Это всё он.

Чанбин переживает. Его родителей никогда не вызвали в школу, ведь сам он ничего такого не творил. Поэтому, получив звонок из школы, Бин напрягся. Классный руководитель Сынмина, крича и запинаясь на полуслове (вероятно, от нервов), рассказал о том, что его сыновья учинили какую-то невероятную дичь, чуть ли ни убив друг друга. Только вот, что именно они натворили, мужчина так и не понял. Чан зол. Он просил младших вести себя адекватно хотя бы на людях, а о том, чтобы не обмениваться оскорблениями в стенах квартиры - и речи не было. Потому что разговаривать с Минхо и Сынмином о взаимоуважении друг к другу - всё равно, что со стеной диалоги вести. Бес-по-лез-но. Дорога была долгой. Пробка, что образовалась как никогда не вовремя, из-за чего Чан психанул, и за руль сел Чанбин. Надежд на то, что их сыновья не разнесли всю школу с каждой секундой ожидания угасали, старший обещал, что обязательно выпорет младших, хотя даже не разобрался в ситуации, а Чанбин лишь вздыхал, пытаясь успокоить разгневанного мужа. Он уж точно поспокойнее относился к тому, что мальчики могли устроить в школе целое представление, а после в красках рассказывать об этом родителям. И в подобных перепалках Бин практически никогда не понимал, кто прав, а кто виноват, потому что оба, глотки срывая, доказывали, что правы. Для Чана такое поведение - нетерпимо. Только вот, сколько бы он ни ругался, сколько бы ни говорил, что так нельзя, как было сказано ранее - результатов из этого он не получил. По приезде в школу, Чанбин вдруг замялся. Зная характер Чана, уж точно не стоило брать его с собой сегодня. Потому что он будет кричать. Кричать так, что стены в лучшем случае сотрясаться будут, если, конечно, и вовсе не разрушатся. Бан Чан не умеет сдерживаться. В кабинете мужчин встретил Хван Хëнджин - классный руководитель Минхо. Он сидел за учительским столом, время от времени поглядывая на часы и расспрашивая мальчишек, что сидели напротив, где их родители могут так долго пропадать. Бан младшие сидели, кидая друг другу многозначительные взгляды, мол "это всё из-за тебя", на что Хëнджин говорил им хотя бы сейчас отвлечься друг от друга. Вскоре раздался стук в дверь. Сынмин готовился к худшему, он знал, что папа Чан в гневе готов был эту самую дверь с ноги выбить, лишь бы поскорее разобраться, что произошло. Его, вероятно, сейчас только Чанбин успокаивает, как это всегда и происходит. По спине гладит, изредка в щëку целуя, и на ухо шепчет, что всё в порядке будет. От этого где-то в груди парня зарождается надежда, что их и ругать-то несильно будут, однако, взглянув на Минхо, он понимает, что от одного только внешнего вида сыновей и Чан, и Чанбин в обморок будут готовы упасть. – Заходите, заходите! – раздаëтся голос Хëнджина. Минхо зажмуривает глаза. Взрыв через три, два, один.. – Бан Сынмин и Бан Минхо, что вы сделали друг с другом!? – с самого порога начинает Чан. Он проходит в кабинет и, ни капли не стесняясь присутствия учителя, продолжает кричать, – Дрались?! Опять! Сколько можно уже?! Чанбин в ног до головы оглядывает сначала одного, потом другого. Мда, они действительно выглядят устрашающе - у Сынмина разбита губа, из которой, вниз по подбородку, течëт тонкая струя крови, которую парень стремительно вытирает пальцем. Кисти, к слову, тоже изуродованы: на костяшках пальцев красуются мелкие царапины и красные отпечатки, словно этими самыми руками непозволительно долго били по стенам. Минхо досталось ещё больше, Чанбин изначально в этом не сомневался - пусть Минхо старше и значительно крупнее Сынмина, именно Мин всегда бьёт сильнее. Под глазом Хо красуется успевший налиться синим оттенком фингал, волосы растрëпаны и, вероятно, вырваны (уж клок волос точно, Сынмин может и не такое учинить). Чан готов просто взорваться от злости. Ехав сюда, он представлял всё, что угодно - от проваленной контрольной, до кражи чего-то драгоценного у других учеников, ведь Чанбин ему толком то ничего и не объяснил. Всё, что угодно. Только не это. – Мне рассказать, что произошло, или вы сами? – Хëнджин, словно игнорируя Чана, постукивает пальцами по столешнице, обращаясь к парням, на что те виновато опускают головы. А Хван ждёт ответа, желательно, связного и не такого громкого, как слова, сказанные до этого. – Давайте вы, – предлагает Чанбин, пока Чан пытается отдышаться. Он понимает, что залетел в кабинет так неожиданно для Хëнджина и даже не поздоровался.. Хотя, его это, судя по всему, не очень-то волнует, – А то от этих правды