«давай потеряемся где-нибудь? убежим. на целые сутки»
«давай» *limbo — keshi
юте всегда было страшно взрослеть. он визуализировал этот этап в своей голове как вход в какой-то давным-давно открывшийся портал, в который каждому человеку когда-либо придется войти. нужно только дождаться подходящего времени. и здесь, в корее, где юта практически один, ему кажется, что пока еще рано. пытаясь усердно учиться, он не насладился теми прелестями, которыми обычно любят хвастаться старшеклассники: гулянки, домашние вечеринки, веселые каникулы, девочки. но девочки юте никогда не нравились. он жил в общежитии при школе, не умел готовить и совсем не любил убираться. он либо вообще не ел, либо питался одним раменом, который варил поздно-поздно ночью, сидя на маленькой промозглой кухне (работало отопление или нет — все равно вечно холодно) в полном одиночестве. в очень редкие дни, когда хотелось себя порадовать — брал в автомате парочку онигири с разными вкусами. в другое время он старался почувствовать себя человеком. оказаться одному в чужой стране — страшно. но так получилось. становиться взрослым — еще страшнее, но это должно произойти в любом случае, хочешь ты этого или нет. пару раз юта даже плакал в подушку одной зимней ночью, когда сосед с нижней койки не появился до следующего вечера. где его черти носили? тусовался всю ночь, а потом угнал на уроки, не поспав даже минуты. юта думал, что тоже так хочет, хотя бы один разочек. как все остальные третьеклассники старшей школы. а потом сычен перевелся к ним в класс. — акцент у тебя какой-то странный. — я только приехал с китая, придурок. юту не оскорбляли особо никогда, ибо что у себя в японии, что здесь, для всех он словно серая мышка. только в прошлом году с ним пыталась познакомиться одноклассница с волосами, вечно собранными в высокий пучок, вместо привычных дежурных фраз сказав, что японский ее возбуждает. будь юта гетеро, все равно не стал бы с ней знакомиться. это «придурок» прозвучало из уст сычена с такой нахальной грубостью, что у юты чуть челюсть не отвисла прям на месте, но оно все равно почему-то отложилось где-то глубоко на пыльных полочках подсознания. — меня, вообще-то, накамото юта зовут. больше сычен придурком его не называл. * — давай потеряемся где-нибудь? убежим. на целые сутки. — давай. сычен хватает юту за запястье сразу же после того, как в стенах школы раздается долгожданный всеми последний звонок. они не остаются для того, чтобы побеседовать с учителем, поделиться с одноклассниками воспоминания за прошедшие года, разделить чувство постепенно нарастающей в душе тоски — детство практически закончилось. у них осталось последнее лето, прежде чем придется вступить в самостоятельную жизнь. юта заходит в квартиру первый, скидывает с себя обувь и следом стягивает белую рубашку, ранее любезно выглаженной сыченом, попутно жалуясь, как же ему жарко. в комнате он находит на полке рядом с небольшим телевизором пульт, которым включает кондиционер, и заваливается в кресло. нужно передохнуть перед тем, как отправиться в незапланированное путешествие «вокруг кореи за сутки». сычен где-то пропадает несколько минут, но за тем появляется в комнате с довольной улыбкой и обеими руками за спиной. — поздравляю, накамото, теперь ты практически официально жилец этой квартиры. — сычен, держа в пальцах, болтает ключиком от почтового ящика с бантиком на кольце. — боже, это самое лучшее, что ты мне мог подарить на новоселье. — смеется юта, поднимаясь с кресла. он подбегает к сычену и, приняв подарок, целует его в щеку и обнимает. — фу, юта, ты потный и липкий, — корчится сычен, но в ответ на это юта только сильнее прижимает его к себе и лезет с новыми поцелуями. — потерпишь. * слегка утолив голод и переодевшись, парни берут с собой минимум вещей — кошельки с деньгами, мобильники, и рюкзаки с полотенцами и запасной одеждой на всякий случай. сычен предлагает уехать за город и прогуляться