, кажется, толпы поклонников сроду не были нужны? Ты ж Парфения, как и Артемида? Ну, вроде бы, ни в каких отношениях замечена не была… Ты богиня войны и мудрости, и в этом ключе к тебе тоже обращены миллионы взоров. Ты смело могла б не быть красивой, каким боком ко всему этому красота, но ты, тем не менее, красива. У тебя строгие, благородные черты лица и совершенно гипнотический взгляд. Ты сильная, а сила впечатляет, завораживает. Твою фигуру редко видели без доспехов, а сокровенное, неведомое влечёт, волнует воображение. К тому же, ты ещё и богиня рукоделия! Такая разностороннесть просто потрясает.       Афина всю дорогу старалась сохранять суровое безэмоциональное выражение лица, но видимо, в подпитии это давалось сложнее, по дрогнувшим уголкам губ я понял, что она польщена.       – Что же, велеречивый льстец, скажешь обо мне? И я красива?       – Разумеется! Хоть и не похожа ни на Афину, ни на Афродиту ни капли. Красота Афродиты чувственная, пьянящая, как пышное весеннее цветение, красота Афины – строгая, сдержанная, как красота оружия и отваги в сердцах воинов, а твоя – царственная и зрелая, красота порядка и хрупкости.       – Хрупкости? – вздёрнула бровь Гера.       – Такое уж у меня сложилось ощущение. Твоя рослая, крепкая фигура и внешняя властность могли б производить исключительно пугающее впечатление. Но у тебя большие карие глаза, мягкий подбородок, такие черты воспринимаются как трогательные… А ещё ты, видимо, более всех прочих не уверена в себе, раз вообще стоишь здесь. Тебе-то чего не хватает? Ты царица неба, супруга самого Зевса!       – Главного изменщика на Олимпе, - Гера отвернулась, подрагивая своим мягким подбородком, - царица-то я царица, а поищи смертную крестьянку, которую б обманывали больше, чем меня! Так хороша я, что декады не проходит, чтоб мой драгоценный супруг не заявился под утро...       Ох чего уж о банальностях, общеизвестно – если б Зевс был верным мужем, греческая мифология уместилась бы в школьной тетрадке.       – Есть такое, не поспоришь. Но ведь возвращается-то он к тебе! Красота смертных женщин преходяща и тем его влечёт, а ты – это навсегда. Любовницы меняются, а жена одна. И разве у него не было выбора среди бессмертных дев? Выбрал-то тебя, значит, именно в тебе видел достойную сидеть на троне подле него. Ну и тебя чтут как владычицу, верховную богиню, это правда, но разве кто-то оспаривал то, что ты красавица? Быть может, об этом мало говорили, по принципу «зачем об очевидном»… Но помнится, был же какой-то смертный, который всерьёз пытался за тобой ухаживать?       – О да, необычайный нахал! – вседержительница, зардевшись, заправила за ухо выбившуюся прядь.       – Ну вот, вы все три великие и совершенно потрясающие богини, и вы это знаете и так, знали задолго до моего появления на свет…       – Но яблоко всё же должно достаться какой-то одной!       – Да с чего бы, - я вытащил из кармана складень и быстренько дважды разрезал предмет раздора. На лицах богинь, таких разных, высветилось единое «а что, так можно было?». Я сунул каждой по ломтику. А четвёртый, естественно, отправил себе в рот.       – Ты просто разделил яблоко… - потрясённо пробормотала, кажется, Гера.       – Угумс… мда. Это мне со своей долей так не повезло, или у вас то же самое? – судя по кислым физиономиям – второе… - и вот из-за этого ломались копья? А вы хотели целое такое съесть? Снаружи оно, может, и аппетитное, а по факту трава травой. То ли зреть ещё месяц надо было, то ли сорт дрянь. Представляю, как вы разочарованы. А хотите нормальных яблок? И не по одному даже, а… сколько сюда влезет, интересно… - я принялся вытряхивать из рюкзака содержимое прямо на одеяло, - у нас как раз «Розовый налив» поспел. А может, у соседки ещё «Квинти» остались… Подождёте здесь, ладно?       И я, чтоб срезать, припустил прямо через поля, туда, где чернелись заборы огородов.       