***
Лавкрафта на горизонте не было видно уже полчаса. Для большей части агентства работа выполнена, но для Йосано она лишь полноценно началась. Она сразу и не назовёт, когда ещё столько раз за день использовала свою способность. Есть гипотеза, но вспоминать военные годы нет желания да и некогда. Она просто хочет добраться до штаба, по пути поставив на ноги столько прохожих, сколько потребуется. Телефон всё равно не трезвонит, а значит критически никто из коллег не пострадал. Город выглядит потрёпанным. Очень походит на последствия землетрясений, с которыми в Японии происходит мириться. Вокруг как-то по-неправильному тихо. Без трафика любой звук словно рождает эхо от стен ближайших зданий и оттого сразу кажется далёким. Люди всё ещё боятся выходить, напуганные внезапным молчанием. Йосано мечтает оказаться уже в позднем вечере, где она всех вылечила, приняла душ, немного выпила, чтобы не видеть снов, и легла в кровать. Постоянное использование своих сил выматывает. Это не нормальная усталость, от неё чувствуешь себя выжатым в обход мандража в мышцах. Отчасти радует, ведь наутро ничего не ноет и не ломит, а с другой стороны ты просто не знаешь, как выгнать подобное чувство из тела. Какой анальгетик нужен, когда ничего толком и не болит? Кажется, Йосано неосознанно двигалась к эпицентру событий. Дорожное полотно выглядело всё хуже. Становилось больше перевёрнутых машин и заваленных фонарей. Были и более очевидные признаки. Даже два. — Чтоб однажды твоя уродливая шляпа не выжила, — причитал Дазай для Чуи, который абсолютно точно его не слышал. Мафиози выглядел ещё хуже, чем двумя часами ранее, в основном из-за более потрёпанной и грязной одежды. Осаму ушёл недалеко в этом плане. Признаться, на контрасте со светлой тканью пыть, грязь и бетонная крошка выглядели лишь только более вездесущими. Зато Дазай явно был в состоянии стоять на ногах. На первый взгляд из ранений у него были лишь бесчисленные ссадины и что-то более серьёзное на правом предплечье, из-за чего побагровели бинты. В этот раз акт заботы о былом напарнике кончился примерно тем же: Чую уволокли с дороги и в полулежачем положении оставили у стены. Рядом стопкой лежало то, что осталось от чёрного плаща. Спустя мгновение конструкцию увенчивала брошенная сверху шляпа. Перчатки, по всей видимости, потерялись в суматохе. Заметив Йосано, Дазай не спешил заговорить первым, просто долго смотрел на неё. Его пустые глаза Акико не любила. Кроме реакции зрачка на свет они никогда не давали ответов. Когда она была уставшей, то не любила их с новой силой. — Что я должна услышать, Дазай? — спросила Йосано, уже второй раз за день садясь у Чуи. — Буду должен бутылку саке за сегодняшнее… — по крайней мере, его догадливость всегда упрощала коммуникацию. — …А ещё мне нужны парочка швов. Мафия, гильдия… Акико уже всё равно. Кажется, подсунь ей манекен в таком состоянии она и его попробует оживить. Полоснула по горлу Чуе она на середине чужой фразы и, так уж вышло, слегка выместила на Накахаре раздражение, вызванное далеко не им. В любом случае, её способность справится. «Не отдавай, любимый, жизнь свою!» — отдельные слова в мыслях уже сливаются, накладываются друг на друга, но всё ещё работают. Бабочки, столь нелепые в перевёрнутом городе приелись глазу. Акико даже не задумывалась о том, насколько неправильно нежное насекомое выглядит среди последствий сражения, лишь как можно быстрее убрала руки от чужой шеи: даже она не знает точно, насколько хорошо сработают у Чуи рефлексы и чем это чревато. Очнувшийся принялся закрывать обеими руками почти затянувшуюся рану и с пронзительно громким хрипом глотать воздух. Словно он минуту назад не еле дышал, а нырял без акваланга. Йосано предусмотрительно не лезла к непривязанным пациентам в таком состоянии. Конкретно сейчас она возобновила попытки пронять Дазая ещё более зловещим выражением лица, чем ранее. Что удивительно, результат