Оказался смыслом жизни.
–Получается, ты будешь полностью игнорировать моё существование в присутствии Ника? – И хотя этот факт не из приятных, произносит так равнодушно, словно поднимает вопрос о меню на ужин. Рэй не хочет, чтоб Сэнд обманывал ни его, ни самого себя. Нужно называть вещи своими именами. –Рэй. – Строго, в отчитывающей манере. Знает, что он надумает того, что ни в коем случае не является правдой. Знает, что это задевает. А потому противится переиначиванию слов. Но Рэй и не думал обижаться. Он лучше Сэнда понимает своё бедственное положение. Лишь хочет, чтобы тот говорил напрямую, не выдумывая, как бы сгладить углы. – Не переводи мои слова на свой язык. Я лишь не буду с тобой разговаривать, когда Ник рядом. Также, как и в окружении любых других людей. Мы же договаривались? – Ещё чуть-чуть, и он точно закипит. Не понимает, чего Рэй добивается этими словами? И почему, вообще, у них возникает конфликт на столь глупой почве? –Я всё понимаю. Зачем ты оправдываешься? –Блять, Рэй! Если понимаешь, то должен понимать и то, что важен мне. И то, что я не могу «полностью игнорировать твоё существование». Конечно, Рэй понимает, что важен. Лишь на какие-то 40 дней. Может, ещё немного после. А ещё понимает, что после жизнь Сэнда и дальше будет идти своим чередом. Без Рэя. И это справедливо. И он не будет огорчён тем, что Сэнд будет идти дальше без него. Напротив, Рэй был бы запредельно счастлив, если бы эта призрачная история не обременяла его. Но то, чего, не понимает Сэнд – что он значит намного больше, чем может себе представить. Что он стал спасением, стал смыслом жизни для Рэя.Но проблема в том, что только после смерти.
–Господи, Ник! – Сэнд не ожидал от себя, что будет настолько рад этой встрече. Быть может, сыграл эффект неожиданности, да так, что тот налетел в объятиях на друга. – Ты как тут оказался? Разве не должен был позже приехать? –Сюрпри-из! Ну как, удалось мне удивить тебя? –Ещё как! Как следует поприветствовав Ника, понимает, что бросил Рэя посреди толпы. Оборачивается, ищет по всему залу, и, что не удивительно, не обнаруживает его ни в одном уголке. А время до выступления уже поджимает. Вашу ж мать.. Вспоминает брошенную вскользь фразу, пытается вразумить подступающую тревожность. С Рэем ничего не произойдёт, он, наверняка, притаился где-то, наверняка, в подсобке или за кулисами. Сэнд оступился, но сейчас не время решать проблему. Он просто не может. С минуты на минуту он должен стоять на сцене, сиять во все тридцать два, натягивая маску непоколебимости. Но, в конечном счёте, эта оплошность стоила ему целого отыгранного концерта. Мысли Сэнда – его самый большой враг. Перед тем, как выйти на сцену, так и не удалось выдохнуть, откинуть лишние мысли и отыграть как следует. Запинка за запинкой, лажа мимо нот и струн, неуверенность, словно он впервые вышел в свет софитов – весьма неестественное поведение для такого профессионала. Сэнд облажался по всем фронтам. Облажался перед Рэем. Облажался перед публикой, что пришла отдохнуть и вновь восхититься бесподобным певцом. И всё это снежным комом собирается, что эмоции вот-вот польют через край. Впервые Сэнд не смог отпустить переживания, что могли бы сорвать его выступление. Впервые, вообще, эти переживания связаны с конкретным человеком. То есть, не человеком. И потому, даже не задумываясь о природе этих чувств – не важно, по какой причине эта ошибка так гложет, важно, что он это чувствует – стоило только попрощаться с публикой, что, хоть и не была столь ликующей, но была понимающей и поддерживающей, тут же скрывается за кулисами. –Извините за сегодня. – Обращается к ребятам из группы, но это не стоит особых раскаяний. Они как никто понимают специфику работы артиста. «Всё в порядке», «Выдохни», «Плохие дни случаются», «Не загоняйся» – в один голос. Следующая цель – Рэй. И