Хорошо, что «нормальные» (по версии Денисыча, единственного в деревне обладателя сплошного ограждения из профнастила) заборы у нас исторически не приняты. Хоть, вроде бы, и стоило бы: козы, в отличие от коров, ничерта не дисциплинированные, а двуногие отдельная песня. Лазить поживиться к соседям и ставить рекорды бега по пересечённой местности – это, как потом выясняется, нормальная стадия взросления всех местных, да и ребятня берёт горсть ягод, пару огурцов или морковок, а вот из тех самых Новых Синяков захаживали как-то куда менее скромные, чуть ли с листвой и корой, как лоси, не обобрали всё. Им потом соседи из Старых Синяков растолковали в деревенской манере, почему так не надо, ну и вот второе лето всё тихо. А заборы наращивать как раньше не собирались, так и теперь. Между некоторыми участками их нет вообще, разграничивают кто верёвочкой на колышках, кто посадкой смородины. Так что крайний забор я перемахнул легко, почти не пострадал от растущей там возле него пышной крапивы, и дальше петлял между грядками, последовательно здороваясь с Иванной, удивлённо выглянувшей из теплицы с огурцами, Семёновной, у колодца моющей ягоды для галдящих на крыльце веранды внуков, Михалычем, проводящим в тени у сарая ревизию тяпок, Кузьмичём, растянувшимся под сливой. Кузьмич – это пёс Андреевны, её самой видно не было. Тёти Любы, конечно, тоже дома нет – после рутинного огородного первой половины дня она, если никаких срочных дел нет, уходит потрещать к бабе Зое, и если там ещё пара бабок случается, то это надолго. Любят организовывать совместную варку варенья, потому что у бабы Зои имеется самая большая в деревне, а возможно, что и в области кастрюля. Если и сегодня так, то удивиться моему внезапному появлению точно некому. На всякий случай, входя в приятно прохладные после улицы сени – тихо, только за белыми кружевными занавесками нестройно жужжат мухи, да в открытую дверь из дома доносится тиканье-щёлканье настенных часов – окликнул. Ответил мне только дремлющий на верхней ступени лестницы на чердак кот, с интонацией раздражения и сомнения в моих умственных способностях. Спасибо, старый хрен, я-то всю дорогу старался не думать, какими взглядами меня провожали коровы и как я объяснюсь сам с собой, когда явлюсь обратно на поле с рюкзаком яблок и буду стоять с ним как дурак. Ну, чтоб вызывать психбригаду, всё равно надо мотать либо к администрации, где ближайший стационарный телефон, либо к единственному тут месту, где ловит сотовая связь, что ещё сложнее. Лучше уж сделать то, за чем пришёл. Тем более что два ведра собранных вчера яблок вот они, прямо сразу взгляд на них и упал. Аккурат, наверное, ведро в рюкзак и войдёт…       А в следующий миг взгляд мой упал чуть далее, в тенистый угол у старого книжного шкафа, где под белой салфеткой – той же вязки, что занавески на окнах – таинственно поблёскивала пятилитровая бутыль тёть-Любиного самогона. Волшебно даже, я б сказал, как шарики на новогодней ёлке. Ну и всё, эту мысль из головы уже не выкинешь. Влезет в рюкзак? По идее как нефиг делать, другой вопрос, не оторвутся ли лямки… или мои плечи. Так, рюкзак выдерживал учебники (ВСЕ, в те дни, когда они сдавались в библиотеку), пакет песка и камней для Анфискиного аквариума, не знаю, сколько кило какой-то особой семенной картошки, это тогда не я, это отец возил… Вот насчёт моих плеч проверять придётся.       