***
Глаза Йена опускаются на всю вторую половину дня. — Просто вздремни, я тебя потом разбужу, — говорит ему Микки. Йен застонал, прислонившись головой к окну. — Не могу. Мы же работаем. — Значит, хорошо, что я босс, да? Йен полусерьезно бьет его по ноге. — До нашей следующей остановки сорок минут езды, — говорит ему Микки. —Просто закрой глаза ненадолго. Я обещаю, что разбужу тебя, когда мы приедем. Йен лишь качает головой, зевая. — Не могу заснуть, пока мы на часах. — Хорошо, какой именно табель учета рабочего времени ты ведешь? Весь этот бизнес — это я, ты и один блокнот, который мы храним в бардачке. —Тебе действительно нужно перейти на цифровые технологии. — Тебе действительно нужно вздремнуть, черт возьми. Йен слегка приподнимается, потирая лицо. — Я в порядке. Просто сделай радио погромче или что-нибудь в этом роде, и все будет в порядке. Микки бросает на него недоверчивый взгляд. В итоге Йен не засыпает в машине, как бы Микки этого ни хотел.***
— Долгий, мать его, день, — ворчит Микки, входя в дверь их квартиры и бросая ключи на столик. — Да уж, — выдыхает Йен и со вздохом откидывает голову назад, а затем начинает расстегивать липучки на своем жилете. Микки скидывает ботинки в направлении обувной полки и бросает жилет и камуфляжную куртку прямо там, у двери. — Хочешь что-нибудь поесть? Я чертовски голоден. —Не особо голоден, — говорит ему Йен, медленно поднимая жилет через голову. Микки напевает, открывая холодильник. — Хочешь, я тебе что-нибудь приберегу? Я могу приготовить тебе тарелку и поставить ее в холодильник, чтобы ты потом мог ее запечь? —Конечно. — Йен громко вздыхает, протирая лицо руками. Он слегка дергает себя за волосы. Микки наблюдает за ним краем глаза. Он медленно закрывает холодильник и встает прямо, разглядывая изможденный вид Йена. На минуту забыв об ужине, он направляется к мужу с мягкими, добрыми глазами и легким беспокойством в хмуром взгляде. Он протягивает руку и осторожно кладет ее на бедро Йена. — Ты в порядке? Йен хмыкает. —Да. — Хочешь присесть на минутку? — спрашивает Микки, кивнув в сторону кухонного стола. — Мы можем включить музыку, шоу или что-нибудь еще. Йен качает головой. — Хочу просто принять душ и немного полежать. — Хорошо, — легко соглашается Микки, потирая большим пальцем круги на бедре Йена. — Тебе нужна компания? — Нет. Спасибо, — тихо говорит Йен. Он проводит рукой по руке Микки, слегка сжимая его бицепс. — Иди поешь, я знаю, что ты голоден. — Уверен? — Да. Микки хмыкает и наклоняет подбородок, чтобы поцеловать Йена — всего лишь быстрый поцелуй, но он все равно заставляет его губы выгибаться по бокам — прежде чем он коснется бедра и отойдет. — Люблю тебя, — говорит он после этого. Йен кивает и проводит пальцами по руке Микки, после чего уходит.***
Йен долгое время находится в душе. Микки не задумывается об этом. День был долгим, и к тому времени, как они вернулись домой, Йен выглядел так, словно ему больше всего на свете нужно было отмокнуть. Микки не такой. Он приходит и уходит. Иногда он дурачится вместе с мужем. Но Йен любит долгий горячий душ, и кто такой Микки, чтобы отказывать ему в этом? Итак, он делает на ужин два бутерброда с жареным сыром, потому что их холодильник почти пуст, а потом делает еще два, которые заворачивает в фольгу и откладывает для Йена на потом. Микки усаживается на диван с тарелкой, пивом и половиной пакета Lays в своем полном распоряжении. Он включает повтор сериала «В Филадельфии всегда солнечно» и откидывается на подушки, довольный тем, что остался здесь на некоторое время. Душ выключается на середине серии, и он слышит, как вскоре после этого закрывается дверь спальни. Это нормально. Микки не возражает. Йен, скорее всего, лежит в постели и листает телефон, и ему так же хорошо, как Микки на диване. Несмотря на то что другие Галлагеры могут думать, на самом деле они не проводят вместе каждую минуту каждого дня. Йену нужно побыть одному, как и Микки, и они стараются не давить, когда другой этого хочет. Так что Микки сидит на диване, ест жареный сыр и картофельные чипсы, пока не насытится, смеется над глупыми шутками по телевизору и старается не слишком беспокоиться о муже, который находится в другой комнате.***
Он успевает просмотреть три эпизода, прежде чем слышит, как Йен зовет его из спальни. — Мик? — негромко говорит он. — Что? — кричит Микки в ответ, делая паузу, когда титры только начинают идти. Но Йен не отвечает. Что-то щемит в груди Микки, и вместо того, чтобы кричать в ответ во второй раз — как он обычно делает — он встает с дивана и направляется в коридор. — Йен? — зовет он, стуча в закрытую дверь. И снова нет ответа. Микки открывает дверь и хмурится, видя, что Йен просто сидит на краю кровати. Полотенце из душа все еще обернуто вокруг его талии, вероятно, уже холодное и влажное, а его руки лежат на матрасе, как будто он хочет встать, но не может. Лицо Микки смягчается. И что-то щелкает. — Ты в порядке? — спрашивает он в третий раз за этот день, но уже знает ответ еще до того, как он произносит эти слова. Йен медленно поднимает на него большие печальные глаза и расстроенно вскидывает бровь. Он сглатывает, и кажется, что только это вытягивает из него жизнь. — Нет, — тихо отвечает он, глядя прямо на плечо Микки. Он не уточняет, что именно. Ему это и не нужно, Микки и так все понимает. Йена в первую очередь беспокоит усталость. Для него это самый очевидный признак спада, но они не всегда это замечают. Чаще всего она смешивается с обычной