Хорошо, я успеваю.
Плохо, он успевает.
Удостоверившись, что времени ещё предостаточно, Шотландия вернулся к первоначальной цели: собрать вещи. Открыв молнию чемодана и откинув крышку, он, ожидаемо, обнаружил пустоту. Цокнув, поднялся на ноги и направился к шкафу. Раздвинул дверцы да так и застыл, оглядывая свой гардероб. Не понял. Проморгался. Нахмурился: — У меня галлюцинации или ты трогал мои вещи? — те явно находились на непривычных местах. Понятный одному шотландцу порядок был безвозвратно утрачен и теперь он ощущал себя заблудившимся путником в доселе незнакомой местности, не зная, где искать нужное. — Бесовник… — низко зарычал, чувствуя, как закипает. — Какого чёрта?! Обернулся к супругу, зло сверкнув зелёными глазами, которые приобрели насыщенный ядрёный оттенок. Кажется, богатые дикой травой луга в обрамлении пышных зарослей кустов и густого леса только что кое-кто поджог своей возмутительной выходкой. В конце концов у Шотландии не так много времени, чтобы играть с одеждой в прятки, ему хватило вылазки за чемоданом! Пальцы с силой сжали дверцы, и дерево жалобно заскрипело под ними. — Просто прибрался, — пожал плечами Англия, не страшась чужого гнева. — У тебя всегда бардак. — Это веками разрабатываемый способ сортировки! Там есть логика! Как я теперь вещи соберу, умник, если в душе не ебу, куда ты их засунул?! Мы, блять, договаривались! Ты не должен трогать без разрешения то, что принадлежит мне! Англичанин особо виноватым не выглядел, но ради приличия неловко отвёл взгляд, ничего не отвечая на чужое возмущение. Шотландия же продолжил утопать в негодовании, поддерживая свои слова резкими жестами и повышенной интонацией. Гнездо на голове из-за поднявшейся активности приобрело ещё более несуразный вид, делая страну похожим на обозлённого льва после химической завивки. В порыве эмоций взгляд зацепился за часы. Чёрт, время! — Ладно, хрен с тобой, не хватало опоздать! Чё встал как истукан? Показывай, экскурсовод новоделанный! Где рубашка? — На средней полке справа, — дал руководство к действию Англия. — Да где?! — нервничал Шотландия, перебирая аккуратно сложенную стопку в поисках нужной вещи. Точнее то, что ещё пять секунд назад было ею. Теперь же это скорее напоминало перелопаченную кучу, часть которой и вовсе свалилось на пол, что стало последней каплей уже для Англии: — Ты что творишь?! — оттолкнул супруга, не выдержав такого халатного отношения к своему труду. — Дай сюда! Изверг! Успеешь ещё на свой поезд. Лучше я сам всё найду. Говори, что надо. — Рубашка. Кремовая. Как на мне, — процедил, скрестив руки на груди. После оглядел себя и тяжко застонал, начиная стягивать клетчатый шерстяной жилет через голову: — Две. После спуска в подкроватное подземелье, это только в стирку. Вскоре с горем пополам, не без ругани на повышенных тонах и свирепых взглядов, с которых разве что искры не летели в оппонента, всё самое необходимое для командировки было уложено в небольшой потрёпанный жизнью и от того ещё более дорогой сердцу чемодан. Шотландия успешно сменил носимый комплект одежды, твёрдо поклявшись в следующий раз облачаться в дорожную только непосредственно перед выходом. Утром так-то можно и в халате пощеголять. К счастью одного и молчаливой мрачности другого, на сборы ушло не так много времени, как могло показаться сначала. Поэтому шотландец успел успокоиться и даже позволил Англии, разумеется исключительно в качестве извинения за нарушение договорённости, привести свою шевелюру в порядок. Ну, и ещё самую малость, потому что тот строго-настрого запретил ему появляться на людях в таком виде. А устраивать очередной спор времени, да и желания не было. Обоим воплощениям для достижения данной цели пришлось переместиться на кровать. Шотландия устроился с краю, а англичанин ёрзал на коленях позади, орудуя расчёской. Правда, и тут без бранных слов не обошлось, потому что её зубчики периодически застревали в запутавшихся локонах, болезненно дёргая их. Однако Англия — уже опытный воин в обращении с шотландскими волосами, который умел без лишнего дискомфорта устранять подобные казусы. Исключением являлись нарочно совершенные рывки кистью, когда Шотландия начинал излишне досаждать ворчанием или вертеться, не желая сидеть спокойно. Отряхнув ленты от пыли, Англия подвязал ими передние пряди, а противоположные концы перекрестил на затылке супруга, формируя небольшой пышный бант. Отклонился, оценивая получившийся