Max

Макс — невысокая блондинка с голубыми глазами. Девочка легла на больничную койку, находящаяся в коридоре. Вместе с ней здесь лежало несколько десятков людей. Всех их объединяло одно — диагноз. Максин было 11 лет, когда ей поставили параноидную шизофрения. Годом ранее до известия о болезни Рейфилд накрыл бредовый эпизод. Ее мать, Александра, очень удивлялась, когда вместо привычных просьб о покупке тетрабората натрия и спиннеров ее дочь делилась переживаниями по поводу нахождения нас в матрице и слежке за ней сверх существами. Обычно, это не такие вещи, которые интересуют ум десятилетней девочки. Матушка сразу же забила тревогу и в тот же день отвела дочурку к первому попавшемуся психотерапевту. Ей поставили диагноз шизотипическое расстройство, а чуть позже сменили на параноидную шизофрению. Это был позор для нее. Она считала, что это загубит все уважение к ним в глазах остальных людей. Этот момент можно считать переломным. Их отношения были испорченными. Александра считала, что она "противное клеймо на всю жизнь". Старание не допустить раскрытие болезни Макс периодически доходило до чего-то по-настоящему сумасшедшему. Так, для того чтобы местные фармацевты не "разболтали" о покупках женщины, она доходила до того, что ограничивала дочь в необходимых ей медикаментов. Мол "они не должны заканчиваться так быстро". Кроме этого, часть из этих таблетков имели побочные эффекты: рисполепт вызывал сонливость, ощущение пустоты в голове. Оланзапин спровоцировал набор веса, а от кветиапина клонило в сон. Максин сильно набрала в весе на фоне лечения. Ураган, именуемый расстройством пищевого поведения, засосал ее. Все это сложилось к тому, что Макс чувствовала себя отвратительно: рвение к учебе упало до нуля, она ненавидела себя и практически изолировалась от окружающего мира. Бреда не было, но суицидальные мысли не выползали из ее головы. В один момент девочка решила быть откровенной со своим специалистом, сказала что планирует свести счет с жизнью в году. Психотерапевт внимательно выслушал и попросил разрешения отлучиться на минутку. Как выяснилось потом, чтобы вызвать скорую. Минут через 30—40, когда они спокойно беседовали, в кабинет вошла психиатрическая бригада. А дальше, все как в тумане. Сейчас ей 14, мы возвращаемая к началу работы. На фоне переполненности всех стационаров медики были вынуждены оставлять большую часть пациентов в коридоре. Зрелище не из приятных. Ее окружало много людей: от адекватных до не очень. В помещении стоял неприятный запах от мужчины, лежавшего в своих экскрементах не первый час. Но тут было и место для приятных людей. Так, здесь она познакомилась с приятным молодым человеком ее возраста. Артëм Рогозин. Милый и веселый мальчик среднего роста. С карими глазами и каштановыми волосами. Рейфилд и он познакомились в больнице, во время обеда. Во время того как Максин долго думала, есть ли тарелку слипшихся и обветренных пельменей. Еда, конечно, была отвратительной. Но ей было радостно от факта, что она похудеет. Условия здесь были мягко говоря не для людей. Туалет на этаже был общим и открытым — без дверей и перегородок. Вместо унитазов — дырки в полу. Многие пациенты не отличались деликатностью: заходили и вставали напротив в ожидании, пока ты справишь нужду. Медперсонал относился к ней адекватно, поэтому особо не трогал, но были пациенты, с которыми медсестры и санитары разговаривали исключительно матом. Хуже всего приходилось лежачим, потому что за ними не торопились убирать. Люди могли часами лежать в экскрементах и рвоте. Запахи в отделении стояли соответствующие. Единственное, что скрашивало серые будни — Артëм. С ним было весело везде. Они делились своими откровениями. Девочка считала их ситуации очень похожими: диагноз в том же возрасте, недопонимание с матерью, расстройство