***
Она невероятно скучает по Аслану. Да, разумеется, в определенном смысле он никогда уже их не покинет, но Сьюзен хочется, чтобы Аслан был здесь, рядом. Ей хочется прижаться лицом к золотой гриве и почувствовать мягкое дыхание на своей щеке. Она так любит его. В прежнем мире было бы глупо так сильно, так самозабвенно любить какого-то льва, но в Нарнии все иначе. Но даже теперь, когда Аслана нет рядом, Сьюзен знает — он тоже ее любит. И всегда будет любить. В конце концов, она королева Нарнии и Сьюзен, и этого более чем достаточно.***
Королева Сьюзен потеряла девственность в возрасте двадцати одного года, проведя чудесную ночь с очаровательным молодым придворным с западных берегов. Ей кажется, что она влюблена, но, проснувшись, она не понимает, что с ним делать. В Нарнии уже есть два короля и две королевы; если она когда-нибудь выйдет замуж, не окажется ли ее муж пятым колесом в телеге? Этого вопроса они еще не касались. Поэтому Сьюзен отправляет любовника в цитадель далеко на юге и притворяется, что он ей вовсе не был интересен. Матушка, узнай она об этом, была бы скандализована.***
— А ты скучаешь по дому? — спросила однажды Сьюзен. Люси недоуменно хмурится. — Мы же и так дома. О чем это ты? Сьюзен не торопится ее обвинять. В конце концов, Люси была совсем крохой, когда они попали в Нарнию. Может быть, она действительно все забыла. Но Эдмунд и Питер смотрят на нее с тем же недоумением, словно тоже ничего не помнят. Сьюзен невольно задается вопросом, а что же родители? Тоже забыли, что у них есть дети? Она гадает про себя, вернулся ли отец с войны или мама осталась одна. Она гадает, а закончилась ли война вообще. Но она же теперь королева Нарнии. О чем еще думать? И Сьюзен отбрасывает все мысли о прошлом.***
Она теперь королева, и в этом положении есть свои прелести. В волосах королевы сияют изящные украшения, королеву приглашают на танец сотни красивых мужчин, фавнов и кентавров. Королева сидит на мраморном троне, гордо выпрямив шею. Руководит торжественными собраниями совета и управляет огромным и прекрасным королевством, а перед сном сражается на подушках со своими соправителями. Королева милая, нежная, гордая и вся из себя взрослая, она превосходно сидит на лошади, а из лука стреляет и того лучше. Гонясь по лесу за белым оленем, она с удивлением понимает, что любит свою жизнь.***
Даже если Сьюзен навсегда останется королевой Нарнии, сейчас она просто девочка-подросток, на трусах которой утром расползается темное пятно. Сьюзен не удивлена. Она уже проходила через все это раньше, вскоре после коронации, и теперь прекрасно знает, что делать. Приведя себя в порядок, она спокойно просит пораженную Макриди закупить кое-какие средства женской гигиены. Нет, объяснять про пестики-тычинки и прочие прелести жизни ей не нужно, мама уже все рассказала; на самом деле Сьюзен узнала об этом от старой служанки. Сьюзен ощущает, что потеряла Нарнию.***
Вернуться в Нарнию таким образом — жестоко и несправедливо. Сьюзен так надеялась на это, так хотела снова стать королевой, и вот наконец она здесь, а в Нарнии минули сотни лет, и для этих людей она всего лишь легенда. Она не хочет быть легендой. Легенды похожи на сказки; они не настоящие. А как только она привыкает, смиряется с этой новой Нарнией, ей уже снова пора уходить, и на этот раз, говорит Аслан, вернуться ей не суждено. Сьюзен кажется, что ее предали. Аслан ее предал. А она так его любила.***
Сьюзен цепляется за вещный мир. Она укладывает волосы, завтракает, пишет матери и слушает новости о войне по радио. Она прилежно занимается и получает хорошие отметки в школе-интернате. Когда ее школьные подруги начинают интересоваться журналами, подрубать юбки повыше и краситься, Сьюзен от них не отстает. Девочки настоящие. Школа настоящая. Чулки, помада, приглашения на танцы — все это настоящее. Сьюзен видит их каждый день; может к ним прикоснуться. Ты такая красивая, говорит ей один мальчик, и эти слова тоже настоящие. Сьюзен не может быть королевой, но хотя бы этого вещного мира у нее никому не отнять.***