он всё ещё не подобрал слов, но шаг за шагом стремглав к так называемой подсобке. Весь на взводе, ошарашенный, но сам не понимает – почему? Рэй не уйдёт. По каким-то паранормальным причинам, Рэй в безопасности только с ним. Рэй привязан к нему. Но это не придаёт уверенности. Мало ли, на что способен этот самоубийца.. –Рэй? – Тревога оказалась ни к чему. Сидит себе преспокойненько у самого входа, с видом более приземлённым, чем ожидал Сэнд. Первый позыв – заключить в объятиях как следует. Но на подходе вернулось осознание, что это невозможно. Останавливается на полпути, обречённый вожделением невыполнимого. А внутри слов излишне, среди которых никак не отыщутся нужные. И лучшим решением был бы физический контакт. Наверное, Сэнд нуждается в этом больше, чем Рэй. –Кажется, ты выступил неважно? – Очевидно, Сэнд и сам не рад этому провалу, так что подход нужен всё более аккуратный. Конечно, Рэй наблюдал. Издалека, притаившись, но на глаза не попадался, ведь ему приказали ждать в подсобке. И эта предусмотрительность как раз кстати: Сэнд напряжён. Либо вот-вот взорвётся, либо хлынет ливнем. Рэй ещё на заставал его таким. – Что-то случилось? –Рэй, мне жаль. – Всё-таки хлынул. – Я-я не хотел тебя так бросать. Я знаю, что это неправильно. Ты же совсем один. А я вот так вот.. Я.. – Суматошно, в панике. Слова не связываются во что-то цельное, что поддастся пониманию. Сэнд и сам ничего не понимает, так что вряд ли и Рэй его поймёт. Он разрывается между реальностью и миром смертных. Не знает, как поступить, с кем остаться, и куда девать Рэя. Ещё и недавний конфликт на почве приезда Ника.. –Сэнд, не суетись. – И хотя Рэй затуманен отсутствием приоритета в данной ситуации, он всё понимает. Отчасти, он рад, что Сэнд печётся о его чувствах, но больше не понимает всей суматохи вокруг того, кого не существует. Эта ситуация не стоит излишних эмоций. Тем более, он ничего не будет требовать от Сэнда. Пусть поступает так, как считает нужным. И не важно, если «нужным» будет не Рэй. –Но как я могу? Ник приехал так внезапно, и хотя я рад ему, я не был готов. И ты.. То есть, мы.. –Сэнд. – Как бы обхватывает лицо руками, почти касается, ведь знает, что, если и дотронется, Сэнд всё равно ничего не ощутит. Но прямо сейчас, Сэнд клянётся, точно ощущает руки Рэя. – Успокойся. – И ведь успокаивается. Тактильный контакт, даже если эфемерный – то, в чём он нуждался больше всего. Успокаивается, но вдруг хлынут слёзы, без спроса и приглашения нагло стекают по щекам. В ответ Рэй лишь понимающе улыбается. Сэнду необходимо дать волю эмоциям, и слёзы – их лучшее проявление. – Не беспокойся обо мне. – Но в голове проносится: «Я не так уж и важен». – Делай так, как считаешь нужным, не оглядываясь на меня. –Если бы я знал, что считать «нужным», а что – нет. – Он в ситуации совместимости несовместимого. С одной стороны – друг, с которым он не виделся долгое время. С другой стороны – призрак, оказавшийся чрезвычайно важным, близким сердцу. Призрак, которому остались считанные дни, что не хочется тратить впустую. –Ник преодолел долгую дорогу, чтобы увидеть тебя. Побудь с ним. Неизвестно, когда вы ещё увидитесь. –Но с тобой.. –Сэнд, не нужно. Рэй предполагал, что следует дальше, и не хочет слышать это лишний раз. Наверное, «С тобой мы вообще не увидимся», но это лишь образно, даже сказать, временно. Рэй будет наблюдать за Сэндом издалека, быть может, даже заделается в его ангела хранителя. По отношению себя же Сэнд, конечно, прав: он Рэя не увидит до самой смерти. Если, конечно, не забудет к тому моменту о своём призраке. И несмотря на значимость Сэнда для Рэя, то, чего он хотел бы вопреки своим чувствам – чтобы Сэнд забыл о нём, и как можно скорее. Пусть его привязанность будет невзаимной. Пусть скука будет односторонней.Лишь бы Сэнд не вспоминал об этой паранормальной истории.
