Клюндя в гостях у Портоса

      После случая в церковном саду, когда Арамис потерял над собой контроль, испугавшись за сына, и сорвался, сурово отлупив отпрыска, прошло полгода. За это время внезапно образовавшаяся семья сблизилась друг с другом ещё крепче. Отец с сыном не расставались ни на один день. К большой радости обоих, но порой к тайному недовольству Адиля, потому что, переехав в иезуитское аббатство, Арамис всерьёз занялся воспитанием единственного наследника, и занятия проходили каждый божий день.       Первое время Адиль ворчал и упирался, жалуясь на великую несправедливость жизни, что его лучшие годы проходят в унылой келье с драным пером в руке, и даже несколько раз он пытался устраивать бунт. Так сиреневая сутана молодого аббата д’Эрбле перед самым богослужением приобрела новый стиль — вместо того, чтобы использовать чернила для написания библейских изречений, мальчик пустил их на разукрашивание одеяния священника — подол украсили весёленькие цветочки разных форм и размеров, а на спине появилась надпись на латыни — «Tortor». Разумеется, Арамис остроумие и веселье отпрыска не оценил и не разделил, а пришёл в страшную ярость, и в тот же вечер маленький Адиль впервые в жизни познакомился с розгами.       Адилю пришлось смириться с горькой судьбой. Он решил, что делать уроки, сидя на исхлестанной заднице гораздо тяжелее, что проклятые прутья орешника жгутся ещё хуже, чем те злосчастные ножны, так что на некоторое время он приутих и вёл себя как самый послушный и воспитанный мальчик на всём белом свете.       Но хватило маленького д’Эрбле ненадолго. На пару дней, пока заживала пятая точка. Уже на третий день после взбучки он нашёл новое интересное развлечение, которое помогло ему скрасить и разнообразить скучные будни в серых стенах монастыря. Адиль сообщил отцу, что решил стать писателем. Великим писателем! Только идей для книги у него пока нет, а потому он возьмёт пергамент с пером и будет ходить по аббатству и расспрашивать монахов об их жизни — собирать интересные рассказы, а потом, когда придёт время, напишет книгу.       Арамис немного подумал и решил, что в новом увлечении сына нет ничего подозрительного; уж лучше пусть болтает с монахами, чем болтается на деревьях, норовя свернуть шею, или бродит по заброшенным подвалам, воображая себя исследователем. Взяв с мальчика обещание, что тот не станет мешать жителям монастыря и нарушать их дневной график, аббат вручил сыну новые пергаменты и благословил его новое увлечение. И если сам Арамис спокойно выдохнул, когда увидел, что сын послушно занимается уроками и больше не выкидывает фокусы, доводя его почти до сердечного приступа, то монахи постепенно начинали сходить с ума от бесконечных вопросов сына настоятеля, который прилипал к выбранной им «жертве», как репейник, и таскался за ним целый день, с довольной физиономией записывая очередные байки обречённого бедолаги.       И когда однажды весенним мартовским утром Арамис сообщил отпрыску, что он вынужден уехать по делам в Париж, но взять его с собой не может, а отправит погостить мальчика к своему старому другу господину Портосу, проходящий в этот момент мимо них монах чуть не завопил от радости и едва не навернулся на ровном месте — так он заспешил к своим братьям, чтобы принести радостную весть. Мальчишка на целую неделю уедет из монастыря! Целых семь дней спокойствия и умиротворения! Спасибо, Господи! — К господину Портосу? — переспросил Адиль. — Верно, мой мальчик, — улыбнулся Арамис. — Портосу. — Он долго думал, с кем лучше оставить наследника, и пришёл к выводу, что Портос — самый лучший вариант. Господин д’Артаньян слишком занят на службе у Его величества и не сможет уделить Адилю достаточно времени, а это может привести к тому, что его непоседливый отпрыск найдёт приключения на свою голову. Господин