Документ удостоверяющий личность.

Переехав в Рэйвен Брукс, девушка заканчивает распаковывать вещи. Очередной день начавшийся с крепкого кофе и сигаретой с двумя кнопками. Работы было полно. Журналистика конечно работа не для слабых духом. И телом. Ей всего немного за 25 а спина хрустит не хуже осенней листвы унлылого городка. Выбросив последнюю коробку она замечает как сосед напротив буравит жутким взглядом. Он не улыбается, его взгляд очень серьезен. Затем он подходит к границе ее участка и смотрит на нее испепеляюще.

— Не смей меня тревожить. Я повторяю это первый и последний раз

Тут всех встречают так радушно? Его лицо выглядит знакомо, но возмущение от наглости мужчины затмивает эту мысль. Что он черт возьми возомнил о себе?

— Чего? Я буквально минуту как заселилась в моем доме а ты уже угрожаешь? Старик свали с моего участка нахрен!

Он ничего не говорит в ответ, а просто продолжает смотреть на нее своим жутким взглядом. После этого он хватает шезлонг и садится на него, не сводя с нее глаз. На его лице нет никаких эмоций, что делает его еще более жутким. Маразматик совсем крышой поехал? Если все жители ведут себя подобным образом, уехать отсюда как минимум с нервным тиком вопрос времени.

И все-таки где-то она уже видела его лицо. Прищурившись она внимательно его разглядела. Ну конечно! Печально известный герой местных газетных статей! Он-то ей и был нужен.

— Слушай.. ты Теодор Питерсон? Тот самый инженер этого парка? Голден Эпл?

Какое-то время он молчит не шелохнувшись. Затем медленно кивает головой.

— Подожди, подожди, подожди подожди! — Лина подбегает к своей машине и нервно что-то ищет в ней. Когда она бежит обратно к нему, в руках она держит газету, — Эта статья выпущена о вас, — она показывает пальцем на абзац с громким заголовком «Теодор Петерсон, инженер местного парка, сошел с ума», — Я знаю, что вы не причастны к этим несчастным смертям детей. Я Лина и приехала сюда, чтобы помочь вам очистить свое имя от грязи.

Он смотрит на нее, его взгляд все еще не изменился, и некоторое время молчит. Затем он говорит холодным тоном.

— Откуда ты знаешь, что я не причастен к этим инцидентам?

— Я провела собственное расследование! Пойдем ко мне домой, все материалы там, я тебе все объясню, — она торопливо направляется к своему дому, зазывая его рукой.

Он настроен скептически, но все равно следует за ней до ее дома. Он идёт в тишине не произнося ни слова. Когда они входят в ее дом, он оглядывается вокруг, рассматривая каждую мелочь.

— Смотри, — она ведет его к большой доске. На ней были фотографии людей, в том числе Питерсона с его женой Дианой и детьми. Он узнал почти каждого из этих людей. Там также висели вырезки из газет и множество хаотичных предложений, которые могла понять только Лина. — так… вы проектировали парки по всему миру?

Он подходит к доске и видит фотографии. Всматриваясь в каждую из них на его лице появляется легкая грусть, но быстро скрывает ее своим обычным бесстрастным лицом. Оглядываясь назад, он утвердительно кивает.

— И почти все они оказались абсолютно на 100% успешными, за исключением трех: Боско-Бей, парка водных аттракционов в Германии и, наконец, парка Голден Эпл в Рэйвен-Брукс. Можете ли вы рассказать мне, как проходило проектирование и строительство этих трех парков?

Вздох.

На лице мужчины бурлила смесь раздражения с грустью. Необъяснимо эмоционально ярко сочетание. Особенно на глубоких морщинах, вызванных сверлящей болью где-то внутри груди, под тенью пышных усов. После каждого из инцидентов этот вопрос не отставал от Теодора, как жвачка от его черных конверсов. Что пошло не так? Один черт знает. Какая была планировка аттракциона? С точностью до сантиметра и тона покраски носа клоуна отработанная и отсчитанная. Как именно происходила постройка каждого из них? Под бессоным руководством инженера, чьи замечания рабочим может и были грубы под натесом грудного баса, но чьи идеи были гениальны. Страшно гениальны.