результат. Развернул за подбородок к себе лицом, анализируя вид спереди. Лёгким движением поправил вьющиеся белые локоны чёлки, дабы те не застилали взор. — Готово. Хоть на нормальную страну стал похож. Теперь и на улицу выпустить не стыдно. — Какая щедрость, — пробурчал шотландец. Он немного потряс головой, дабы волосы легли в более свободное и привычное положение. Провёл по ним рукой, проверяя конечный вариант: — Другое дело. Однако полноценно расслабиться ему по-прежнему не давали тревожные звоночки, исходящие от Англии. К примеру, тот уж слишком часто обращал внимание на часы, да и несчастная коса всё больше начинала походить на поношенную жизнью метлу. Шотландия отметил это, как только выбрался с чемоданом на белый свет, однако, был слишком занят сборами, чтобы прокомментировать вслух. Не нужно быть гением или уметь читать мысли, дабы увидеть чужую скованность и резкость обычно плавных и отточенных движений. Заметить, как одну из губ то и дело накрывал белоснежный ряд зубов, сдирая, а после прожёвывая полупрозрачный слой кожицы, или, как почти то же самое делали руки, подцепливая ногтями рваный край, пока кусочек плёночки не оставался зажатым между пальцами, которые напоследок скатывали его в крошечный шарик и стряхивали на пол. Напряжение англичанина было очевидным, хотя это не ему трястись в поезде, добираясь на другой конец острова. — Полагаю, я в путь-дорогу готов, — подметил Шотландия, ещё раз оценив взглядом собранный багаж. Англия, отошедший к комоду, чтобы вернуть расчёску на своё законное место, резко остановился, подавившись воздухом, и выпустил её из внезапно ослабевших пальцев, не дойдя двух шагов до пункта назначения. Та отскочила от пола и залетела под тумбу, с характерным звуком удара скрывшись во тьме. Шотландия молча проследил за сим действом, пока лишь собирая информацию касаемо чужого нестабильного состояния. Англия стоял, сжимая и разжимая кулаки. Глубоко дышал, чувствуя давление зубов друг на друга и поднявшуюся кипящей волной злость на очередной приступ собственной слабости. Он не настолько жалкий, чтобы превращаться в трясущееся желе от каждого чёртова намёка! Он со всем справится. Ему так-то вообще плевать. Да, именно так! Пошли вы все!.. Стране потребовалось время, дабы собраться и найти в себе силы развернуться к супругу, будто бы ничего и не произошло. Последний, конечно, не настолько дурак, чтобы купиться на подобное, но, возможно, окажется достаточно умным, чтобы не лезть… — Поговорим? А нет, Англия слишком хорошо думал о Шотландии. Он и забыл, какой тот сказочный идиот! — Здесь. Не о чем. Разговаривать, — жёстко, с расстановкой, чтоб до каждой клеточки прокуренного табаком крошечного мозга точно дошло и надолго отпечаталось, отрезал, надеясь этим поставить точку в ещё не начавшейся «беседе по душам». Однако шотландец был не только полным глупцом, но и чертовски упрямым бараном: — Не прокатит, Бесовник, — строго покачал головой, продолжая стоять на своём. — Рано или поздно этот день должен был настать. Проблемы сами собой не исчезают, знаешь ли. И мне уже осточертело смотреть один и тот же цирк каждый раз. — У меня нет проблем! — отринул чужие высказывания, прячась за отрицанием, как за щитом от острых копий ужасной и постыдной для себя правды. — Тогда почему тебя так задевают мои слова? — перешёл в режим наступления Шотландия. — Почему ты кричишь прямо сейчас? Где твой хвалёный самоконтроль? Англия распахнул рот, готовый вновь яростно возразить, но вместо этого почувствовал, как у него перехватило дыхание. — Куда пропала твоя привычная сдержанность? А чопорность? Педантичность? Саркастичный настрой в конце концов? Голова начала кружится, превращая комнату в калейдоскоп разноцветных пятен. Англия задыхался от услышанных выражений, попавших точно в яблочко, без возможности дать достойный отпор. Эмоции сдавили вокруг шеи и грудной клетки невидимыми обручами. Невообразимо сильно. Пугающе. Жалко. — Ты сам не свой с тех пор, как троим из нас пришли сообщения от правительства, и это повторяется из раза в раз. Уже вчера ты вёл себя странно. Не то чтобы когда-то считал тебя полностью адекватным, но даже для такой личности это было слишком навязчиво, слишком притянуто за уши, слишком… Шотландия внезапно прервал претензионную тираду и нахмурился. В голову пришла свежая догадка, и мозг принялся поспешно обрабатывать её на наличие подтверждений, вытягивая на поверхность всё больше по-странному