Я бы не оставил тебя

      Айзек проснулся оттого, что в лицо ему светило солнце. Он зажмурился, открыл глаза и, щурясь, осмотрел захламленную комнату. Пару секунд он не видел ничего, потом зрение к нему вернулось. А вместе с ним вернулись и воспоминания о минувшей ночи, о Скотте и о том, что они сделали.       Он по-прежнему был обнажен, и лишь тонкий слой простыни скрывал его фигуру. То, что осталось от его одежды, лежало на полу, куда он бросил ее, случайно разорвав в попытке быстро снять. С его кожи еще не сошел запах Скотта, смешанный с запахом возбуждения и спермы.       Но следов, следов любви, на груди, шее, бедрах и ляжках уже не было. Пропала и одежда Скотта. Исчезло его тепло. И Скотт исчез.       Айзек с болью осознал, что Скотта больше нет рядом с ним. Его крепкие руки не обнимали талию Айзека. Его теплое дыхание не касалось шеи Айзека. Его нос не касался волос Айзека, вдыхая его запах. Его здесь не было. Он ушел.       У Айзека помутилось в глазах, сердце заныло, и его охватило тревожное чувство. «Он ушел, — подумал он. — Он бросил меня». Скотт ничего не говорил о том, что ему нужен секс на одну ночь. Он даже намекнул, что хотел бы чего-то серьезного. С Айзеком.       Руки Айзека задрожали, когда на него нахлынули сокрушительные мысли о том, что им воспользовались. Но он решительно отогнал их. Скотт бы так не поступил. Пусть он ушел, не оставив Айзеку никакой записки, после того как лишил его девственности, Айзек знал, что Скотт не стал бы обманом заставлять его заниматься с ним сексом. Скорее всего, он просто почему-то пожалел о сексе с Айзеком и ушел, чтобы избежать неприятного разговора.       Айзек медленно поднялся, испытывая свое тело на предмет болей, но ничего не обнаружил. Наверняка это благодаря силе исцеления.       Принимать душ не хотелось, поэтому он не стал этого делать. Хорошо, что Скотт не дал ему уснуть, пока он не помоется. Сейчас Айзек помочился, умылся и почистил зубы. Затем он вернулся в свою комнату, натянул боксеры, свою любимую просторную голубую толстовку и пару темно-серых спортивных брюк.       Мысли о Скотте роились в голове, поэтому Айзек не услышал, как бьется еще одно сердце в доме, и не учуял аппетитных запахов, доносящихся из кухни, пока не спустился по лестнице и не столкнулся лицом к лицу с альфой. — О, хорошо, что ты проснулся. Я как раз собирался пойти за тобой. Надеюсь, ты хочешь есть, потому что я приготовил завтрак, — слова Скотта не сочетались с возможным разговором, который, как полагал Айзек, поджидал их со Скоттом. — Хм? — Айзек держался невозмутимо.       Полуулыбка сползла с лица Скотта, стоило ему только увидеть чуть покрасневшие глаза Айзека и учуять его запах. — Ты в порядке? Болит? Я думал, ты уже исцелился, — Скотт держал Айзека за руку и ждал, когда почернеют вены, но этого не произошло. — Тебе не больно, — смутился он. — Тебе не больно? — Н-нет. — Но у тебя глаза красные. И я чувствую запах твоих слез и тоски. Ты плакал. Если тебе не больно, тогда... — Скотт вдруг замолчал, его сердцебиение участилось. — Ты жалеешь об этом? — тихо спросил он. — Что? — Ты жалеешь о прошлой ночи? Я сделал что-то не так? Я сделал тебе больно? Ты поэтому плакал? — его голос звучал мучительно тихо, нерешительно. — Нет! — крикнул Айзек, совершенно ошарашенный.        Скотт был ангелом. Он четыре раза переспросил Айзека, уверен ли он, и только потом снял брюки. Он делал все медленно и был терпелив, ждал, пока Айзек привыкнет к новым ощущениям, прежде чем начать двигаться. Он нежно целовал Айзека и шептал милые слова, когда слезы текли по щекам от переполнявших его чувств.  «Слёзы счастья?» — спросил тогда Скотт. «Слёзы счастья», — подтвердил Айзек. МакКол привел себя и Айзека в порядок, а затем скользнул под одеяло, чтобы обнять его и прижать к себе после того, как они оба кончили.       Единственным минусом прошлой ночи для Айзека было то, что он проснулся один. — Я подумал, что ты ушел, — а теперь он знал. Скотт готовил завтрак. Наверное, не хотел будить Айзека и решил удивить его такой приятной мелочью в своем стиле. Мило.       Последовало напряженное молчание, заполнившее воздух. Айзеку пришлось опустить глаза, потому что Скотт глядел на него, как на хозяина побитый щенок. — Ч-что? Почему?! — запнулся Скотт, он был расстроен ответом. — Я проснулся один. Не было ни твоей одежды, ни тебя. Мне не пришло в голову прослушать дом, чтобы убедиться, что ты ушел. И, в общем, в моей голове все было логично. Я подумал, что ты ушел, потому что пожалел о прошлой ночи, — забормотал Айзек. — Айзек. Нет. Я не сожалею о прошлой ночи. Нисколько. И даже, если бы жалел, — а я не жалею, — я бы так не ушел. Я бы тебя не оставил. Почему ты так думаешь, малыш?       Малыш.       От этого слова сердце у Айзека заторопилось. Потом навернулись слезы. Будь проклят его ублюдок-отец за то, что убил в нем чувство собственного достоинства и уверенность.       Вяло, со слезами на глазах он пожал плечами — вот и все, что смог Айзек дать в ответ Скотту, чье сердце разорвалось при виде его слез. С тихим «ох, малыш» Скотт обнял Айзека и прижал к себе. Он успокаивал его, что-то ласково шептал и обнимал, пока сдерживаемые рыдания не превратились в тихое всхлипывание. — Прости. — За что, малыш? Тебе не за что извиняться, — твердо сказал Скотт, его тон не оставлял места для споров. — Айзек, посмотри на меня, — Айзек поднял голову с плеча Скотта и посмотрел ему в глаза. — Ты мне очень-очень нравишься. И я очень-очень хочу быть с тобой. Если и ты хочешь. Я не жалею о том, что мы сделали ночью. Я сам боялся, что ты пожалеешь об этом. — Почему я должен об этом жалеть? — спросил Айзек, искренне смутившись. — Я думал, ты решишь, что это слишком. — Скотт, все было прекрасно.       Скотт криво улыбнулся и наклонился ближе к лицу Айзека. — Ну так... что скажешь? — Хм-м-м? — Я только что сказал, что хочу быть с тобой. А ты хочешь? — Ты... ты просишь меня стать твоим парнем?       Щеки Скотта очаровательно раскраснелись, а лицо Айзека после его молчаливого и застенчивого кивка стало таким же красным. — Эм... Д-да. Да, я хочу быть твоим парнем.       Лицо Скотта просияло. Он наклонился ближе, его губы коснулись губ Айзека. — Айзек? Можно тебя поцеловать? — Тебе не нужно спрашивать.       После этих слов Скотт сократил расстояние между ними и прижался губами. Айзек издал тихий стон, когда альфа повернула голову, чтобы углубить поцелуй.       Яичница и блинчики, которые приготовил Скотт, уже остыли, когда они наконец сели за стол. Ничего страшного. Скотт еще не раз будет готовить завтраки в доме Айзека.