–Будем! Какое по счёту это «будем»? Сэнд сбился в расчётах ещё час назад. Он не фанат алкогольных посиделок, разве что с баночкой хмельного на балконе, так как же вышло, что теперь он даже двух слов внятно связать не может? После того, как Сэнд и Рэй пришли к компромиссу, они всей компанией вернулись домой, чтобы закинуть вещи, и двинулись к излюбленному бару Ника, по которому тот страх как соскучился (кажется, даже больше, чем по Сэнду). Но Рэя они оставили дома, хотя он сопротивлялся и чуть не закатил скандал. Ник не внушает доверия. Ник, если оценить с первого взгляда – заводила, душа компании и тот ещё авантюрист. Сэнд – его полная противоположность. И чёрт знает, в какое дерьмо его впутает этот авантюрист. Рэю плевать, разговаривал бы Сэнд с ним или нет, только бы своими глазами узреть, что с ним всё в порядке. Но тот заверил, что они, вообще-то, не дети малые, уж как-нибудь справятся без опеки, да и в дрова напиваться не собираются. Не собираются, но как-то так вышло, что Ник подначил его на один коктейль, второй, третий.. А дальше всё как в тумане. –Сэнд, ну что ты как неродной? Друг приехал повидаться, а ты – ни капли в рот, ни.. –Уговорил. В глазах начинает мутнеть, а на душе точно груз с плеч. Алкоголь делает своё дело. Расслабляет и душу, и тело. –Сэ-энд! Ну что ты как тюфяк какой-то? Ты мне задолжал настолько, что обещал угостить меня всей выпивкой, какой мне захочется! Забыл? Забыл. Сейчас Сэнд и вовсе ничего не помнит, да и зачем всё это? Вот только что-то.. Что-то важное, точно, очень важное, забыл. Что же это? –Бу-у-удем! –Бу. Дем. – Уже нет сил, ударяясь стаканом о стакан, удержать его как следует, чтобы не пролить содержимое. Что же это было? Он пообещал что-то Рэю. Но что? Перед глазами проясняется его образ, такой неуловимый, еле видимый, словно вот-вот рассеется в воздухе. Это же не он, в самом деле? Ну нет, он же не прокрался с ними? Если это Рэй, в самом деле Рэй, то Сэнду несдобровать. Муки совести подкрадываются. А за что? «Ты же будешь в порядке»?Точно. Вот, за что.
«Буду, Рэй, не беспокойся. Я просто буду сиделкой Ника, чтобы он не натворил делов».
Сэнд не отобразил, как они добрались до дома, который сейчас час, и откуда у Ника пак пива в руке. Но они, хотя бы, дома. Ноги подкашиваются, отказываются держать равновесие. Сейчас бы свалиться в кровать, примять подушку, да чтоб одеяло прижало как следует.. Сэнд забывает о том, что Нику нужно подготовить место в гостиной. Да и зачем? Он ведь и до этого там жил, сам справится. –Доброй но.. – Стоило только схватиться за ручку двери в спальню, и тут же Ник хватает за руку, тянет назад, и они оба, обессиленные от алкоголя, валятся на пол в объятиях. –Какая ночь, Сэнд? Праздник только начинается! – Всё так же распластавшись по полу, открывает банку пива, что от тряски пеной пошло.–Твою мать, Сэнд... – Чего-то эдакого Рэй и ожидал, считая минуты отсутствия Сэнда. Их оказалось запредельно. За окном уже давным-давно рассвело, а они только явились, не желая приостанавливать пьянство.
Пока что он не будет вмешиваться. Мало ли, какие бредни может нести Сэнд под градусом. Лишь слегка высунулся из-за угла, надеясь на его благоразумие. Но благоразумием там и не пахнет: хоть и скривившись от явного излишка алкоголя, Сэнд всё равно с удовольствием отпивает, веселясь и хохоча. Ну и шуму они навели.. Ближайшие пару часов, уж точно, будут весёлыми. До тех пор, пока Рэй не посчитает нужным прикрыть эту лавочку.