это возымело. — Бутылку нормального саке, а не «той дешёвой дряни», что пью я, — уточнил Осаму, подавая ей здоровую руку. — И о произошедшем никто не узнает. — Уже лучше, — сухо ответила Йосано, демонстративно вставая без помощи. — Пойдём, самый паршивый мой пациент. Акико часто показательно злилась на Дазая за то, что его приходится лечить обычными способами. Он не обижался на такое, даже поддерживал шутки о том, что для Акико он единственный «одноразовый» больной. На самом деле ей нравилось возиться с нитью, хирургическими иглами и бинтами, но сейчас она была несколько на взводе. Во-первых, из-за усталости, во-вторых, из-за того, что ошибка Дазая вынудила её контактировать с мафией. Чуя всё меньше хрипел и всё больше дышал. Уже не было чувства, что воздух всё никак не может опуститься ему в лёгкие, застревая в трахее. Тем не менее, он был жутко дезориентирован и смотрел широко распахнутыми глазами, казалось, не видя ничего вокруг. Способность Йосано могла подлатать некоторые раны и восполнить кровопотерю, но вот мозг и сознание не были готовы вновь стабильно работать сразу же после «Порчи». Это стало понятно ещё в первый раз, но тогда оправиться помогли адреналин и острая необходимость сбежать из-под вдруг решившего обвалиться здания. Более спокойная обстановка парадоксально удлиняла процесс реабилитации. Йосано обошла теперь уже члена другой организации, а не пострадавшего, и вместе с Дазаем продолжила путь к агентству. Больше она ничем не собиралась да и не могла помочь. Привести в порядок рассудок Накахара должен был сам.***
Ходили по магазинам с Йосано поочерёдно все. Все, кто не успевал сбежать. Однако исполнительная Кёка почему-то даже не предпринимала попыток уклониться от подобной обязанности. В качестве помощницы она нравилась Акико всё больше: тихая, может унести пакетов примерно с собственный вес, не спрашивает, когда домой, а если купишь сладкого, то становишься в детских глазах героем недели. Они курсировали по этажам торгового центра уже не менее часа, а не прошли и трети того, что Йосано запланировала. Благо Кёка акцентировала внимание не на времени, а на сахарном яблоке. И стоило Йосано этому мысленно обрадоваться, как она краем глаза заметила, что девочка дёрнулась. Малышка не изменяла своей подготовке, мгновенно встав в стойку. Не сбивали концентрации даже покупки, повисшие на локте. Кёка чуть пригнула голову и озиралась по сторонам. Её небольшой нож ещё не покинул ножен, но уже был в руке. Йосано оглянулась, стараясь понять, что же заставило Кёку так напрячься. Они в людном месте, опасность здесь может привести к большим потерям. — Начала замечать мои попытки стащить нож? — прозвучал в стороне пусть и резковатый, но не враждебный голос. — Молодец. Кёка выпрямилась и убрала оружие за широкий пояс кимоно. Уже с чуть более спокойным видом она кивнула куда-то в толпу. Йосано наконец заметила среди прочих покупателей исполнителя Портовой мафии. Выходит, нож не достали, а пресекли кражу гравитацией. Чуя выглядел сильно проше, чем в во все их предыдущие пересечения, но шляпа всё ещё была на месте. Он будто был рад собственной похвале больше, чем непосредственно Кёка. Девчушка эмоциональностью никогда не отличалась, но было очевидно, что тревоги при виде Накахары она не испытывала. Видимо, были знакомы в мафии. И всё-таки Йосано на всякий случай встала между ними, загородив Кёку. Даже с каким-то пониманием во взгляде Чуя достал руки из карманов и приподнял ладони в примирительном жесте. — Спокойно, я ничего ей не сделаю. Босс решил, что у нас с вами нейтралитет, а у меня вообще выходной, — заверил он, глядя Акико в глаза. — Мне тут должны передать деталь для мотоцикла. Йосано уложила ладонь Кёке на плечо, из-за чего буквально чувствовала, как та выглядывает у неё из-за спины. Удивительное доверие, зная девочку. Однако отпускать её не хотелось. Акико уже успела попробовать увести Кёку