Были ли колебания? Были, конечно. Одно дело яблоки, которых ещё пропасть… ой, и самогон не последний, если я свою двоюродную бабку маленько знаю. Да, свистнуть сразу 5 литров не баран чихнул… но и не сказать чтоб экстремальное событие. Бывало. Не в моём исполнении до сих пор, правда, отцовском, о чём тётя Люба при случае со своеобразным удовольствием вспоминает. Я-то в копилку избранных семейных историй пока внёс только тот случай, когда приезжал сюда на зимние каникулы и мы с Виталей (как раз только познакомились) прыгали с крыши веранды в сугроб. Он-то прыгнул нормально, а я целиком в этот сугроб ушёл, только одна рука наружу торчит. Собственно, с той поры и Шварц – потому что как Терминатор в известной финальной сцене. Больше-то я такого прозвища объективно ничем не заслуживаю. И вообще, она б меня поняла, если б я решился ей о случившемся рассказать. Так, значит, в рюкзак идёт бутыль, а ведро придётся уж тащить в руках… честно сказать, оно и пустое вес имеет. Может, авоську подходящую удастся найти? Авоську не нашёл, нашёл бидон свежесобранной вишни. А вишня у нас тоже, между прочим, такая, что душу продать можно – крупная, тёмная, сладкая… То есть, у нас – это у половины деревни, у кого вообще есть вишня, именно этот сорт, который никто не упомнит, как называется, потому что она всегда тут была. Как и яблони Сергеевны, столь же древние, как она сама. По соседним деревням в основном более мелкая, красная и кислая – кроме немногих маньяков, покупающих саженцы в питомниках и потом вокруг них танцующих, там всё по науке. В общем, в чём-то уважаемые богини правы, судьба есть судьба, смысл с ней спорить. Скорость моя в обратном пути была, таким образом, куда скромнее. Кузьмич на сей раз не обратил на меня внимания – был занят выкапыванием чего-то возле останков старой скамейки, Михалыч, подчиняясь каким-то своим мыслям, присвистнул вслед «иии, дело молодое», ну а больше ни с кем я не столкнулся.       Как это ни удивительно и даже безумно, мои гостьи были именно там, где я их и оставил. Гера общалась с Красоткой – главной коровой деревенского стада. Держала за рог, прижимаясь щекой к щеке, что-то шептала в ухо. Не поручусь, но кажется, корова тоже что-то отвечала. Ничего удивительного, корова это её символ… Афина и Афродита тем временем разглядывали что-то в моей вытряхнутой из рюкзака макулатуре, показывали друг другу пальцами, хохотали. Кажется, скетчи в толстеньком журнале сканвордов.       Тут-то я сообразил, что о чём не вспомнил, так это о какой-либо приличествующей таре для распития. Да что там приличествующей (можно подумать, у тёти Любы в дачном серванте могли б обнаружиться золотые кубки, инкрустированные драгоценными камнями), хоть какой-то. Афина, сняв свой шлем и сосредоточенно на него посмотрев, видимо, пришла к выводу, что древняя манера многих воинов пить из шлема тут тоже мимо. Выяснилось, что волосы у неё с очень выраженной рыжиной – логично, пламя войны и всё такое. В общем, русская смекалка пришла на выручку и здесь – я тем же складнем выскабливал яблоки, превращая их в пиалки. И тара, и закусь разом.       И если вкратце, мультикультурное взаимодействие пошло ещё интенсивнее. Тем более что и спорить уже в общем-то не о чем стало. Я как-то запоздало вспомнил, что креплёное вино у приличных античных ребят в чести не было, обычно водой разбавляли. Да ничего, божественный организм покрепче, чем у всяких жалких смертных, как ни странно, первой, экспрессивно отфыркавшись, славословие зелью, лишь исключительным мифологическим примерам по крепости подобному, предложила изречь Афродита. Сравнивать страсть любовную с опьянением на заре мира ещё придумали, но неужто смертный организм способен – раз способен глотать этот вот чистый благодатный огонь! – и на страсть соответственную, какой и иные боги убоялись бы?       – Так признайся, есть у тебя на сердце девица какая-то? Неспроста ведь не соблазнился ты моими дарами, видать, эта смертная удивительно хороша? Что же, она любит тебя так же сильно, как ты её?       