–Сэ-энд! Ну ты хоть скучал по мне? Как же ты тут один.. – Ластится, хнычет не хуже ребёнка. Удивляет, как его язык всё ещё умудряется функционировать как следует. Быть может, привычка? Он ведь частенько отрывается, в отличие от Сэнда, что едва держит себя в руках. Тот не напрягается лишний раз, растрачивая силы на бессмысленные вопросы. Лишь головой мотает невнятно, то ли это «Да», то ли это «Нет». – Тебе бы найти кого-нибудь, кто скрасит твоё одиночество! –Не.. Не надо мне. Разве Сэнд одинок? Ни в коем случае. На какие-то 40 дней ему предоставили возможность забыть об одиночестве. И хотя не прошло и половины от этого срока, благодаря Рэю он познал все краски жизни, что до этого лишь во снах мерещились. Открыл в себе чувства, что раньше казались абсурдными и вовсе несовместимыми с самим собой. Сэнд, будучи человеком, считал, что всё человеческое ему чуждо. До тех пор, пока не встретил призрака, что показал ему, каково это – быть человеком. –Ну ка-ак же? Посмотри на меня! Как я зажил после того, как бросил этого говнюка! –У меня уже есть свой.. Мой.. Близкий сердцу. Больше мне никто не нужен.–Больше никто не нужен..? – И снова это ощущение пропажи земли под ногами. Уже родное, вполне типичное для Рэя. Наверное, стоит радоваться тому, что, хоть и на пьяную голову, хоть и не ему лично, но Сэнд выдаёт такие откровения. Но то, что окутывает Рэя – далеко не восторг и трепет от осознания, что он что-то для кого-то значит. То, что окутывает Рэя – чрезмерное чувство вины и отголоски ненависти к себе. Это не то, чего он хотел бы. Его сохранность и посмертный приговор не стоят чужой искалеченной жизни. Рэй не стоит тех стараний и внимания со стороны Сэнда, и, уж тем более, не стоит заботы и тепла. Рэй, в целом, не стоит того, чтобы быть важным для кого-то.
–Что? – Набрасывается, шатает и без того расшатанного Сэнда, словно сейчас силой выбивать правду начнёт. – У тебя появился парень, и ты мне об этом не рассказал? –Парень? – Прошибает осознанием. Ну нет, Ник, не стоило тебе так словами разбрасываться. – Он мне.. Он.. Не парень. –А кого ещё называют «близким сердцу»? –Его. – Что ж.. Он сам напросился на этот утомительный рассказ из несвязных, неразборчивых слов, томных пауз и заиканий. Может, это лишь пьяные бредни, но, кажется, то, что долго томилось в сердце, наконец, вырывается наружу. – Мы.. Не можем встречаться.. Чисто физически.. – Посмеивается. Даже в таком состоянии умудряется отшучиваться и находить логику в этих шутках. – Но мы целовались.. –Как это? Чисто физически не можете, но физически целовались? Ну пьянчуга.. –Кто бы говорил! – Взмахивает руками, дабы подтвердить своё недовольство жестом, но разбрызгивает пиво и ни с того ни с сего ухахатывается. – Не перебивай. – И правда. Пока Сэнд открыт, нельзя сбивать эту решительность в откровениях. – Я с ним.. Так счастлив. Знаешь? Никогда не был так.. Так.. Я же никогда не был счастлив, ты же знаешь? – Слова сами вырываются, даже во что-то цельное выстраиваются, хотя и медленно, но верно. – Он мне столько всего показал.. И.. И я.. Я из-за него уволился, и как будто заново родился. Столько всего происходит. Мне нравится, когда он рядом. От этого хорошо. Мне с ним рядом. Хо. Ро. Шо. Я ещё никогда не испытывал такого. Но это всё.. Это всё ненадолго. – Ник слушает настолько внимательно, насколько возможно в его кондиции. Не перебивает, подбивает к продолжению монолога. Но Сэнд молчит. Ком в горле. Не хочется признавать этого. Но реальность такова. – Это как курортный роман. Скоро его не будет рядом.. А я.. Кажется, я его.. – Не зря говорят: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». На языке теплится это злосчастное слово на букву «Л». Теплится, вот-вот вырвется на свободу. – Кажется, я.. – Ну же, Сэнд. Осталось совсем немного.–Сэнд, тебе уже хватит. Пора спать. – Подкрадывается со спины, на ушко шепчет. Рэй долго метался, чего он хочет: услышать всё, что может выдать Сэнд под градусом, или не тешить своё любопытство и заканчивать представление. Лучше бы он сразу выбрал второй вариант. Всё, что наговорил Сэнд, пугает до дрожи. Рэй, конечно, мечтал о собственной значимости при жизни, но сейчас осознал, что становиться важным для кого-то после смерти – самая страшная пытка для всех сторон. Но, кажется, опомнился слишком поздно. Надо было обрывать всё на корню, а не ждать, когда действия, пропитанные ничем иным, как эгоизмом, дадут плоды. В конце концов, они оба уже не смогут дать заднюю. И если это всё взаправду, и если оба они погрязли друг в друге с концами, Рэй хотел бы услышать об этом лично от Сэнда на трезвую голову.