усталостью или со случайным длинным днем. Но сейчас, когда Микки смотрит на своего мужа, который не может найти в себе силы даже встать с кровати, все признаки стали очевидны. — Хорошо, — мягко говорит Микки, отстраняясь от дверного косяка. —Пойдем. Давай-ка оденемся. Он встает между ног Йена и обхватывает его руками. Слабые руки цепляются за футболку Микки, и они вместе тянут Йена вверх, пока тот не встает. — Хорошо? — спрашивает Микки, и Йен кивает. Он твердо стоит на ногах, просто ему нужна была помощь. Микки достает из верхнего ящика комода пару боксеров. Он опускается перед Йеном на колени и помогает ему войти в них, трясущимися руками накрывая его плечи и позволяя полотенцу упасть, когда он натягивает их на бедра и бока Йена. Затем он берет футболку — нежно-голубую, которую Микки обычно крадет для себя, — и натягивает ее на голову и плечи Йена. — Тебе нужны штаны? — спрашивает Микки, роясь в ящиках комода. — Носки? Йен качает головой. — Нет. Микки отказывается от одежды и откидывает одеяла на кровати. Йен тяжело садится на матрас и медленно просовывает ноги под простыни. — Вот, посиди минутку, — уговаривает его Микки, подпирая обе подушки за его спиной. Он видит, что Йену не хочется, но он все равно садится, позволяя голове откинуться на изголовье. —Подожди, — говорит Микки, быстро выскальзывая из комнаты. Он хватает лекарства Йена из шкафчика в ванной и высыпает три маленькие таблетки себе на ладонь. Он идет на кухню, берет из холодильника Gatorade и один из бутербродов с сыром, которые он приготовил ранее. Он бросает их в микроволновку на тридцать секунд, а затем выкладывает на тарелку. Йен морщит нос, как только Микки возвращается в комнату, и его взгляд устремляется на еду. — Принес тебе это, пока ты не отрубился, — говорит Микки, протягивая лекарства Йену, который делает глубокий, успокаивающий вдох, прежде чем засунуть их все сразу в рот. Он запивает их Gatorade, а затем настороженно смотрит на сэндвич. — Только половину, — отмахивается Микки, протягивая ему тарелку. — Да ладно, чувак, ты же знаешь, что к завтрашнему дню у тебя совсем не будет аппетита. — У меня и сейчас нет аппетита, — проворчал Йен. — Да, но ты еще не спишь и разговариваешь. Надо вводить в тебя калории, пока есть возможность, — мягко говорит Микки, ставит тарелку на колени Йена и наклоняется вперед, чтобы поцеловать его в лоб. После этого он оставляет его с едой на несколько минут, зная, что Йен скорее всего съест ее, если Микки не будет над ним нависать. Он проходит через всю квартиру, запирая дверь и выключая свет, сушит посуду в ситечке и убирает ее, выключает телевизор и выбрасывает мусор. Он чистит зубы в ванной и дает себе ровно минуту на то, чтобы провести руками по лицу, дернуть себя за волосы и снова и снова беспокоиться о том, как, черт возьми, он справится с этим на этот раз. Сможет ли он позаботиться о Йене, хватит ли его на то, в чем Йен нуждается. Микки брызгает водой на лицо, раздевается до боксеров и футболки, как и Йен, и возвращается в их комнату. Йен медленно доедает вторую половину своего сэндвича, и Микки улыбается. — Что ты смотрел? — устало спрашивает Йен. — Раньше. Я слышал телевизор. — Всегда солнечно,— отвечает ему Микки, откидывая покрывало на своей стороне кровати и забираясь внутрь. — Хочешь посмотреть на моем телефоне? Йен кивает, продолжая жевать. Он откидывается на подушки, чтобы Микки мог сесть рядом с ним, и Микки открывает на своем телефоне приложение Netflix. Он открывает сериал и переходит к следующему эпизоду. В конце концов Йен доедает весь сэндвич, и Микки с удовольствием впивается в его волосы дюжиной поцелуев. Он убирает тарелку на прикроватную тумбочку и полусерьезно вытирает крошки на их одеяле. Йен забирается под одеяло, чтобы его голова оказалась на груди Микки, и позволяет ему всем телом погрузиться в матрас — и в мужа. Микки обнимает его, успокаивающе проводит рукой по груди Йена, пока они вместе смотрят свое маленькое глупое шоу. Йен отключается еще до того, как заканчиваются титры первой серии. Микки смотрит еще две, прежде чем выключить свет, рассеянно проводя пальцами по волосам Йена и прислушиваясь к его глубоким вздохам.***
Когда Микки просыпается на следующее утро, Йен еще спит. Он отключает будильник, прежде чем тот успевает сработать, и следующие несколько минут просто наблюдает за мужем. Как вздымается и опускается его грудь, как вздрагивают брови. Медленно поднимающееся солнце прокладывает полосу золотого света по его подбородку. В конце концов Микки приходится вставать, и он осторожно скатывается с кровати, стараясь не потревожить Йена. Ему необходим сон. Завтрак одинокий, а кофе обжигает язык, но душ теплый и расслабляет напряженные плечи. Он молча благодарит прошлого Йена за то, что тот заставил их перестирать все вещи в прошлые выходные, когда обнаруживает, что его любимая черная футболка лежит на самом верху ящика. К тому времени, когда он готов идти, Йен все еще спит. Микки не хочет будить его, но приходится. Уже почти час, как он обычно принимает лекарства, и он не хочет рисковать, чтобы это случилось еще позже. Он кладет на тарелку два кусочка тоста и приносит их вместе с водой и таблетками в спальню. — Эй, соня, — мягко говорит Микки, проводя рукой по волосам Йена. —Пора вставать. Йен, нахмурив брови, хнычет от того, что его сон прерван, но его тело инстинктивно склоняется к прикосновению Микки. — Ну же, — снова пытается Микки. — Мне пора идти. Йен медленно открывает глаза и смотрит на