— Мы вернулись в Нарнию, — глаза Люси сияют от счастья. — Там был Каспиан, и корабль, а Рипичип отправился на край света, и Юстас тоже попал туда с нами, и знаешь, он теперь такой хороший, и Аслан сказал… Сьюзен отворачивается. Она чувствует, как краснеет и наливается тяжестью нос, верный признак подступающих слез. Пролиться им она не позволяет. — Он сказал, что вы теперь слишком взрослые. — Да, — признается Люси. — Но не это главное. Каково это, снова стать королевой? Сьюзен давит готовый вырваться вопрос. Она небрежно поправляет волосы и делает вид, будто ей все равно.***
— Танцы! — Энн вне себя от восторга. — Их устраивают для моряков, в честь окончания войны. Смотри, я добыла нам приглашения! Сьюзен вспоминает балы и фестивали Кэр-Паравеля. Сердце сжимается. — Здорово! — улыбается она в ответ. На этот раз у нее нет ни драгоценных украшений, ни длинной парчовой мантии, но Сьюзен умеет обходиться малым. Вместе с Энн она отправляется за покупками, берет самое красивое платье, которое может себе позволить, и доводит прическу и макияж до совершенства за долгие часы перед зеркалом. А когда входит в зал и видит устремленные на нее взгляды моряков, на мгновение вновь ощущает себя королевой.***
Сьюзен Певенси теряет девственность в восемнадцать лет, на танцах, переспав с одним из приглашенных матросов. Она ласкает его, и позволяет ему ласкать себя, и счастливо вздыхает, когда он наконец входит в нее. Как давно все это было. Боль застает ее врасплох — она и забыла, что это тело совершенно невинно. Она не дает себе труда притворяться, будто любит этого морячка. Лежа под ним, она гадает, что случилось с тем миловидным юным придворным из Нарнии. Но все это было ненастоящим, с остервенением напоминает она себе и подмахивает матросу, упиваясь болью. Вот это, это — настоящее.***
— Ты еще помнишь Нарнию? — спрашивает ее Люси незадолго до катастрофы на железной дороге. Сьюзен помнит знамена Кэр-Паравеля и мраморные троны. Она помнит речи, сражения, фестивали и воспевавших город менестрелей. Она помнит тяжесть серебряного венца на своей голове и протяжное звучание рогов на охоте. Она помнит, как любила Аслана, любила всем сердцем, так сильно, что ни для чего другого места уже не оставалось, и помнит, как он отвернулся от нее. — Все это глупые детские игры, — наигранно смеется Сюзен. — Я уж и думать забыла, а ты все как ребенок!***
Сьюзен готовится к танцам — их дает мужской колледж университета, — когда в дверь стучат. Она вздыхает и откладывает помаду, мельком бросает последний взгляд на зеркало. — Что-то ты рано, Энни. Но за дверью стоит не Энн, а экономка женского общежития. Она переминается у входа и избегает взгляда Сьюзен. — Мне так жаль. Произошла ужасная авария. У Сьюзен перехватывает дыхание. Остальное она знает и так, экономке нет нужды объяснять. Они вернулись туда, понимает Сьюзен. Они вернулись туда без меня. Мир вокруг сжимается в точку, и Сьюзен прикусывает губу, чтобы не закричать.***
Они все ушли, все вместе отправились обратно в Нарнию и никогда уже не вернутся. Она должна была быть с ними. Если бы только она отказалась от этих дурацких танцев; если бы только она сидела в поезде с Люси и остальными. Тогда сейчас она бы снова была в Нарнии, а не на этой ужасной панихиде, где все взгляды сходятся на ней, а она даже не знает, что делать, и если бы, если бы… Кто хоть один день был королевой Нарнии, навсегда останется здесь королевой. На лоб давит тысяча серебряных обручей. Сьюзен делает глубокий вдох и по-королевски вскидывает голову.