Amene

— Зассал? — хихикают подростки, выпивая что-то на подобие алкоголя с соком. По вкусу, из алкоголя там был только галимый спирт. Уже через пять минут Федя направлялся к нужному месту. Он терпеть не мог все эти споры и "че, слабо?", но отказаться сейчас никак не мог. Ночёвка с друзьями никогда не означала слово «сон», скорее огромное количество алкоголя, пьяных шуток и глупых историй. Была похожая ситуация. Юра позвал их к себе, ведь родители уехали на дачу и алкоголь где-то умудрился достать. В этот раз он решил не останавливаться на трёх друзьях и позвал больше людей. Намного. Одноклассников, знакомых и, на зло Игнатьеву, позвал Лизу. Одноклассницу, которая нравилась ему с восьмого класса. Сейчас он уже в десятом, но за это время влюбленность не прошла, и Федя сделал вывод, что это настоящая любовь. Он не торопился, не пытался навязываться, да и стыдно было. Иногда встречались взглядами в коридорах или перекидывались словами в кругу знакомых. Парень точно был уверен, что его чувства взаимны, это было заметно. Но рисковать не хотел. Поэтому ждал. Несколько привычных людей вышли на балкон и обсуждали что-то за сигаретой. Лиза вышла с ними, за компанию. Разговор зашёл в странное русло, обсуждение чего-то совсем не нужного и подросткового. Пьяным десятиклассникам именно это и нужно было. — Вон видишь дом стоит, — показывает пальцем, и Федя обводит взглядом странное здание. Серое, блеклое, даже пугающее. Кромешная тьма прикрывалась окнами, будто она могла окутать собой всё человечество, а сделать ей это не давали тонкие стекла. Рядом росло пару деревьев, но в основном валялись листья и упаковки чего-то. Для таких мест обычное дело. — Про него такие истории ходят, что лучше на метр не приближаться. — И ты веришь? — усмехается Игнатьев, саркастично поджимая губы. Лиза с интересом смотрит за происходящим.— Всё, Саньку больше не наливать. — Погоди, — начинает Юра, стоящий рядом. Он бросает сигарету вниз и её уносит потоком воздуха. — Ты реально не знаешь? — Оттуда никто никогда не выходил, — произносит брюнет и внимательно смотрит в глаза Феди. Тот с улыбкой принимает информацию. — Хозяева дома пропали, как въехали туда. Дети шугаются, говорят призраки пугают, за душой охотятся. А недавно.. — парень сглатывает, делая небольшую паузу. — В общем, страшные вещи там творятся. — Да, просто детям делать нечего, а вы и рады придумать байку, — подытоживает брюнет и снова глядит на заброшенное здание. Что-ж, кажется его друзья и вправду остались детьми. — На любой развалине будет легенда, чтобы повеселить пиздюков. — Может проверим? — вдруг выпаливает Юра, кажется с какой-то злостью. Странно, что он так отстаивал историю этого места. От такого предложения по телу Феди проходит легкая дрожь. Спору нет, это тупая байка про призраков и паранормальное была сомнительной, но это не значит, что в душе он в них не верит. До мозга костей ведь знал, что всё это бред собачий, но сердце сжималось при каждом случайном взгляде на дом... Будто он манил и отталкивал одновременно. Будто что-то внутри отговаривало его. — Еще такую хуйню я буду вам доказывать? — фыркает Федя, но получает лишь смешки в ответ. — Понятно, — Юра с Сашей переглядываются, ехидно улыбаясь. Блондинка рядом прожигала взглядом. Было неловко отказывать... при ней. — Зассал. И вот, Игнатьев уже на улице, полупьяный и сонный в пять утра идёт на заброшку. Обычное субботнее утро, да? Феде даже хотели наклеить на спину знак охотника за приведениями, но он послал нахуй. Из приколов был только старый дедовский фонарик, который почти не работал и колкие фразочки-шутки. Юра хотел всучить другу крест или хотя бы свечку, но так же был послан далеко. Компания из четырёх человек уже стояла перед домом. Глядя на здание, становилось жутко. Дело даже не в тёмных окнах, нависающих деревьях, под которые больше подошли петли и ночной сумрак, ещё не прошедший после ночи. На удивление, почти всё было целым. Окна не выбиты, дверь на месте, даже забор частично был на территории. Это сильно удивляло. Почему дети ещё не разнесли его к чертям? Это оставалось загадкой. — Ну что, я пошёл? — говорит Федя, глядя на заинтересованные выражения лиц. Только в глазах Лизы читалась тревожность, у Юры с Саней скорее веселье. Напрягало то, что они остановились на несколько метров дальше от двери, а брюнет стоял прямо спиной к ней. Это же всё сказки, так? — Давай-давай, — усмехается Юра и скрещивает руки на груди. Думает, что друг сдаться, струсит, просто уйдет? Федя гордо усмехается и заходит в дом. Всё, что он слышит последним, — краткое «будь осторожен» от Лизы. Дверь захлопывается со скрипом. Характерный звук для такого места, правда? Ничего в этом такого. В нос бьет запах старости и пыли, что сильно отталкивает. Но атмосфера внутри пугает больше, чем снаружи. Всё выглядит... словно обычный дом. Вот диваны, старые и с пылью, но целые, не порванные, вполне готовые к использованию. На полу были разбросаны чашки, книги, но ни листвы, ни мусора, ни шприцов или бутылок там не было. Шкафы со стеклами, внутри старый сервиз. Гостинная была соединена с кухней. Стол, тумбы, подоконники были накрыты платками, которые обычно можно увидеть в квартирах у бабушек. Единственное, что напрягло Федю сильнее всего, так это зеркало. Оно висело ровно, было чистым. Он проходит дальше, ближе к нему и заглядывает. Зеркало, как зеркало. Самое обычное. Только почему всё такое... целое? Будто под замком закрыто, хотя дверь можно было спокойно открыть. Лунного света из окон начинает не хватать, и Игнатьев щёлкает фонариком. Он светит ярко, уверенно, как в последний раз. В своей голове парень вычеркнул это сравнение. Удивительно, устройство работало так хорошо, несмотря на года. Какие-то картины, подушки, скатерти. Он заходит в двери поочерёдно, но ничего, кроме спален, сортиров и ржавых ванн не видит. Недоверчиво глядит на лестницу, ведущую на второй этаж, отчего по коже прошёлся холодок. Он оглядывается на входную дверь, в очередной раз думая, насколько он крут. Лиза сейчас точно думает о том, что он такой смелый и решительный. С этой мыслью юноша начинает подниматься. Ступеньки скрипят под ногами, хрустят, изгибаются, но Федя аккуратно продолжает двигаться наверх. Только уже на втором этаже он чувствует, что стал замерзать. Странно, куртка всегда спасала. Может самовнушение? Он заглядывает в первое попавшееся окно, что было таким чистым, но это перестало удивлять. Игнатьев пытается не думать лишний раз. Машет друзьям, стоявшим внизу и невзначай показывает факи. Те жестами показывают наверх. Чердак. Точно. Брюнет решил не оглядывать всю территорию, а просто зайти на чердак, убедиться в глупости всей идеи и уйти домой. Люк. Федя тянется к нему, откидывая на себя. Прямо на нем держится деревянная лестница, которая уж очень сомнительна, но парень ни капли не сомневается. Достаёт, раскладывает и, приложив немного усилий, залазит наверх. Пол подозрительно не скрипит. Темно, ни одного окна. Для начала парень не включает фонарик, чтобы привыкнуть. Он замечает, что здесь становится намного холоднее, чем в любом другом месте этого дома. Казалось, что температура падала с каждой секундой, а он и вовсе был в одной футболке, хотя куртка должна была греть. Брови сводит к переносице, оглядывает по сторонам. Какие-то коробки, очертание кровати, да и всё... ничего особенного. Федя, хоть и не особо уверенно, кивает себе, что трупов и призраков тут нет, а значит он был прав. Заинтересовавшись фигурами в углу, который человеческий глаз самостоятельно увидеть не мог, почему он щёлкает фонариком. Свет зажигается буквально на мгновние, а после начинает мигать. Только что же нормально работал. «Он же старый, да? Вещи могут ломаться, когда переживут столько лет. Наверняка никто даже не менял батарейки, а значит...» — не успевает закончить свою мысль, как его прерывает громкий стук. Брюнет оборачивается на звук, понимая, что люк закрыт. Он оставлял его открытым и захлопнуться самостоятельно тот никак не мог. Фонарик вовсе отключается. Учащенное дыхание и бешено бьющееся сердце мешает прислушаться к другим звукам. Он в полной темноте, на закрытом чердаке, в котором, по легендам, пропадали люди. И прямо сейчас Федя слышит за спиной скрипы и... шаги. Он бросается в другую сторону, оборачиваясь, бегая глазами по кромешной тьме. Звуков становится больше, пол живет своей жизнью, создавая неприятную какофонию из скрипа. Кажется, оно давит на мозг, заставляет ком подойти к горлу. Резко запах стал противным, буквально блевотным. Игнатьева вывернет здесь и прямо сейчас. В ушах появляется странный шум, будто вот - вот упадешь в обморок. Он был готов закричать, умолять о прощении или произносить обилие матов уже давно, но собственный язык не слушал его. Он не мог произнести ни звука, даже мычания. Что более страшнее, так это то, что Федя стоял, не в силах сдвинуться с места. Даже думать получалось сложно, мысли путались в одну большую кашу. Резко все звуки прекращаются. Абсолютная гробовая тишина. Федя всё так же не может пошевелиться. Страх захлёстывает его, разрывает изнутри, хочет вырваться криком. Но проявляется только испуганными глазами. Он чувствует, как сзади него становится холоднее. Словно кто-то стоит за его спиной, почти вплотную.. Только температура у этого кого-то равна снегу, не меньше. По телу пробегают мурашки, а дыхание совсем учащается. Впервые в голове ни одной мысли. Только страх. — Amene, — звучит на ухо шепот, а в голове это слово повторяется эхом ещё тысячу раз. От этого можно сойти с ума, слишком много голосов, слишком много шепета. Это слово будто вычерчивается прописными буквами на его мозгу. Кажется, он сейчас задохнётся. Федя очнулся, лежа у себя в кровати. Дома, за окном уже давно встало солнце и ходили люди. Взглянув на время он увидел двенадцать часов дня. Как он здесь оказался? Последние несколько часов вспоминались вспышками, но они ни капли не успокаивают. Вот он выходит из проклятого дома совершенно спокойный. Подходит к друзьям, смеётся в лицо, злорадствует, хвастается победой в споре. Парни расспрашивают его о подробностях, но он отнекивается. Они идут с Лизой рядом, она говорит что-то приятное, но что точно не разобрать. А после он говорит, что достаточно напился, потому он направляется домой спать. Мать никогда не проверяла его состояния, а даже если улавливала нотки алкоголя, то решала тактично промолчать. Ей нет до этого дела, что шло на руку Феде. Всё произошедшее было по плану, правда... не по его. Словно всё это игра, в которой кто-то за экраном выбирает нужные слова и действия. Словно ты спишь, а сознание само ведет в нужное русло. Словно кто-то тобой управляет. Он ведь не был настолько пьян, чтобы это не контролировать. Бывало и похуже, но он всегда держал контроль или как минимум всё помнил. Что напрягало больше всего, так это абсолютное безразличие. Ему было странно и непонятно, но ни капли страха или ужаса. Что-то в ту ночь произошло, но помнит он только... — Amene.. — задумчиво произносит Федя. Фраза постоянно крутилась на языке, каждую мысль перебивала, лезла на ум. Что она значит? Кажется, он тоже это забыл.