неправильных подробностей и совпадений. В глазах отразился глубокий и напряжённый мыслительный процесс. Сердце Англии замерло да рёбрами. Если тот догадается, то всё пропало. Их хрупкий мир рухнет, как карточный домик, и не на пол, а сразу в топку, чтобы в дальнейшем не предоставилось и шанса на вторую попытку. Он не мог знать до каких выводов пришёл шотландец, оставалось только ожидать их озвучивания. Однако расширяющиеся с каждым новым подмеченным фактов зелёные омуты и залегшая между бровей морщинка всё ближе подталкивали страну к грани истерики. Наконец Шотландия сделал чрезмерно глубокий шумный вдох, а затем с силой впечатался лбом в подставленный кулак, стиснув зубы от короткой вспышки боли и внутреннего поднявшегося торнадо эмоций: — Блять, только не говори, что ты серьёзно. Он не хотел верить, что супруг мог так низко пасть. Даже не один проступок, а целая серия мелких вредительств, рассчитанных единой цепочкой перечеркнуть все его планы. Неужели тот настолько боялся неизбежного, что потерял связь с логикой и моральными принципами, раз решился на подобное?.. Чёрт, это во истину нелепо! Англия хотел оглохнуть. А лучше провалиться под землю. Он уже понял всю глупость своих выходок, хотя вчера в панике ищущему выход сознанию они показались рабочей схемой. Сейчас было ясно как день, что это ошибка, способная уничтожить ту тоненькую нить доверия, которая образовалась за последний век. Шотландия оторвал голову от руки и повернулся к англичанину: — Детективов перечитал? Величайшим преступником себя возомнил? Тот не смотрел в ответ, уперев зависший взгляд в ламинатное покрытие. Сглотнул, когда услышал, как чужие ноги глухо встретились с полом, спрыгнув с кровати. Приближающиеся твёрдые шаги. Собственное сердце предательски грохотало с перебоями, попадая им точно в такт. Англия не подумал отойти, и через две секунды на его плечах сомкнулись синие с перебинтованными костяшками руки, отрезая возможные пути побега от неприятного разговора. — Вот только следы замечаешь хреново. Так же, как и пропылесосил вчера. Я прав, не так ли? Или скажешь, то просто совпадение? Англия чувствовал на себе прожигающий взгляд, но губы лишь стыдливо сжались в тонкую полоску. Промолчал, окончательно осознав: его раскрыли. — Нет, не думаю, — понизил голос Шотландия, сделав шаг вперёд. — Это же ты задвинул чемодан в далёкие дали, надеясь, что я его не найду или не смогу вытащить? Я заметил, что с моей стороны кровати было значительно меньше пыли, чем с твоей, как и на самом чемодане, а значит кто-то туда уже лазил и трогал его. Подумал сначала на Уилла, но, судя по остальным уликам, это всё же твоих рук дела. К тому же ни царапин от когтей, ни его тайника там не обнаружилось. Кстати о пыли, место действительно труднодоступное, но не припомню, чтобы тебя это когда-либо останавливало. Ты ж раздражаешься от самого знания, что она там есть! И всё равно оставил её? Почему? Неужто рассчитывал на то, что измажусь и растреплюсь, а соответственно — задержусь? Или просто не хватило времени, ибо занимался чем-то другим? И как удобно, что мою одежду ты решил рассортировать по новой методике именно вчера и без моего ведома. Не для того ли, чтобы отнять утром столь ценное время? Плюс все эти отвлекалочки… Дай угадаю, дабы за грудой остальных дел я устал и не рвался к тебе лишний раз? Одним словом, чтобы ты смог провернуть грязный план под кодовым названием «уборка» без лишних глаз и подозрений. И это в день не по расписанию! Возмутительное нарушение установленного в нашем доме общественного порядка! Англия никак не комментировал чужой монолог, чувствуя, как утопал всё глубже в собственной лжи. С каждой строчкой в груди холодело и с хлёстким звуком по одной обрывались натянутые за последние дни до предела струны самообладания. Его мир рушился, вместе с раскрытием истинных намерений. — И всё ради того, чтобы я опоздал на поезд, — вынес итог Шотландия. — Я прав? Так и не дождавшись ответа, он встряхнул супруга за плечи и приблизился почти вплотную к его лицу: — В глаза мне смотри, — в голосе прозвучала сталь. Спустя секунду промедления лазурные иллюминаторы океанических вод наконец встретились с глубинным отражением лесных ландшафтов. Ни вины, ни сожаления, ни раскаяния, только слегка опущенные уголки губ и звенящая пустота вокруг чуть подрагивающих суженых до крошечных точек зрачков. — Я прав? — повторил Шотландия. Англия моргнул. — Отвечай.Хлоп.