по лесу. под конец мая и правда уже очень-очень жарко. солнце светит ярким желтым блином, тень от деревьев не спасает совсем, на каждом углу улиц стоят ларечки с мороженым, а в магазинах, почему-то, скидки на минеральную воду. юта ее, если честно, ненавидит. бессмысленный ветерок гуляет в их волосах, забирается под одежду и смешно надувает футболки, проскальзывает сквозь пальцы рук и ласкает лицо. возле люка забавно собрались и скучились разноцветные коты, и сычен, будучи их огромных любителем, не упустил возможности сделать фото и пошутить, что все из них похожи на хлеб. — может, тоже потом заведем кота? — поднимается с корточек сычен, зачем-то отряхивая ладонями джинсовые шорты на бедрах. — давай. дадим ему глупое имя и будем спать втроем на одной кровати. сычен не отвечает, но улыбается так, что юта чувствует это, даже не смотря на него. знает, что он согласится на абсолютно любую сумбурную идею, внезапно возникшую в голове. устроить челлендж «весь день питаться вне дома»? — «супер, давай подкопим денег и сделаем это в ближайшие дни». вылезти ночью из общаги через окно и прибежать в гости? — «ты только осторожнее, чтобы тебе потом не прилетело». с сыченом, почему-то, все так стало легко и просто. но они не сразу сдружились. юта пережил месяц постоянных недовольных взглядов в столовой, потом на полтора месяца это прекратилось, и юта вспоминал про сычена только тогда, когда его вызывали к доске. затем еще месяц он терпел перешептывания за спиной на китайском с мальчиком из параллели — сяоджуном, вроде. а после новогодних каникул сычен предложил ему прогулять два последних урока корейской литературы. в тот день он купил себе сэндвичи и угостил одним юту, они сидели на лавочке в небольшом скверике и сычен жаловался на то, как не любит читать книги по школьной программе. — ну, знаешь, я больше предпочитаю японские романы, чем то, что заставляют на оценку пересказывать на уроках в этой школе. я из принципов не читаю, поэтому и решил прогулять. и подумал, что пора бы нам уже с тобой сблизиться. — сычен прятал замерзшие пальцы в рукавах черного пуховика, что длиной был чуть ли не до щиколоток. когда он сидел в нем, был похож на огромную гусеницу с оттопыренными ушами. «пора бы нам уже с тобой сблизиться». кто-то разве так юте когда-либо говорил? с ним никогда никто особым желанием общаться не горел. да, может, в саду у него была пара друзей-мальчишек, они катали машинки по огромному ковру с вышитой дорогой, строили дома из конструктора и замки из кубиков — «я когда вырасту, вот у меня такой будет! прям точно такой же. и крокодил на заднем дворе», но, по избитым канонам, после выпуска ни с кем из них он больше никогда не встречался. а затем в начальной, средней и старшей школах друзей или подружек завести у него не получалось. изначально он, конечно, предпринимал какие-то попытки, но все заканчивалось на том, что общение максимум в две недели молча сходило на нет. медленно те, с кем юта надеялся однажды прогуляться, переставали с ним здороваться. некоторые даже шушукались между собой о чем-то про него, но юта решил не влезать — будь что будет. все равно однажды и школу он закончит, перейдет на новый этап жизни и поступит в университет, где можно будет попробовать в последний раз. юта думал, что после двадцати пяти друзей уже не заводят. — ты чего завис? ешь, а то заберу и собакам отдам. — дожевав свою порцию, сычен отряхивает крошки с губ и поворачивается к собеседнику. — а ты вообще тут какими судьбами? с рождения или семьей переехали? — нет. я сам, — юта сделал паузу, раздумывая, стоит ли посвящать новоиспеченного знакомого в не особо веселую и увлекательную историю своей жизни. — если тебе правда интересно, то я один сюда переехал, потому что очень хотел. мама не смогла из-за работы. ну, еще не хватало на билет, и она не очень-то хотела. говорила, что не любит корею… думаю понимаешь, почему, — он намекнул на прошедшую