***

— Совсем ничего не сказал? — спрашивает Игнатьев, поправляя рюкзак за спиной. — Ты просто сказал, что всё там окей, — пожимает плечами Юра и оглядывается на парня. После восьми уроков он выглядел загруженным и уставшим, а подобные вопросы о прошедших выходных выводили сильнее. — Федь, неделя прошла, зачем тебе? — Да просто, — фыркает и опускает глаза вниз. Прошла неделя с той самой попойки и похода в заброшенный дом. Только сейчас Федя стал чувствовать что-то. Для начала его полностью захватывал страх, даже панические атаки пару раз заставали врасплох. Тревога, ужас, паника — всё это превращалось в адский коктейль, который не давал спать по ночам. Но ко всему этому добавлялось еще что-то. По ночам, если всё же удавалось заснуть, снился этот дом, а заманчивый голос звал его наверх. Сны были не такими красивыми и красочными, но внутри что-то щемило. Будто что-то так и тянуло назад. Но Федя не решался. — Расскажи всё, что знаешь о нём. Мне пиздец надо. — С чего это тебе стали интересны байки для детей? — с некой обидой проговаривает парень. Тема мистики для него была сильно важна. Он верил в неё всем сердцем и назвать байкой было ударом в спину. Однако тот не долго дуется. — Разные истории про смерти, самоубийства и так далее. — А если подробно? — на секунду глаза одноклассника сверкают счастливой искрой. Наконец то он может рассказать и не бояться быть перебитым. — Для начала в этом доме жила счастливая семья: мать, отец и маленькая дочь. Жили не тужили, все как в ёбаных сказках, а потом мать с девочкой находят в ближайшем овраге мёртвыми. — Пиздец, — по коже Феди проходят мурашки, в груди что-то вырывается наружу. — Отец не выдерживает такой утраты, вешается прямо на чердаке. Тогда всё и началось, — Юра рассказывает это с придыханием, неким удовольствием. Это могло бы выглядеть жутко, если бы Игнатьев знал его не так долго. Парень был слишком повернут на криминальных историях, мистических штуках и убийствах. Знать всё это было ему в кайф. — С того момента и года не проходило от очередного самоубийства там. Сначала новые жильцы поняли, что что-то не так, позже в ход пошли непослушные дети, что лазили по заброшкам по приколу, и менты, пытающиеся раскрыть дело. Всё на этом чердаке. Никаких следов. — И, зная эту историю, вы решили меня туда отправить? — недовольно кличет Федя и бегает глазами по наглой физиономии одноклассника. — Ты же говоришь, что не веришь, — хитро ухмыляется, и Игнатьев затихает. Точно. Он же не верит. Да? — Ну так вот, спустя столько лет туда негласное правило : "не входить". Заборы пытались закрывать, да замки ломались, дверь пытались забаррикадировать — всё без толку. Знаю только, что последний раз туда затолкали пацана одного. — Зачем? — кривит губы, и внутри сворачивается ком. — То ли друзья подшутили, то ли поиздеваться. Да там уже не суть. Сам факт, что оттуда он больше не вышел. — Как? — возможно Феде кажется, но его конечности становятся холоднее. — Сердечный приступ. Всё это списали на слабые нервы, но многие думают по-другому, — Юра возвращает ухмылку и косится на брюнета. Кажется, даже он чувствует что-то дурное к этой истории. — А тебя мы отправили, потому что не всех там сжирают. Кого-то просто пугают и подпитываются энергией от их душ. А тех, кого посчитают "целью" спасать уже бесполезно. — Ну это уже совсем бред, — мотает головой парень и назло усмехается. Друг снова приходит в обиженное состояние. — Питаются, энергия.. А души для чего? Дьяволу типо? — Ну, там спорная история, — не обращает внимание на всю не серьёзность, продолжает. — Кто-то затирает про типичную историю со сделкой, кто-то про обмен. Я верю в то, что это переходник в другие миры. — Прям как в Марвеле, — саркастично фыркает тот и отводит взгляд. — Что за обмен? — Запертая душа может быть свободной только если принесет в замен другую, — поясняет Юра и останавливается у дома. Его дом был ближе к школе, чем Феди, поэтому следующую часть пути ему приходилось идти одному. — Так и знал, что бред это всё, — цокает Игнатьев и жмет руку блондину в знак прощания. — До завтра. — Если доживешь, — вкидывает шутку парень и уходит к подъезду. А у Феди в груди вновь что-то хрустит.