Микки усталым взглядом. Он выглядит бледным, но в здравом уме, и Микки будет рад любой маленькой победе. — Доброе утро, — говорит он с мягкой улыбкой. Йен хмыкает, в его горле раздается хриплый звук. — Уходишь? — Через минуту. Нужно идти на работу. Йен кивает. — Хорошо. Микки снова проводит рукой по волосам Йена. — Ты можешь посидеть, пока я не уйду? Йен вздыхает. Он держится за руки Микки, тот обхватывает его за ребра и помогает ему подняться на кровать, снова подпирая подушками, как прошлой ночью. — Приготовил тебе тосты, — говорит Микки, садясь на матрас рядом с Йеном и кивая на содержимое на прикроватном столике. Йен стонет. — Да, да, — поддразнивает Микки, передавая ему таблетки. — Постарайся съесть немного, хорошо? Йен тяжело кивает, кладет таблетки в рот и тянется за стаканом с водой. — Мне пора идти, — говорит ему Микки, наблюдая за тем, как он сглатывает. — Но я вернусь около часа, хорошо? Зайду пообедать. Йен закатывает глаза. — Не надо меня проверять, — говорит он раздраженно. — А кто, блядь, сказал, что я тебя проверяю? — поддразнивает Микки, поднимая брови. — Ты знаешь, как одиноко будет ездить в этом грузовике целый день в одиночестве? Я возвращаюсь домой по чисто эгоистическим причинам. Рот Йена подергивается. — Да? — Да, вот так, — говорит Микки перед тем, как наклониться и нежно поцеловать Йена. Он отстраняется ровно настолько, чтобы пробормотать: — И из-за этого — в его губы, после чего снова целует его. Йен снова закатывает глаза, когда Микки полностью отстраняется, но легкого прикосновения к уголку его рта достаточно, чтобы сердце Микки сильно забилось о ребра. — Я вернусь позже, — говорит он, похлопывая Йена по бедру, а затем поднимается с кровати и направляется к двери. — И съешь немного тоста! Перед самым выходом в коридор он оглядывается через плечо и видит, как Йен неуверенно берет кусок.***
Верный своему слову, Микки заходит в дверь в 13:03. Он удивляется, увидев Йена на диване, но не удивляется тому, что тот бесцельно смотрит на черный экран выключенного телевизора. — Привет, — окликает Микки, бросая ключи у двери. — Уже соскучился? Не получив никакого ответа, ни усмешки, ни колкости, ни даже поворота головы, Микки направляется к дивану. — Привет, — говорит он снова, уже мягче, садясь на кофейный столик напротив Йена. — Как ты себя чувствуешь? Йен тихонько ворчит, и это усилие выглядит так, будто ему почти больно. Микки хмыкает, проводит ладонями по бедрам Йена и легонько сжимает их. — Ты голоден? Йен качает головой. Микки кивает, радуясь, что он еще хоть как-то реагирует на происходящее. — Тебе что-нибудь нужно? Йен снова качает головой. — Хорошо, — вздыхает Микки. — Я приготовлю обед. Он разогревает в микроволновке остатки куриных тако и поливает их соусом табаско. Он берет из холодильника две бутылки воды и снова идет к дивану, садится рядом с Йеном и берет в руки пульт. — Хочешь что-нибудь посмотреть? спрашивает Микки. — У меня есть минут двадцать, чтобы убить время. Йен только пожимает плечами с многострадальным вздохом, и Микки включает телевизор. Он бесцельно прокручивает каналы, пока не останавливается на повторе «Звезды пешек». Голова Йена тяжело падает ему на плечо, и у Микки болит сердце. Они сидят так до конца обеденного перерыва: Йен прислоняется к Микки, а рука Микки полностью ложится на ногу Йена. Но в конце концов Микки приходится уйти, он проверяет время на телефоне и понимает, что ему нужно уйти в ближайшие пять минут, если он хочет успеть на следующую встречу вовремя. — Хочешь, чтобы я оставил это включенным? —спрашивает Микки, кивая в сторону телевизора. Йен пожимает плечами, тяжело опираясь на спинку дивана, пока Микки встает. — Собираюсь вздремнуть, —: говорит он тихо. — Хочешь перебраться на кровать или останешься здесь? —Здесь, — говорит Йен и начинает сползать по дивану. Микки пытается помочь ему, но Йен только вздыхает. — Я справлюсь, — говорит он устало. Микки поднимает руки в знак капитуляции, отступает назад и смотрит, как Йен медленно опускается на подушки, а его голова ложится на подушку. — Хорошо? — спрашивает Микки, и Йен кивает. — Увидимся, когда я вернусь домой. Люблю тебя. Иэн поднимает пальцы в едва заметном намеке на волну, его глаза уже начинают опускаться. Микки целует его в плечо, направляясь к выходу.***
Когда Микки возвращается домой в конце рабочего дня, Йен все еще лежит на диване. — Все еще спишь? — спрашивает Микки скорее себя, чем спящего Йена. Он свернулся калачиком на диване, подтянув колени к груди, а его рот слегка приоткрыт, когда он дышит. Микки только качает головой. Он берет со спинки дивана плед и накрывает им Йена, стараясь укрыть его босые ноги. Он отправляется на поиски чего-нибудь на ужин, а может быть, позвонит сестре или братьям и немного поговорит с ними на балконе. Всегда странно, когда ему приходится работать одному, без Йена, с которым можно весь день болтать без умолку. Он берет замороженный Hot Pocket и разогревает его.***