между странами войну. пусть подросткам по большей части сейчас уже все равно, большая часть старшего поколения таит некую обиду и злость на соседей. сычен ему понимающе кивнул. — ну и вот. она стала больше работать и высылает каждый месяц деньги на комнату в общаге и еду, а я пообещал по окончании школы устроиться на работу и прилететь навестить, как все устаканится. — значит, будешь совмещать работу с учебой в универе? угробишь менталку к чертям. после школы работа тяжелая и неблагодарная. но, надеюсь, тебе повезет. а я вот на стоматолога планирую. родители приняли странное решение переехать сюда прям посреди учебного года — я долго ругался с ними, но все же согласился. пришлось срочно прощаться с друзьями и… вот, я здесь. живу, кстати, отдельно. — губы сычена растянулись в насмешливой улыбке, когда в голове начали одно за другим всплывать воспоминания того периода. — один из них даже расплакался после этой новости, представляешь? лицо у него тогда было красное, как помидор. но мы иногда переписываемся и обменялись посылками на рождество. юта невольно насупился после того, как сычен заговорил о друзьях. хоть он и не хотел показывать каких-то негативных эмоций, чтобы избежать лишних вопросов, сычен все равно заметил его выражения лица и утих. он вздохнул и, сунув руки в карманы, спрятал нижнюю половину лица вместе с носом в широкий ворот пуховика. — не хочешь ко мне в гости? — сычен слегка пихнул юту локтем в бок, чтобы обратить на себя внимание. казалось, будто он всегда погружен в свои мысли. — пойдем. * они на автобусе добрались до единственного в их городке небольшого железнодорожного вокзала и, прикинув расходы и выкинув неподходящие варианты, с помощью детской считалочки выбрали ближайший рейс. — когда приедем обратно, хочу до колик в животе объесться клубники. — негромко говорит сычен, когда после двадцати минут в зале ожидания они поднимаются в электричку.everyone adores you — matt maltese
вагончик качается на рельсах, из открытых настежь всех окон сочится свежий и приятный ветер. парни, расположившись друг на против друга на сидениях, одновременно как-то облегченно выдыхают. сычен протягивает юте один наушник, подключается к телефону и включает плейлист из гремучий смеси их любимых песен. там и японский рок, и что-то около-национальное на китайском, и корейское инди, и парочка песен ред вельвет, и тейлор свифт, и даже одна песня джастина бибера, которую юта добавил случайно. юта практически всю дорогу смотрел на сычена. в перерывах он, конечно, дремал, до момента пока вагон не встряхнет так, что юта бился головой о спинку сидения или стекло. он смотрел на него, на то, как по лицу бегают блики солнца цвета жидкого меда, от которых сычен щурился. и когда он иногда прикрывал глаза, можно было присмотреться и увидеть, как на веках дрожат реснички. на переносице и щеках у сычена словно маленькими кляксами от кисточки разбросаны веснушки. с тем, как ярче начинает светить и сильнее припекать, их становится только больше. и, боже, как он очаровательно с ними выглядит. словно пятнистый олененок. а когда сычен замечает, что юта его разглядывает — пихает ногой и смеется, скрещивая руки на животе. немного сползая и, удобно уложив голову, он в очередной раз проваливается в некрепкий сон. дорога заняла у них почти два часа. электричка следовала до практически ближайшего поселка, поэтому много времени не понадобилось. сойдя с поезда, сычен тянет руки к небу и потягивается, разминая затекшие мышцы. юта будто машинально повторяет за ним, делая то же самое, а после широко зевает, норовя получить подкол в виде пальца рот. — знаешь что? хочу выкрасить волосы в красный. как думаешь, мне пойдет? — пока они медленно развязно шагают в неизвестном направлении, юта пинает ногами мелкие камушки и рассматривает здешнюю природу. — пойдет. тебе любой цвет пойдет. после нескольких сотен метров они отдаляются от станции и оказываются