подальше, когда окликнули уже её. — Кстати, леди-врач, — Йосано вполоборота повернулась назад, думая о том, насколько вообще разумно было становится спиной к кому-то из мафии. — Хотел спросить, можно вас как-то отблагодарить за тот случай? Даже с учётом того, что Кёка вряд ли расскажет кому-то, Акико до жути не понравилось, что об этом эпизоде вспомнили при посторонних. Наверное, это уже паранойя, учитывая прошлое самой девочки, но Йосано было неприятно признавать факт хоть каких-то дел с мафией. Причина крылась скорее в Акико, чем в ком бы то ни было. Было наивно ждать, что Чую вдруг испугают и заставят скрыться из виду тяжёлые взгляды, но это не являлось поводом не пытаться провернуть подобное. Сознание всё ещё отказывалось принимать, что его можно встретить так. Не в бою, не полуживым, а просто в торговом центре с ежедневными проблемами обычного человека. Ещё и вроде как с благородными намерениями. Интересно, кролика из шляпы не вытащит для продолжения череды чудес? — Было необязательно второй раз лечить меня, — скепсис Йосано был настолько очевидным, что было бы страннее, если бы на него не отреагировали. — Поэтому я правда хочу что-то сделать взамен. Первой частью ответа стало хмыканье. Кёка не выдавала любопытства ничем, кроме непрерывного взгляда на Йосано. Цель уже двух пар глаз всё стояла с завидной выправкой и что-то прикидывала в уме. Наверное, стоило тут же отказаться, развернуться и доложить о произошедшем в агентство. Именно над этим вариантом она думала дольше всего, однако любопытство и интерес в последний момент пересилили здравый смысл. В мафии у нас теперь и правда процветает джентльменство? И насколько же далеко оно распространяется? — Помнится, в тоннелях нас прервали, согласен сразиться ещё раз, но без использования способностей? — Без способностей? — Чуя ждал чего угодно, но не предложения подраться и переспрашивал больше, чтоб не создавать пауз. — Мне будет неудобно лезть за тобой на потолок в юбке. Последние слова чуть развеяли ступор собеседника. Чуя даже вроде слегка ухмыльнулся. После они договорились о времени и месте. За всем разговором ненавязчиво, но пристально наблюдала Кёка. С последней попрощались прикосновением к полям шляпы, девочка в свою очередь лишь моргнула дольше обычного. Совсем в том же духе продолжать закупки не выходило. Акико отчего-то продолжала периодически брать Кёку за плечо в особо плотной толпе, пусть той это не требовалось. Радовало, что сопротивления приступы заботы не встречали. — Как думаешь, это может быть уловкой? — уточнения, что именно, Кёке были не нужны. — Нет, — тут же отозвалась она, не отрывая взгляда от содержимого одного из пакетов. — Ты так уверена? — Чуе чаще всего хватает сил, чтобы справиться с целью без обмана, — удивительно здраво и приземлённо для маленькой девочки рассуждала Кёка. — Поэтому он честный.***
К вечеру ветер всегда дует с моря, а поэтому он пахнет йодом, солью и свободой. Каким-то чудом эту смесь почти не портил городской смог. Большая вода колыхалась в промежутках между зубцами особо высоких построек. Казалось, что закатное солнце тает в океане, делая его до слепоты ярким, а не просто заходит за горизонт. Йосано выбирала эту крышу из-за близости к агентству. Нужно быть совсем уж наглым, что бы вытворить что-то под боком у вчерашнего врага. Однако прекрасный вид был бонусом, который не мог не радовать. После спарринга девушка с совершенно довольным видом села на край здания, свесила вниз ноги и закрыла глаза, оперевшись на правую руку. Левая ощутимо ныла, а запястье немного припухло, но на общем фоне это мало волновало. Чуя подошёл не сразу, пусть хотелось. Потоки ветра холодили вспотевшую кожу, ещё активно работающие лёгкие щекотала изнутри морская соль. Конечности тяжелила приятная усталость. Драться без использования способности было иногда расслабляюще наперекор интуитивной логике. Когда приходилось пускать в ход