***

Знакомый скрип вновь встречает Федю. Слой пыли, тишина ночи, беспросветная тьма. Именно для этого Игнатьев снова включает фонарик, только уже на телефоне. Наверное ему кажется, что так надёжнее и безопаснее. Может тот фонарик правда был не исправен и... Какой бред. Конечно, всё, что было после фонарика, наверное, тоже ряд случайностей. Зачем он здесь? В прошлый раз же всё понял, напугался до смерти, хотел забыть, стереть из памяти тот день. Почему тогда пришел опять? Федя сам не знал ответа. С того дня ему постоянно снились кошмары. Он был не уверен что хуже — видеть это или не спать вовсе. Но всё равно, после страшных сновидений он не чувствовал никаких сил или энергии от сна. Наоборот, будто его высасывали сильнее, выжимали, как лимон. Он нигде не мог найти покой. Постоянно был дерганный, на что получал замечания других. Ему казались шаги, шепот, скрипы и шум. Везде он был не в безопасности. Постоянная паника и страх. Жить с этим было невозможно. Вся эта неделя казалась адом. Ему казалось, что он сходит с ума и даже стал бояться этого. Может быть стоило обратиться за помощью, только вот лежать в психушке вовсе не хотелось. Глупость, кто бы его вообще туда взял. Обычный подросток с выебонами в голове. Всё по классике. Попей глицин. Феде казалось, что будь этот дом в другой стране или вообще на другом конце мира, он бы добрался туда. Вместе со страхом в нем росло... что-то неясное. Будто это здание тянуло к себе, манило, увлекало за собой. Будто что-то внутри хотело назад. Будто прямо здесь осталось что-то очень важное. Будто здесь хотелось остаться Вот он здесь. Брюнет подумал, что ему станет легче, если он сюда вернётся. Его мысли ничем не подкреплялись. Ему просто... так казалось. Он решил не подключать логику, ведь в этих стенах она не работала. Он просто здесь и всё. И прямо сейчас поднимается наверх. Вокруг воцарилась тишина. Только скрипел пол под его ногами. Остальное будто замерло на время. Только он знал, что, поднявшись на чердак, он увидет, как всё вмиг оживёт. Федя нервно сглатывает. Дергает люк, и он с лёгкостью открывается, любезно подавая лестницу. Нервный вздох. На чердаке всё оставалось прежним. Та же темнота, те же странные фигуры, похожие на коробки. Ничего мистического. Всё, как обычно. Фонарик начинает мигать, и Федя нервно бегает глазами из стороны в сторону. Дыхание вмиг ускоряется, а сердце бешено колотится. В следующую секунду стук закрывшегося люка и свет гаснет. Темнота. Федя один. Опять. Он может двигаться. Может говорить. Он не проверял, но знает, что не парализован. Значит что-то меняется. Безобидные скрипы половиц превращаются в целый шквал звуков и неприятно бьет в уши. Игнатьев терпит. Молчит, хоть и трясется. Жить хочется безумно, но он стоит на месте. По своей воле. Шаги за спиной тоже не дают покоя. Теперь парень не шарахается от них. Слегка мотает головой, а после совсем жмурится, боясь посмотреть куда-то. А если в прошлый раз его просто отпустили? Спасли от смерти наверное. А он такой дурак вернулся обратно. Сейчас его не простят? Тишина. Всё затихает. Секундная пауза всего этого ада. Сзади становится холодно, но совсем чуть чуть. Не так, как в прошлый раз. Никто не стоит за его спиной. — Amene, — шепот вновь проникает в мозг, неприятно раздается эхом и въедается в кожу. Федя пропускает эту фразу через себя, а она проникает в него полностью. Ему кажется, что это слово могло встать поперек горла, вонзиться в грудь, раздробить желудок. Но на удивление, впервые за несколько дней, голоса в голове утихают. Совсем. — Я напугал тебя тогда? Игнатьев до конца не понимает откуда этот голос. Он оборачивается несколько раз, но темнота не дает разглядеть хоть что-то. Звук вроде раздается по комнате, но словно отдается эхом в собственной голове. Голос был приятным. Не злым, пугающим, устрашающим или ещё что-то подобное. Он был... обычным. Каким был у Феди, Юры или Сани. Как у других юношей, только этот приятнее и мягче. В нем была нотка тревоги и интереса. — Прости, я не хотел, — виновато проговаривает он, и голос становится будто ближе. Игнатьев всё так же пытается увидеть источник звука. — У меня не часто гости, знаешь ли. — Где ты? — голос слегка дрожит, но ощущение уверенности как будто передает. Федя старался не поддаться страху и не показывать того, что он сильно растерян. Хотя это, наверное, мягко сказано. — Уже увидеть меня хочешь? — с какой-то нотой смеха произносит и растворяется где-то в тишине. — Я могу включить свет? — вроде хотел сказать утвердительно, но получается вопрос. Он даже не знает с кем разговаривает, но лучше иметь уважение. А то мало ли. — Не стоит, — голос становится холоднее и жестче. — Если включишь его, то я уйду. Федя стоит там минуту. Две. Три. Он смотрит в одну точку и не знает, что бы сказать. Кому. Зачем. Сейчас всё казалось таким странным. Голос из неоткуда разговаривал с ним. Так еще и этот голос ему... нравится? Он был таким приятным, будто им можно читать сказки или петь колыбельные. Хотя в такой обстановке вряд ли уснёшь. — Кто ты? — вдруг произносит парень в полной тишине. На секунду ему показалось, что никакого голоса и вовсе не было, он стоит здесь совсем один. Но вскоре ощущение чужого присутствия пришло снова. — Ах да, точно, — как то взволнованно проговаривает, и прямо перед Федей слышатся приближающиеся шаги. Пару мгновений и перед ним встает силуэт. Он слегка подсвечивается, поэтому его вид можно было с лёгкостью разглядеть. Тем более за это время глаза привыкли к темноте. — Андрей. Перед ним встает парень. Парень, одетый в белую испачканную рубашку, которая была больше его размера раза в два, черные джинсы, рваные около щиколоток и босые ноги. Вся одежда была старой, поношенной и будто пыльной и серой. На голове парня были бледные желтые волосы, челка падала на глаза и неопрятно лежала по бокам. Волосы в принципе выглядели взъерошенными, но красивыми. Само его лицо выражало разные эмоции. Аккуратные впадины под глазами почернели, словно тот не спал несколько месяцев. Взгляд выдавал такую сильную усталость, что хотелось пожалеть парня, а сами глаза были настолько чисто зелёными, что хотелось застыть под их внимательным присмотром. Что больше настораживало, так это то, что глаза будто были влажными. Нечисть умеет плакать? — А тебя? — из вежливости спрашивает собеседник. Только в тот момент Федя вспоминает, что перед ним стоит нечисть. Призрак, мать твою. — Чего молчишь? — трет ладони на уровне живота, взглядом оценивая своего гостя. А Игнатьев не мог найти слов. Будто все они испарились за один миг. Блондин нахмуривается. — Не понравился, так и скажи. — Нет-нет, понравился, — выпаливает брюнет, лишь бы собеседник снова не растворился в пустоте. — Федя, — кивает самому себе, пробегает глазами по образу рядом. — Просто я никогда раньше не видел призраков. Ты ведь...? — По сути призрак, да, — хмыкает парень и прячет ладони в карманы джинс. Он отводит взгляд, что-то обдумывая, а потом вновь глядит в лицо Федора. — Хотя всё одно и тоже. Мне лично нравится слово дух. — Дух — Федя сбит с толку. Он так и стоит посреди комнаты напротив Андрея, смотря на него большими глазами. — Ты не собираешься меня...? — Убивать? — как-то легко произносит дух, а у брюнета идут мурашки. С его слов это звучало так легко и просто, словно оно не означало лишения жизни — Зачем? — Не знаю, — быстро отвечает Игнатьев, как на экзамене. Он водит взглядом по помещению, словно в силах его увидеть. — Обмен душ или телепорт, — начинает вспоминать всё, что недавно рассказал ему Юра. Его мистический бред уже не кажется таким абсурдным. Но сказав это, Андрей застывает на месте, на секунду глядя пустыми глазами. Внутри Феди всё замерло. Парень смотрел на него напряжённым и безэмоциональным лицом. Словно он завис и через секунду мир выдаст ошибку, ведь не успел подгрузиться. Но это быстро проходит. — Я похож на духа, который может убить? — с обидой ребенка складывает руки на груди. Он начал расхаживать в разные стороны туда сюда. — Честно говоря, ты первый дух, которого я вижу, так что я не знаю, — почему-то честно говорит Федя и Андрей усмехается. Брюнет чувствует себя спокойней. — Не переживай, ничего я с тобой не сделаю, — шуточно фыркает дух. — Только не уходи, пожалуйста, — эта фраза настолько проникает внутрь Игнатьев, что ему кажется, что в этих словах больше жизни, чем в любых других. — Мне казалось, ты не рад мне, — так же продолжает говорить правду. Парень сам не понимает почему. — Я не могу появляться по другому, — догадывается, что брюнет говорит о скрипах, шумах и жестоких побочках перед его появлением. — Сначала всех пугаю, чтобы никто не смог навредить. Только потом появляюсь к тем, кто нормальный. — опускает грустный взгляд вниз и перешагивает с ноги на ногу. — Я так долго ни с кем не разговаривал. Феде становится грустно. Жалко, обидно за призрака. Сколько же ему пришлось торчать в одиночестве? Сколько было молчание перед этим глупым разговором? Насколько же он рад тому, что хоть кому то показался? Парень даже не хотел думать об этом. В любом случае он собирался уходить. — Я бы хотел остаться, но...— начинает Федя, желая подобрать какую нибудь отмазку, но голова совсем не работала. Словно что-то заставляло его говорить Андрею только правду. — Мне нужно переварить всё это, понимаешь? Я вернусь обязательно. — Я понимаю, — кивает, грустно улыбаясь. Он опускает голову вниз, на секунду замолкая, а после поднимает взгляд. — Я буду тебя ждать. Всё происходит снова. Андрей уходит назад, и темнота съедает его, пол скрепит, а голова снова кружится. Через пару мгновений такого ритуала дом возвращается в обычное состояние и теперь чердак стал обычным чердаком. Федя неуверенно двигается в сторону люка, который теперь уже открыт и стоит перед ним ещё с минуту. Он правда это видел, так?