Когда он разговаривает по телефону с Мэнди, уже темно. После разговора с ней ему всегда становится легче, в чем он никогда не признается вслух, ни за что на свете. Но она знает Йена, понимает его ситуацию и всегда готова выслушать, когда Микки звонит. Когда они кладут трубку, небо темнеет, и квартира тоже. Микки находит Йена все еще дремлющим на диване, нахмурив брови, как будто он глубоко задумался. Он опускается на колени рядом с ним. — Привет. Йен, — говорит он, легонько тряся его за плечо. — Пора спать, ну же. Тебе нужно принять лекарства. Йен хнычет, открывая глаза, чтобы увидеть Микки. И лицо Микки опускается, когда он видит взгляд Йена, когда видит боль в его глазах и отчаяние в сведенных челюстях. Теперь они попали в самую гущу событий, он это знает. Не каждый раз, когда у Йена случается спад, все становится настолько плохо, но он ненавидит, когда это происходит. Да, обидно видеть, что муж почти не реагирует на происходящее, но больше всего это ранит сердце. Он ненавидит видеть его страдающим. — Хорошо, — тихо говорит Микки. —Все в порядке. Йен снова закрывает глаза, почти зажмурившись. Микки вздыхает. Он откидывается на пятки и минуту думает. Лекарства. Это самое важное, что он сделает сегодня; остальное не имеет значения. Микки поднимается с пола с тихим ворчанием — черт, он стареет — и направляется в ванную, чтобы снова высыпать на ладонь три маленькие таблетки. К тому времени как он возвращается в гостиную с водой, глаза Йена снова открыты. Микки говорит ему: — Тебе нужно принять это, Йен, — а Йен просто смотрит на таблетки. — Нужно, чтобы ты немного приподнялся для меня, давай. Йен пытается. В том-то и дело, что он всегда старается, но его тело устало и отяжелело, а в голове плывет туман, дурные мысли и беспорядочная череда эмоций, и все это превалирует над речью, движением и прочими пустяками, о которых просит Микки. Но он старается. Он старается изо всех сил, и его огорчает, когда он не может сделать простые вещи, и Микки это знает, но это не делает простые вещи менее необходимыми. Микки помогает ему приподняться, опираясь на руку дивана. Йен принимает таблетки по одной, его рука медленно движется ко рту и обратно, а бутылка с водой свободно свернута в кулаке. Когда он заканчивает, Микки целует его в висок. Он гордится им. — Как думаешь, ты сможешь добраться до кровати? — мягко спрашивает Микки, зачесывая волосы Йена назад. И когда Йен смотрит на него стеклянными, умоляющими глазами, он уже знает ответ. — Нет. Хорошо, да. Нет. — Микки облизывает губы. Он проводит рукой по лицу. — Что же нам делать? —спрашивает он, размышляя вслух. Йен смотрит на пятно на стене, расположенное прямо над его плечом. Слезы собираются в его глазах, но не падают. Микки вздыхает. — К черту, — бормочет он, берет руку Йена и закидывает себе на шею. Одну руку он просовывает под спину Йена, а другую — под колени. Микки не приходилось делать этого уже давно, точнее, очень давно, и он уверен, что в последний раз, когда ему приходилось нести Йена куда-то, он был на пятьдесят фунтов легче и на четыре дюйма короче. Но к черту — ведь его муж заслуживает того, чтобы спать в кровати, когда он чувствует себя как дерьмо, и если Микки не может поднимать его время от времени, то какого хрена он вообще ходит в спортзал в эти дни? Он поднимается с сильными и гибкими руками поднимает Йена с дивана. До спальни идти недолго, но к тому времени, как он опускает Йена на кровать, Микки уже начинает потеть. Он укладывает Йена под одеяло и отступает назад, замечая, что глаза Йена следят за ним по всей комнате. Микки самостоятельно выполняет остальную ночную рутину, запирая и закрывая дом. Он обхватывает спину Йена, когда тот опускается в постель, обнимает мужа за талию и прижимает его к себе. Йен издает негромкий звук в горле и свободно обхватывает пальцами запястье Микки. — Ты в порядке, — шепчет Микки в пространство между лопатками. Он сглатывает и глубоко вдыхает в темноте ночи. — Я держу тебя.***
Утро четверга — самое ужасное. Проснувшись, Микки застает Йена в той же позе, в которой он заснул, — свернувшимся калачиком на боку, спиной к мужу. Микки протирает глаза и делает длинный, медленный вдох. Он проверяет время на телефоне, прокручивает несколько уведомлений. В конце концов он находит в себе силы подняться с кровати и по пути в ванную замечает, что глаза Йена открыты. — Эй, ты проснулся, — говорит он, меняя направление и садясь на кровать рядом с Йеном. —Давно не спишь? Но Йен не отвечает. Он даже не смотрит на него, просто продолжает смотреть на пустое место на дальней стене, словно не слышит Микки. Один раз он моргает, и это единственный признак того, что он еще жив. Микки проводит большим пальцем по щеке Йена, наблюдая, как закрываются его глаза от этого прикосновения. — Пойду приму душ, — говорит он ему, но не ждет ответа. Микки счищает с себя остатки сна и пота, счищает, может быть, чуть сильнее, чем нужно, счищает до тех пор, пока кожа не становится розовой, покалывающей и слегка сырой. Он должен проснуться, должен сосредоточиться. Сегодня будет непросто. Йен все еще смотрит на стену, пока Микки переодевается для работы, его глаза не отрываются от одной точки, пока Микки мечется по комнате, готовясь. Микки готовит завтрак для одного, кофе для другого, смотрит на маленькие бутылочки с таблетками в ванной и думает, как, черт побери, он собирается сделать это Он достает из холодильника одну из дурацких бутылочек со смузи Naked, приготовленных Йеном, — клубнично-банановый, который, по мнению Микки, является наименее отвратительным вариантом, — и идет в спальню во всеоружии. — Завтрак чемпионов, — говорит он, стараясь придать себе легкомыслие и промахиваясь мимо. Йен не шевелится. — Да ладно. Ты должен их принять. Йен не двигается. — Ты можешь сесть? — спрашивает Микки, проводя рукой по руке Йена. Ответа нет. Микки вздыхает. — Ладно… Ладно. План Б. Микки переползает через мужа и ложится в постель позади него. Он обхватывает руками торс Йена и поворачивает его так, чтобы