Последняя струна жалостливо задребезжала и лопнула, рассекая надорванными концами замок на клетке сдерживаемых англичанином последние два дня эмоций. Он почти слышал внутри себя металлический треск и завывающий скрежет тонких прутьев, после которых ощутил подкатывающую к горлу волну собственноручно утрамбованных ранее чувств. Судорожный выдох нарушил образовавшееся затишье. Ещё один, и ещё, и… Губы некрасиво искривились, силясь сдержать выступающие на веки слёзы. Боль обожгла лёгкие, хотелось кричать, но голос застрял где-то у выхода, выдавая лишь сдавленный хрип. Ноги ослабли и подкосились. Шотландия не успел понять, что произошло, как его рукам пришлось уже не удерживать, а подхватывать поперёк чужое сотрясающееся тело. Он был ошеломлён, но быстро пришёл в себя, когда Англия потянулся к нему, уткнулся в плечо и… Разрыдался. По-настоящему и сильно, почти отчаянно. — Боже… — всё ещё несколько поражённо выдохнул Шотландия и притянул страну ближе, позволяя навалиться на себя и использовать как опору. — Ты ходячая катастрофа, в курсе? Ответом ему был особенно громкий и надрывный всхлип. Руки Англии смяли ткань его рубашки и шерстяного жилета, сквозь них царапая поясницу. Он прижался к шотландцу, сдавливая его в капкане из рук и собственного тела. Тот был единственным живым существом в особняке, порой заменяющим англичанину целую вселенную, ведь у последнего, по сути, не существовало жизни за пределами этого места. Он по-прежнему олицетворял территорию и население, но как таковой власти в руках не имел — всё до последней капли влил в Соединённое Королевство, отдавшись сыну без остатка. И не стремился забирать обратно. Британию и без его непосредственного вмешательства иногда мотало из стороны в сторону, а то и почти ментально разрывало благодаря выходкам остальных стран-участников. Англия не хотел быть очередной проблемой, и без того слишком много нёс их с собой, ненароком впутывая семью в их липкие сети. Он, можно сказать, стал воплощением без прямого подтверждения своей значимости. Его флаг уже толком не встретишь, гуляя по улочкам Лондона или любого другого английского города — крест Святого Георгия на белом полотне заменил Юнион Джек. Отсутствие отдельного правительства отрезало немалый пласт работы, включая взаимодействие с партиями, парламентом, премьер-министром, королевской семьёй и прочей верхушкой, а также с другими государствами. С одной стороны, у Англии появилась разгрузка и свободное время. Однако в противовес он порой сомневался, что вообще существует. И уверенность в последнем ему никто не мог дать, кроме домашних. Даже собственные граждане в полной мере не обладали возможностью полноценно заменить общение с ними, не важно состояло ли оно из дружеской беседы или очередной перепалки. Слова, взгляды и касания в адрес Англии от другого олицетворения, являлись наиболее надёжным подтверждением реальности его личности и физического тела. К сожалению, он знал, какого быть мёртвым в самом прямом смысле, и ни за что не хотел вернуться в то недосостояние. Вот только в одиночку доказать ни наличие, ни отсутствие такового до конца не получалось, и потому такие моменты пугали до безумия. Англия позволил Шотландии переместиться вместе обратно к кровати, усаживаясь с краю и не отрывая от него рук. Тот чувствовал, как разрасталось по рукаву рубашки влажное пятно от скатывающихся со скоростью водопада по белому лицу слёз. Мельком глянул на часы. Англии повезло, у него оставалось достаточно времени, чтобы утихомирить чужую истерику. Шотландия решил сначала ограничиться лёгкими поглаживаниями по спине, не столь успокаивающими, сколько подбадривающими продолжать. Он не хотел затыкать супруга сейчас: тому полезно выпустить столь