— Все как обычно. Долгая игра фантазии, прорабатывание точного чертежа и успешная реализация проекта, — губы саркастически фыркнули вздымая две густые полосы над ними вверх, — успешная...

— Но все же, могли ли эти аттракционы могли привести к гибели этих детей? Случайная ошибка чьей-то лени, обернувшаяся гибелью юной жизни?..

— Ошибки... они везде случаются. Не думаешь ли ты, что чья-то жизнь тоже может быть ошибкой? — Лина переводит взгляд на ковер, скрывая внезапно наплывшую волну беспокойства в ее карьих глазах. Она рефлекторно чешет запястье, пытаясь изабвиться от зуда. Которого давно нет. Рубец, затянувшийся еще пару лет назад, чесаться не будет. Но привычка никуда не делась.

— Ошибки есть везде. — шепчет он, — как бы сильно не контролировали рабочий процесс людей, всегда найдётся тот, кто сделает все спустя рукава. Наши карусели исключением не стали. Лично видел как на недокрученную гайку забивал болт какой-нибудь распи... недобросовестный работник. Никогда не мог закрывать глаза на качество продукта нами создаваемого. От которого зависит безопасность каждого. Увы, за всеми не усмотришь. Но в целом и общем — проверка редко выявляла критичные неполадки. Поэтому мой ответ нет.

Немного замявшись Лина чистит горло и продолжает.

— Знаете, какую особенность я заметила? — порывшись в каких-то бумагах она достает три папки, — Я изучила досье всех ваших парков. От и до. Откуда импортировали стройматериалы, сроки проведения работ, ход строительства и, наконец, всех людей, работавших над созданием каждого из парков. От генерального директора до уборщика. И знаете, что я заметила?

Он поднимает одну бровь и скрещивает руки. Впервые за все это время ему становится немного любопытно.

— Что вы заметили?

— Что в каждом неудачном парке, где гибли дети, среди строителей был один и тот же человек. Он был и в Боско Бэй, и в парке в Германии, и в Голден Эпл. То есть там, где произошли эти несчастья. В других ваших проектах его не было. Но это не самое странное. Во всех трех парках он работал под разными именами и гражданствами, смотрите, — она ему протягивает три резюме с разными данными одного человека.

Кажется, он искренне удивлён этому и все его внимание сосредоточено на просмотре резюме. Зеленый взгляд жадно пожирает каждую строку в страхе упустить важную деталь, и каждая новая информация быстрым анализом отражается на выражении его лица. Он молчит какое-то время, прежде чем начать говорить, — Это… максимально подозрительно. Почему никто больше этого не заметил?

— Вот именно! — возмущенно всплескивает руками Лина, — у меня есть предположение. Все эти три парка были спроектированы в маленьких городках. То есть там, где спонсирование крайне низкое и любая рабочая сила на вес золота. Во всех трех резюме он указан как высококвалифицированный специалист. Понимаете? В место, где нехватка свободных рук и ограниченный бюджет, на работу приходит профессионал своего дела. При том что его никто не приглашал. Как думаете, было ли выгодно людям свыше отказываться от такого шанса? Нет конечно. Как бы то не было, они даже не удосужились просмотреть все его рабочие проекты, за исключением тех, которых он предоставил сам вместе с рекомендательными письмами. Именно поэтому, как мне кажется, ему удавалось не вызывать подозрений. До этих пор.

Его глаза расширились а любопытство обо всем этом только взрасло.

— Эта теория имеет смысл. Парки не были большими и популярными, поэтому никогда не вызывало подозрений, что один и тот же человек появлялся во всех трех местах. Никто никогда не спрашивал его подробно, все всегда считали просто большим специалистом. Они не удосужились копнуть глубже того, что он им показал. Мрази.