***

— Федь, — женский голос заставляет оторваться от собственных мыслей. Парень поднимается с парты и поворачивает голову на звук. — Всё нормально? Лиза смиряла его беспокойным взглядом, осматривая с ног до головы. Федя сидел с ней за одной партой, и девушка стала замечать странное поведение. Частая сонливость, дерганность, испуганные глаза и подобное. Она не понимала, что случилось. Она знала, что брюнет ей бы не ответил. — Да, конечно, — шепчет тот и трёт сонные глаза. Он часто стал спать на уроках и пропускать важные темы. С того дня его часто клонило в сон и засыпал он по щелчку пальцев. Сновидения накрывали его с головой и иногда не хотелось просыпаться. Ему постоянно снился дом. Чердак. Андрей. Но теперь ничего из этого не казалось страшным, ужасающим, пугающим. Все это казалось... успокаивающим. Приятным. Туда хотелось вернуться. К Андрею хотелось вернуться. Прошло буквально два дня после их встречи. Федя думал. Долго думал. С одной стороны это же странно. Он увидел настоящего призрака? Духа? Умершего человека? Это же бред. Этого не существует, либо, как минимум, парень раньше так думал. Может он и вправду сошел с ума? Может он его придумал? Послушал байки про смерти там и создал образ доброго духа? С другой стороны Андрей не был похож на плод фантазии. Федя уверен, что не смог бы придумать такого красивого призрака. Парень был как будто живой, его эмоции, голос, глаза, вся внешность. Всё это было настоящим, не поддельным. Красивым. Словно с картинки сошел и залез к Игнатьеву в голову. И теперь мысли о нём буквально прописались в его голове. Но всё равно, это же опасно? Даже если допустить, что Андрей настоящий призрак. Ему же всё равно что-то нужно. Он же не будет просто так общаться с человеком, ради забавы. Или будет? Может он не выносит одиночества? А может он просто пытается заманить его в ловушку? Федя не знает. Федя просто хочет верить в то, что хочет.