в безлюдном месте, сычен будто на всякий случай оглядывается по сторонам, а затем скользит по внутренней стороне руки юты вниз и хватает его ладонь своей. — кстати, нам скоро три месяца. помнишь? — это самая значимая дата в моей жизни, конечно же я помню. — юта немного смущенно улыбается, разглядывая землю под ногами. — а как же день рождения? — он на втором месте. день рождения юта в осознанном возрасте никогда не праздновал. если в детстве мама и могла порадовать его тортиком и новой игрушкой, дать задуть свечи, количество которых соответствовало возрасту, то позже она начала оставлять на столе в его комнате конверт с небольшим количеством денег, потому что с самого раннего утра уходила на работу и не возвращалась до самой ночи. в такие дни юта покупал себе кусочек чизкейка, а остальное откладывал на будущее. — ты правда меня любишь настолько, чтобы ставить день рождения на второе место? — сычен останавливается и смотрит на юту, пока на его лице медленно проступает мягкая улыбка. самыми уголками губ. — правда-правда. — юта в нежном жесте треплет его по волосам, после чего они продолжают свое скитание по неизвестной деревушке. а встречаться они начали в день, когда пошел второй в этом году снег. первого марта. первый выпал практически в новый год, прям в день, когда юта потерял деньги, отложенные на проезд, и добирался от небольшого торгового центра (он выбирал себе рубашку на деньги, высланные матерью в качестве подарка на праздник) до общаги полчаса пешком в тонкой куртке. тогда все волосы у него промокли, снег падал прям за шиворот, он весь так сильно замерз, что подумал — так он и умрет. упадет возле дороги, завалит его снегом, и найдут только когда все растет. а сычен всегда жаловался на то, что зима в корее какая-то неправильная. что снег не лежит круглыми сутками так, как у него на родине, что нельзя слепить смешного снеговика, бросаться снежками и делать снежных ангелов, а потом сушить одежду дома на батареях. и вот, после всех его жалоб, после кучи посещений ютой его небольшой квартирки, после множества прогулок, когда в первый день весны дороги засыпало тонким слоем снежка, который шел весь день, но практически сразу, оседая, таял, юта решил — пора. «ты нравишься мне» «забавно» «что?» «забавно, что ты мне тоже. я думал, взаимные чувства бывают только в фильмах» * парни небыстрым шагом через небольшую рощу, в которой стояла приятная прохлада за счет кучи высоких деревьев, вышли к озеру, на берегу которого стояла табличка с разрешением купаться. — ты представляешь, как нам повезло! я как знал, — сычен бежит до берега и скидывает с плеч рюкзак. — у меня спина так противно вспотела из-за него. — он садится в шортах прямо на землю — все равно у них есть запасная одежда. юта его догоняет и широко улыбается, щуря глаза от яркого солнца. у озера, к сожалению, деревьев уже не оказалось — начинало припекать макушки. сычен выуживает из рюкзака две панамки и бросает одну, словно фрисби, юте. сычен снимает с себя футболку и запихивает в рюкзак, а юта решает раздеться до белья, чем заставил сычена неподдельно расхохотаться. кажется — даже до слез. — ты серьезно надел эти леопардовые трусы? — ну, сегодня же типа праздник. последний день школы и все такое, — ему самому смешно с этой ситуации, поэтому подождав, пока успокоится сычен, юта хватает его за запястье и тащит в воду. в конце мая солнцем пригрета лишь поверхность воды — полностью она прогреться не успела. поэтому, оступившись и упав в воду кубарем, сычен завизжал и зажмурился. — как ты так умудрился, — по-детски смеется юта, зайдя только по пояс, параллельно плескаясь в сычена водой — все равно он уже полностью мокрый. но этим действием он будто объявил войну. к юте с осторожностью медленно подплывает сычен, у которого из-под воды видно только голову. через несколько мгновений он выскакивает и старается создать столько плесков, насколько вообще позволяла физика. юта