тщательно сдерживаемые эмоции. Англия не часто плакал, ещё реже делал это перед кем-то и тем более с такой силой. Значит, действительно наболело. Из его горла вместе с всхлипами и хрипами периодически вырывался задушенный полукрик, от которого невольно замирало сердце и потряхивало тело. Далее всегда следовали рваные рыдания вместе с сотрясающимися плечами и булькающими покашливаниями. Стекающие по коже крупные прозрачные капли содержали в себе вынашиваемую двухдневную тяжесть, не дающую мыслить о чём угодно, кроме приближающегося конца, который вот-вот, совсем скоро, ознаменует поворот замка входной двери. Порой они, минуя уже проложенные мокрые дорожки или наоборот неотрывно следуя по ним, невольно попадали в рот, оставляя привкус соли на языке. А тот, в свою очередь, собирал металлический оттенок выступившей крови из открывшихся на губах маленьких ранок. Англия ощущал, как постепенно со всеми прочими жидкостями и звуками из него выходили жгучие чувства, унося боль, тревогу и скопившийся страх. Спустя несколько долгих минут, кажущимися минимум получасом, Шотландия заметил спад громкости и силы завываний под боком, потому более ощутимо обнял пока ещё периодически вздрагивающее тело. Слова наверняка сейчас сделали бы только хуже. Особенно из уст шотландца. Тем более о поджимающем сроке или поездке в целом. Так что он доверился тактильному успокоению, помогая вернуться из душащих эмоций в реальность. Вскоре взрыды сменили короткие всхлипы. И лишь после того, как и они поутихли, Англия открыл покрасневшие глаза. Последний раз сглотнул, проглотив послевкусие только что пережитого срыва. — Всё? — на всякий случай уточнил Шотландия. Тот кивнул и выпустил из захвата чужое туловище, отстраняясь и вытирая тыльной стороной ладони припухшие веки. Оглядел на предмет оценки нанесённый своими же руками ущерб. Отряхнул и поправил измятую на шотландце одежду, насколько мог, разгладил образовавшиеся складки и изломы ткани. Скосил виноватый взгляд на темнеющее влажное пятно, растёкшееся по левому плечу. — Извини за это, — сказал тише положенного, однако, даже так был слышен слегка надорванный криками голос. — Сам не ожидал подобного… — Ерунда, — отмахнулся, пересев подпорченным боком на более солнечную сторону кровати. Англии и самому навряд ли захочется долго зацикливаться на произошедшем, а для Шотландии это было наименьшим, из совершённых ему зол. — Высохнет, — но в следующей фразе исчезла напускная легкомысленность, предоставляя место серьёзности: — А вот за другие деяния так легко не отделаешься. Англия виновато опустил голову, прикусив и без того настрадавшуюся губу. Сцепил ладони на плотно прижатых друг к другу коленях. Потребовалось ещё некоторое время, дабы настроиться и привести перемешавшиеся мысли в порядок. Наконец набрался решимости и со вздохом начал: — Я уже понял насколько это было глупо. И бездейственно… — И-и-и? — намекнул на продолжение шотландец, на что раздался ещё один удручённый вздох. — И некрасиво по отношению к тебе. — Верно, — кивнул. — А почему это так? — направил, словно провинившегося ребёнка, зная, как трудно Англии давались подобные слова, поскольку ради них приходилось переступать через собственную гордость. — Потому что я не имею права какими-либо способами удерживать тебя рядом, — выдал вбитую в черепушку, благодаря стараниям Шотландии, фразу. — Это плохо, а в физическом проявлении ещё и противозаконно, ибо нарушает твою свободу как личности. А также я не должен был трогать твои вещи без разрешения. — Так. И что ты понял из получившейся ситуации? — Признаю, что поступил недостойно, и прошу прощения за это. Мне… — запнулся на секунду. — Мне правда жаль. — Что не вышло? — хмыкнул Шотландия, вскинув бровь. — В