он сидел, прижавшись к груди Микки, а его голова тяжело опускалась на его плечо. —Давай, — пытается уговорить Микки, протягивая руку с тремя таблетками на ладони. Йен просто смотрит на них. — Йен, ты должен принять их. Йен не отвечает. Его голова слегка откидывается в сторону, словно он больше не может смотреть на лекарства. —Хорошо, — тихо говорит Микки, игнорируя комок, образовавшийся в горле. —Я могу это сделать. Микки одну за другой подает Йену таблетки. Одной рукой он слегка поглаживает челюсть Йена, а другой обхватывает наполовину наполненную бутылку с водой, которая все еще стояла на прикроватном столике со вчерашнего дня. Каждый глоток дается Йену с огромным трудом, но он делает их один за другим. Медленно. Неохотно. Все его тело дрожит, когда он ложится между ног Микки, спиной к груди, со спутанными руками. Микки берет с прикроватной тумбочки бутылку со смузи. Он откупоривает крышку. Йен откидывает голову назад — это самое сильное движение, которое он делал за все утро. И когда Микки смотрит ему в глаза, он видит, как в уголках скапливаются слезы. Он наблюдает, как одна из них падает по щеке Йена. — Я знаю, — шепчет Микки, вытирая влагу с глаз мужа нежными пальцами и сочувственно морщась. — Я знаю, Йен, но ты уже почти закончил. Ты так близок. Йен медленно моргает, и падает еще одна слеза. Сейчас не время и не место, но Микки не может не думать, что даже сейчас — даже в таком состоянии — он прекрасен. — Ты должен выпить немного, ладно? Это успокоит твой желудок, — говорит ему Микки, преодолевая ком в горле. — Если ты этого не сделаешь, тебя потом будет тошнить. Это поможет. Я обещаю. Глаза Йена налились кровью, под ними залегли глубокие мешки. Но из последних сил, борясь с собой, он наклоняет голову вперед и открывает рот. Он выпивает примерно треть бутылки, прежде чем отказаться от дальнейшего, и Микки очень гордится им. — Ты так хорошо справился, малыш, —шепчет он Йену, прижимая его к себе и целуя висок, лоб, волосы. —Так хорош для меня. Микки едва сдерживает собственные слезы, пока тело Йена замирает в его объятиях. Он ничего не говорит, больше не смотрит на Микки. —Такой хороший, — снова шепчет он, прижимаясь щекой к макушке Йена.***
К тому времени, как Микки уходит, Йен уже почти спит. Он закрывает жалюзи в спальне и запирает за собой дверь квартиры, спускается по боковой лестнице к черному выходу и избегает соседей. Он опаздывает на десять минут к своему первому клиенту, но ему, черт возьми, все равно. Он садится в машину и крепко сжимает руль еще пять минут. А когда его дыхание выровняется и он будет уверен, что сегодня не сорвется посреди автострады, он отправится на работу. Один.***
День был длинным. Это было долгое утро в довершение и без того долгой недели, и к тому времени, когда Микки входит в дверь в конце долгого, мать его, дня, он вымотан. С головы до ног, просто полностью истощен. Он скидывает ботинки у двери и вешает жилет на крючок, слыша в голове голос Йена, уговаривающий его не бросать его на пол. Он усердно протирает глаза и оглядывается по сторонам. Ни в кухне, ни в гостиной Йена нет. Ничего необычного. Микки вздыхает и соглашается с тем, что Йен, вероятно, весь день пролежал на одном месте в постели. Он открывает дверь в спальню и убеждается, что был прав. Йен лежит на спине и смотрит в потолок, как и восемь часов назад, когда Микки ушел. Сегодня у него снова не было времени зайти домой на обед, и ему было неприятно оставлять Йена здесь вот так, но он постарался закончить оставшуюся часть маршрута как можно быстрее, чтобы успеть вернуться пораньше. — Эй, — тихо позвал он, не желая спугнуть его. —Я дома. Никаких движений. — Мой день был отстойным, —размышляет Микки, снимая свою куртку и бросая ее в корзину. — А как прошел твой? Никакого ответа. — Да, я так и думал, что ты это скажешь, — бормочет он, в основном про себя. Микки подходит к кровати и наклоняет голову, глядя на мужа. Он протягивает руку, чтобы пригладить его волосы, провести пальцами по ним и почесать кожу головы, но Йен отворачивает лицо. Он наклоняется к нему. Микки нахмурил брови. — Что? Йен не смотрит на него. Он не может смотреть на него, даже когда Микки осторожно поворачивает подбородок. А потом он чувствует запах. Брови Микки дергаются, пока его мозг пытается понять, что именно происходит. Он принюхивается, затем наклоняется чуть ближе к кровати и снова принюхивается. Он быстро смотрит на Йена, который уставился в потолок стеклянными глазами с мрачным, ничего не выражающим лицом. Микки осторожно отодвигает плед на их кровати и обнаруживает мокрое пятно, впитавшееся в простыню между ног Йена. Пахнет мочой. — Господи, Йен, — рефлекторно произносит он, сморщив лицо и с открытым ртом глядя на беспорядок перед собой. —Блядь. Выражение лица Йена не меняется. Он сглатывает, и Микки понимает, что это больно. — Блядь. Хорошо. Блядь, — бормочет Микки про себя, откидывая край пледа и кладя руки на бедра. Он быстро переходит к тому, чтобы снова провести ими по лицу, застонать в ладони и сильно почесать кожу головы. — Господи, черт возьми… Он хватает край одеяла и срывает его с кровати, автоматически переключаясь в режим «доделать все дела». — Пойдем, — бормочет он, обхватывая Йена за спину и помогая ему сесть. Вместе они сбрасывают его ноги с края кровати и поднимают его на ноги. Микки крепко обнимает его за талию — рука Йена обхватывает его плечи, а лицо зарывается в его шею — и помогает ему дойти до ванной. Он снимает с Йена футболку и