Атос — чересчур суров и требователен. Зная характер Адиля, он быстро выведет графа из себя, и тот не оставит на его заднице живого места. Так что оставался Портос. Добрый, весёлый и в меру строгий, когда необходимо. Идеальный вариант. Решено! — А почему я не могу остаться в монастыре, отец? — спросил Адиль. — Я бы продолжил разговаривать с монахами. Знаете, они такие странные в последнее время. Как только я к ним подхожу, они говорят, что у них что-то болит, — пожаловался мальчик. — Постоянно. Может, в нашем монастыре вспышка какой-нибудь хвори? — В самом деле? — приподнял бровь аббат д’Эрбле. — Тогда вам точно нельзя оставаться в монастыре. Вдруг наши братья заразны. И потом, разве вы не хотите навестить господина Портоса? В прошлый раз вы довольно неплохо нашли с ним общий язык. — Если точнее — общую баранью ляжку, — усмехнулся Адиль, припомнив трапезу в таверне Парижа, когда полный мушкетёр кормил его чуть ли не с ложечки.       Арамис нахмурился и положил руку на плечо сына, направляя его на выход из яблоневого сада, обратно в монастырь. — Адиль, когда я отвезу вас во владения господина Портоса, я надеюсь, что вы будете помнить о правилах приличия и не забывать о хороших манерах. Запомните, что на время моего отсутствия Портос будет исполнять роль вашего отца. То есть меня. Вы понимаете, о чём я? — Аббат остановился и многозначительно поглядел на наследника. — Разумеется, — насупившись, буркнул Адиль. — Только я не собираюсь делать ничего плохого. — Конечно нет, — улыбнулся Арамис. — Ну же, веселее, мой мальчик. Не нужно хмуриться. Я уверен, вам очень понравится в гостях у господина Портоса. — Угу. — Идёмте на ужин, маленький Клюндя. — Иногда Арамис называл мальчика тем милым прозвищем, которое дал ему из-за постоянно чумазого носа. — Мы отправляемся завтра рано утром. — Он взлохматил сыну волосы, и они вместе вошли в аббатство.       На следующее утро, как только два всадника скрылись за горизонтом в лучах весеннего солнца, в стенах монастыря начался весёлый праздник, с плясками и реками из тёмного пива.

***

— Арамис! — радостно воскликнул самый сильный мушкетёр Франции, заключая старого друга в крепкие объятия. — Как же я рад вас видеть, Арамис! — Я тоже, мой друг, я тоже. — Аббат похлопал Портоса по широким плечами. — О, и юный д’Эрбле. — Портос не дал мальчику времени на вежливое приветствие, а, выпустив из объятий священника, ловко подхватил ребёнка на руки и прижал к себе. — Портос, — немного укоризненно произнёс Арамис. — Вы, право, неисправимы. — Добрый день, господин дю Валлон де Брасье де… — наконец, почувствовав землю под ногами, начал Адиль. — О, не стоит, мой юный друг, — оборвал Адиля барон. — Я ещё не отвык от простого «господин Портос». Ну что же мы стоим! Входите же! Входите! Вы, должно быть, устали с дороги. Я немедля велю накрыть нам обед! — Вы очень любезны, Портос, — улыбнулся Арамис. — Однако я к вам по делу. Если точнее, с небольшой просьбой, о которой я с удовольствием расскажу вам за бокалом вашего знаменитого бургундского вина, но от обеда я вынужден отказаться. — Они устроились в богато обставленном светлом зале с бокалом терпкого напитка, и Арамис изложил старому другу суть своего приезда, которую тот воспринял с огромной радостью.       В скором времени Портос собирался жениться на уважаемой госпоже Кокнар, пустить собственные корни и разбогатеть ещё больше. Но пока мушкетёр в отставке ужасно скучал, то и дело ввязываясь в драку при любом удобном случае, чтобы хоть немного скрасить тоскливые будни, поэтому просьба Арамиса — провести с его сыном целую неделю — пришлась ему по вкусу, и через полчаса аббат д’Эрбле, строго наказав Адилю хорошо себя вести, со спокойной душой отбыл в Париж.       