Полёт без крыльев

Есть что-то особенное в ночёвках на дереве. Малефисента не знает, почему ей так нравится спать именно на высоких ветках, в кроне дерева. Должно быть, так она чувствует себя ближе к небу. Это стало слишком важным для неё. Диаваль в целом спал на дереве, сколько себя помнил. Но когда ты небольшая птичка, это гораздо легче и удобнее. А Фея настаивает на том, чтобы он спал рядом с ней именно в образе человека. В этом он почти не видит смысла. Но отчасти может понять её мотивы. Должно быть, Малефисента чего-то опасается, боится. Диаваль однажды высказал свои предположения (конечно же, в форме шутки) Госпоже. Она смерила ворона таким взглядом, что ему захотелось просто исчезнуть. И до сих пор холодные глаза женщины временами видятся ему по ночам. Сегодня Малефисенте не спалось. В последнее время она часто бодрствует по ночам. Не по своей воле. Слишком много мыслей просто не дают заснуть. Женщина огляделась по сторонам, но почти ничего не увидела. Темно. Только луна слабо светит, изредка выглядывая из-за облаков. Её бледные лучи падают прямо на ветку рядом с ней, где всё ещё мирно спит Диаваль. Малефисента заскучала и стала рассматривать его. Он уже успел привыкнуть к новому облику и к тому, что спать придётся лёжа, поэтому достаточно комфортно чувствовал себя. Это было заметно по расслабленной позе, свободно свисающей руке и по чёрным волосам, беспорядочно разбросанным по лицу. Малефисента поборола желание коснуться его руки или убрать некоторые волосы с глаз и просто молча посмотрела на лицо Диаваля, спокойное и отчасти наивное. Потому что он, будучи во сне беззащитным, полностью доверяет Малефисенте. Это она точно знала. Иначе бы он и глаза не сомкнул. Давно, когда их симбиоз (по-другому не скажешь) только начинался, и отношения были более формальные, а положения максимально неравные, Диаваль не спал по ночам. Он ждал, пока заснёт Малефисента, и считал своим долгом охранять её сон. Так продолжалось вплоть до того момента, пока она не сказала, что эта его жертвенность ни к чему. Малефисента много думает. Иногда приходит к самым абсурдным умозаключениям. Наверное, на неё так повлияли почти 16 лет, проведённые в компании одного болтливого ворона. Хотя без него было бы совсем тоскливо. Это она не старается скрыть, но и особо не афиширует. Зазнается ещё. Вот и сейчас в голову женщины вдруг полезли странные мысли. К примеру, наложить на него заклятие, чтобы только был повод поцеловать… С другой стороны, она может позволить себе это в любой момент. (разумеется, если захочет)И он не посмеет ничего сделать. Нет, он конечно не её раб, но ей так спокойнее. Когда можно просто запретить ему что-то делать, спрашивать или даже смотреть на неё. Это намного проще, чем придумывать что-то в ответ. Хотя было бы куда лучше, если бы желание поцеловать её изъявил сам Диаваль. Но тот, видимо, не хочет. Или боится и всё никак не решается. Да и с чего она взяла, что ему хоть когда-то приходило в голову её поцеловать? Иногда Малефисента жалела, что они не могут общаться без формальностей. Вернее, у них не всегда это получается. Диаваль забывает о своём статусе, только когда ему очень весело. И говорит с Малефисентой не как с госпожой, только когда ей грустно. Женщина перевела взгляд на плотно сомкнутые, тонкие бледные губы. Разумеется, она не собирается его целовать! Это было бы слишком. В конце концов, она холодная и сдержанная женщина и должна соответствовать своему образу. А целовать спящих людей, просто потому что хочется — это грубо и уже почти по-детски. Да и все эти мысли, глупые фантазии — всё это так несерьёзно. Иногда это сильно мешает и отвлекает. Малефисенте кажется, что все её мысли Диаваль способен прочесть в глазах, поэтому она начинала всё чаще отводить взгляд, словно в глубокой