стягивает мокрые боксеры с его ног. Он оставляет испачканную одежду в раковине и помогает Йену зайти в ванну, медленно опуская его в нее, пока он не усаживается на прохладное фарфоровое дно. — Подожди, — быстро говорит Микки, прежде чем броситься в спальню, чтобы снять с кровати промокшие простыни. Он сдирает дурацкий наматрасник, который Йен заставил их купить, собирает его в одну большую горсть и бежит вниз, в прачечную. Он крадет у одного из ничего не подозревающих соседей капсулу «Тайд» и ставит машину на самый быстрый цикл. Возвращаясь в квартиру, Микки поднимается по лестнице по двое и задыхается, когда останавливается в дверях ванной комнаты. Он осматривает Йена, блуждая глазами по его телу, и немного успокаивается, когда видит, что Йен все еще сидит, поджав колени к груди, в не наполненной ванне. Микки проводит рукой по волосам, откидывая назад выбившиеся пряди, и опускается на колени рядом с ванной. Он включает кран и ждет, пока вода нагреется, а затем вставляет пробку в слив. Руки Йена сложены на коленях, тело липкое и дрожит, но Микки успокаивающе проводит рукой по его спине, когда ванна начинает наполняться теплой водой. Он берет чистую мочалку и средство для мытья тела и принимается за работу.***
К тому моменту, когда последние капли мыльной воды стекают в слив, стиральная машина внизу уже готова. Микки заворачивает Йена в большое пушистое полотенце, высушивает его руки, плечи и волосы, а потом обвязывает его вокруг талии и заставляет сесть на закрытую крышку унитаза. Микки убирает простыни в сушилку и чуть не съедает дерьмо, сбегая обратно по лестнице, но неважно. — Тебе шорты или штаны? — спрашивает он из спальни, роясь в ящиках. И когда Йен не отвечает, говорит: — Да, штаны — это хороший выбор, на улице становится холоднее. Он одевает Йена в белую футболку и красно-черные фланелевые пижамные штаны и помогает ему перетащить ноги на диван. — Хочешь чего-нибудь поесть? — спрашивает Микки, но в ответ получает лишь пустой взгляд Йена. — Если ты не съешь что-нибудь, я просто заставлю тебя снова пить это дерьмовое со смузи. По крайней мере, на этот раз Йен смотрит на него, когда он не отвечает. Микки вздыхает и идет обратно по коридору. Он прополоскал испачканную одежду Йена в раковине, а затем бросил ее в корзину для белья — он слишком устал, чтобы делать с ней что-то еще сегодня. С одеялом та же проблема, и, поскольку он ни за что на свете не будет ждать, пока его высушат, прежде чем уложить мужа обратно в постель, он сворачивает одеяло и засовывает его в мусорный пакет. Он туго завязывает его и прячет в глубине шкафа в прихожей, пока не найдет время и силы почистить его позже. Йен практически впал в коматозное состояние, пока Микки готовит ужин. Он готовит курицу и макароны, даже добавляет дурацкую брокколи, как всегда просит Йен, но безрезультатно. Йен даже не смотрит на тарелку, когда Микки протягивает ее ему. Неважно. Он бросает остатки еды в пакет Ziploc и убирает его в холодильник. Йен увидит чертовы звезды на следующей неделе, когда ему станет лучше и захочется чего-то зеленого. Микки сердито ест за кухонной стойкой. Он даже не знает, почему злится. Почему, потому что ему пришлось стирать белье? Потому что ему пришлось мыть мужа — занятие, которое обычно доставляет ему огромное удовольствие? Он устал больше, чем от чего бы то ни было, — такое глубокое изнеможение, которое впивается в кожу и замедляет кровоток. Но усталость и раздражение никогда не сочетались, поэтому он нанизывает на вилку еще один кусок курицы и стреляет кинжалами в затылок Йена, пока тот жует. И дело в том, что он знает — знает, — что Йен ни в чем не виноват, что он ничего не может поделать с тем, что происходит с ним, когда химия его мозга выходит из равновесия. Но здесь нет никого, на кого можно было бы злиться, кроме него самого — и поверьте, Микки уже на пять оттенков зол на себя за то, что оставил Йена дома одного на весь долбаный день, и некому было помочь ему, когда он в этом нуждался, — поэтому он тушит свой медленно закипающий гнев и изо всех сил старается не вымещать его на Йене. Поэтому он ничего не говорит, пока ждет, когда остынет. Он оставляет грязную посуду в раковине и идет за бельем, благодарный за то, что оно снова пахнет лавандой и сушкой. Микки застилает кровать и берет из шкафа два одеяла вместо пледа. — Тебе нужно что-нибудь еще? — спрашивает он Йена, когда тот садится на край кофейного столика и смотрит на него. Микки уже заставил его выпить остаток коктейля из бутылки и запить его ночными лекарствами. Йен лишь слегка качает головой, и вся злость в теле Микки мгновенно испаряется. Он испускает многострадальный вздох и одной рукой проводит по щеке Йена. Йен смотрит на него с трудом, но он поворачивается щекой к руке Микки, и Микки чуть не разрыдался прямо там. — Пойдем, — мягко говорит он, снова обнимая Йена за талию. — Давай уложим тебя в постель.***
Микки плачет под душем. Упираясь одной рукой в кафельную стену, а другой прикрывая рот, он заглушает звуки своих рыданий между ладонью и бегущей водой. Его тело трясется и дрожит, он жмурит глаза и кусает костяшки пальцев. Он устал. Он так устал, так устал, и он не может ни с кем об этом поговорить, потому что его лучший друг спрятан где-то глубоко внутри теплого тела, лежащего в их постели. Он думает о своем муже, который сегодня восемь часов смотрел в потолок, и плачет.***