Поскольку я галантно больше угощал, чем употреблял сам, язык заплетался ещё не сильно, объяснил как мог. Что мы с Анфисой прежде всего друзья, нельзя сказать, чтоб самые близкие друзья, у нас у каждого своя компания, но всё же – мы давно знакомы и на хорошем счету друг у друга. Она много помогала мне с учёбой, я ей с аквариумом, с компьютером… И, понимаете, дружба – это очень важно. Главное не то, что она красивая – мало ли красивых девчонок. Главное то, что она очень добрая, хорошая. Она с лёгкостью располагает людей к себе, но совершенно не способна использовать их в своих интересах. Таких людей очень мало, возможно, только она одна и есть – по крайней мере, у меня нет других примеров. Если б я не знал её много лет, а кто-нибудь другой взялся мне её описывать – я б решил, что меня разыгрывают. Люди не бывают идеальными. Где-то должен быть подвох. Только вот подвоха нет. И я стараюсь не злоупотреблять её добротой, хотя мне просто приятно бывать у неё в гостях или слышать её голос в трубке телефона, я сам стараюсь держаться несколько на расстоянии, чтоб не надоесть… Потому что если я сдуру признаюсь ей в любви – что же будет с нашей дружбой? Если она ничего ко мне в ответ не испытывает, ей будет тяжело об этом сказать, но поскольку она очень честная, то скажет, и после этого мы оба будем испытывать исключительно неловкость и стыд. Людям обычно сложно общаться как ни в чём не бывало после подобного. Зачем это надо? Сейчас всё хорошо, я что, такой осёл, чтоб самому всё испортить? Лучше я буду душевно общаться с ней иногда и скучать всё остальное время, чем заставлю её почувствовать себя вот так… Мне достаточно греет душу то, что она знает, что может на меня рассчитывать, не обязательно ж всё самое классное пытаться заграбастать себе в безраздельное пользование навсегда, так?       Афродита сосредоточенно покусывала пухлые губы.       – Знаешь, любовь – она ведь бывает разная… Есть три разных вида любви, каждый может иметь огромное значение в жизни человека…       – Ты имеешь в виду – эрос, филия и агапэ?       – Надо же, ты и правда очень разумный мальчик! Да, я именно об этом. Так вот, редко кому везёт обрести все три вида любви в одном человеке. И раз уж тебе повезло именно так – я б тебе советовала не упускать своего счастья. А уж на содействие с моей стороны можешь рассчитывать. Я очень люблю созерцать соединения любящих сердец, как ты понимаешь. Сам ведь сказал – век ваш краток, особенно юность, пора, созданная для любви. А для нас, бессмертных, особенная отрада – вспоминать потом ваши такие яркие и чудесные истории, они как весенние цветы, их цветение так быстротечно, но разве можно не насладиться их красотой и благоуханием?       Тему воспоминаний о всяких интересных смертных поддержала, задорно сплёвывая вишнёвые косточки в сторону, и Афина. Немало их всё-таки было, талантливых молодых людей, которых она курировала, подсказывала наилучшие решения и любовалась успехами… Иногда и просто любовалась, достигать успехов умели и сами, не просто так же выбрала. Вот сблизиться ни с одним что-то так и не срослось, не до того всё было… А зря, наверное. Некоторые и с лица были вполне пригожи.       – И мне, может, интрижку с каким-нибудь смертным завести? – пробормотала Гера, опрокидывая в себя очередную яблочную чашу и тут же закусывая куском её же. Афродита закатила глаза.       – И сказала б я «да», но я ж тебя, племянница, с детства знаю. Ты на это не способна.       – Взбесить отца у тебя б получилось, - поддержала Афина, - переделать – вряд ли.       – Не-не-не, - замотал головой я, ещё только смутно представив, что обширнейший раздел греческой мифологии под названием «Герина ревность» был бы дополнен аналогичным от её супруга. Нет уж, милые, чудесные лю… боги, по возможности выясняйте отношения как-нибудь без ущерба для наших и без того коротких жизней! – заводить отношения только для того, чтоб вызвать у кого-то ревность – так себе идея. Совершенно точно можно иначе как-то…       Всем квартетом обсуждали, как. Подстричься-покраситься, наверное, всё ж не Герин вариант (ну жалко ж такие роскошные волосы, при всём понимании, что обратно отрастут), а вот насчёт одежды можно подумать… Погуглить варианта нет, многое тут не изменилось