не дождëшься. Чанбина значительно успокаивает тот факт, что младшим хотя бы стыдно. Если так будет до самого конца, им, возможно, даже не так сильно попадёт от Чана. Да и колкостями они перебрасываться не будут (хотя, на это остаётся лишь надеяться). – На уроке физкультуры ваши дорогие сыновья не поделили мяч, – Чанбин вздыхает. Сколько этим двоим ни говори, что вещи надо делить и хотя бы пытаться мирно решить какой-либо вопрос, они всё равно делали так, чтобы опозорить своих родителей, – Всё могло закончиться словесной перепалкой, но Бан Сынмина, видимо, не учили держать руки при себе. – Нет, он первый начал! – Сынмин пальцем в старшего тычет, громко крича. – Старших не перебивай, – Чан строго смотрит на сына, на что тот замолкает, опуская взгляд в пол. Давящая атмосфера. И Минхо с уверенностью может сказать, что она ему уж точно не нравится. Да разве он хотел бить Сынмина? Разве начал бы, если бы этот мелкий говнюк не полез с кулаками? Ладно, Хо не отрицает, что и его вложение в этот инцидент есть, ведь и Мин никогда не лезет, если его не разозлить. Только вот, оба понимают, что контузили друг друга слишком сильно. – Объяснитесь, – Чан, кажется, тон сбавлять совсем не собирается, наоборот, пытается сделать голос ещё строже, дабы показать младшим, что не намерен сейчас улюлюкать над ними, – Ну же. Кто начнёт? – Да он язык за зубами держать не может, – обиженно начинает Сынмин, складывая руки на груди – вечно орать на меня начинает. – Заткнись, идиотина. – От идиотины слышу! – Ах ты кретин! – Тварь! – Долбоëб! Это перепалка могла бы быть продолжительной и дойти до ещё одной драки, только вот Чан прекращает это "удовольствие". – Успокоились оба! И его голос по сравнению с двумя совсем ребяческими, кажется слишком твëрдым и строгим. Парни замолкают, понимая, что теперь получат ещё и за маты. – Я не знаю, что у вас произошло и как это дошло до драки, но вы можете хотя бы сейчас не орать, а? Чан раздражëн - это понятно тяжёлому дыханию и выступившим на руках венам. Сейчас младшие лишь масла в огонь подливают, сильнее злят Бана, и он уже сомневается в том, что сдержится и не возьмёт в руки ремень прямо сейчас. – Это всё он, – в унисон шепчут Минхо и Сынмин, тут же злобно смотря друг на друга. Хëнджин прокашливается, как бы напоминая о своём существовании, а Чанбину хочется со стеной слиться и больше никогда не появляться в этом чëртовом кабинете. – Думаю, вы разобрались в ситуации? – осторожно спрашивает Хван, дабы самому под горячую руку Чана не попасть. Кидает взгляд на часы, понимая, что совсем скоро закончится урок, – Следущий урок у меня с классом Минхо. Но они, я так понимаю, едут домой? Чанбин кивает. Нет смысла оставлять младших до конца рабочего дня, ведь неизвестно, чего они ещё натворить успеют. Поэтому, сейчас лучше благополучно доехать до дома, спокойно разобраться в ситуации, предварительно отправив Чана спать, ибо от криков дом может ходуном начать ходить. – Простите за них.. – неловко начинает Чанбин, на что Джин лишь рукой машет. – И не такие встречаются, – он оглядывает парней, – Но вас я больше терпеть не намерен. Либо вы исправляетесь, либо я ставлю обоих на внутри школьный учёт. Поняли меня? Минхо кивает, а Сынмин лишь губы поджимает. Читать как: поняли оба. Чанбин выдыхает, когда дверь кабинета закрывается за ними. Не самые приятные ощущения от первого за месяц законного выходного. – Я кому говорил руки не распускать? – Чан берёт обоих за шивороты, словно маленьких котят, останавливая, – Сынмин, что за неуважение к старшим? Почему я узнаю, что ты бьëшь первый постоянно? Сынмин пожимает плечами. Ему стыдно. Правда стыдно, только вот не перед Минхо, совсем нет. Жаль, что родителей взбудоражили, приплели к этому. А у них обоих сегодня, между прочим, выходной день. – Простите нас, – Мин пытается выглядеть убедительно, глаза свои щенячьи на Чана поднимает. Действительно внушает доверие. Чанбин к мужу сзади подходит, свои ладони поверх его кладëт, призывая отпустить сыновей, что Чан и делает. – Понимаешь, они подростки, – начинает Бин, приобнимая старшего за плечи, – Не знаю, почему у них такое завязалось, но понимаю их. Ты же тоже с Джуном не ладил. Чан кивает, обнимая младшего в ответ. Да, если бы не Чанбин, от Сынмина и Минхо уже давно ничего не осталось бы, лишь кости, и то вряд ли. И сейчас оба стараются не обращать внимания на впереди идущих сыновей, что средние пальца друг другу показывают, перекидываясь оскорблениями. Главное, чтобы до драки опять не дошло.