том числе, если хочешь так думать, — проворчал Англия. — Не кипятись. Так уж и быть, извинения приняты, — в целом, их можно было назвать удовлетворительными. Да и Англия своё уже вроде как получил, всё осознал, и хотелось верить, что он больше не пойдёт на подобные козни в будущем. — Хоть над искренностью ещё требовалось бы поработать. Но время решило тебя пощадить, — бросил взгляд на часы. Англия беспокойно вскинул голову следом. — Потому что оно подошло к концу. Шотландия потянулся и поднялся с кровати. Сначала подошёл к зеркалу и оглядел рукав: пятна практически не было видно, а окончательно высохнуть оно могло и в пути. Поэтому, довольно развернувшись на каблуках, ухватил чемодан и направился к выходу. Взялся за ручку двери и надавил. — Провожать будешь? — от былой строгости и серьёзности не осталось и следа. Их заменило тягучее предвкушение. Англия же только сейчас оторвал остекленевший взгляд от циферблата: — Да… Да, конечно, — на всякий случай повторно вытер глаза. Встал, вновь ощутив нарастающую слабость в ногах. — Не убейся по дороге. Твоя смерть не убережёт меня от поездки на Родину, — шутливо фыркнул шотландец и воодушевлённо зашагал по коридору. Сердце ускорило бег, а душа радостно затрепетала от желания как можно быстрее оказаться в лучшем месте на земле — дома. Англия поплёлся следом. Резвый стук чужих стоп и дребезжание колёсиков чемодана слились воедино и отдавались похоронным маршем в ушах, заглушив остальные звуки вокруг. Мир уменьшился до нескольких метров, на конце которых маячил силуэт Шотландии. Волнение, пусть и не такое давящее, так как часть напряжения недавно успешно покинула тело, скребло кошачьими коготками под рёбрами. Беспрепятственно преодолев лестничный пролёт страны направились в прихожую. Англия встал у прохода, привалившись плечом к стене, пока шотландец вызывал такси до вокзала, обувался и накидывал на плечи пальто. Вдруг глаза того наткнулись на крючок, на котором расположился цветастый объект с излюбленным принтом, принесший в кучерявую голову свежую и, вероятно, рабочую идею. — Не поможешь? — отвлёк он от зависания в мысленных далях Англию, протянув в руке большой клетчатый шарф. — А то опять завяжу не по нраву. Ты ж эту деталь все пять дней из головы не выкинешь, а после и мне житья спокойного не дашь. Мол, неопрятным в люди выхожу, дурной пример добропорядочным гражданам показываю. Англичанин оторвался от стены, как в замедленной съёмке приняв изделие подрагивающими и холодными от скачущих нервов руками. Остановился напротив супруга. Лёгким движением набросил ткань тому на шею, перекинул один конец поверх и протянул его через образовавшуюся петлю. Медленно и аккуратно поправил получившиеся мягкие кольца, не чувствуя в достаточной мере онемевших пальцев. Подровнял оставшиеся свисающие отрезки по длине, желая растянуть процесс. Не отыскав, что ещё требовало корректировки, замер, не выпустив зажатой в ладонях бахромы. Он не находил в себе сил расслабить руки. Тогда всему придёт конец. И Шотландия уйдет. Как обычно, бросив напоследок какое-нибудь колкое, довольно-злорадное «Не жди! Вернусь только через мой труп!» или «Прощай! И не страшись окочуриться от одиночества! Под вишней почва рыхлая — закопаем». Англия не хотел ничего из вышеперечисленного. — Закончил? — поинтересовался шотландец, нарушив затянувшуюся паузу. — Да, — выдавил из себя с трудом. Пальцы сжались до посветлевших костяшек. — Отлично. — Я… — хотел было что-то сказать англичанин, может пожелать хорошей дороги, дать напутствие или умолять не оставлять его тут одного на произвол судьбы. Однако Шотландия лишил себя этого знания, притянув того за плечи и прильнув к приоткрытым губам.Ситуация с шарфом оказалась уловкой.