–Кажется, голос в моей голове говорит, что пора спать. – Уже и забыл, что хотел сказать, так что послушно совершает попытки встать на ноги. –Эй, какой ещё голос в голове? Ты так и не договорил! –Завтра.. Завтра продолжим. Спокойной. – Уже нет сил договаривать «ночи». Ник и без того вытянул из него слишком много информации. Сэнд устал. Стоило только свалиться на кровать, так тут же и захрапел, даже не переодеваясь и расправляя кровать. Как в «старые-добрые» с тремя работами. Реанимировать Сэнда Рэй не торопился: ещё с пару минут пронзал взглядом, наполненным яростью, практически сразу отключившегося Ника. Взвешивал все «За» и «Против» проучить его как следует. Сэнд ведь не взъестся на детские проказы призрака? Да и чёрт с ним. Завтра, уж точно, организм наградит Ника таким похмельем, что пытка окажется сказкой на фоне раскалывающейся головы и этой мерзкой ломоты по телу. Так что Рэй не будет растрачивать своё драгоценное время на этого и без того бедолагу. –Сэнд, ты как? Пред глазами простирается знакомая картина. Та, что он застал, только оказавшись в этом доме, но к тому же дополненная едким запахом спирта. Кажется, Сэнд пронзён мёртвым сном, и сейчас даже вой сирены по всей комнате не пробудит его. Быть может, отголосками прошлой жизни отдаётся беспокойство. Всё больше вспоминается, насколько Рэй погряз в этом дерьме, и каждый его день заканчивался в идентичном Сэнду состоянии. Быть может, из-за понимания, к чему это может привести, хочется отгородить Сэнда от запретных плодов раз и навсегда. Кто знает, насколько Ник повлияет на его образ жизни за пару дней визита? Быть может, Рэй сумеет вправить ему мозги, в случае чего.Но что будет, когда его не будет рядом?
Раздражающий звонок, что отдаётся эхом в каждом уголке школы, заставляет подскочить на месте, вынужденно вытягивает из сладкого сна на жёсткой парте. Ещё сорок минут мучений, и очередной изматывающий день окончен. Сэнд не торопится свалить к друзьям или остаться на какой-нибудь никчёмный кружок по интересам. Единственное, что волнует его с первого шага на территории школы и до последнего – скрыться как можно скорее. И, вроде, он не является главной целью кровожадных школьников, но находиться в социуме с ними – та ещё пытка. Сэнд может ответить обидчикам, может даже в драку влезть, и главное его правило гласит: «Если драка неизбежна – влетай в неё с ноги». Но отпор он научился давать методом проб, ошибок и терпения долгих лет издевательств, и лишь с недавних пор презрение одноклассников стало пассивным. И хотя он знает, что каждый посмеивается над ним, шушукается за спиной, обсуждает и глумится – уже плевать. Пусть говорят, что хотят, только не лезут напрямую. Но всё это ведь закончилось, не так ли? Остались какие-то пару месяцев, и он больше никогда в жизни не увидит эти надоедливые рожи. –Наконец, я могу огласить результаты последней контрольной работы. В этот раз вы все постарались на славу, я вижу ваш прогресс. Все, за исключением одного ученика, молодцы. – Стоп.. Кажется, Сэнд это где-то видел. Внезапно он ощутил себя главным изгоем школы: все взгляды обращены на него. Цепной реакцией от первых к последним партам доносится приглушённый хохот и шушуканье. – Сэнд, жду тебя после урока. Обсудим репетиторство. –Ему это не поможет! – Насмешки уже поддаются огласке. – У него же денег нет даже на новую форму! – И класс заливается издевательским смехом, что вторит эхом в ушах. Точно, Сэнд это точно где-то видел. Оглядывается сам на себя. Старая школьная форма, что он носил несколько лет в средней школе. Сейчас он не выпускник, что может постоять за себя. Сейчас он зашуганный семиклассник, что каждый день подвергается издёвкам. А хохот всё громче. Наслаивается, бьёт по барабанным перепонкам. Зажимает уши руками, жмурится, но шум лишь звонче. Переживать это снова сродни казни. Это, наверное, сон. Но вырваться никак не получается. Неужто