— Именно. Но не совсем уверена насчет его настоящего имени. Личности. Одно я узнала наверняка: он определенно жил в этом штате, потому что мне удалось откопать газетную статью, где говорилось, что студенты из неназванного города взялись за проект по изучению природных особенностей одной местности, под руководством двух метеорологов Адель и Роджера. Эти имена о чем-нибудь вам говорят?

Его глаза загораются, как только он слышит имена, и он кивает головой, слегка улыбаясь, — Адель и Роджер Питерсон, мои пропавшие родители.

Лина моргнула, глядя на Теодора. В ушах у нее звенело от такого количества мыслей в голове, — Подожди.. Что? Это твои родители? И что еще значит пропавшие? Они сбежали?

Он качает головой, — Нет. Нет, они не убежали. Они пропали, я искал их много лет, но так и не нашел. Они просто… исчезли. Так что да, это мои родители, но я не видел их с 1968 года, когда мне было всего 23.

— Ух... — Лина схватилась за голову и медленно опустилась на стул, — у меня голова кружится от всей этой суматохи. Давай... давай сделаем перерыв, ладно? У меня мозг под коркой чешется я вообще ни о чем не могу думать. Не хочешь ли ты чай?

Он соглашается на перерыв. Все что он только что узнал требует времени для минимального раздумья. Чай успокаивает нервы. Но было бы лучше выпить холодного молока...

Они проходят на простого вида кухню и Теодор тут же плюхается на самый дальний стул. Он расслабляет приторно ноющие мышцы, прислонившись к стене. Мысли гудели в его голове самым злючим роем пчел. Кто этот загадочный парень, являющийся в добавок бывшим учеником его родителей? Какой у них был общий проект, о котором узнала Лина… Лина… Лина? Он открыл глаза и уставился в потолок. Почему он не подумал об этом раньше? Ухватив поток новой информации, он совершенно забыл о бдительности. Все как-то странно с этой из ниоткуда взявшейся девушкой.

— Твой возраст? И род деятельности? И зачем ты вообще в это ввязалася? И даже не смей уклоняться от вопросов. То, что ты с радостью свалила на меня всю эту информацию, не означает, что я тебе полностью доверяю.

Густые брови изумрудного взгляда лишь придавали тучность и без того грозному виду крупного мужчины. Он сидел словно статуя, ожидая, когда получит ответы.

Девушка грустно усмехается. Вполне логично, что его одолевают сомнения, — Что ж, меня зовут Лина. Мне 27 лет и я журналистка. Я… ох… Я понимаю, почему у тебя такая реакция. Ты пережил череду ужасных событий, которые почти разрушили твою жизнь. И вот просто какая-то девушка падает тебе на голову и так преподносит все на золотом блюдце? Это по крайней мере подозрительно верно?

— Это не ответ, — сердито рычит Теодор. Лина вздыхает, открывает окно и закуривает

— Несмотря на то, что я работаю в мегаполисе, дальше по карьерной лестнице сложно подняться… скажем так, сложно, хотя бы потому, что я работаю в чертовом чисто мужском коллективе, где почти все пытаются глазами поставить меня на место... за кухонным столом. Ага. Я услышала о вас, когда все мои коллеги на совещании обсуждали, кто какую тему возьмет на себя для создания статьи. Никто из них не был заинтересован в том, чтобы отправиться в глушь за информацией о сумасшедшем педофиле. Извините, это не мои слова. Выбора не было; это дело было передано мне. Но эти идиоты, сами того не подозревая, вложили в мои руки ключ к моему успеху. Когда я раскрою это дело, они поймут, чего я стоила. Тогда уже смеяться буду я.

Теодор посмеивается, когда она начинает объяснять свою причастность к этому делу, но его веселье быстро исчезает, когда она заключает мысль. Она хочет использовать его, чтобы продвинуться дальше по карьерной лестнице, а он для нее всего лишь ступенька. Он смотрит вниз около минуты, обрабатывая сказанное ею. Затем он снова смотрит на нее, его лицо показывает холодность.

