Увидев брызги черной крови, рычащие пасти под грубыми шлемами, услышав грохот сражения, Тиндомион прорвался к Гиль-галаду, почти не осознавая, что сражается. Как ни странно, когда булава ударила по его закованной в броню ноге, боли не было, она просто онемела и подкосилась под ним.
Он упал на правое колено и рефлекторно развернулся устремляя мечь в противника у себя за спиной. Его клинок пронзил грудь нападавшего орка, и Тиндомион откатился в сторону, вырывая меч из туши и ругаясь, пытаясь подняться. И тогда весь мир, казалось, взорвался. Гигантская рука ударила его о землю, над ним прошла ударная волна, и он на мгновение оглох от шума, который прогремел в воздехе, как раскат грома, ощущая его, как хроа, так и фэа.
После этого в миг воцарилась тишина, казалось, будто все вогруг было уничтожено. Тиндомион поднял голову. Далеко вверху возвышалось огромное пепельное жерло Ородруина; он мог видеть древнюю арку входа, ведущую в Саммат Наур,
«Огненные Камеры», где было выковано Единое Кольцо. Саурон исчез, как будто его сдуло силой.
Тиндомион увидел, как Элронд, Кирдан и Исильдур неуверенно поднялись, последний держа что-то в левой руке, в то время как правая сжимала рукоять сломанного меча... он видел... он точно видел...
''Гил...''
Нога снова подвела его, швырнув на окровавленную землю.
''Гил... Нет!''
Его руки в перчатках копались в пепле, царапали камень, пока он продвигался вперед. Тело Гиль-Галада выглядело невредимым; это была самая горькая шутка.
Тиндомион осторожно снял королевский шлем. Он слышал неподалеку голоса: Человека, Элронда и Кирдана. Их слова ничего не значили.
— Гил…''
Его голос был сдавлен; клинок вонзился ему в сердце, заставив его дышать. Глаза Гиль-галада открылись, все еще ярко сияя на фоне белой бледности его лица, красного и черного цвета крови.
— Истелион... он ушел?''
— Да... тише. Отдыхай, тебе помогут...''
Его разум, вибрирующий от боли, издал яростный мысленный крик о помощи, но он уже был там, легкие шаги неслись к ним, останавливаясь.
— Истелион.'' — Звездно-голубые глаза уставились на Тиндомиона умиротворенно глядя на него, свет в глазах Короля эльфов медленно угасал.
''Гил... не надо... нет!''
Боль пронзила тело Гиль-галада предсмертными судорогами. Кровь тонкой струей хлынула из его губ.
Тиндомион склонился над ним, следы слез прокладывали путь на грязном лице от брызг крови и пепла.
Гиль-галаду хотелось протянуть руку к этому измученному лицу и утешить его. «Так умер мой отец, так Моргот сломал тело Финголфина...»
Боль начала отступать, и он моргнул, отчаянно сосредотачиваясь на серебряных глазах над собой, слыша тихие крики. В его голове толпились образы, как будто умершие возлюбленные выходят вперед с последними подарками для него...
***
..длинные пальцы пригладили его растрепанные черные волосы, и, чувствуя себя в безопасности и утешении, Эрейнион расслабился, прижавшись к твердой груди отца.
— Я видел темную башню, адар,'' — прошептал он. — ''И гора огня, это меня напугало.'' Нежное поглаживание на мгновение остановилось.
— Всего лишь сон, не обращай на него внимания,'' — Фингон поцеловал блестящую макушку его волос.
— Приходи ко мне, если тебя это снова побеспокоит.''
Они ехали без седел, и когда перед ними открылось море зелени, Фингон приподнялся на сильной спине жеребца, держа на сильных руках сына. Эрейнион ахнул, а затем откинул голову, смеясь, когда их волосы смешались в развевающемся ветре. Он чувствовал себя в полной безопасности, и сердце его светилось любовью, когда он чувствовал, как отец целует его волосы. Он уткнулся лицом в его сильную белую шею и на мгновение закрыл глаза...
В Большой Зал Линдона вошел молодой эльф, рыжий, как кот, одинокий и гордый, его единственным украшением была огромная брошь с арфой Маглора, лежащая на знаке огненного цветка Дома Феанора. Гиль-галад посмотрел ему в глаза, и сердце его нашло себе пару.
***
— Гил. Гил!''
— Истелион...''
— Гил… пожалуйста… '' — Разум Тиндомиона был наполнен огненной песней тоски. — ''Нет пожалуйста. О, Эру, пожалуйста.''
''Нарья,''* с любовью подумал Гиль-галад. И умер.
— Не умирай...''
Сдавленное горло Тиндомиона разверзлось в крике такого горя, что даже Элронд вырвался из своего громкого спора с Исильдуром, который стал односторонним; он не мог заставить Человека уничтожить Кольцо, не применив силу.
Тиндомион положил голову на неподвижную грудь Гиль-галада, его спутанные волосы растеклись по запятнанным доспехам, словно очередной прилив крови.
Тьма опустилась на его сердце, и он не чувствовал, что его подняли за плечи и кудато повели, и не видел, как нежные руки поднимают тело верховного короля.