ему придётся переживать этот день до тех пор, пока он не подойдёт к логическому завершению? Тут тишина, внезапная, гробовая. Размыкает глаза, а всё вокруг словно на паузе. Они все как в стоп-кадре. Изуродованные сами собой. –Сэнд? – Плечо сжимает, возвращает к реальности. Одно прикосновение, и тревога сменяется умиротворением. – Ты в порядке? – А вместо ответа оборачивается, заключает в объятиях жалобных, скрывая пелену перед глазами. – Я рядом, Сэнд. Это просто сон. – По голове поглаживает, и с каждым движением отпускает всё больше. Эти чёртовы пару минут, что Рэй потратил на Ника, сыграли злую шутку. Если бы он пришёл к Сэнду сразу, наверное, этого сна бы и вовсе не было. Сэнду не пришлось бы переживать это снова. Рэй не знает, что именно он вновь пропустил через себя, но это не важно. Хватило лишь одного взгляда, чтобы понять, в чём дело. –Спасибо, Рэй. – Спустя пару минут объятия-терапии вдыхает глубоко, отдаляется, съёжившись от собственной слабины. –Не хочешь поговорить об этом? –Рассказывать нечего. Типичная история школьного буллинга. – И теперь в выражении ни намёка на мандраж от произошедшего. – Но, если тебе интересно, я тому придурку навалял. И не раз. –Я и не сомневался. Если не говорить об этом сне, то как твоё самочувствие? – И всё-таки, Рэй хотел бы, чтобы Сэнд проснулся и лёг спать по-человечески. Его тело, в любом случае, не скажет ему завтра спасибо, но страдания можно облегчить, если перелечь нормально, а не полу-свесившись по полу. –А к чему вопрос? – Сэнд насторожен. До появления Рэя его преследовало ощущение, что всё вокруг – взаправду, и ни одной мысли о настоящем не было. Сейчас же, пробудившись от кошмара, в голове не то что туман – каша. Никак не вспомнит, что произошло днём. –Ну, оно и неудивительно, что ты ничего не помнишь.. Вы с Ником так нахрюкались, что ты отключился на полпути к кровати. А говорил, что будешь ему сиделкой.. Хотя и самому бы сиделка не помешала. Но нет! Они, говорит, взрослые уже, и без опеки справятся! Точно. Все воспоминания по кусочкам собираются, начиная с первого шота, заканчивая их разговором с Ником перед отключкой. Разговор с Ником.. Вашу ж мать! Он не мог сказать этого.. Нет. Не сказал же? И, вообще, какой чёрт его за язык тянул? Румянцем заливается. А Рэй улавливает, и снова свою хитрую лыбу давит. –Ну что, вспоминается что-нибудь? – Конечно, Рэй знает, что вспоминается. И собирается добиться объяснений за всё сказанное. Но Сэнд лишь отмахивается. Сначала от воздуха, а потом, вспомнив, что во сне может вмазать Рэю как следует, силой отталкивает от себя. Но Рэй из стойких, так что Сэнд оказался, хоть и не в угол загнанным, но обездвиженным между партой и стулом. – Ну вот опять, Сэнд. У нас так мало времени, а ты чего-то там стыдишься! –Спасибо, что напомнил, что времени у нас мало. Я-то забывать стал. – Рэй-язык-без-костей решил надавить на больное. При чём, для них обоих. Да так, что весь напор растворяется в повисшей тишине. –Извини. Я просто хотел сказать, что, уж лучше сказать и пожалеть, чем не сказать и пожалеть. Но.. – Сэнд уже собирался возразить, привычно отражая нападки, но Рэй не дал и слова вставить. – В нашем случае первый вариант невозможен. О чём тебе жалеть, если я готов принять любые твои чувства? И мы оба об этом знаем. Сэнд, чего ты хочешь? –А что если я хочу, чтобы ты оставил меня в покое и больше никогда не ввязывал в эту паранормальную историю? –Пусть так. – Моментально, без лишних раздумий. Если честно, это – именно то, чего хотел бы Рэй вопреки своим чувствам. Если Сэнд может по щелчку пальца забыть его, выкинуть из жизни и никогда больше не вспоминать – так будет лучше. Для Сэнда. Что до Рэя.. Не важно. Его жизнь уже закончена, и это роли не сыграет. Ему больше не нужно ничего добиваться, не нужно справляться с и без того тяжким бытием, что до кучи обременено человеческими факторами. Не