гравитацию, всё заканчивалось или так быстро, что терялся интерес, или из Чуи вытягивали всё без остатка. Сейчас же было не так. Кровь гуляла по телу, казалось, что он мог бы поднять что-то тяжелее собственного веса или допрыгнуть до соседней крыши без способности вовсе. Весь организм дурманила эйфория бегуна, а на мозг также действовал азарт прошедшего боя. Бывшая соперница как будто понимала его в этом. По крайней мере, несмотря на победу Накахары, проигравшей она не выглядела. Чуя встал рядом, не пытаясь маскировать звук шагов. Реакции не было. Решив, что это именно тот случай, когда молчание — знак согласия, Накахара тоже присел на край. Внезапно при наклоне дал себе знать пропущенный удар в бедро. Он уже мог сказать, что синяк будет внушительным. Чему-то хорошему детективов учат. Далеко не каждый смог бы его потрепать даже в условиях оговорённого ограничения. — А должность исполнителя оказывается чего-то стоит, — вдруг прерывает тишину вроде как комплимент. — Это точно, — замечает Чуя, оглядывая рукава рубашки, которая утром была абсолютно белой. — Например, для внутренней прачечной мафии я стою ёбаное состояние. Звонкий женский смех ощущался громче и важнее всего шума вечерней Йокогамы, а главное — он был настолько заразительным, что Чуе захотелось улыбаться собственной шутке. — Эй, леди-врач… — Можно «Йосано». — Йосано, а не хочешь выпить?***
Акико заканчивала приводить себя в порядок после работы и даже взяла помаду чуть ярче привычной. Оставленный на столе телефон негромко играл музыку:Mary is the girl that I wanna kiss
She′s got big red eyes and big red lips
Наклонившись поближе к зеркалу, Йосано удостоверилась, что в отличие от героини песни, глаза у неё не красные, а заодно проверила контур губ. Более вычурные оттенки в этом плане коварны: неаккуратно нанесёшь и вот ты удже не роковая дама, а злой рок собственной персоной. Когда она сняла любимую заколку, то помимо себя увидела в отражении нечто рыжее в окне. Песня всё ещё звучала:She′s got leather heart and leather gloves
She's the only girl that I wanna love
Накахара словно чувствовал, на какой строчке эффектнее появиться. Йосано негромко ухмыльнулась мысли о том, кто же из них больше похож на пресловутую Мери, и направилась к подоконнику, схватив на ходу телефон и недавно купленный шлем. С совсем распущенными волосами немного непривычно, но как показала практика, с настолько крупными украшениями для волос, как её железная бабочка, байкерская амуниция несовместима. Её ждали на стене с внешней стороны над самым оконным проёмом. Что удивительно — без костюма-тройки. Даже такой щёголь, как Чуя, на мотоцикле предпочитал удобство и косуху. Тем не менее, это обстоятельство не заставило его распрощаться с шляпой. — Мне пора начать закрывать окно? — спросила Йосано вместо приветствия, протягивая вверх руку в тёмном бархате до локтя. — Можешь попробовать, — Накахара со своими грубыми мотоциклетными перчатками вытянул её к себе так легко, словно Акико никогда ничего не весила, и слегка издевательски закрыл окно, повернув ручку изнутри своей способностью. Секунды две они просто стояли на фасаде. Чуя выучил, что только у него вестибулярному аппарату уже абсолютно всё равно на плоскость, в которой он находится, а остальным людям всё-таки нужно время. Однако Йосано приходила в себя всё быстрее с каждым разом. Совсем скоро оба наискось бежали вниз по зданию, не расцепляя рук. Ночь должна скрыть их от лишних наблюдателей. Мимо тех окон, где ещё мелькали люди, приходилось петлять чуть сильнее. А вот некоторые из тёмных Чуя попросту перепрыгивал, утягивая за собой Йосано, которая в целом была не против такого способа срезать. Отблески огней из квартир создавали причудливое и непостоянное освещение, словно пламя огромной свечи на ветру. И так начиналась половина их прогулок. За углом уже ждал мотоцикл. Йосано как всегда устроилась на заднем сидении, перекинув