задумчивости. Смешно. Ещё смешнее от мыслей, что за 16 лет (может и меньше) родились настолько противоречивые чувства. Она же не девочка, чтобы сомневаться и смущённо отводить глаза. Уже не способна так слепо и легко верить в любовь и доверять своим собственным чувствам. Просто умом тронулась от одиночества. Вот и ищет утешение в нём. Он, наверное, не против. Почему же тогда поиски настолько затянулись? Почему вдруг захотелось снова доверить кому-то своё сердце так же беспечно и наивно, как до этого? Малефисента знает, что будет, если довериться кому-то. Поэтому она держит дистанцию всегда. Старается. Останавливает себя от любого прорыва лишний раз дотронуться до него, сказать что-то неоднозначное или просто посмотреть с нежностью во взгляде. Не было бы всех этих чувств, было бы намного проще. Но фея так и не смогла полностью сжечь своё сердце и хотя бы немного притупить все эмоции и чувства. И они снова вспыхнули огнём. Диаваль просыпается. Вернее, его будят и бесцеремонно хватают за предплечье, куда-то волоча. Очень непохоже на Малефисенту. Если это вообще она. Может, он не до конца проснулся. — Куда мы идём? — сонно бормочет он, а Малефисента, до этого суетливо тянувшая его за рукав и запястье, вдруг одёрнула руку и остановилась с невозмутимым видом. — Прогуляться. — отвечает она безразлично и очень надеется, что он больше ничего не спросит. Затем снова быстро идёт, не отпуская его ни на шаг. Кажется, Диаваль сразу смирился с её идеей, хоть и не до конца проснулся. Но теперь он молчит. Фея периодически проверяет, не спит ли тот на ходу. Сейчас нельзя спать. Честно говоря, она сама не знает, к чему вдруг так спешит увидеть рассвет и почему именно сегодня. Малефисента всё же уснула часа на два и проснулась с навязчивой мыслью отправиться на утёс, встретить восход солнца. Когда они спустились с небольшой возвышенности и зашагали между деревьев, Малефисента замедлила шаг. Диаваль совсем проснулся, но всё ещё не понимал, что происходит с женщиной и что она вообще планирует делать. Он поглядывал на свою руку, которую обвивают пальцы женщины, и в голове рождалось очень много вопросов. Фея замерла на месте. Здесь было так красиво. Ещё по-утреннему туманно, завораживающе. Туман стелился повсюду, в нём тонули деревья, кусты и даже ноги. Но спутника Малефисента прекрасно видела. И его недоумение ей было прекрасно заметно. Что-то объяснять она не собиралась. Пусть думает что-угодно. Сейчас это не имеет значения. Она грациозно опускается между корнями дерева. Диаваль стоит рядом, но вдруг опомнившись, приземляется рядом. И смотрит вперёд, ожидая, наверное, каких-то объяснений или просто того, что Малефисента наконец заговорит. Пока что её поведение и особенно её молчание казались, мягко говоря, очень странными и подозрительными. А когда Малефисента без каких-либо предпосылок или слов положила пальцы на его ладонь, слабо сжимая, Диаваль забыл всё, что хотел сказать. Мысли просто испарились. Неосознанно она уронила голову ему на плечо. Захотелось обнять чужую руку, закрыть глаза и просто провалиться в сон. Но Малефисента резко подняла голову и отпрянула к стволу дерева, прижимаясь к нему спиной. Она стала осматриваться по сторонам так, словно почувствовала опасность. — Всё в порядке? Этот вопрос он мечтал задать, ещё когда она схватила его за руку. Но почему-то решил только сейчас. Происходящее до этого, хоть и с натяжкой, но можно было принять за следствие настроения феи. Только сейчас Диаваль по-настоящему обеспокоился. Женщина судорожно замотала головой. Это то самое место. Она помнит. Она помнит их последнюю ночь со Стефаном здесь. Ночь, в которую самый близкий человек предал её ради власти. И вдруг силуэт Диаваля, его прикосновения, её прикосновения, вся атмосфера смешались в сплошное пятно из прошлого. Всё