нужно жить. В отличие от Сэнда, для которого Рэй может остаться лишь рубцом, о котором забываешь через время, а может оказаться и смертельным ранением, после которого функционировать как здоровый человек будет невозможно. Но это всё не важно, ведь они оба знают, что выкинуть Рэя из жизни – не то, чего хочет Сэнд. –Рэй. – Отчеканив свой безразличный ответ, Рэй тут же отдалился, но Сэнд ухватил того за ворот, пока расстояние не возросло. Правда, сказать, что это не то, чего он хочет, всё равно не сможет. Но Рэю хватает лишь секундного зрительного контакта, чтобы уловить суть. Они оба знают, чего хотят на самом деле. –Так чего ты хочешь? Близость для Сэнда в новинку, и в эти кратчайшие сроки он не успел научиться выражать её словами. Но Рэй научил его тому, что говорит о гораздо большем, нежели красноречие. По крайней мере, для них двоих, для тех, кто ни разу в жизни не испытывал что-то, что в народе зовётся любовью. Для тех, кто не привык говорить, но привык действовать. А потому Сэнд и действует, чтобы всё так же языком, но слегка иным способом, поведать о том, что Рэй разжёг в нём. Притягивает безрассудно, так, как обычно действует Рэй, и сам на себя берёт инициативу. Эти губы уже как родные, казалось бы, на сотню раз изученные, но каждый раз ощущается как первый, с тем же трепетом и бешеным стуком сердца. И с каждым разом Сэнд всё увереннее, и с каждым разом остановиться на полпути всё труднее. Когда Рэй рядом, у Сэнда потихоньку едет крыша. Когда Рэй запредельно близко, Сэнду окончательно срывает крышу. Поражает то, насколько Рэй нагл. Нагло ворвался в и без того суматошную жизнь Сэнда, превратив её в полный хаос. Нагло влезает в душу. Нагло играет на его чувствах. Нагло зарывается языком всё глубже, чуть ли не воедино сплетая. И нагло заставляет влюбиться, хотя знает, что никому от этого лучше не будет. Лишним размышлениям прямо сейчас нет места в голове Сэнда, и единственный вопрос, что притаился под коркой – насколько далеко они зайдут в этот раз? В последнее время между ними всё больше недопониманий, и апогеем вывода из равновесия оказался этот школьный кошмар. На что они способны под бушующими чувствами? Судя по всему, способны зайти дальше, чем могли себе представить. Влажный сон ещё никогда не был настолько влажным. Поцелуи медленно перетекают с губ в причмокивания на щеках, скулах, а после – шее, оставляя за собой мокрый след. Сэнд не знал, что чувствовать, когда Рэй зарывался в его шею всё глубже, периодически покусывая играючи, что заставляло каждый раз на контрасте ощущений судорожно вбирать воздух сквозь сжатые зубы. Не знал, что чувствовать, но на языке снова вертится это проклятое слово на букву «Л», и он готов вырвать себе язык, лишь бы не произнести его вслух. В один миг, не успел Сэнд пуститься в анализ своего влечения, вдруг оказался на столе, зажатый настолько, что еле удерживает себя рукой за спиной. –Эй, Рэй. – Окликает тихонько, но тот не реагирует, весьма увлечённый чужим телом. – Рэй, чёрт тебя подери! – И хотя Сэнд не хотел останавливаться прямо сейчас, то, что происходит вокруг, вынуждает его выжать тормоза в пол. Всё это время он сидел лицом к стене, точнее сказать, к Рэю перед стеной, и даже не подозревал, что все, кто были в его сне, всё так же в нём и остались, застывшие, как вкопанные. – Убери их и можешь продолжать. –Слушаюсь и повинуюсь! – Хихикая, изгоняет каждого из этого кошмара, окончательно превращая его в сладкий сон. Но до того слегка помедлил, точно в глаза заглядывая. – Продолжать насколько? –Продолжай. – Как на духу. Сэнд ни за что не скажет вслух, насколько он хочет продолжить. Пусть во всём, что произойдёт дальше, будет виноват только Рэй, а сам он – не при делах. Рэю дважды повторять не надо. Это, конечно, ещё не зелёный свет, но уже не красный. Сэнд проявляет инициативу к неизведанному, а он только рад утолить его интерес. К губам пока