***

Спустя несколько минут неприятных звуков и шагов Андрей снова стоит перед ним. Недовольнее, чем прежде. Скрестил руки на груди. — Я тебя уже заждался, — бормочет блондин и отходит куда-то в сторону. Федя разочаровано поджимает губы. — Прости, мне нужно было время, —поворачивает голову в сторону звука шагов. В темноте теперь можно было что-то разглядеть, но не всё. — Ну, и что надумал? — как-то заигрывающе говорит Андрей и смешок разлетается по комнате. На это брюнет улыбается. — Собираешься от меня убегать? — Совсем нет, — усмехается, обводя взглядом темную фигуру перед ним. — Только я до сих пор ничего не вижу. — Не проблема, — загадочно произносит призрак, а после Федя чувствует на своем запястье холод. Ощущение повторяется, будто к нему приложили кусок льда или снега, однако мягкая кожа развеивает это чувство. Андрей такой... холодный. Блондин тянет за собой, и Игнатьев вдруг начинает видеть. Видеть комнату, пол, Андрея перед собой. Словно из окна луч света освещает всё помещение, только окна тут и в помине не было. Федя не задумывается о том, как это. Он просто доверчиво идет за парнем, которого теперь так чётко видит. Чердак теперь открывает все свои тайны. Само помещение было тесным, никуда не денешься особо. По углам распиханы коробки с книгами, журналами и какими-то игрушками. Посередине стоял деревянный столб, который держал потолок. Он занимал много места комнаты. Одна кровать в углу комнаты уже заведомо веяла пылью и старостью. Федя даже подумал, что матрац давно проели насекомые, но выглядел он целым. На всякий случай он решил не приближаться к ней. Кажется, Андрей успевал наводить порядок. А он разве может? Блондин доходит до конца комнаты и садится, опираясь спиной на стену сзади. Пол под ним не скрипит. Он прижимает колени к груди. — У меня тут не особо уютно, — с неловкой улыбкой произносит тот и трёт шею. Федя усаживается так же, только спиной к соседней стене. Под ним пол жалобно стонет, а пыль поднимается вверх. Парень пару раз чихает. — Как.. Как это получилось? — не долго думая, спрашивает Игнатьев. Этот вопрос волновал его больше всего и не задать было бы странно, да и невозможно почти. Андрей сразу понимает о чём он. — После смерти, как видишь, — пытается пошутить блондин, но собеседнику не смешно. Он лишь внимательно слушает, будто даже заворожено. — Я сам не до конца в этом разобрался. Что-то с этим домом не так, уже не первый раз здесь умирают люди и появляются призраки. Я не стал исключением. — Как ты умер? — от этого вопроса блондин морщится. Неприятно вспоминать о своей собственной смерти, наверное.. Особенно, когда ты уже ничего не изменишь. — Тогда в десятый класс должен был поступать, отмечали выпуск из девятого. Поспорили на что-то, мол, залезть сюда и продержатся минут пять, — рассказывает парень на одном дыхании. — Только подростки, как и дети, жестоки. Когда фонарик перестал работать, я решил сдаться, только люк уже был заперт с той стороны. А дальше не помню... — Как ты понял, что умер? — спустя какую то паузу выговаривает Федя. — Когда понял, что выбраться отсюда не могу. Только этот чердак, темнота и... одиночество, — парень делает театральную паузу. В его рассказ хочется верить и не верить одновременно. — А ты сюда как? — Да вот, тоже на спор, — проговаривает Игнатьев и вдруг понимает, насколько похоже начало их историй. По коже проходят мурашки. Блондин тоже заметив это, усмехается. — А потом как-то потянуло. Можно ещё вопрос? — Хоть сто, — Андрей с азартом смотрел на собеседника. Кажется, он ответит на любой вопрос, лишь бы поговорить. — По идее, ты должен быть злым духом. Ищешь мести и все такое.. — напрашивался вопрос "почему так?", который озвучивать не нужно было. И так понятно. — И ты это вычитал где нибудь в интернете, да? — Федор стыдливо опускает глаза на секунду, а после поражено кивает. — Только дилемма, вряд ли тот, кто это писал, хоть раз встречал призраков. Зато писать ему легко, — обижено, даже по детски говорит дух и поднимает голову, опирая её так же на стену позади. Теперь он будто смотрит в потолок, но на самом деле взгляд проходил сквозь. — Я же такой же, как ты, Федь. Пацан, который мог бы сейчас учиться с тобой в параллелях. Только не повезло мне, понимаешь? Игнатьев громко сглатывает. Он думает это... страшно. Понимать, что ты лишился всего из-за глупого спора. Простой ошибки. Тупой шутки. Просто в миг умереть. Исчезнуть с планеты Земля. Просто пропасть. А ведь те, кто запер его здесь тогда, живут сейчас спокойно. Забыли уже, наверняка. Учатся, семьи заводят, любят. А Андрей должен здесь быть целую вечность. Это не справедливо. Внутри Феди появляется сильная злоба. На секунду брюнет снова замечает влажный взгляд призрака. Он был таким постоянно и Федя сделал вывод, что вид у Андрея остался с момента перед смертью. Глаза с заведомым страхом и застывшими слезами. В голову само пришло прозвище для нового друга, которое не задумывалось, как оскорбительное. Плачущий мальчик. — Прости, — с досадой выдыхает парень и отводит взгляд в сторону. Они разговаривали. Много. Долго. Перескакивали с темы на тему, от личной жизни до литературы и астрологии. Андрей был интересным собеседником. Будто даже намного старше, чем выглядел. Он знал столько аспектов философии, он мог увлечь диалогом, обсудить любую тему. Федя даже представить не может, как парень мог так долго молчать. Ведь до этого к нему никто не осмеливался зайти, никто не рисковал. Один Игнатьев рискнул и не прогадал, ведь нашел собственный рай. Рай на чердаке? Суть даже не в месте. Суть в том, что тут был Андрей. — Чего ты боялся? — вдруг спрашивает Федя, когда разговор зашел в новое русло. Такие спонтанные вопросы не казались чем-то странным, они помогали узнавать друг друга всё ближе. — Ну, или до сих пор боишься. — Раньше я боялся темноты и смерти, — сдвигает брови и трёт переносицу. Брюнет окидывает его беспокойным взглядом. — Иронично, именно эти страхи проводили меня сюда. — Тебе было страшно? — с жалостью в голосе произносит Федя и опускает глаза. Кажется, он мог бы сейчас заплакать. — Очень, — всё чаще брюнет видит в Андрее маленького ребенка, которого не смогли защитить. Представляя, как он умирает в темноте, криках и слезах, слушая смех одноклассников внизу, замирало сердце. — А сейчас ты.. Боишься чего-то? — Уже нечего. Темнота — это мой дом, я сам монстр из неё, — пожимает плечами, наконец начиная водить глазами по пространству. Он глядит на собеседника, а после выдавливает улыбку. — Стал тем, кого боялся. Еще немного разговоров и они прощаются. В конце концов пора возвращаться домой, скоро ночь закончится и надо будет звонить матери. По легенде он находится у друга на ночевке и спотыкаться на своём вранье он не хотел. По ощущениям они сидели вместе около трёх часов, но только примерно. Телефон был выключен, Андрею так спокойнее, а окон там не было. Федя обещает зайти к нему скоро и так же пообщаться, а Андрей обещает ждать. — Мне плохо без тебя, — говорит напоследок призрак перед тем, как исчезнуть. Уже находясь на втором этаже, он замечает обстановку за окном. Уже светло. Только же была ночь, разве нет? Как Федя мог так проворонить время? Он ощущает слабость и сильное желание спать. Спускается по лестнице и оказывается в гостинной. Тут всё как прежде, только вот... зеркало. Стекло, которое буквально недавно было целое теперь в трещинах. Не сильных, едва заметных, но тем не менее. Игнатьев постоял около него ещё несколько минут, а после выходит за дверь. На улице он включает телефон, намериваясь позвонить маме. На дисплее отображается пропущенные. Двадцать семь штук от матери и несколько от друзей.. Он перезванивает маме. — Алло? —беспокойный голос быстро переходит во злой. — Ты что, совсем сдурел? Ты где был всё это время? — Я же предупреждал, у Юры, — устало говорит Федя и направляется в сторону дома. — У Юры ты должен был быть одну ночь, — цедит мама разочаровано-агрессивно. — Но не все выходные без выхода на связь! — Все выходные? — проговаривает Игнатьев, убирая телефон от уха. Он глядит на дисплей, на котором показывается дата и время. Утро понедельника. Федя пробыл на чердаке... два дня.

***

— Мы собираемся встретиться у меня, — начинает Саша, шурша чем-то по ту сторону телефона. Звонили Феде не часто, обычно предпочитали мессенджеры и чаты. В последнее время он слишком много спит и достучаться до него можно только телефонным звонком и то, если звук будет включён. — Посидеть, попиздеть. Ты с нами? — Не, не приду, — сонно произносит брюнет и падает на подушку обратно. Он хочет положить трубку, ведь его все равно не получится уговорить, но из уважения к другу остается на проводе. — Слушай, я.. Ты стал таким странным, — начинает собеседник, и Игнатьев закатывает глаза. Такие фразы он слышал на протяжении недели десятки раз и к ним уже привык. То Юра доебет со своим "всё нормально?", то мама температуру мерит. Даже Лиза, которая раньше сносила крышу, сейчас знатно заебала с переживаниями и постоянными вопросами. Сначала он старался отвечать вежливо, а сейчас вовсе её игнорирует. — Не знаю с чем это связано, но ты стал таким после того спора. Прости, если что. Федя хочет сказать что-то в ответ, что-то агрессивное и колкое, но парень сбрасывает. Громко вздохнув, он убирает телефон на тумбочку рядом и закрывает глаза снова. Парень набирается сил для следующих выходных, на которых он будет разговаривать с Андреем обо всем, что придёт им в голову. Это занятие убивало много времени, доставляло усталость, но Игнатьеву не жалко. Он готов был отдать всё, что угодно, ради красивого духа. Остальные ему были не нужны. Совсем.

