Принять всё, кроме боли

Смотря на серое столичное небо, горячая слеза стекает по щеке; на улице слишком холодно и ветренно, но выглядит в реальности всё не совсем так. Дождь, пусть пока что очень слабый, настигает Олега в пешем пути к дому брата. Игнорируя лифт, бесчисленные эмоции, которые годами наружу не выпускались, Шепс-младший взлетает по множеству ступенек и наконец, пока с едва уловимым для него же облегчением, касается входной металлической двери. Вдох, выдох. Дверь открывается. Вдох. – Доброго вечера, что же такое срочное и серьёзное могло произойти? – блистательной белоснежной улыбкой сразу с порога выплывает довольно сладкое и напускное из уст Александра. Олег закрывает дверь и минуту непонимающе смотрит прежде, чем начать глазами анализировать происходящее. Выдох. – Ты действительно ещё и спрашиваешь? Это я у тебя должен спросить, – как можно спокойнее, сквозь выравненное дыхание, обратился младший брат. – Олег… Это я должен спросить: почему так много боли. Почему так много слёз перед всеми, на экране. – Саша, – серьезно и тяжело посмотрел на брата медиум. – Ты сам подарил на финале мне этот амулет. Думаешь, я не понимаю, что что-то с тобой не так? Мои ощущения меня подводят? Не верю. Шепс-старший не сдавался, только снова ослепительно улыбался, смотря на младшего… как, собственно, на младшего, пусть в глубине очень ценил его ум и мудрость не по годам. – Олеж, не переживай, ты же знаешь, я слишком эмоционален… Проходи же, не стой, присядь. Александр прошёл в гостиную, но остановился подальше, возле окна, как и его брат, который даже не думал встать где-то напротив, друг перед другом, сесть и спокойно поговорить. – С каких пор ты меня осуждаешь? – повернувшись, снова осторожно, без резкости начал старший брат. – Ты сочишься болью, со всех видимых и невидимых щелей! Думаешь, как мне на это реагировать, что я не бываю с тобой в те моменты и ничем не могу помочь? – младший подходил все ближе, настраивая себя на спокойное внятное звучание, с трудом, но как обычно удерживая над собой контроль. Мне же больно видеть твои слезы. И с каждым разом всё больнее. Александр не выдерживает напора и отворачивается к окну, на минуту, чтобы собраться. Вдох, выдох. – Прости… – сквозь ком в горле попытался сказать Шепс-старший. – Что расстраиваю тебя, что меня слишком много в твоей жизни. Ты тогда так устал, а я даже не смог быть рядом и поддержать тебя, начал другие съемки и продолжал заниматься чем угодно. Олег подошел ближе и аккуратно попытался развернуть к себе, но, встретив сопротивление, просто обнял сзади, скрестив руки на груди брата. – Саш, ты снова? Прекрати, пожалуйста, я не могу выносить такую боль, – старший замер в объятьях и словно перестал дышать, но, спустя мгновение, развернулся и крепко обнял брата. – Я же так… Стараюсь для тебя. Старался так, что не победил ради тебя. Не доказал тебе ничего потому, что вовсе и не победил. Стараюсь забрать твою боль, но не могу. – Я знаю, что ты всегда на моей стороне, только можешь отвернуться, – отрываясь от брата, с сожалением сказал Александр. – Перестань, такого же не будет, ты знаешь. Шепс-старший знает, но и помнит, как в самом начале «Битвы Сильнейших», на съемках итогов испытания чуть не завязалась настоящая драка за Александра. За физический мир или за потусторонний, за людей или за явления, Олег уверенно стоит за брата. Старший помнит свои ощущения и впечатления, когда осознавал, что брат вырос и стремительно продолжал расти в его глазах, всегда зная, что младший его переплюнет во многом. Он будет лучше, без этой странной привязанности, без этой необъяснимой слабости. Старший помнит чувства, когда Олег стал победителем в своём сезоне и всегда хотел большего, лучшего в то время, когда Александр действительно всего лишь хотел быть счастливым. Естественно, это было невозможным. Принять свои чувства было куда сложнее, чем признать и абстрагироваться вместе с пафосом и напускной показательностью. Теперь Шепс-старший искренне сожалеет за то, что из-за него Олегу сейчас больно. И он это не заслужил. – Я смирился с этим ощущением, – вернул из мыслей своим негромким голосом младший и посадил на диван, удерживая брата за руки. Я всё знаю. – И ты об этом знаешь, – сказал уже вслух Олег. – Сколько же ещё это будет продолжаться? – Я не хочу, – сглотнув слёзы, начал Александр, – тебе портить жизнь. Мне жаль, что ты меня так чувствуешь. – Не испортишь. И нам лучше быть вместе, чем кто-то будет делать тебя несчастным и в моем случае: что-то постоянно требовать от меня. Александр на эмоциональном скачке притянул к себе Олега и прижался к его губам на пару секунд, ощущая свою горечь от слёз, которая рассеялась чем-то неправильно-верным. Шепс-старший не мог больше убегать и не хотел этого делать прямо сейчас. Слова любви друг к другу, несмотря на действия, они произносили много раз много лет подряд, пусть немного в ином контексте. Слова сожаления насчёт того, что «не смог доказать» и принести победу старшему были неуместными и пафосными, Александр подумал об этом только потому, что сам Олег этого не забыл. Ты самый мудрый, мой любимый и младший брат. Пусть даже больше. Находясь снова в крепких объятьях, отстраняясь, старший не напускно брату улыбается. Волнения Олега стремительно отступают, он аккуратно большими пальцами с обеих сторон вытирает лицо Саши, проводя руками вниз, до груди и останавливаясь на солнечном сплетении. Пожалуй, всё это довольно спорно, но истинно. – Дай мне свою руку, – младший просит, отстраняясь, смотря в глаза брату, который тут же протягивает и сжимает уже статичную, без волнительного тремора руку Олега, притягивая к своей груди. – Мне не нужна другая.