Когда на следующее утро Микки открывает глаза, Йен снова бодрствует. Только на этот раз, когда он просыпается, сжимая в руке подушку и ложась на бок, Йен не отворачивается, а отражает его. Глаза Йена ищут лицо Микки, и в груди у Микки что-то замирает. — Эй, — шепчет он, боясь нарушить этот маленький пузырь, который существует вокруг них, где глаза Йена снова похожи на глаза Йена. — Ты проснулся. Йен сглатывает. Он моргает. Он смотрит в глаза Микки. Микки протягивает руку и проводит большим пальцем по его щеке, мягко касаясь сухой кожи. — Тебе сегодня лучше? Йен смотрит на него. Он учащенно дышит и открывает рот, чтобы что-то сказать, но ничего не выходит. —Что? — тихо спрашивает он, проводя большим пальцем по уголку рта Йена. Глаза Йена начинают наполняться, а голос становится хриплым и прерывистым, когда он бормочет: — Мне жаль. Лицо Микки опускается. — Я знаю, — шепчет он, забираясь ближе под одеяло. — Все в порядке. Йен качает головой, и губы его начинают дрожать как раз перед тем, как Микки притягивает его к себе, как только Микки обнимает его и прижимает к себе. — Все в порядке, — повторяет Микки, тихонько прижимая его к себе и проводя рукой по его позвоночнику. Йен не плачет. Он не дрожит, не всхлипывает, но его дыхание сбивается там, где он касается шеи Микки, горячее, влажное и неустойчивое. Его губы свободно прижимаются к коже Микки, желая быть как можно ближе, а руки слабо сжимают его талию. Микки проводит рукой по волосам Йена, царапает кожу головы. — Все хорошо.***
— Алло? — Что ты сегодня делаешь? Лип колеблется, возвращая телефон, чтобы еще раз моргнуть на определитель номера. — Я еще не знаю, почему, что… — Можешь пойти и провести время со своим гребаным братом? — прорычал Микки на своем конце линии. Он сжимает переносицу, сидя в грузовике на красном светофоре, и понижает голос. — Пожалуйста? Лип снова делает паузу. — С ним все в порядке? — Нет, блядь, он не в порядке. Он не в порядке со вторника. — Боже, Микки, — простонал Лип. — Почему ты никому не сказал? — Потому что у меня все было под контролем, — огрызнулся Микки. —Я с этим справлялся. —А сейчас? — Что, блять, по-твоему я делаю? Я с этим справляюсь. Лип выдохнул на другом конце провода. — Насколько все плохо на этот раз? Микки не отвечает. — Например, пялится в стену или… — Например, не может встать с кровати, чтобы сходить в туалет. — Ты серьезно? — Вчера вечером вернулся домой в чертовскую… ситуацию, — бормочет Микки, потирая глаза. — Все в порядке. Мы с этим справились. — Блядь. — Сегодня он выглядит лучше, — размышляет Микки, медленно проезжая через зеленый свет. — Ты можешь просто пойти туда ненадолго и, блядь, быть рядом, если ему что-нибудь понадобится? — Да, — отвечает ему Лип. — Я могу поехать прямо сейчас, но у меня работа во второй половине дня. — Все в порядке, — говорит Микки, его голос тихий. — Я просто ненавижу оставлять его одного на целый день, когда он в таком состоянии. — Я займусь этим, — говорит Лип, и Микки слышит, как на заднем плане звенят ключи. — Спасибо, — искренне говорит Микки. — Вернусь около полудня. — Хорошо. —И Лип? — быстро говорит он. — Не упоминай ему о ванной. Он и так чувствует себя неловко из-за этого.***
Когда Микки возвращается домой во время обеда, он мгновенно расплывается в улыбке, увидев Йена и Липа, сидящих на диване в гостиной. — Привет, — окликает он, пытаясь сдержать свое волнение по поводу того, что Йен встал с кровати. Йен оглядывается на него и пытается улыбнуться. Он переоделся в серые треники и старую выцветшую футболку с обрезанными рукавами, которая определенно принадлежит Микки, но хорошо смотрится с буквами, растянутыми по широкой груди Йена. Его волосы мокрые, как полагает Микки, после душа, а на журнальном столике перед ним лежит половина куска тоста с арахисовой пастой. Он старается — каждая черта его невыспавшегося лица кричит об этом, и Микки не мог желать большего. — И это мой сигнал, — говорит Лип, вставая и разминая руки. Проходя мимо, он хлопает Йена по плечу. — Я позвоню тебе завтра, хорошо? Йен кивает, когда он уходит. — Внимание, — говорит Лип, похлопывая Микки по груди, когда тот проходит мимо, — вы оба придете на ужин в понедельник. Йен сказал, что это не обсуждается. — О, Йен говорит? — поддразнивает Микки, даже не пытаясь скрыть ухмылку, дергающую уголки его рта. — Да, ты знаешь, Йен, — говорит Лип, хватая пальто. Он показывает рукой. —Высокий, светловолосый, всегда с кричащим двухлетним малышом на бедре. Это Йен. — Заткнись, — бормочет Йен с дивана, и сердце Микки замирает. Лип вылетает за дверь со смехом и взмахом руки - и вот их уже двое. Микки и Йен просто смотрят друг на друга в течение минуты, и Йен выглядит почти нервно. — Тебе уже лучше? — неуверенно спрашивает Микки, проходя к дивану. Йен быстро кивает. — Да, — прохрипел он. — Немного. — Он наклоняется вперед и берет с журнального столика бутылку с водой, делая из нее маленькие, крошечные глотки. И это все, что может вынести сердце Микки. — К черту, — бормочет он, опускаясь на диван рядом с Йеном. Он стягивает с себя ботинки и бросает их в угол, срывает жилетку и куртку и бросает их куда-то поблизости. — Я не собираюсь сегодня возвращаться на работу, —говорит он, доставая из кармана брюк телефон, чтобы сделать несколько звонков. — Я остаюсь здесь. Йен смотрит на него в панике. — Я в порядке, — говорит он с большей силой, чем, возможно, следовало бы. Он хватается за футболку Микки, вжимается лицом в его плечо. — Я в порядке, — бормочет он, и голос его дрожит. Микки останавливается. Он смотрит на макушку Йена, нахмурив брови, пока