Мэйдэй, Мэйдэй

      Холод. Истощение. Боль. Облегчение.       Это были последние ощущения Мэйдэя перед тем, как он задремал, перед тем, как закончился кошмар, кошмар, который постоянно мерцал и жужжал, как неисправное освещение на заставе. Прежде чем он почувствовал что-то еще.       Темнота. Комфорт. Покой. Отдых.       Но это продолжалось недолго. Выстрел из бластера, за которым последовал глухой удар о землю, пробудил его от слишком короткой передышки. Его веки осторожно приоткрылись, защипанные холодным ветром, который обдувал его открытые щеки и усталое тело, и он увидел клона, с которым он только что познакомился в предыдущей ротации, лежащего на земле рядом с ним.       Кроссхейр…       Заваленный льдом и снегом, Мэйдэй считал, что ему повезло. Возможно, ледяным стервятникам будет труднее добраться до него. Его отряд погиб. И теперь пришло его время присоединиться к ним. Он окажет услугу Империи. И, вероятно, самому себе.       Тяжесть снега вскоре исчезла с груди Мэйдэя, когда его подхватили сверху отчаянные руки, руки, которые теперь вцепились в его ледяную броню, вытаскивая его из кокона белых кристаллов.       — Мэйдэй? Мэйдэй, очнись! — Умолял Кроссхейр, его голос был настойчивым, но в то же время удивительно мягким, делая все возможное, чтобы выманить Мэйдэя из его делериума.       Мэйдэй очень хотел успокоить своего напарника, но обнаружил, что он не может двигаться, а может, и не хотел. Лавина сбила его с ног и, сопровождаемая сильным похолоданием, нанесла ему серьезные травмы.       — Давай. Нам нужно уходить. — В голосе Кроссхейра слышалось некоторое облегчение от того, что Мэйдэй все еще жив, когда он попытался снова поднять командира на ноги, используя все свои убывающие силы, чтобы заставить его выслушать и последовать его примеру. Если они в ближайшее время не начнут двигаться, то оба погибнут под снежным вихрем, кружащимся вокруг них.       — Иди, — ответил Мэйдэй. Он был слишком слаб. — Мне не выжить, — пробормотал он, заикаясь, пытаясь облегчить Кроссхейру уход, спасти себя, не оставаться с «мертвым грузом». К своему удивлению, Мэйдэй почувствовал, как ему снова надевают шлем на голову. И его тело, наконец, приподнялось и освободилось от хруста снега, который его покрывал.       Кроссхейр. Кроссхейр нес его мертвым грузом, несмотря на его прежнюю воинственность. Кроссхейр, который раньше казался замкнутым, теперь защищал его, согревал сквозь лавину льда, снега, обжигающий ледяной шторм, который грозил поглотить их обоих заживо.       Мэйдэй приказал Кроссхейру оставить его, но снайпер отказался выполнять приказ. Он принял собственное решение. Чтобы спасти Мэйдэя. Чтобы спасти себя.       И теперь долговязый клон лежал рядом с ним. Вернувшись на аванпост. В Кроссхейра стреляли? Мэйдэй с тревогой попытался заговорить, но обнаружил, что не может заставить свои голосовые связки работать. Вместо этого из его горла вырвался рокочущий стон.       Над головой раздался визг. Ледяной стервятник. Ждал, когда кто-нибудь умрет, чтобы насладиться теплой едой. Больше, чем когда-либо было доступно клонам. Мэйдэю придется похоронить Кроссхейра. Это было меньшее, что он мог сделать для своего спасителя. Он не мог позволить стервятникам сожрать его. Он не заслуживал такой участи. Никто из них не заслуживал. Но Мэйдэй не мог пошевелить своими ноющими, замерзшими мышцами.       И затем Мэйдэй услышал шаги, отдававшиеся эхом в ухе, которое, казалось, прилипло к твердой, промерзшей земле. Он пытался бороться с этим, но снова задремал, обнаружив, что лениво дрейфует между мирами осознанного и бессознательного, сна и реальности.       Прикосновения рук. Невесомость его тела, когда его поднимали. Слова.       — Он не стоит того, чтобы его спасать. Как будто Мэйдей не слышал этого раньше. Так много его братьев. Мертвы. Для чего? Несколько ящиков пластоида. Зачем вообще хранить эти припасы на этой пустынной, холодной планете? Если они были так важны, почему Империя игнорировала его постоянные просьбы о большем количестве людей и припасов, которые помогли бы им в этом деле?       Но Кроссхэйр решил, что Мэйдэя стоит спасти. Какой ценой? Был ли Кроссхэйр мертв? Кто в него стрелял? Почему? Был ли это тот отвратительно высокомерный лейтенант? Мэйдэй чувствовал себя виноватым из-за того, что снайпер пожертвовал собой, чтобы спасти его, а он даже не смог отплатить за услугу.       Еще несколько слов.       — Он может оказаться таким же полезным, как CT-9904. Отправьте их обоих.       9904… Кроссхейр… Полезен? Он жив? Мэйдэй больше не мог открыть глаза, чтобы видеть, как будто он был в сознании, но не бодрствовал. Он взывал к пустоте своего мутящегося разума и возвращающимся кошмарам. Кроссхейр… Хекс… Витч… Они все погибли? Он умер?       Его не было. Погребен. Это было идеально. Примерка. Он был расходным материалом и устарел. Почему Кроссхэйр его не похоронил?       Еще несколько слов.       — Что насчет лейтенанта?       — Позаботьтесь. Его тело может быть отправлено в тот же пункт назначения, что и груз, и там с ним разберутся.       Его тело? Тело лейтенанта? Нолан был мертв? Стоп, стоп, стоп. Подождите… Неужели… Кроссхейр стрелял в лейтенанта? Хех. И теперь имперского офицера отправляли прочь, как груз, который они должны были защищать. Груз, который, в конце концов, был не так важен, как представлялось. Его судьба ничем не отличается от судьбы клона для Империи. Сладкая ирония заставила душу Мэйдэя улыбнуться, пока эта мысль не была прервана.       Инъекция шприца. Тепло. Механический гул гиперпространства и едва уловимые отзвуки, которые уводили его тело сквозь звезды. Переживал ли он свой последний прыжок?       Была ли это смерть? Почему он все еще мог думать? Почему он все еще мог видеть, слышать и чувствовать?       И дышать.       Мэйдэй снова почувствовал, как его тело двигается. И воздух, который попадал в его легкие, больше не был холодным или затхлым и сухим переработанным воздухом. Он был теплым и влажным, влажно-свежим и землистым.       Он вспомнил краткий визит на Набу, когда был еще блестящим. В воздухе витал успокаивающий аромат, когда они шли по лесу, листья которого были всех оттенков зеленого. Он сорвал лист с дерева и провел по нему пальцами, лист был толстый и по форме напоминающий слезинку, солдат поднес его к носу и вдохнул его аромат. На Камино не было деревьев. Единственной растительностью, которую они когда-либо видели, будучи кадетами, была зеленая жижа на подносах в столовой. Он не знал почему, но спрятал листок в поясную сумку.       Время от времени на аванпосте он доставал его из сумки и осторожно проводил по нему пальцами, спустя несколько циклов этот листок затвердел и потерял свой блеск, как и сам Мэйдэй. Но это было хрупкое напоминание о мире, в котором он хотел бы когда-нибудь жить. После войны. Если он выживет.       Он не знал, будет ли он жить в этом мире. Он не знал, в каком мире он живет сейчас. Он даже не знал, жив ли он вообще.       Еще несколько слов.       — Очистите этого клона и отправьте его в послеоперационную палату. Я думаю, доктор Хемлок будет рад двум новым гостям.       Гости? Это звучало не очень хорошо. Мэйдэй был слишком хорошо осведомлен о двусмысленных высказываниях имперцев.       Мэйдэй попытался открыть глаза, и на этот раз он, наконец, смог видеть. Сначала все было размыто, но когда его зрачки привыкли к окружению, он увидел еще одну парящую каталку с Кроссхейром на ней. Их грузили с корабля в какой-то открытый ангар, вдали виднелись деревья. Это объясняло, почему он чувствовал влажный, свежий землистый запах.       Мэйдэй все еще понятия не имел, где он и почему. Но, по крайней мере, он больше не был на том проклятом, замерзающем аванпосте.       И, по крайней мере, он был не один. Кроссхейр был здесь, с ним.