***

— Как думаешь, куда другие души попадают? — говорит Федя, лежа на грязному полу спиной. Он вглядывается в самый обычный потолок, пытаясь вырисовывать узоры в досках. Под голову он положил руки, чтобы было удобнее. Андрей сидел перед ним на коленях и внимательно разглядывал лицо. — Ад, рай, другая жизнь? — Всю свою жизнь гадал об этом и даже после смерти не смог узнать, — усмехается блондин, но Игнатьев как-то грустно улыбается. Каждое упоминание смерти собеседника проходило по телу током. Словно напоминание о том, что всё не так, как кажется. — Я думаю, если бы все попадали сюда, то было бы лучше. — Чем же? — с неким удивлением спрашивает брюнет и поворачивает голову на собеседника. — Тут были бы все равны и каждый счастлив, — начинает перечислять Андрей, и его размышления звучат выучено и отточено, словно он долго думал над этим. — От холопа к королю, понимаешь? Вечная молодость, никаких баек о наказании за непослушание. Делай что хочешь и ничего тебе не будет. — Звучит заманчиво, — хмыкает Федя и отводит взгляд. И правда, было бы удобно. Только проклятье этого места в другом. Ты навсегда остаёшься один. — Много здесь душ побывало? — Мне то откуда знать, — усмехается тот и взъерошивает волосы. Игнатьев почти залипает на него. — Я уверен, это место мучает не первый раз. Брюнет кусает губу и отворачивает голову в другую сторону, чтобы не видеть Андрея. Наконец он решается задать вопрос, который так давно хотел. — А я бы мог забрать тебя с собой? — смешок со стороны духа смущает сильнее и заставляет щеки позорно краснеть. Именно об этом Федя думал в последнее время. — Ого, — издеваясь, задорно проговаривает призрак. — Я тебе настолько понравился? — Ой, ну хватит, — фыркает парень недовольно, но получает чужое ехидное хихиканье. — Я за неделю по тебе соскучиться успеваю. — Ладно-ладно, — так же весело говорит блондин и вдруг замолкает. Думает. — Забрать ты меня точно не сможешь, здесь мое проклятье, но... Есть идея. — Федя поворачивает на него голову и уже видит, как дух стоит в полный рост и тянет руку своему собеседнику. Он охотно протягивает руку в ответ. Они стоят напротив друг друга, несколько сантиметров дистанции. Федя отсюда чувствует тот самый холод, который веет от его нового друга. Мурашки пробегают по коже, а глаза смотрят в глаза напротив. Такие зеленые, туманные и до безумия красивые. Наверное, именно за эти глаза он был готов убить. Как жаль, что они с Андреем познакомились после его смерти. Хотя, это ли мешает? Его тонкие бледные губы часто привлекали к себе внимание просто своим существованием. Он пялился, откровенно и бесстыдно, но кто его осудит? Будто он не замечал подобных взглядов от блондина. Будто он ни разу не видел порочные сны с его участием. Будто не думал об этом чаще, чем о чём-либо. Почему он думает об этом прямо сейчас? Андрей тянется к нему, приближается на неприличное расстояние и касается своими губами его. Федя пугается, не смея пошевелиться, но после забирает инициативу. Ощущения были не такими, как при прикосновении с обычным человеком. Холод морозил его губы, пробирался в полость рта и горло. В глазах темнело, голова кружилась и в висках пульсировало, а по кончикам пальцев проходились разряды тока. Сердце бешено билось, словно только что марафон пробежал, а по мозгу бил такой адреналин и удовольствие, который обычный поцелуй вызвать не мог. Это было вечностью. Это то, что ему было нужно все это время. Ради этого он был готов жить здесь вечно, в этих стенах, только бы рядом с Андреем. Только бы коснуться этих губ еще раз. Спустя несколько секунд дух отдаляется, а его лицо выглядело намного живее. Его щеки пылали, как и у Феди, глаза бегали в стеснительном жесте, а губы стали намного ярче. Такая неловкая пауза убивала их обоих. — Прости, что так резко, — вдруг говорит блондин, не отходя ни на шаг. Они всё ещё слишком близко друг к другу. — Возможно теперь, я смогу говорить с тобой не только здесь. — Сможешь за мной следить? — улыбаясь произносит Федя. По нему явно заметно, что он не то, что был против таких жестов, но даже доволен ими. Андрей от этого расслабляется. — Если позволишь, конечно, — снова принимает заигрывающий тон и проводит ладонью по щеке собеседника. — Я позволю тебе всё что угодно, лишь бы ты поцеловал меня ещё раз, — зеленоглазый для начала удивляется такой смелости, а после расплывается в улыбке и тянется к губам нового друга снова. Всё повторяется заново, только теперь Федя осмеливается обнять духа, а тот запустить свою ладонь в чужие волосы. Парень принимал больше холода от Андрея, словно данность или дар. Он почти не мёрз, его согревало тепло собственных мыслей и действий. Ему было всё равно на любые другие факторы. Главное, что перед ним был Андрей.

***

— И ты реально слышишь меня? — лёжа на кровати в своей квартире, спрашивает Федя в пустоту и, на удивление, даже получает ответ. — Прикинь, — голос отдается лишь в его голове, но настолько четко и ясно, что кажется Андрей стоит перед ним. — Ахуеть, — почти восторжено произносит парень и получает в ответ смешок. Здесь будет намного удобнее разговаривать с духом, здесь тепло и уютно. Правда по холоду блондина он уже успел соскучиться. — Но это не значит, что ты прекратишь ко мне ходить, — полувопрос, полуутверждение. — Конечно, — подтверждает брюнет и ехидно улыбается. — Я же всё ещё хочу тебя увидеть. — Хочешь прикол? — с забавой спрашивает блондин. — Подойди к зеркалу. Игнатьев встает с кровати и подходит к шкафу, в которое встроено зеркало в полный рост. Для начала он бегает глазами по собственному отражению, а после в глазах темнеет, к горлу подкатывает тошнота. Буквально мгновение и отражение растворяется, за место его появляется Андрей. Он выглядел очаровательно, как всегда. — Ебануться, — выносит вердикт Федя и оглядывает парня с ног до головы. Удивительно, нормальное освещение, а он спокойно стоит перед ним. Видимо, свет не может навредить ему, пока он по ту сторону стекла. — И я рад тебя видеть, — ухмыляется отражение и поправляет волосы. Он выглядел намного свежее, чем в прошлую их встречу. Волосы стали ярче, а лицо приобрело краски. Андрей становился живее, и Игнатьев надеялся, что это из-за него. Может он просто становился счастливее? — И что, ты теперь всегда будешь за мной из зеркала наблюдать? — как-то неуверенно начинает брюнет и неловко потирает шею. Мало ли чем он здесь будет заниматься. А в душ как? — Если захочешь, то я пропаду, — ехидная улыбка даёт знать, что призрак подумал о том же, что и сам Федя. Друг перед другом они ещё не раздевались. Игнатьев не хотел признавать, что желает это исправить. — Как же мать ахуеет, если увидит, как я с зеркалом разговариваю, — чешет затылок, ненадолго задумываясь. Им нужно быть аккуратно. Брюнет не уверен, что кто-нибудь ещё сможет увидеть духа в зеркале, но вот его самого разговаривающего с зеркалом точно увидят. Нужно закрывать дверь на замок. — Это не отменяет того факта, что на выходных я снова приду. — Конечно, — будто что-то очевидное произносит собеседник и пристально смотрит в глаза напротив. Дразнит. — Трогать ты меня можешь только в доме. От такой прямолинейности щеки вспыхивают, а губы складываются в задорный оскал. Кажется, прямо сейчас Федя был счастлив.