обе ноги на одну сторону. Изящно и позволяло сидеть в платье, но сколько бы раз Чуя это не видел, зрелище всегда его озадачивало. — Тебе правда не страшно сидеть, как в дамском седле? — спросил он прежде, чем занять собственное место. — Думаю, что если люди и падают, то по вине гравитации, — ответила Йосано и интонация с головой выдавала, что она мстила за диалог у окна. — Я и шлем завела больше для конспирации, чем для безопасности. Так как достойного ответа на ум не пришло, Чуя просто завёл мотор, чтобы избавить себя от необходимости говорить. Йосано надела на себя пресловутую маскировку и обняла его со спины. Действительно всё походило больше на то, что она жмётся к кому-то дорогому, а не цепляется за спину сидящего впереди лишь бы не вылететь на повороте. Они оба любили кататься по ночному городу, залезать на крыши и вино. Ни он, ни она не поймали тот момент, когда их встречи из абсолютно-точно-не-свиданий стали определённо свиданиями. Сначала было много шуток про то, что их везде принимают за пару и это очень помогает, когда не хочется попыток познакомится, а потом… Потом Йосано стирала с лица Чуи помаду салфеткой со словами о том, что розовый рыжим не идёт. Вот где-то между что-то пошло не по плану. Однако сошло с намеченных рельс всё настолько неожиданно плавно, что никто не бил тревогу до полной катастрофы. Четыре из пяти фаз принятия уместились в пару мгновений. В качестве отрицания закрыли глаза, ведь если ничего не видно, то ничего и не происходит, верно? Торг выражался в поджатых губах: уже очевидно хочется, но ещё нет сил решится. Гнев — сжатые под столом кулаки, всё просто. Депрессия не сильно сложнее, за неё были ответственны тяжёлые вздохи. Проблема заключалась в том, что они сидели достаточно близко, чтобы напротив их почувствовали и всё поняли. А дальше принятие. И помада. Красивая, но очень уж маркая и нестойкая, Йосано её потом сменила. Однако несмотря на то, что во многом, включая реакцию на первый поцелуй, они были похожи, расхождения встречались. Акико не любила сигаретный дым, Чуя — её привычку после второго бокала начинать рассказывать про какую-нибудь малоизвестную болезнь. Серьёзно, медики — проклятые люди, обречённые жить с пониманием того, что человек может умереть примерно от всего в этом мире. А ещё у них из-за издержек профессии притупляется чувство брезгливости, отчего тянет делится своими знаниями именно за едой. В рядах мафиози никогда не задерживались впечатлительные люди, но после красочного доклада о коровьем бешенстве даже Чуя пару раз задумывался, прежде чем съесть говядины. Признаться, Накахара до сих пор верил, что тот краткий экскурс в вирусологию был просто частью коварного плана, как подобраться к его доле мяса, взятого тогда к красному вину. И да, у Йосано всё получилось. Другая странность докторов, о которой не думаешь до близкого контакта — они иначе смотрят на тело. Как-то полупрофессионально. У Акико из-за способности шрамов не оставалось совсем, но чужие её не смущали. Самое уничижительное, что по этому поводу услышал Чуя «Тебя словно штопали в темноте и по пьяни». Что забавно, сказала она это про рану на спине, которую зашивал Дазай, причём от него правда пахло виски на том задании. Ещё иногда на Йосано что-то находило и после взгляда на шевеление какой-то мышцы под кожей она могла начать говорить о ней. Как называется, почему именно так, как название звучит на латыни. После она вела пальцами по всей длине, чтобы объяснить форму и места крепления к костям. С учётом того, что его этими руками дважды смертельно ранили, Накахара слишком любил прикосновения Йосано без перчаток. Если же говорить о том, что касалось конкретно Акико, а не врачей в целом, то Чуя довольно скоро понял, что у девушки что-то странное с болевым порогом. Оно, наверное, и логично после бесчисленных встреч со смертью и самоспасений. Для обычного человека боль — сигнал о травме, для