с поры моего детства, в частности – покрытие. Будь у тебя артефактный «кирпич» или айфон, всё едино, чтоб позвонить, тебе придётся забраться на одно из деревьев, растущих у фельдшерского пункта. А чтоб выйти в интернет, лучше ещё предварительно станцевать вокруг этих деревьев шаманский танец. Но у меня точно были фотки с окончания года, там есть на что посмотреть, девчонки расфуфырились кто во что горазд. Да и педсостав тоже, чего греха таить. Не ахти сколько на таком экране рассмотришь, но общее-то представление составить можно… Афина с Афродитой, толкаясь плечами, тоже ринулись посмотреть. Гера хмыкала, фыркала, цокала, пару вариантов, впрочем, присмотрела, пообсуждала с тёткой, как это пошито, ну а кому поручить, у неё найдётся. Афина вот больше заинтересовалась вязаной кофтой Елены Леонидовны. Ох, если б сообразил, прихватил бы стопку вязальных журналов тёти Любы, там схемы абсолютно чего угодно найдутся. …А может, и в самом деле устроить себе небольшой отпуск, на десяток-другой лет хоть, удалиться на какой-нибудь симпатичный необитаемый остров… Тёплое море, солнце, свежие фрукты, пение птиц, никаких забот, никаких иных баб во все стороны до самого горизонта… Ну, сработает ли этот план, принесёт ли какие плоды – этого я, конечно, не узнаю, но кажется, ей и просто от того, что выговорилась, полегчало. А может, такое вот стихийное продолжение банкета очень кстати оказалось. Это я ещё по некоторым нашим учителям на выпускном в 9 классе заметил, что немного горячительного с хорошими закусками и душевной беседой способно превратить злобную грымзу в сравнительно неплохую тётку. (В официальной-благопристойной версии педагоги, разумеется, сурово бдили за трезвенностью праздника и прочим облико морале детишек, фактически алкоголь в пластиковых бутылках от газировки был у тех и других, и мы старательно это друг за другом не замечали). В продолжение поднятой Афродитой темы пообещала моей супруге лёгкие роды, нам обоим обильное потомство, ну и многочисленность и пышность стад тоже – тут, наверное, не по симпатии лично ко мне, а по симпатии к коровам, которые, собравшись гуртом, умилённо на свою небесную покровительницу взирали. Афина, чтоб не отставать от коллектива, выспрашивала подробности, как там у нас олимпиады проходят, и сулила победы в них, раз уж военные победы мне с моим плоскостопием не светят.       Разбудили меня нежные тычки коровьих носов – гиперответственные созданья решили без меня домой не идти, понимаете ли. Аж приятно, поперву-то они могли меня в этом плане и проигнорить. В голове, стоит заметить, только слегка шумело, наверное, по пути даже осилю придумать убедительную версию, в чьей компании я сожрал бутыль самогона, ведро яблок и бидон вишни. В то, что я мог это всё один, тётя Люба и не поверит, но к правде она тоже не готова. Себя я тем более не смог бы убедить, что всё произошедшее суть продукт отравления мозга по итогам однохаревого употребления, свои физические возможности я как-нибудь знаю, не олимпийские они у меня. Слегка, конечно, штормило, но скорее уж это походило не на похмелье, а на продолжающееся опьянение, такое лёгкое, тёплое и основательное, как август, ощущение внутри. Что мы с Анфисой действительно проживём лет сто (ну больше смертным как-то нельзя) и будем водить детей, потом внуков, потом правнуков в яблочно-вишнёвый сад, который тут вырастет. Что, вообще, что б ни происходило с остальным миром, этот тихий райский уголок никакие катаклизмы не тронут. Ничего серьёзнее не вписавшегося в поворот грузовика, снёсшего кусок указателя. Столько лет Серёга ржал, кто додумался дать такое компьютерное название деревне, в которой и интернета-то нет, вот, так совсем другое дело. Красиво, величественно, и никого особо не беспокоит – в Труповое же все, кому надо, попадают, никто до сих пор с пути не сбился, а Трояны без двух последних букв всего неделю живут…