тоже вскрикнул, прикрыл торс обеими руками, думая, что в какой-то мере его это защитит. так они битые два часа провели в озере. сначала бесились и плескали друг в друга, играли в догонялки, толкали друг друга и, ныряя, прятались под гладью воды, а потом нашли местечко почти рядом с берегом, где можно было сесть так, чтобы плечи выглядывали. начали болтать, параллельно рассматривая окружающую их местность. за разговорами они не заметили, как солнце пропало. еще не темнело, но на деревушку насела липкая тень и присущая (почти) летним вечерам духота, поэтому скоро юта предложил выйти из воды и найти место, где можно перекусить и придумать, чем они будут заниматься дальше.shut up my moms calling — hotel ugly
— жаль мы без велосипедов. подержи, я переоденусь. — полностью избавившись от влаги на теле, сычен протягивает полотенце юте и со смешком просит его не подглядывать. он пытается пальцами прочесать почти высохшие волосы, но из-за жесткой пресной воды они будто слиплись и запутались. плохой идеей все-таки было купаться в шортах — джинсовая ткань словно сжимается в два раза и противно прилипает к коже. немного попыхтев, сычен все же меняет белье на сухое и надевает запасные шорты — уже из другой ткани, более легкой и приятной к телу — и футболку. юта вытаскивает запиханную в рюкзак майку, чтобы осторожно сложить и также переодеться. когда ткань футболки касается ранее с утра открытых плеч, юта чувствует, что обгорел, и тихо шипит, сообщая сычену об этом. — у тебя еще и нос красный, как у деда-мороза. я же говорил тебе намазаться кремом. — я забыл. юта всегда загорал быстро — солнце каждый раз дарило ему новый оттенок коже почти сразу же, как температура на улице поднималась выше двадцати градусов. и не то чтобы он был этим недоволен. и сычен пару раз позволил себе безобидно подшутить над этим, но после признался, что от цвета его кожи он без ума. а сам словно аристократических кровей — круглый год практически белый. такой бледный, что юте иногда казалось, что он на самом деле вампир. юта и сычен — как карамель с молоком. через час они добираются до маленького круглосуточного комбини. пока они не торопясь шагали, небо постепенно сменило цвет со спокойно-голубого на темно-синий и все усыпалось звездами. даже розовых-оранжевых предзакатных красок, как таковых, не было. по дороге им встречались чужие домики разных размеров; рядом с маленьким, стареньким, с внешней отделкой из бревен, как по старым канонам, рядом мог стоять большой и двухэтажный. какие-то были с широкими огородами, а какие-то с животным хозяйством. они, пока шли, наткнулись на одну корову посреди полянки, что спокойно пережевывала траву в купе с полевыми цветами, и на небольшую группу козочек и овец. через время за ними даже увязались непонятно откуда появившиеся два пса, а потом также внезапно пропали, видимо, почуяв что-то среди высокой травы, которая росла по правую сторону. в комбини работал вежливый пожилой мужчинка, который, удивившись визиту парней, поздоровался, а затем уткнулся в новостную газету. судя по его выражению лица — это место не пользуется здесь особой популярностью. юта взял себе излюбленное онигири, дешевую апельсиновую газировку с химозным вкусом и две пачки рамена — для себя и сычена. они заварили лапшу прям там, уселись на высоких стульях за длинным столом вдоль окна в пол, и через несколько минут принялись трапезничать. после купания и утомительной пешей прогулки еда казалась какой-то особенно вкусной. — чем будем заниматься? — негромко спрашивает юта, чтобы не дай бог не отвлечь своей репликой продавца, что так увлеченно уже минут десять читал новости. — давай найдем кусты или деревья с плодами, соберем их, и ляжем на траву, чтобы посмотреть на звезды. как идея? — отвечает сычен, немного поразмышляв. — потом можем уже тащиться на станцию и ехать домой. юта кивает, возвращаясь к поеданию лапши. попрощавшись с мужчиной и пожелав