— Значит… для тебя это просто случайная история? Просто найдешь виновного по своим нелепым выводам и получишь от этого немного славы? Серьёзно?

— Ты не прав. Когда я наводила справки о тебе и твоих парках, я наткнулась на репортаж о тебе и твоей семье. То, как дети с любовью и гордостью говорили о своем отце… знаешь… Я просто на интуитивном уровне почувствовала, что у серийного маньяка не будет счастливой семьи. Жена твоя тоже смотрела на тебя с лаской, но дети… детские глаза — отражение их чистой души: они не умеют лгать. Мой начальник назвал бы меня никчемной, так как я полагаюсь на интуицию… но я поняла, что все несчастные случаи произошли не по твоей вине. Поэтому я хочу разобраться. Помочь очистить твое имя. Ну и получишь свои лавры конечно.

Теодор смотрит на нее несколько мгновений. По крайней мере если она лжет, то делает это очень искусно. Он вздыхает, и его гнев уходит.

— Как я могу тогда доверять твоим намерениям? Какая у меня гарантия, что ты не какая-то сумасшедшая или падкая до выгоды женщина, которая в нужный момент исчезнет или, что хуже, подставит меня? Эти несчастные случаи были не по моей вине, но людей, похоже, не волнует моя реальная история. Вся эта проблема разрывает мою жизнь на части.

— Ммм, могу ли я предоставить тебе свое удостоверение личности в качестве гарантии? Чтобы ты мог быть уверен, что я не сбегу в самый подходящий момент.

Теодор посмотрел на нее, как на дуру. Ради всего этого дела она вот так отдаст свои личные документы? Она, должно быть, шутит, да? Но выглядит она совершенно серьезно, несмотря на то, что ее удостоверение личности — очень слабая гарантия того, что она не воткнет в спину нож. Мало ли? Убежит к себе в мегаполис за деньгами и славой бросив его. Может сейчас сделать такой документ не такая уж и большая проблема? 96 год на носу новое тысячелетие, черт знает, как сейчас мир устроен. Он медленно кивает головой.

— Отлично. Отдай его мне.

Она достала из бумажника карточку и протянула ее Теодору. он взял ее и медленно осмотрел, — так вы азиатка, мисс Лина? По тебе не особо видно. Фамилия очень необычная.

— Ладно. Уже поздно. Пойдём, я провожу тебя до двери, иначе ты заблудишься в этих коридорах. А мне в этом доме ужасов ещет жить как-то, мамочки...

Коридоры действительно были запутанными, как в каком-то замке. Теодор этого представить не мог, потому что с улицы дом кажется совершенно обычным. И кроме того, он считал исключительно свой дом огромным, со множеством коридоров и иногда даже дверей, ведущих в никуда. Возможно, если бы он хоть раз сходил к соседям на субботнее барбекю, когда его пригласили с семьёй, он бы знал эту деталь местных домиков.

Они вышли на крыльцо. Лина зажгла сигарету и втянула смесь никотина и прохладного воздуха, — Ну, дальше ты сам, старик. Надеюсь, тебе не составит труда перейти дорогу.

Теодор сейчас не в настроении спорить с ней, поэтому держит свои комментарии при себе, несмотря на раздражение. Он качает головой и начинает уходить. как только он это делает, Лина слышит, как он бормочет про себя.

— Что, если удостоверение личности, которое она мне дала, фальшивое? Почему я вообще должен доверять этой… девушке.

Теодор уже разучился доверять людям. В последний раз, когда он это делал, все закончилось смертью маленькой девочки на гнилом огрызке. Он привык держать все под своим контролем. И Лина, и все что она сказала... все как-то слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но он распросит подробнее лишь завтра утром. А сейчас ему нужен хороший крепкий сон. Но перед этим все же стакан молока.