***

Месяц. Прошел месяц с появления Андрея в жизни Феди. За это время многое поменялось. Игнатьев решил, что нет никого, кто был бы достоин его внимание больше, чем дух. Он часто разговаривал с ним в своей комнате, виделся через зеркала и отражения, каждые выходные приходил на чердак и там занимались... скажем так, улучшали отношения. Федя не знал ничего лучше, кроме Дюшиных (а теперь именно так он его называл) прикосновений и шепота на ухо. Теперь ни один день не проходил без блондинистой челки и веселого оскала. Зеленые глаза сопровождали его везде и всюду. Приятный голос звучал в голове каждую минуту его существования. Кажется, без Андрея Федя больше не хочет жить. И его это устраивало. Он часто сравнивал их встречу с подарком судьбы и уверял, что это та самая любовь до гроба. А в их случае, она продолжится даже после этого самого гроба. Ему никто больше был не нужен. Достаточно только Андрея. Игнатьев никогда не был таким счастливым. Но у всего есть побочные эффекты. Брюнет часто убеждал себя, что от связи с потусторонним всегда должны быть последствия. И ему было сложно их не замечать. Довольно часто случались панические атаки. Без предупреждения, без какого-либо "расписания" или весомой причины. Просто случалась глубоко ночью или прямо с утра. Тогда его накрывало надолго, паника, тяжелое дыхание, быстро бьющееся сердце и страх. Федя звал Андрея, чтобы тот помог ему в трудную минуту, но рядом его никогда не оказывалось. Может, это было условие их связи. Игнатьев слишком много спал. Ему нравились сны и больше всего он хотел остаться там. В нем блондин был живым, они делали многое вместе, даже учились на одном курсе. Вряд ли такое было возможно в реальности, но на то это и сон. Все прикосновения в сновидениях были словно на яву, он ощущал любое рукопожатие или объятие, что несказанно радовало. Только, проблема в том, что Федя совсем не был бодр по утру. Словно сон забирал его энергию еще больше и усталость начиналась с самого начала дня. Один раз он проснулся, осознавая, что нет сил даже встать. Тогда он остался дома и лежал на кровати весь день. Он готов был пожертвовать своими силами ради этого удовольствия. Его перестало интересовать что-либо. Теперь с мамой он пересекался только на кухне, когда брал себе завтрак или при очередной ссоре из-за пропуска учебы. Друзья ушли на второй план и стали вовсе не нужны. Зачем ему друзья? Тем более такие. Из-за них Федя мог повторить судьбу Андрея, будь на месте его другой, более злой дух. Блондин часто дискуссировал по этому поводу, и Игнатьев быстро с ним согласился. Теперь они не нужны ему. Теперь у него есть все, что ему нужно. Андрей. В последнее время Федя не мог разобрать собственные мысли. Часто дух вклинивал свои мысли в голову брюнета и теперь было сложно разобраться где чье. Любые мысли, будь то негативные высказывания о друзьях или маме, ворчание о экзаменах, размышления о важности и плюсах смерти — всё это он принимал за свои. Странное чувство. Федя хочет подумать об этом, решить, стоит ли вообще продолжать, но.. постоянно в голову приходят отговорки. "Да ладно, можно потерпеть" — приходило совершенно спонтанно, и брюнет покорно слушался. "Не такая уж большая цена для моего счастья" — эта мысль крутилась на подкорке и была безоговорочна. До некоторых пор...

***

— Прости, можно тебя на минутку? — говорит Лиза и беспокойным взглядом доходит до двери кабинета. Сейчас замена, а значит можно выйти в коридор и никто ничего не скажет. На старшеклассников всем уже давным-давно стало наплевать. — Зачем? — уныло спрашивает Федя, смиряя одноклассницу строгим взглядом. — Ну, пожалуйста, — по детски просит девушка и отходит в сторону выхода. Парень нервно вздыхает, но слушается и идет за ней. Что ей снова от него нужно? Выходят в коридор. Тишина, только эхо их шагов и крик со стороны других школьных кабинетов. У кого-то шли уроки и проходили они не очень удачно, а пара проходила мимо дверей. — Ну? — нетерпеливо спрашивает брюнет и бросает раздраженный взгляд в сторону девушки. Раннее объект его обожания теперь не вызывает никакого интереса. Так бывает. Теперь появился кто-то получше неё. — Я хотела с тобой поговорить, — тревожность в голосе было сложно не заметить. Федю бесило это сильнее. Все хотят с нии поговорить, надо же. Раньше не суетились. — В последние время ты стал таким... другим. — Это плохо? — решительно и сразу с наездом выговаривает парень. — Не перебивай меня, пожалуйста, — жалобный голос и брюнет правда замолкает. Интересно, что же она скажет дальше. — Я люблю тебя. И раньше мне казалось, что это взаимно, но ты стал отдаляться, будто я сделала что-то не так. Может быть у тебя что-то случилось, но даже тогда я готова быть рядом. Ты очень дорог и близок мне. Мы все за тебя волнуемся, — она останавливается, переводя дыхания. Кажется, собирается с мыслями. А может старается не заплакать? — Ты почти не выходишь на связь, стал агрессивным, шуток от тебя не дождешься, хотя раньше не заткнуть. Ты видел свои круги под глазами? Пожалуйста, не заставляй меня страдать. Просто скажи в чём дело. Я приму любой твой ответ. Федя сжимает кулаки и костяшки белеют. Тупая шлюха. Как же она не поймёт, что у людей могут быть свои проблемы. Да и вообще, какая ей разница.. Стоп. Что? — Я... — он не согласен. Блять, нет. Он так не думает. Ему даже в голову не приходило. Федя никогда бы не... что происходит? Внутри что-то ломается, осознание вдруг накрывает его с головой. Кто это делает? А главное, зачем? — Прости, я должен был предупредить вас. Я сейчас не могу ничего сказать, — парень вдруг остро ощущает панику. Что с ним происходит? Насколько давно он... думает вот так. Он думал так и о Юре? Может быть о маме? Да как он вообще посмел даже о таком подумать.. — Не бросай меня, пожалуйста. Мне нужно время. Лиза внимательно смотрит на него, а после падает в объятия. Федя отвык от человеческого тепла. Было даже ощущение, что сам он стал холодным, как труп. Так стыдно перед девушкой. Она ведь столько времени переживала за него, пыталась достучаться. Вопросы не оставляли его в покое. Как он мог так долго не замечать её старания? Что с ним происходит? — Я понимаю, — кивает она и отстраняется. Её лицо принимает более спокойный вид, хотя беспокойство всё ещё есть. — Пиши, если что. Или звони. Или говори. Всё, что угодно, только не пропадай. Федя кивает и уходит в кабинет вместе с Лизой. И в его голове теперь каша из вопросов. Теперь попробуй отделить свои мысли от чужих.

***

— Андрей! — кричит брюнет, агрессивно взмахивая руками. — День, всего лишь день, так сложно было? — Не ори на меня, — так же раздражённо и громко говорит Андрей, а если точнее, его отражение в зеркале. — Что я могу сделать? Не сдержался. — Блять, ты издеваешься, — разочаровано шипит парень и трёт ладонями лицо. Сейчас смотреть на блондина было невыносимо. Он опирается руками о раковину, глядя в зеркало впритык. В этот раз они решили поговорить в ванной. — О чем я тебя просил? — Не разговаривай со мной в таком тоне, — возмущенно цедит юноша и голос его принимает недобрый тон. — Я попросил тебя оставить меня одного, — продолжает свой монолог и нервно вздыхает. — Всего лишь один день наедине. Мне нужно побыть одному, что тебе было не ясно? — Я и оставил, — бормочет Андрей и отводит взгляд куда то в бок. — Я слышал твой голос, блять, — ловит на вранье и возмущенно сопит. — Сейчас ты предъявляешь мне за то, чего якобы не видел? Только что ты говорил про Лизу, прогулку после школы с ней. Тебя там быть не должно было. — Ну простите, — восклицает дух и скрещивает руки на груди. — Может мне тебе ещё и благословение дать на прогулку с твоими шлюхами? — А, так все таки это ты считаешь её шлюхой, — вдруг пазл в голове складывается. Это не его мысли. Это мысли Андрея. И его поймали с поличным. Парень, кажется, закипает от ярости. — Послушай, тебе что-то не нравится? Так это лично блять твои проблемы, — Федя никогда не видел духа настолько злым. Кажется, ещё чуть-чуть и он сам разобьет это чертово зеркало. — Если ты привязывался ко мне и думал, что я буду терпеть такую хуйню, то ты ошибался. Я тебе не сучка, которая будет ждать, пока ты с другими нагуляешься. — он так активно размахивает руками, а его глаза бегают по всему лицу Феди. — Теперь придется терпеть. От меня хуй отвяжешься. — Я не прошу тебя съебывать навсегда, — уже чуть спокойнее начинает брюнет и опускается взгляд на раковину. — Просто день. Всего лишь день отдыха. — А, тебе от меня отдыхать ещё нужно? — истерично проговаривает тот и взмахивает руками. Сдвигает брови к переносице. — Да пожалуйста. А после призрак пропадает из отражения. Проморгавшись, Игнатьев наконец-то видит в нем себя. Сначала он пугается, а после рассматривает. Кажется, что они с Андреем буквально поменялись телами. Федя стал... словно труп ходячий. Бледная и убитая кожа, уставшие глаза, огромные круги под ними, растресканные губы. Просто безжизненность. В то время, как дух хорошел на глазах, он выглядел живее его самого, яркость возвращалась и сам взгляд становился живым. Только сейчас Федя начинает это замечать. Что-то было здесь не так. Он с каждым днем начал чувствовать это больше. Любое неподчинение Андрею заканчивалось криками, ссорами, ухудшением здоровья. И его же извинениями. Игнатьев стал понимать. Всё, что происходило не по плану духа, оборачивалось брюнету проблемами. Но... что же значит этот самый "план"? В чём он заключался? Что бы то ни было он отказывается принимать в этом участие. Хватит с него. Наигрался.