пищевого поведения. Через неделю ее перевели в общее психиатрическое отделение, где уже начали лечение. К сожалению, с того дня Макс не видела своего товарища. Она просила его социальные сети, но как оказалось, он нигде не сидит. Удивительно, на самом деле. Но что радовало, условия там оказались получше. Этаж занимали только женщины, а в туалете стояли унитазы — правда, без перегородок и дверей. Медсестры так же орали на пациентов, но обстановка казалась не такой тяжелой. В новом отделении начали давать телефон — на пару часов в день. Ее лучшая, по совместительству единственная подруга, Мария Сандерленд, звонила ей 78 раз. Рейфилд была рада тому, что кому-то нужна. Они проводили много времени, болтая по звонку. Максин рассказала ей об Артеме, на что Мася лишь вздохнула: — Что ты так вздыхаешь? Ревнуешь что-ли? - кокетливо сказала героиня. — Да забей - с грустью ответила ей Маша. — У меня возникает ощущение, что ты мне что-то недоговариваешь? Ты что, знаешь Тëму? — Нет, не знаю, давай лучше о чем нибудь другом поговорим.. - неуверенно ответила подруга. Далее звонок продолжился, будто ничего и не было. Но Рейфилд не покидало любопытство. Почему Маша так отреагировала на Артëма? Разве она не должна быть рада, как и подобает хорошей подруге? В тот же день ее перевели в «элитную» четырехместную палату с хорошими соседками. Можно было выходить из палаты и гулять по коридору. В Новый год разрешили дождаться полуночи и послушать речь президента по телевизору. Но она не стала этого делать, улеглась спать. На новогодних каникулах много читала: друзья передавали книги. Подружилась с соседками. В общем, можно сказать, жизнь наладилась. Далее, по заключению ряда врачей было принято выписать Максин. Она была рада тому, что нахождение в четырёх стенах подошло к концу. Но осознание того, что ей придётся жить с матерью, заставляло бояться день Х. Но, по прибытии в квартиру Александра не начала упрекать свою дочь. Она лишь заплакала и полезла в объятия. — Прости ты меня, душу грешную, доца моя.. Прости меня за все, что сделала.. Ты же знаешь, как любит тебя матушка! Места себе не находила без тебя! Я обещаю, мы заживем по-новому! Обещаю, доца моя родненькая! Девочка была в шоке. Действительно ли это искренне? Осознаёт ли она свою ошибку? Хотелось верить, что да. Но многолетняя жизнь с тиранкой давало счои плоды: недоверие и отвращение к человеку, которого ты вроде как должен любить. Максин ничего не ответила. Лишь разрыдалась на плече мамы. Ее халат впитал много слез. Было крайне непривычно, она не верила своим глазам. Весь вечер был проведен как когда-то в детстве, до диагноза, как мать и дочь в детских фильмах: готовили ужин, обсуждали последние события, смотрели фильмы.. Это не могло быть правдой. Или же могло.. У нее была неделя выходных перед школой. Врачи предлагали девочке перейти на домашнее обучение, но та наотрез отказывалась. Нахождение в каком никаком социуме оставляло ее рассудок в порядке. Всю неделю Александра и Максин провели вместе, без каких-либо конфликтов. Неужели все вернулось на свои места? Утро понедельника выдалось на славу. Рейфилд рано встала. Она приняла душ, позавтракала и доделала домашнее задание, незаконченное завтра. Ее давно не было в школе, оценок за второй триместр не было. Школьница понимала, что учителя знатно отыграются. Девочка решила нарядиться: хорошо поглаженная рубашка с маленьким принтом в углу была заправлена в новую кожаную юбку, которую они с мамой купили в пятницу. Белые колготки прекрасно сочетались с деловыми каблуками, Макс положила их в мешок для сменной обуви. Для нее одеться так было чём-то непостижимым. Ранее ей казалось, что она слишком жирная, для того чтобы носить что-то красивое. Но сейчас все по другому! Так ведь! Она была уверена, ее ждет прекрасный день в школе!