не возвращается, поддерживает зрительный контакт, убеждаясь в согласии. Словно по волшебству, хотя, скорее, силой мысли, Рэй оставляет Сэнда без этих уродских брючных шорт, от которых он только счастлив избавиться. А взгляд у него, точно у жертвы, загнанной хищником в угол, но приправленный толикой азарта. Не сопротивляется. Наблюдает, всецело доверяя своё тело. Уловив зелёный свет в глазах, Рэй, дразня, приближается носом к носу, но не действует: замечает, что Сэнда ведёт, возвращает к тому, на чём они остановились. Ухмыляется, когда тот пытается стыдливо скрыться в поцелуе. Но сейчас Рэя интересуют не его губы — больше. Смотрит в глаза, не отрывается, наблюдает за каждой реакцией. Расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки, дотрагивается до слегка холодной кожи, проводя рукой от ключицы до возможного участка. Сэнд сглатывает шумно, но не останавливает. Рэй продолжает: пуговица за пуговицей расцепляется; губы следуют за ними, оставляют за собой этот вульгарный влажный след. Останавливается лишь на низе живота, уловив усиленный вздох. То что надо. Останавливается, но не поднимается: исподлобья, по-щенячьи, вопросительно глядит на Сэнда. Тот реагирует не сразу, залипает на пару секунд, а после в строгой манере выдаёт: «Рэй, твою мать, не смей». А в ответ печальное: «А я так хотел встать перед тобой на колени. Значит, в следующий раз..» «Следующий раз?» Будет следующий раз? Сэнд вдруг обретает почву под ногами, одним мигом, словно на холодную голову, осознаёт, что сейчас происходит. Но долго не думает: Рэй, кажется, понял, что ляпнул лишнего, и пока эта дылда не ушла в рефлексию с головой, решает с головой опустить его в разврат. Ластится губами к губам, беспощадно играется с ними, пробирается языком внутрь, и спустя несколько секунд Сэнд снова расслабляется. Рэй от коленки, слегка щекотно, проводит пальцами, приближаясь к паху Сэнда, как бы предупреждая, а между тем сладкими посасываниями переключает его внимание на шею. Совсем невесомо касается напряженной плоти. Шумный вдох, и Сэнд задерживает дыхание. —Сэнд, дыши. — А тот, словно под гипнозом, слушается каждого слова Рэя, выдыхает сквозь сжатые зубы. Одно движение, второе, третье — Рэй то набирает обороты, то сбавляет, играется то с головкой, то со всей длиной. Сэнд лишь в сомкнутые губы мычит, сжимает плечо Рэя до рубцов от ногтей, но подать голос не решается. —Хе-ей, Сэнд, — Хриплым шёпотом на ушко. Сладко. До щекота по всей шее, — ты мог бы отблагодарить меня, удовлетворив мои уши. — Обхватывает щеку ладонью и лёгким нажимом большого пальца на подбородок освобождает стоны Сэнда. Поначалу тот сопротивляется, лишь дыша рвано, с жадностью набирая воздух в лёгкие. Но возбуждение накатывает волнами каждые несколько секунд, и с каждым разом всё сильнее, так что всё, что происходит дальше, он уже не контролирует. Кажется, каждым сантиметром тела Сэнд ощущает то, что с ним вытворяет Рэй. Кажется, Сэнд уже на пределе, но Рэй никак не отлипает, ублажая его повсеместно. Снова этот фокус с переключением внимания: то на шею, что уже вылизана начисто, то на руки, что доставляют такое удовольствие, какого Сэнд никогда в жизни не ощущал. Рэй, оказывается, мастер на все руки. Закончил он с лёгкой тряской по телу, сопровождающейся задержанным дыханием, и после долго пытался вернуть ритм дыхания в норму. –Молодец, Сэнд. – В глазах только-только прояснилось, а он уже оказался одетый, как с иголочки. И спасибо Рэю за это, иначе он бы совершенно точно сгорел со стыда. – Всё хорошо. – Снова по голове поглаживает, успокаивая. И это успокоение как нельзя кстати. Очередное открытие в личности Сэнда. Страшно представить, что будет следующим открытием, если он зашёл уже слишком далеко. Но здесь и сейчас, несмотря на весь разврат, ему и правда хорошо. Потому что здесь и сейчас есть Рэй, и ничего больше для душевного равновесия не нужно.