***

Федор Игнатьев Эй Спишь?

Юра Перфилов Ого, какие люди Ну не сплю Что хотел

Федор Игнатьев Я понимаю, я в последнее время веду себя как уебан.. Я собираюсь исправить свою огромную ошибку Но я должен предупредить

Юра Перфилов Так.. О чем?

Федор Игнатьев Если я приду завтра в школу таким же уебком Въеби мне, что есть мочи.

***

— Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь, — кричит Федя изо всех сил, проходя вглубь гостиной. Она всё такая же пыльная, но целая, что удивительно для заброшек. Он был тут так часто, но не уставал удивляться. — Отзовись. Молчание. Никаких лишних мыслей. Никого постороннего. Федя один. Впервые за долгое время. Он не надеялся, что когда нибудь снова сможет думать трезво. — Я знаю, ты меня слышишь. Боишься? — смотрит куда то вверх, по сторонам, оглядывает всю комнату. Полная темнота. Парня нет. Он подходит к тому самому зеркалу. Ещё недавно оно было треснуто по краям, а сейчас почти всё стекло состояло из осколков. Игнатьев даже не знал, как оно держится. Давно должно было упасть, но для этого место не удивительно. Он смотрит в отражение долго, ожидая духа. И он правда там появляется. — Значит так легко отказался от меня, да? — полное отторжение и безразличие. Он ведёт себя так, будто его предали. Для него это и было предательством. — Променял меня на этих долбаебов? — Закрой рот, — фыркает брюнет и стискивает зубы. Да, прямо сейчас вся любовь прошла и блондин больше не привлекает. Только злит. — А что ты мне сделаешь? — улыбка расползается по его лицу и теперь перед ним не его Дюша. Перед ним дух. Настоящий. Наконец он показывает своё истинное лицо. — А как же любовь до гроба и после? Неужели ты только пиздеть и умеешь? Дом начинает трястись и пол, как и в прошлые разы, начинает скрипеть и стучать. У Феди кружится голова, тошнота подступает к горлу, живот скручивает в узел. В глазах темнеет, а вокруг него начинают танцевать тени. Он не уверен правда ли это или иллюзия, но это ничего не даёт. В нос снова ударяет запах, только теперь запах крови и сгнившего мяса. В голове снова звучит шёпот, который вот-вот разорвет мозг на куски. — Ты хочешь уйти? Хочешь, чтобы мне было плохо, — звучит из зеркала и голоса повторяют это тысячи раз. Его лицо выражает наигранную жалость, будто издевается. На лице духа улыбка становится шире и намного страшнее, чем минуту назад. Хотя, вряд ли минуту. Сколько вообще времени прошло? Час? День? Вечность? — Amene. — Замолчи, — Федя закрывает уши ладонями, кричит изо всех сил, лишь бы перекричать весь этот хор в голове. Он отшатывается от зеркала, падает на пол. Зажмуривается, становится страшно. Здесь его конец? Он оглядывается и видит, как книга выпала из шкафа рядом. Хватает её, замахивается изо всех сил, что у него осталось, и бросает в зеркало. Мгновение. Звон стекла, а после всё замирает. Тишина. Темнота. Федя больше не может думать.

***

— Я придурок. Должен был поинтересоваться, докопаться, понять, — сокрушается Юра и выпивает очередной стакан разбавленного спирта. — Не зря же были эти сообщения. Почему я не догадался, почему не успел? — Что было дальше? — сочувственным взглядом окидывает его и продолжает слушать монолог. — На следующее утро его нашли мертвым в этом же доме, — кривит лицо, будто даже мысленно извиняется перед другом. — Он вены вскрыл. Надпись выцарапал на запястье. "Amene" — Жуть, — проговаривает парень и бегает глазами по поверхности стола, за которым они сидели. Он прижимает ногу к груди и кратко вздыхает. — Он был склонен к суициду? — Никогда не был похож на человека, который... — хочет начать блондин, но тут же замолкает. — Федя был самым позитивным человеком, которого я знал. У него никогда и мысль не проскакивала о том, чтобы вскрыться. А тут вот так. — Может у него что-то случилось? — беспокойный голос и глаза окидывают собеседника напротив. Он выглядел подавленным. — За месяц до этого он был сам не свой, — печально произносит Юра и даже не делает глоток алкоголя во время паузы. Нет настроения. — Последний раз, когда мы виделись вне школы... это был дурацкий спор, чтобы залезть в тот заброшенный дом. Я бы мог толкать легенды о том, что это мистика его забрала, но сейчас не до этого. — он обречено вздыхает и пристально смотрит в глаза напротив. — Мой лучший друг вскрыл вены в заброшенном доме. Блять, как же я... — Не вини себя, — сочувственно произносит тот и кладёт руку ему на плечо в знак поддержки. — Ты пытался, да и он вряд ли рассказал бы настоящую причину. Обычно люди делают это, когда уже всё решили. — неловкое молчание. — Нужно жить дальше. — Наверное, ты прав, — Юра хмыкает и опускает грустный взгляд вниз. Ставит стакан с напитком на стол, складывает руки вместе и обводит взглядом лицо нового знакомого. — Прости, мы только познакомились, а я тебе уже душу изливаю, — ещё ненадолго задумывается, а после печально усмехается. — Я снова забыл твое имя.. — Ничего, всё хорошо, — блондин так же подхватывает комичность ситуации и улыбается. Его чистые зеленые глаза смотрят в глаза напротив. — Меня зовут Андрей.

***

— Наверное глупо было приходить сюда снова, тем более после такого, — Андрей снова стоял возле того самого проклятого дома. Вокруг него поставили красную ленту и табличку не заходить, но охранять, конечно же, не стали. Повисит она тут для приличия, а после дети сорвут и всё начнется по новой. Никому нет дела до дома с байками для детворы. А самоубийство спишут на эмоциональную нестабильность и страх экзаменов. Как всегда. Парень стоял перед самым входом, но не собирался заходить. — Я знаю, ты слышишь меня. Связь между нами осталась, каждую ночь я слышу твои крики. Наверное, это жестоко с моей стороны, но и ты должен меня понять. — блондин мялся, перебирал одежду в руках и бегал взглядом по сторонам. — Сейчас бы ты тоже отдал всё, чтобы выбраться из этого дома. Только обмен душ был, есть и будет. Мне просто нужно было найти замену себе. Ты не виноват, что попался под руку. Я не виноват, что тебя было так легко обмануть. — он вдруг чувствует, как по щекам текут слезы и почти удивляется сам. — Я впервые за столько лет увидел родителей. Они будто не заметили, что я куда-то пропадал, представляешь? Я поступлю туда, куда хотел. Найду настоящих друзей. Может даже влюблюсь когда-нибудь. Я просто хотел жить, понимаешь? Если ты хоть что-то чувствовал ко мне по настоящему, то будешь хоть капельку рад за меня, — он вновь осматривает дом, который казался тюремной камерой. И он из неё выбрался. — Как раз поэтому я здесь. Я люблю тебя, насколько это возможно. Я не хочу, чтобы ты мучался здесь так же, как я. Так что, так я заглаживаю свою вину. Это не сравнится с жизнью, но ты хотя бы не будешь здесь. Прости меня. С этими слова Андрей достает из кармана свёрнутый кусок бумаги и зажигалку. Смотрит пару секунд на них, потом снова на дом. Это здание заслужило своего конца. Парень щелкает колёсиком, искра поджигает клочок бумаги. А после она поджигает и сам дом. Он был деревянным, тем более старым, потому быстро вспыхивает. К этому моменту блондин уже уходит прочь. — Прости.