всего хорошего, парни покидают одинокий маленький магазинчик. юта доедает онигири, держа его одной рукой, когда за другую его хватает сычен, поглаживая большим пальцем участок кожи на тыльной стороне ладони. — юта, знаешь что? — разрушает недолгую тишину сычен, собираясь убрать чужую газировку в рюкзак, чтобы не тащить в руке. — а? — я тебя… — стоило сычену развернуться, как он снова сдерживает себя, чтобы не засмеяться. — у тебя рис к губе прилип и нори в зубах застряло. — блин! — юта отворачивается и как-то пытается привести себя в порядок наощупь, потому что ему даже некуда посмотреть. — что ты говорил? — хотел сказать, что люблю тебя. но ты ешь, как хрюшка, поэтому я не смог сразу закончить фразу. это был первый раз, когда кто-то из них заговорил о любви. юте иногда хотелось, прям все зудело и горело, как хотелось, но он, почему-то, боялся. они не много говорили о чувствах в принципе, поэтому изредка юта считал, что эти отношения для сычена не более, чем развлечение в школьные годы, которое останется приятным воспоминанием и небольшим жизненным опытом. но так он думал только с самого начала. сычен сказал это с такой легкостью. так непринужденно и будто-бы невпопад, что юта даже чуть ли не поперхнулся, дожевывая онигири. — прям любишь? — проглотив последний кусочек спрашивает юта, пусть на самом деле ответ ему и не нужен был. — прям люблю. я всегда мечтал, чтобы у меня было прям вот так. с человеком, которого я прям люблю. — сычен поправляет рюкзак и придерживает его за лямку. — как? — ну, вот так. чтобы сорваться и уехать куда-нибудь. я тогда надеялся, что в такой момент обязательно подумаю, что прожил всю жизнь только ради этого. — так и подумал? — так и подумал. — сычен останавливается и не сдерживает порыва обнять юту — момент его обязывал это сделать прямо сейчас. поиски они продолжили в ненавязчивой тишине. когда юта наконец заметил беспризорный сад, полностью свободный от любых ограждений, то потащил сычена за руку в его сторону. он искусно полез на дерево за грушами, будто делал это не в первый раз. юта сбрасывал их вниз сычену, а тот в свою очередь старался ловить их прямо открытым рюкзаком. главное — чтобы в лицо не прилетело. после они набрели на земляничные кустики. собрав по горстке в каждую ладонь максимально, насколько было возможно, парни разыскали наиболее удобное и застеленное травяным покровом место, чтобы лечь, а затем в раз все съели.magnolia — keshi
земля в конце мая очень вкусно пахнет. трава щекочет оголенные бедра и щиколотки, ветер гуляет, разнося по воздуху свежий ночной воздух с легким сладко-цветочным запахом. — знаешь, мне так невероятно спокойно сейчас, как не было никогда. — сычен складывает руки под голову для удобства, и юта делает следом то же самое. — я чувствую, что нахожусь в нужное время в нужном месте. юта молча с ним соглашается, и сычен это будто на подсознательном уровне чувствует. — кстати, ты мне не ответил. — сычен резко принимает сидячее положение и, наигранно по-детски нахмурившись, уставился на юту. тот сразу понимает, о чем речь. извинившись, он отвечает, что тоже его любит. — я до тебя никогда не любил никого. у меня даже нет любимого цвета, — начинает говорить юта, пока сычен ложится обратно, приминая под собой траву. — я рад, что все так произошло. рад, что мы оба сюда внезапно переехали и судьба свела нас. — а я в судьбу не верю. считаю, что так удачно сложились обстоятельства. не сказав бы ты тогда, что у меня странный акцент, может, мы бы здесь сейчас не лежали. может, так больше и не заговорили бы. — рассуждает сычен, наблюдая за пролетающим в небе спутником. казалось, будто звезда падает. — но ты не можешь знать наверняка. может, нам суждено было все это, и мы познакомились бы при других обстоятельствах. — хорошо, не буду отрицать. судьба это или нет — мне все равно нравится быть здесь и сейчас с тобой. — сычен наклоняет голову вбок и касается ей головы