казалось таким знакомым, словно все события точь в точь повторяются. Малефисента была в панике. Она не знала, почему. И не знала, отчего вдруг вскрикнула, а потом прикрыла рот рукой. Ей показалось, что между корней дерева, на земле, капли её собственной крови. Она бы упала и разрыдалась, она бы закричала, если бы не ощутила тёплое касание на плече. Если бы сквозь слёзы не увидела перед собой такое обеспокоенное и заботливое лицо. Диаваль не знал, что ему делать и вообще перестал думать, что он творит. Он очень аккуратно и бережно взял тонкую аристократичную руку в свою, затем также аккуратно положил вторую руку на её поясницу и приблизился, некрепко обнимая. Малефисента, словно только этого и ожидая, сжимает его плечи, крепче обнимает и плотно закрывает глаза. — Ты не предашь меня, Диаваль?! — привычно властный голос феи сейчас звучал почти умоляюще. — Скажи, что не предашь меня. — она постаралась произнести последнюю фразу, как приказ, но вышла жалкая просьба. Диаваль не ощущал своего превосходство или какой-то власти. В нём смешались сочувствие, непонимание и полная растерянность. Он не имел ни малейшего понятия, как ей помочь. — Никогда. — Ворон надеялся, что этого слова хватит, чтобы убедить Малефисенту. Сказал он и вправду убедительно, с невероятной твёрдостью и уверенностью. И больше Диаваль ничего не спрашивал. Боялся нарушить тот хрупкий покой, который медленно возвращался к Госпоже. Да и просто не знал, как и о чём спросить, чтобы не сделать ей больнее. Потом Малефисента, конечно, будет отрицать всё произошедшее. Скажет, что Диаваль бредит, и просто не могла она вот так вот добровольно прижиматься к нему. Сейчас Малефисента слишком не похожа на саму себя. Слабая и разбитая, готовая вот-вот растаять от собственных невыплаканных слёз, доверчиво и крепко обнимающая чужие плечи так, словно он — последний человек в её жизни. Хотя, может, это она настоящая? Может, все 16 лет, что они знакомы, она лишь притворялся бесчувственной и хладнокровной? Диаваль не знает. И эти объятия, по большому счёту, — всё, что он может для неё сделать. Выполнить роль спасательного круга, только чтобы она не пошла ко дну. А выбраться из омута, в котором тонет, Малефисента сможет сама. Малефисента почти полностью пришла в себя. Хотелось дать понять это и ворону, но почему-то отпускать его совсем не хотелось. Как будто, если она хоть на секунду выпустит его из объятий, он станет птицей и навсегда улетит. Противоречие собственных чувств достигло своего пика. Теперь женщина захотела воплотить в реальность все свои причудливые мысли. И вместо недавних слёз в глазах её заблестел опасный азарт. Она отодвинулась, разглядывая по истине мученическое лицо Диаваля. Он словно молча спрашивал, за что ему это всё. Малефисента беззвучно усмехается и кладёт руку на его скулу, приближаясь. Он заметно напрягается и становится ещё более сбитым с толку. Сегодня Госпожа ведёт себя максимально странно. Но все эти неоднозначные жесты полностью меркнут по сравнению с её новой выходкой. Не давая ему ни секунды опомниться, Малефисента вдруг быстро двигается вперёд, но замирает, сомневаясь. Едва ли не касаясь его губ, она обжигает их холодным дыханием, и он понимает, что ей холодно. Ненадолго. У Диаваля больше не осталось ни одной мысли. И чувство самосохранения тоже вдруг отключилось. Потому что он решает воспользоваться смятением Госпожи и взять всё в свои руки. Ворон закрывает глаза и нетерпеливо целует её губы, почти невесомо касаясь рукой талии. И этого хватает, чтобы окончательно разрушились все границы в голове феи. У неё словно развязываются руки, Малефисента вмиг кладёт их на плечи и полуоткрытую грудь Диаваля. Мечтает пробраться прямо под чёрное одеяние, согреть руки о тепло чужого тела, но пока медлит. Ворон не слишком уверенно