Первые несколько дней пролетели просто замечательно. Портос с большой охотой показывал любознательному мальчику свои владения, красивые леса и соседние поместья, и в одну из прогулок Адиль поинтересовался местом, которое мушкетёр всегда пропускал, ничего про него не говорил и не рассказывал, а только бросал тяжёлый взгляд на узкую тропу, уходящую в глубь леса. — А что там, господин Портос? — спросил Адиль, остановив своего коня. — До меня дошли слухи, что недалеко от реки разбойники разбили лагерь, — ответил барон. — Разберусь с ними, когда ваш отец заберёт вас. Пустяки! — В самом деле? Настоящие разбойники? Но мы могли бы вместе с ними разобраться! Отец уже научил меня владеть мечом! — Заметив хорошо знакомый озорной огонёк в голубых глазах мальчишки, Портос поспешил остудить его пыл: — Ишь! Рыцарь какой! Нет, даже не думайте об этом, мой юный друг. Ваш отец с меня шкуру живьём спустит, если с вами, не дай бог, что-то случится. — Ну, как угодно, сударь. — Адиль не стал спорить, но с того момента мысль самому наведаться к разбойникам, прогнать их и разгромить лагерь с каждым часом становилась всё притягательней и желанней.       На третий день конные прогулки уже не казались Адилю столь интересными и увлекательными, и он вспомнил про своё новое увлечение. Достав из своего сундука, что стоял в отведённой для него комнате, пергаменты и перо с чернилами, он отправился к барону, который как раз заканчивал день изрядной порцией хереса и пребывал в отличном расположении духа. Добрая простодушная натура Портоса похвалила увлечение мальчика и стала охотно отвечать на его вопросы и рассказывать о подвигах самой знаменитой четвёрки королевских мушкетёров. Адиль пришёл в восторг, когда в числе прочего услышал рассказ про своего отца и таинственную кузину-белошвейку, с которой отец тайно встречался, а также про проблемы родителя с латинскими глаголами. Таким образом, сам того не ведая, охмелевший барон вручил мальчишке шикарный компромат на собственного отца, да и на себя самого. Только на утро, как Портос ни старался вспомнить, что именно он наболтал мальчику, так и не смог.       Четвёртый день Адиль провёл в баронском саду, делая пометки в своих записях. Хихикая и представляя лицо отца, если он намекнёт ему, что знает про кузину-белошвейку. За весельем, смехом и карикатурными рисунками к рассказам мушкетёра закончился день четверга, и, ложась спать, мальчик подумал, что если завтра утром он не отправится уничтожить лагерь разбойников, то потом будет слишком поздно. Решив, что рано утром он тихонечко возьмёт из оружейной шпагу и проскользнёт в лес, Адиль погрузился в крепкий сон.       Когда на следующее утро Портос спустился к завтраку и не обнаружил за столом своего маленького гостя, большое сердце мушкетёра тревожно забилось. Ведь все дни, что Адиль гостил в его доме, тот всегда просыпался раньше него, и когда он приходил в зал, где накрывали стол к трапезам, уже сидел за столом, а иногда носился по залу, норовя сбить с ног прислугу с подносами. — Вот ведь иезуитская кровь. — Не обнаружив мальчишку в постели, а одну из шпаг на стене оружейного зала, Портос выскочил во двор. — Ну только попадись мне, негодник! Всё-таки решил поиграть в рыцаря! Ну ничего! Поймаю — выдеру со всеми почестями! — Выяснив у конюха, что все лошади на месте, он оседлал коня и прямиком направился к той самой узкой тропинке, решив обхитрить мальчишку и выловить того у входа в лагерь разбойников.       