чертила

      "Кирстен Сольберг" — всего пятнадцать букв, но сколько в них ехидства, насмешки и озорства.       При каждом упоминании Кирстен у Тома дергался глаз. Она как красный бык для быка. Дочь короля Измерения Вечной Зимы напоминала ему воду, которая постоянно вызывает сначала обесточивание его электрического мозга, и потом уже возгорание. Она будто бы специально (хотя почему "будто бы") выводила его и бесила до последнего. Его даже слегка замыкало, когда Стар постоянно тараторила имя знакомой. Ему очень даже хотелось заткнуть мьюнианскую принцессу и на тот момент его нынешнюю девушку на очередном предложении, содержащим в себе ее имя, но он сдерживался. Кирстен является близким и важным человеком для Стар, и потому приходилось терпеть вечную соперницу.       Испытывать на себе ее язвительные шутки и отвечать ей такими же, а после начиная новый спор, ощущать желчный взгляд ее буро-розовых глаз на себе, пронизывающий и слишком проницательный. Ее пушистую блондинистую шевелюру в высоком хвосте до поясницы он узнает всегда по красным отросшим корням, а ее саму по расслабленной и небрежной походке. А также-       — Эй, рогатая-башка-дай-пирожка, что забыл на земле?       Эти ее глупые прозвища, они.. подбешивают.       А еще на ней почти всегда деловой брючный костюм, точно такой же, какой и на самом Люциторе. Хотя от него она отличается: ее рубашка слегка помята и немного торчит из-под брюк с другим фасоном, а галстук криво завязан. При этом всём, на ней маленькие неряшества смотрелись, на удивление, уместно и даже симпатично. Ей шло легкое безобразие. Однако для Тома Кирстен все равно остается последней твариной.       — А вот, не твое дело, — он поправляет рукава пиджака и галстук. В отличии от Кирстен, на нем беспорядок выглядел ужасно. А Кирстен только руки в карманы деловито засовывает, будто бы он сказал ей что-то не то, и теперь она распишет поминутно все его провалы. А она вообще-то, могла.       — Не-не-не, как раз-таки мое, — "и почему это?" Том не произносит, только гнет темную бровь в вопросе, глядя на соперницу. Пусть сама все читает в его глазах и понимает. Он перед ней выкорячиваться не будет, много чести. — ..А-а-а, ты, наверное, позабыл про супер-пупер-мега-гипер важное совместное задание от Магической Комиссии.. — это Тома останавливает. — Ладно, могу понять. Деменция — это все-таки заболевание страшное. Бли-ин, получается мне тогда придется прекратить издеваться над больным, бедным и жалким существом?       Это уже раздражает, руки уже чешутся-       — Да даже если так, то мне все равно. Мне тебя ни капельки не жалко. Страдай сколько тебе хочется.       Кирстен снова забавляет себя. День сегодня какой-то скучный и никакущий, надо же повеселить свою глумливую и наглую душонку.       Секунда, две, три. Кирстен считает и разгибает пальцы.       — Да как ты смеешь!       Бум!       Взрыв произошел — этого она и добивалась. Громогласный рев Подземного принца слышали все школьники Эхо-крик.       У Люцитора глаза горят от злости и ярости, он тут же вызывает пожар на школьном дворе. Он злится, он раздражен.       А Кирстен стоит, не шелохнувшись. Вокруг нее бегают школота в панике, и даже директор выскакивает с насиженного места на всеобщие крики. В противовес панике возле нее она чересчур спокойна, потому что именно этого она и ожидала. Она же всегда знает на какие точки стоит надавить, за какие ниточки потянуть, она прекрасно знает его реакцию. Она привыкла развлекать себя так.       Том ей интересен, но она не специально выучила его наизусть.       Она совершенно случайно запомнила все его любимые песни Любовного Приговора, его любимый жанр в фильмах — ромком. Она случайно хранит у себя кассеты его любимой серии игр "Демоны против Растений" и книжки, дающие советы по контролю гнева. Она правда случайно всегда забивает хер, когда ее подводка или черный лак внезапно пропадают, ведь привыкла, что у нее их постоянно крадет ее соперник.       И даже сейчас, когда она знает его всего, ей интересно разглядывать огонь злобы и раздражения в светящихся гневом глазах, чуть смазанные стрелки снизу, полыхающий сзади пожар. Тома Кирстен выучила и теперь чересчур смело и расслабленно смотрит в разгневанное лицо.       — Чел, сбавь пыл.       Все раздражение вмиг сходит на нет, когда Том видит неизменно уверенную и слишком самодовольную харю, пялящую своими разномастными глазами. Кирстен снова развела его, довела до белого каления и до дрожи в руках. Однако, на удивление Люцитора, ему даже не хотелось удушить эту напыщенную морду или разбить ей лицо об асфальт. Ее нахальство, только что брошенная фраза — все они опускают его на землю, потушив в нем гнев.       Неужели Том начал находить Кирстен.. интересной?       Сольберг будто бы еще с малолетства безусловно считалась его соперницей: Один и Вразмелиор — бывшие лучшие друзья, в какой-то момент жизни поссорившиеся и не помирившиеся обратно. И посеявшие топор вечного противостояния.       Их дети в это все ввязались рандомно. Разрушенный снежный замок Кирстен и опрокинутая тарелка с хлопьями у Тома — они послужили началом. У кого больше наклеек в детсадовском дневнике, у кого школьный аттестат лучше, кто станет королем или королевой школьного бала... Кирстен и Том постепенно вливались в весь этот океан соперничества и даже получали от этого удовольствие.       Однако со временем дети стали понимать, что их собственная вражда ведется не всерьез, если сравнивать со взрослыми. Кирстен не собиралась вступать в бессмысленный бой с Томом из-за пустяка, а Том сам не хотел нападать. Кирстен будет достаточно словесных колкостей, но на Тома она руку не поднимет, как и он на нее.       Он — ее соперник, но дальше оскорблений в его сторону она не зайдет. Замораживать Тома Сольберг не хочет, а Люцитор не хочет превращать соперницу в пепел.       Как будто бы, что Кирстен, что Том не хотят вредить друг другу. Собственную вражду королевские детишки даже враждой-то не считают. Удивительно.       Том опускается на асфальт, уже со спокойно вздымающейся грудью, но ссутулившись. Кирстен напротив него — как обычно невозмутима и безмятежна.       — Успокоился? — она вздыхает, одевая темные очки и вытаскивая межизмеренческие ножницы. — Раз так, то думаю ты готов шуровать на задание, иначе нам с тобой трусы за уши прицепят.       — Ладно.. но можно тебя попросить кое о чем?       — Проси что угодно, я достану тебе хоть Кощееву иголку, — магические лезвия разрезают ткань пространства.       — Помоги мне сделать любовный приворот для Стар.       Стар для Кирстен близка и важна. Она — ее подружка, с которой они обсудят всех и вся. С которой она поделится самым тайным. Стар любит Кирстен, а Кирстен любит ее. А еще Кирстен услышала абсолютно случайно от звездной подруги, что Том был не плох, что Стар по нему скучает.       Кирстен любит Стар, но ее любовь к подруге стоит примерно там же, где и любовь к золоту. И потому она отвечает:       — Деньги вперед.