Англия сперва опешил, всё же подобное в их отношениях — редкость даже в самые мирные периоды. Но после ответил, зажмурившись и полностью отдавшись моменту. Чуть наклонил голову для удобства. Пусть их небольшая разница в росте и не была особо ощутимой, однако, удовлетворительное хмыканье подтвердило, что сие действие отметили положительно. Их поцелуи зачастую были не о страсти или любви, но одно в них оставалось неизменным — эмоции, высказанные друг другу без слов. О, сколько чувств они могли излить через столь простое касание даже без использования языка. И хороших, и плохих. Бывало целовались от гнева, грусти, терзающей внутренности боли и тоски. В иных случаях — для получения внимания, заботы и поддержки со стороны партнёра. Когда хотелось быть понятыми и услышанными, но не хватало смелости произвести желаемое вслух. Сейчас изжёванные, покалеченные невротической натурой хозяина губы Англии с отчаянием жались к чужим, сухим и обветренным, делясь спутанными в голове страхами и переживаниями. Шотландия же действовал настойчиво, но при этом удивительно мягко, даря успокоение и тягучее сладостное забытье от всех тревог. Благодаря этому неровно колотящееся сердце англичанина постепенно утихомирилось до нормального ритма. Вместе со скоростной дробью ушла резкость движений, и наконец супруги слились в едином расслабленно-ласкающем темпе. Оторвались друг от друга они также неспешно. Англия смаковал на языке оставшийся привкус с нотками терпкого табака, силясь записать его на подкорке сознания, а Шотландия сглотнул солёный металлический оттенок, собранный с повторно потревоженных трещинок на чужих губах. — Можешь считать это моим обещанием, — твёрдо пояснил он. — Я вернусь. Не в нашей манере разбрасываться поцелуями просто так. Ты знаешь, любое… Особенно положительное и искреннее взаимодействие с тобой требует от меня слишком много моральных усилий, чтобы лгать в такие моменты. Пусть будет тебе напоминанием, когда начнёшь сомневаться. — Спасибо, — смог слабо улыбнуться Англия, чувствуя себя намного лучше и уверенней после произошедшего. Словно через поцелуй шотландец передал ему клубочек теплоты и света, который согреет мирной вибрацией в груди в самые серые дни и самые тёмные ночи. Когда после хлопка входной двери мир вокруг потеряет краски, внутри останется луч надежды на скорый конец персонального ада. — Стало правда полегче. — Намекаешь, делать так каждый раз? — хитро прищурился, обнажив зубы в ухмылке. Англия поддержал его настрой: — Было бы неплохо. — Буду знать. Телефон Шотландии оповестил об ожидающем такси. Заметив уведомление, страна поспешно ухватил чемодан и вылетел за дверь. Но, когда уже очутился на крыльце, замешкался и обернулся: — Вот прям точно будешь в порядке? — Теперь точно, — усмехнулся англичанин. — Беги уже. А то тебя жаба-скряга за простой транспортного средства придушит по пути. Тот в ответ фыркнул и, одним махом перепрыгнув немногочисленные ступеньки, побежал по выложенной плиткой дорожке к витиеватым воротам, неподалёку от которых припарковался чёрный мини-кэб. Англия проводил его взглядом до тех пор, пока машина не исчезла из поля зрения. После закрыл дверь, провернув замок до двух щелчков, и привалился к ней спиной, осматривая помещение. В ушах неприятно зудело от наступившей в мгновение ока тишины.Он здесь совершенно один.
Из груди вырвался тяжёлый вздох. Плечи опустились, словно на измождённые мышцы свалилось неподъёмное покрывало усталости, выработанной изнурительным напряжением. Это определённо будут сложные и выматывающие по всем фронтам пять суток. Пальцы коснулись губ, которые отчётливо помнили ощущение столь много значащего поцелуя. Англия обязан справиться. Теперь его действительно попросили дождаться, к тому же подарили яркий момент, который представлял собой наилучшее оружие против навязчивых мыслей, а значит появился дополнительный смысл помимо упрямства и воли к жизни бороться с собственными тараканами. А когда есть цель — проще найти на это силы.Что ж…
Пожалуй, стоило начать первый день обратного отсчёта с повторного мытья утренней посуды.