Тем временем Адиль пробирался сквозь чащу леса, радуясь, что ему так легко удалось проскочить мимо слуг. Приятное весеннее солнышко поднимало боевой дух, и мальчик мысленно уже перебил всех разбойников, разгромил их лагерь, вернулся к господину Портосу и доложил о своём подвиге. — Далеко путь держишь, малыш? — Из-за дерева вышел невысокий мужичок с козлиной чёрной бородкой. — Я не малыш! — Адиль остановился и направил шпагу на разбойника. Он ни секунды не сомневался, что перед ним самый настоящий разбойник, о котором говорил барон. В штопаной одежде и потёртых башмаках, разбойник с виду выглядел безобидным, но Адиль знал по рассказам отца, что внешность очень часто бывает обманчивой. — Малыш, самый настоящий малыш. — Адиль резко развернулся, услышав позади себя мелодичный голос. Перед ним оказался совсем молоденький юноша с кудрявыми светлыми волосами. — А уже шпагой на взрослых тычешь. Как нехорошо. — Молодой человек цокнул языком и неодобрительно покачал головой. — Отдай её нам, малыш. По-хорошему. — И мы тебе ничего не сделаем, — добавил мужичок с мерзкой бородкой. — Я сын Арамиса! — вздёрнув подбородок, воскликнул Адиль. — Сын самого смелого мушкетёра Франции! Меня не напугать двум грязным разбойникам!       Мужичок с юношей переглянулись. — Ну как знаешь. — Они вместе ринулись к мальчику, и в этот момент со стороны тропы послышался стук копыт, а за ним раздался грозный рёв мушкетёра: — А ну убери от него свои лапы, щенок! — Портос на ходу вытащил шпагу из ножен, и если бы не ловкость рук молодого разбойника, его правая кисть оказалась бы отсечённой. — Да мы просто хотели помочь малышу, господин, — поспешно заговорил мужичок. — Подумали, может, он заблудился? — Я не заблудился! Я пришёл в лес по вашу душу!       Портос закатил глаза к небу, испытывая и злость на безрассудного мальчишку, и в то же время гордость за его смелость. — Вам и в самом деле лучше убраться из этих лесов. — Шпага барона коснулась шеи юноши. — Даю вам шанс уйти отсюда, иначе клянусь богом, ваша кровь окропит мои земли. — Разве мы не будем с ними драться? — удивился Адиль, но заметив суровый взгляд Портоса — взгляд, который он ни разу не видел в серых глазах доброго мушкетёра, — потупился и умолк. — Мы покинем эти леса, господин барон, — выдавил юноша. — Идём, отец. — Разбойники скрылись среди деревьев, но Портос был уверен, что это их не последняя встреча. — Ну вот. Ушли, — досадно вздохнул Адиль. — Давайте руку, господин д’Эрбле. — Адиль вздрогнул от холода, прозвучавшего в голосе господина Портоса, и подумал, что у него, похоже, большие неприятности. Он подал руку, и мужчина помог ему запрыгнуть на коня позади себя. — Держитесь крепче. — Пришпорив гнедую, они в полном молчании вернулись в дом. — Ну что, — начал Портос, — сын самого смелого мушкетёра Франции. Скажите мне, что бы сделал этот самый мушкетёр со своим сыном, если бы узнал, что его наследник отправился воевать с разбойниками?       Адиль почувствовал, что краснеет, а память легко подкинула обрывки из церковного сада, когда отец выдрал его ножнами от кинжала за решение драться с гвардейцами. — Не говорите ему, господин Портос, — жалобно попросил Адиль. — Пожалуйста. Тем более ничего страшного ведь не случилось. — Не случилось, — вздохнул Портос. — Но могло случиться! Неужели вы не понимаете, что даже такой храбрый мальчик, как вы, не справится со взрослыми мужчинами! О чём вы думали, когда решили напасть на разбойников? — Я бы справился! — Нет, не справились бы! — крикнул Портос и понял, что начинает терять терпение. — Девятилетний мальчик! Я уверен, что в кустах сидели и другие разбойники. Господи, да как бы я посмотрел в глаза вашему отцу, если бы с вами что-то случилось?! Он велел мне беречь вас, а вы в рыцаря решили поиграть, негодный вы мальчишка! — сжимая кулаки, бушевал мушкетёр. — Ну простите! — воскликнул Адиль. — Простите! Я просто хотел разгромить лагерь разбойников. Я не подумал… — Вы не подумали! — Портос медленно приблизился к мальчику, и тому пришлось задрать голову, чтобы видеть лицо сердитого барона, который в данный момент выглядел очень устрашающим. — Уезжая, ваш отец велел мне заботиться о вас, как о собственном сыне. И я намерен позаботиться о том, чтобы впредь вы думали, когда