и оттого осторожно размещает руки на спине женщины, лишь слегка приобнимая. Её это раздражает. Она хочет большего и сейчас отчасти винит себя в том, что была слишком строга с ним. Теперь он, может, и хочет нарушить её личные границы (тем более, что она первая это сделала), вести себя не так скромно и сдержанно, продемонстрировать свои настоящие чувства, но чего-то боится. Того, что она оттолкнёт его и в наказание за его дерзость превратит во что-то мерзкое и изощрённое, насколько хватит фантазии. Но вместо того, чтобы оттолкнуть Диаваля, Малефисента, напротив, вверяется ему с той охотой, желанием и страстью, которые копились внутри все эти годы и всё ждали момента, чтобы вырваться на свободу. Теперь она вряд ли сможет остановиться. Да и незачем уже. К чёрту все принципы и обещания. Отныне нет прошлого. Есть только они и их будущее, а самое главное — их настоящее. Такое томное и блаженное, что кажется сном. Она зарывается пальцами в чёрные волосы, слегка оттягивая назад, попутно вновь целуя в губы, уже с большим жаром и меньшей скромностью. Малефисента не открывает глаз, полностью поддаваясь этому приятному и тягучему чувству. Одиночество исчезает основательно и безвозвратно. Она не одна. Она никогда не будет одна. Диаваль смелеет: перемещает одну руку на талию, уже без каких-либо неуверенных блужданий и крепче сжимает её, теряя ту осторожность и бережность. Второй рукой он проводит по щеке женщины, по чётко выраженным скулам, больше не опасаясь касаться её. Хотелось оставить несколько поцелуев на тонкой бледной шее, но этого Малефисента не позволит. Она и так позволила ему слишком много. Он и так позволил себе слишком много. Чувствуя, что теряет контроль над происходящим, женщина останавливается и отодвигается назад. Она кладёт руки на шею Диаваля и соприкасается своим лбом с его, не открывая глаз и выравнивая дыхание. Когда фея всё-таки поднимает веки, она видит перед собой мягкую и до невозможности нежную улыбку, он никогда ещё так не улыбался ей; глаза, смотрящие с особым трепетом и преданностью, с чувством, которое она и определить не может(должно быть, именно оно называется любовью). Диаваль в очередной раз лишь подтверждает все её мысли. — Я всегда буду рядом. Я никогда не брошу тебя. И никогда не предам, слышишь? Вкрадчиво и быстро шепчет он, пока Малефисента сама растягивает слегка влажные губы в улыбке. Это всё, что она хотела услышать. Больше ничего не нужно, никакого признания в любви или клятвы. Всё стало понятным без слов. Вместо ответа она молча вглядывается в его глаза и напоследок оставляет на его губах совсем лёгкий поцелуй, почти детский по сравнению с тем, что творилось минуту назад. Диаваль вначале выглядит растерянным, но потом спокойно убирает руки, опуская их вдоль тела, и прикрывает глаза. Теперь всё встало на свои места. Пропали все вопросы и сомнения. Всё как в сказке с хорошим концом. Пока что. Скоро Авроре 16. Их счастье, пускай и недолгое, но такое сильное и желанное, будет всегда греть сердце изнутри. Что бы ни случилось. И сейчас женщина вновь ощущала на душе такую забытую лёгкость и свободу. В чужих руках ей казалось, что она снова способна летать, только без крыльев. … Надо сказать, до утёса они так и не дошли. Встречали рассвет в лесу. Диаваль задумчиво смотрел на листья деревьев, на которые падали персиковые и лимонно-жёлтые лучи солнца. Фея в это время смотрела куда-то вниз полуприкрытыми глазами, почти обесссиленно (будто ища защиты) прислонившись к нему. Она больше не сдерживала слёз, которые неспешно лились по щекам. Ей было неизвестно, плачет она от горя предстоящей утраты или от счастья, или сразу от двух этих факторов, но показывать свои слёзы Диавалю не хотела. Зачем ему лишний раз беспокоиться? Рассвет был холодным. Но Малефисенте не было холодно. …