Йосано — временное неудобство. До неё Чуя не видел людей, способных самостоятельно вправлять себе вывихи. Как следствие, Йосано абсолютно не боялась любых ранений, высоты и его. Накахара не думал, что у него когда-то появится человек, которому не обязательно знать его с пятнадцати, чтобы не испытывать страха рядом. Если смотреть на вещи объективно, порой храбрость Йосано граничила с нездоровой наглостью. Тогда она пробовала тянуть его за портупею или чокер или зажимать у стены, пользуясь тем, что на каблуках была выше чуть ли не на полголовы. Однако Чую это почему-то больше веселило, чем задевало. В свою очередь Йосано ценила, что её характер и норов не пытаются подмять под себя, просто принимают как данность. Чуе как будто и не особо нужен был кто-то приторный и мягкий рядом. Ну а всякие мелочи вроде того, что она выше и старше даже не воспринимались минусами. Их дуэт был странным по многим параметрам, но обоим было слишком хорошо вместе, чтобы думать о подобном.***
— …ты не знаешь Мори с тех сторон, что я! Их негласный запрет на обсуждение работы должен был когда-то дать трещину. Отношения между Портовой мафией и Вооружённым детективным агентством отличались чем угодно, кроме как стабильностью. Возрождение былой напряжённости, верность обоих своей работе и вспыльчивые характеры — всё сейчас против них. А Чуя, кажется, только что выкрикнул фразу, которая станет фатальной ошибкой конкретно в этой ссоре. Йосано не спешила выдавать ответ немедленно. Она скрестила руки на груди, приняла наигранно изумлённый вид, приподняла бровь. Дала время осознать и обдумать сказанное. Понять, как он звучит и выглядит, давясь слепым бешенством посреди гостинной. И насколько её вдруг похолодевшая ярость более пугающая. — А вот это неверно, Накахара, — неестественно спокойный тоном процедила Йосано. — Это ты не знаешь Огая с тех сторон, что я. Чуя не любил, когда его звали по фамилии. Особенно, когда это делала Акико. Так должны обращаться на работе, да и то не все. Дом — это не то место, где он хотел быть Накахарой, а Йосано — не та, для кого он хотел им быть. Но иногда ситуация складывается не так, как мы того желаем. Чуя дышал всё глубже и реже, но не мог найти ни желания, ни сил, ни смысла что-то говорить. Гнев в груди догорал также быстро, как и вспыхнул. Кажется, он спалил не кислород, а что-то крайне важное. Без этого «что-то» внутри очень пусто, но мафиози ещё не до конца понял природу пропажи, что бы назвать её по имени. Йосано смотрела устало и без жалости. Примерно также, как в день возвращения Лавкрафта. Противно понимать, ведь то было до… до всего. И даже как-то стыдно осознавать, что несмотря на критическое состояние тогда Чуя запомнил её выражение в момент его лечения. Устав бесцельно стоять, Акико схватила с мебели свою сумку и пошла обуваться. Накахара не мешал. Кажется, останься они сейчас в одном помещении ещё ненадолго, не станет или кого-то из них, или помещения. — Знаешь, — довольно тихо обратилась Йосано уже в дверном проёме, — «Овцы» предали тебя потому, что видели лишь одарённого, который слишком опасен, чтобы отдавать его вражеской организации. Тебе может казаться, что мафия это нечто совсем иное, но возглавляет её человек, который точно также видит в людях только их способности. Она закрыла дверь и стук каблуков ещё пару секунд заглушал для Чуи всё. В том числе и саунд-систему, из которой доносился плейлист Акико. Им точно нужно было выключить музыку в начале конфликта. Да, обоим бесспорно хватило голоса, чтобы свободно перекричать музыку, но это было абсолютно недальновидно. Сейчас он слишком выжат морально, чтоб с нею возиться. Чуя просто свалился на диван под последние ноты проигрыша. С его текущим настроением они давили своей спокойной меланхолией. И это всё в комнате, которая пахла, как духи Йосано, и звучала, как она.Mary is the girl that leaves you to rot
She says: «I am real and you are not»