можно рисковать своей шеей, а когда — нет! — С этими словами он одной рукой расстегнул пряжку широкого кожаного ремня, а второй — без лишних церемоний схватил мальчика за ухо. — Нет! — взвизгнул Адиль, когда со двора его потащили в дом. — Только не ремнём! Пожалуйста! Я больше не буду так делать! Обещаю! Ай! Моё ухо! Оторвёте! — Ему пришлось привстать на цыпочки, чтобы хоть немного попытаться ослабить цепкую хватку. — Я ненавижу ремень… — Адиль так расстроился, что ему не удалось самому распугать разбойников, что слёзы легко заструились по его щекам, а боль на кончике уха помогла придать ещё более жалостливый образ для спектакля, который он придумал на обратном пути из леса. — Только не ремнём… Ну пожалуйста! Это же так больно… — Бог с вами, что я, монстр, по-вашему. — Портоса и испугала, и тронула за душу мольба ребёнка, и он отбросил ремень на пол, а сам сел на ближайший стул и легко перекинул мальчика через колени. — И так обойдёмся. — Широкая ладонь с треском опустилась на непослушный зад мальчишки. — Никогда так не делайте, мой юный друг. Никогда! Упаси вас бог выкинуть подобное. Больше вам не удастся меня разжалобить — возьму ремень! — Отвесив с десяток увесистых шлепков, Портос решил, что с них обоих достаточно. Он поднял юного храбреца обратно в вертикальное положение и увидел, что тот тихо плачет, совсем по-детски размазывая слёзы по всему лицу. — Ну полно вам, Адиль. — В противоречие своим угрозам барон почувствовал пинок вины и жалости. — Неужели я был так суров с вами? — Он посмотрел на свою мозолистую ладонь. — Даже штаны ведь не снял… — У вас тяжёлая рука, сударь. — Адиль поморщился и для наглядности потёр слегка пострадавшее мягкое место. — Пожалуйста, простите меня, и прошу вас, не говорите ничего отцу, а то он… — Он закрыл глаза и опустил голову, чем ещё сильнее вызвал сочувствие у Портоса, который сразу решил, что ничего не расскажет Арамису. Потому что аббат, похоже, не только сурово наказывает сына — чёртов иезуит, — да и его бы отчитал со всем своим природным красноречием так, что он бы утратил аппетит на целую неделю. — Я ничего не скажу, мой юный друг. — Портос ласково улыбнулся и притянул мальчика к себе, а тот, в свою очередь, крепко обнял мушкетёра и спрятал довольную улыбку на его плече. — Ну всё, всё. Не нужно больше слёз. Идёмте в библиотеку. Я хочу подарить вам одну книгу. Вы сказали, что хотите стать писателем. Я уверен, она станет для вас очень полезной. — Книга? — Вернув лицу страдальческое выражение, Адиль отодвинулся от мужчины. — Какая книга? — Сейчас узнаете. — Портос привёл мальчика в библиотеку. — Вот. Держите. — Он достал с полки тяжёлую книгу, и на обложке Адиль прочёл — «Кинг». — Кинг? — Адиль открыл книгу. — Я никогда не слышал о таком писателе. О чём он пишет? — Господин Кинг пишет рассказы, — ответил Портос. — Когда я был маленьким, то зачитывался его рассказами целыми днями и ночами, и с удовольствием перечитал их совсем недавно, и нашёл в них очень много нового для себя. В его строках скрыт острый ум и большая мудрость, и при этом он обладает восхитительным чувством юмора. Почти во всех историях его главные герои — дети, которые попадают в разные интересные ситуации. Иногда весёлые, а иногда грустные. Жизненные. Я уверен, мой юный друг, вам понравятся его рассказы, и в дальнейшем они помогут вам написать свою собственную историю.       Адиль закрыл книгу и прижал к груди. — Спасибо вам, господин Портос, я с большим удовольствием почитаю рассказы господина Кинга. — Он широко улыбнулся, совсем забыв про недавнюю трёпку. — Пожалуйста, Адиль. — Портос погладил мальчика по волосам. — А теперь я предлагаю вам отнести книгу в свою комнату и спуститься к столу. Мы забудем о том, что случилось в лесу, и начнём день с трапезы. Ведь хороший день — начинается с хорошего завтрака!