юты. тот неловко переплетает их пальцы и, чтобы трава не щекотала руки, кладет их на свой живот. — мне тоже нравится. юта хотел сказать, что только с сыченом он впервые в жизни почувствовал себя таким счастливым, но, почему-то, не стал. они продолжили рассматривать вдвоем звезды, искать какие-то созвездия, искать в редко проплывающих облачках схожесть с какими-то объектами. о жизни и чувствах больше не говорили, но зато шутили и даже пофилософствовали насчет космоса и происхождении мира. сычен сказал, что не верит в динозавров, а юта — что в детстве они были ему интересны. сычен сказал, что не может представить себе большой взрыв, а юта — что тоже, но делал на эту тему проект в седьмом классе на урок биологии. за разговорами начало светать. веки немного тяжелели, ноги начали гудеть от усталости и сычен предложил отправиться до станции. сейчас остывший за ночь воздух был даже слегка прохладным, бодрил и придавал сил объемом ровно на расстояния до дома. дорога на электричке обратно пролетела практически незаметно, потому что они снова зацепились за какую-то глупость, из которой разрослось полноценное обсуждение самых абсурдных вещей на свете. * — мне так хотелось хотя бы разок так уехать и устать, как собака, что я даже не думал, что возвращаться домой будет так приятно. — сычен запирает за собой дверь, так как зашел последним, а затем он стремится в комнату, чтобы нараспашку открыть все окна и дверь балкона. после душа, быстро надев лишь домашние шорты, сычен плюхается в кровать и долго смотрит в потолок, пока ждет юту рядом. и юта через несколько минут, вернувшись из ванной и натянув на себя растянутые пижамные штаны в клетку, ложится, сразу же шмыгая под одеяло. свернувшись почти клубочком, он прижимается к сычену. наконец-то он будет спать на нормальной кровати, а не общажной, которая от любого телодвижения противно скрипит, и матрас там неудобный настолько, насколько это вообще возможно. и вместо соседа, который любит поздно возвращаться (как его еще комендантка не выселила?), громко слушать музыку, игнорируя всякие просьбы сделать потише, а с утра пораньше иногда вставать и очень шумно собираться, теперь юта живет с человеком, которого он искренне любит. у сычена он учится быть самоуверенным, не бояться чувствовать и говорить о том, что думает. учится показывать эмоции и жить моментом. любя сычена, юта учится любить и себя — некогда незаметного закрытого ребенка, что не получил родительской любви, пока рос практически с рождения с одной мамой, которая, к тому же, с головой была погружена в вечную работу. сейчас же юта всем своим нутром чувствует, что живет по-настоящему. ему по окончанию лета не придется, а хочется взять год отдыха от учебы, чтобы поискать неплохую работу, которая не будет в тягость. конечно, он не ждет миллионов — просто не хочет сильно перегружать себя. ему хочется забирать сычена с пар, когда тот наконец-то поступит на стоматолога, как и планировал, хочется вместе готовить еду или, когда совсем лень, заказывать что-то вкусное и уплетать за просмотром какого-нибудь фильма или сериала. — тебе хорошо? — сычен ложится на бок, к юте лицом, и медленно, будто предупреждается, тянется за ленивым поцелуем. — так, как никогда не было. — практически шепотом отвечает юта и мягко целует сычена, запуская пальцы в его густые темные волосы. — давай спать, а то глаза уже открывать даже не хочется. — с такой же громкостью позже произносит сычен, разворачиваясь на другой бок. через окно уже пробивается утреннее светло-желтое солнышко и мажет лучами по всей комнате. — хороших снов. — юта целует сычена куда-то за ухом, утыкается носом в заднюю сторону шеи и обнимает за талию, прижимаясь всем телом к его теплой спине со всей своей нежностью. и, самое что главное — им еще нужно завести кота, дать ему глупое имя и спать втроем в одной кровати. нужно наесться клубники до колик в животе и выкрасить волосы юты в красный.