тот не начинает понимать. — Я знаю это, — мягко говорит Микки, обхватывая Йена одной рукой и зарываясь пальцами в его волосы. —Что, мне нельзя провести с тобой весь день? Йен слегка фыркает, затем поднимает голову. — Что? — спрашивает он, его глаза уже покраснели. Рука Микки скользит вниз, к шее Йена, потирая напряженные мышцы. — Я просто... скучал по тебе, вот и все, — честно отвечает он. — Я не хочу провести остаток дня, разъезжая по городу. Я хочу побыть с тобой. Глаза Йена начинают стекленеть. — Это... это нормально? — неуверенно спрашивает Микки. Йен кивает, прежде чем уткнуться лицом в шею Микки, его плечи слегка вздрагивают, когда он хватается за рубашку Микки. — Эй, — полувдох-полусмех Микки. — Все хорошо. Я рядом. — Он обхватывает Йена покрепче и прижимает его голову к себе. Йен плачет сильнее. Он крепче вцепляется в рубашку Микки и пытается заползти к нему на колени. — Йен, ух ты. Эй, — мягко говорит Микки.— Что происходит? Что случилось? Йен пытается сделать вдох. Оно шаткое и неровное, но этого достаточно, чтобы он смог произнести слова. — Не уходи, — шепчет он, прижимаясь губами к шее Микки. — Я никуда не уйду, я же тебе только что сказал, — отвечает Микки, чувствуя, как мокрое пятно на воротнике его рубашки постепенно становится больше. — Я отменяю весь остаток своего дня. Я здесь. Йен только еще крепче сжимает его рубашку. Микки кладет свою руку поверх руки Йена, его большой палец поглаживает костяшки пальцев . Йен делает еще один дрожащий вдох. — Не оставляй... меня. У Микки щемит сердце. Он поворачивается к нему лицом и зарывается носом в волосы Йена. — Никогда, — бормочет он, прижимаясь к его голове и осыпая ее мягкими поцелуями. — Я никуда не уйду, Галлагер. Ты застрял со мной. Йен смеется во все горло, и смех быстро переходит в слезы. Микки лишь крепче прижимает его к себе.***
В субботу лучше. Это медленный день, с поздним утром, легким пробуждением и лишь минимальными спорами по поводу завтрака и таблеток. — Ты голоден? — Нет. — Давай я попробую еще раз - что ты хочешь съесть? — Микки. — Йен. Больше всего за последние дни они не разговаривали. — Хлопья. — У нас нет молока. — Тосты. — Намного лучше. Микки отправляется за молоком. На самом деле он набирает продуктов на целую неделю вперед, а Йен остается в машине, прислонившись головой к дверце с закрытыми глазами, наслаждаясь солнечными лучами на лице. Большую часть дня они проводят на диване, запутавшись в старых толстовках и друг друге. Они смотрят два фильма, потом включают какое-нибудь реалити-шоу по кабельному, и Микки стирает постельное белье, пока они валяются без дела. Йен даже достает его из сушилки. Он поднимается на второй этаж на лифте. Это ужин на двоих, который как бы съедается как ужин на двоих, и Йен съедает все овощи с говядиной и брокколи, а Микки наедается жареным рисом со свининой. Это час, проведенный на балконе под прохладным летним ветерком, пока Микки играет классику отцовского рока со своего телефона. Йен придвигает свой стул поближе к стулу мужа. Микки греет руку на его ноге. Это совместный душ с невинными руками и нежными поцелуями с шампунем в волосах. Это хороший день. Лучший день. Они засыпают в одних боксерах, от футболок отказались в пользу контакта кожа к коже, и Йен полулежит на Микки, прижавшись лицом к его шее. Они проспали почти десять часов.***
Когда Микки открывает глаза на следующее утро, Йен уже проснулся. — Ты проснулся, — тихо говорит Йен, опустив голову на ту же подушку, что и его муж. Микки хмыкает. — Доброе утро, — хрипит он, слепо протягивая руку и притягивая Йена к себе. — Мы спали допоздна. — Хорошо. Йен смеется - хихикает, правда, - и Микки ухмыляется в подушку. Йен наклоняется вперед и целует его, мягко и нежно, прямо в уголок рта. — Что на завтрак? — спрашивает он, отстраняясь. Микки приоткрывает один глаз. — Ты голоден? — Мм, — отвечает Йен, борясь с собственной ухмылкой. — Да. Микки перекладывается на матрас, подтягиваясь одной рукой к подушке, чтобы можно было подпереть голову рукой. — Что хочешь? Йен переворачивается на спину, делая вид, что размышляет над этим вопросом. — Блины, — говорит он с растущей улыбкой. Микки ухмыляется в ответ. —Да? Йен кивает. Микки целует его висок, а потом целует его снова, просто потому что может. —Я могу сделать блины. Он кладет свою ладонь на грудь Йена, широко расставив пальцы. Йен накрывает ее своей, ногти нежно царапают теплую кожу. — Спасибо, — тихо говорит Йен, глядя в глаза Микки. — Это всего лишь блинчики. — Микки пожимает плечами. — Ты не должен меня благодарить. — Нет, — почти смеется Йен. Он быстро сдерживает улыбку, пытаясь придать себе серьезный вид. — Я имею в виду - спасибо.— Он сглатывает. —За все. — Не стоит благодарить меня и за это, — легко отвечает ему Микки. Он проводит рукой по лицу Йена. — Просто хочу позаботиться о тебе. И если глаза Йена наполняются непролитыми слезами, то это только между ними. — Я люблю тебя, — говорит он мягко и уверенно. — Очень сильно. Микки позволяет уголку своего рта искривиться в легкой ухмылке. Он наклоняется и целует мужа - утреннее дыхание и все такое. — Я тоже тебя люблю. Йен прижимается к его губам и вздыхает, когда Микки наконец отстраняется. — Ты хочешь позавтракать здесь или на кухне? — спрашивает Микки. Йен делает вид, что размышляет над этим. — Здесь. — Отлично, — смеется Микки. — Но если ты испачкаешь простыни сиропом, то сегодня будешь спать в липком месте. Йен хихикает и обхватывает плечи мужа. — Договорились.