Crushing

Бруно смог выбежать из дома, проломив стену и благополучно выкатившись на траву снаружи. Он оглянулся на все еще стоящее здание и увидел, как его племянница бежит за свечой. Его взгляд скользнул по самому дому, наблюдая, как тот медленно разрушается. Он слышал свою семью, слышал, как Пепа зовет членов семьи одного за другим. — …помогите. — донесся слабый приглушенный голос из-под обломков, которые раньше были его домом. Сердце Бруно чуть не остановилось, когда он понял, что не слышал, как Пепа звала Камило по имени. Он быстро побежал в направлении мольбы, его руки копались в груде обломков, но не были достаточно сильными, чтобы самостоятельно сдвинуть большие куски щебня. Он чувствовал, как кровь циркулирует у него в ушах, когда он пытался услышать, не зовет ли его племянник снова. Тишина почти заставляла его надеяться, что он не услышал мольбу с самого начала. Затем он увидел ушибленную, слегка окровавленную руку, подергивающиеся пальцы. «Камило», — сказал Бруно, задыхаясь, когда его рука быстро схватила руку Камило. Пожилой мужчина понял, что мальчик, вероятно, был раздавлен тяжестью места, которое когда-то было его домом. Бруно почувствовал, как по его лицу потекли слезы, когда он услышал, как зашевелились обломки, одновременно от страха и облегчения оттого, что мальчик может двигаться, Камило передвигается рядом, давая ему маленькую надежду. «Я-я не могу перевоплотиться…» — сказал лицедей. Бруно прислонился головой к разрушению, когда маленький лучик надежды угас. Если Камило не мог перевоплотиться, то Луиза не могла поднять большие куски, удерживающие Камило в ловушке. «Я здесь, Камило, я не оставлю тебя» - сказал пожилой мужчина, его голос дрожал, а слезы медленно текли по его лицу. Он прикусил нижнюю губу, почувствовав, как мальчик крепко сжал его руку. «Я обещаю, что вытащу тебя оттуда, Ками». — прошептал он, солгав мальчику, не имея смелости сказать ему, что его будущее не выглядит долгим. Он поднял голову и услышал голос сестры, снова отчаянно зовущий сына. Бруно облизнул губы, глядя на их соединенные руки. Он боялся, что, если он отпустит руку мальчика, то, когда он вернется от Пепы, рука Камило будет холодной. «Пепа!» - он закричал так громко, как только мог, его горло сразу же сжалось от боли, когда его голос разнесся по земле, отчаянные и испуганные тона разносились легко. Он не знал, услышала ли она его, поскольку мягкое пожатие Камило его руки снова заставило его посмотреть вниз. — Tío…Tío, скажи маме… — начал мальчик, раздался кашель, когда обломки снова начали двигаться, Бруно понял, что большая куча, вероятно, с каждым словом давила на его племянника. Он хотел встать и вырвать свою руку из руки Камило, пытаясь еще раз стащить с него камни, но мальчик крепко держал его за запястье. «Пожалуйста, Бруно, скажи ей, что я люблю ее». Его детский голос прозвучал испуганно, приглушенно и наполненно болью. Бруно покачал головой, когда рыдание сорвалось с его губ, его свободная рука вцепилась в самый большой камень, до которого он мог дотянуться, надеясь, что он сможет заставить его упасть в сторону от родного племянника, и вместо этого раздавить его. «Камило, ты не умрешь». Он сказал это, поморщившись, и почувствовал, как его ногти слегка дернулись от резких царапин, которые он делал. Он скучал по звуку приближения Пепы и всей семьи к ним, когда Камило снова заговорил. Его голос был мягким, почти отстраненным, когда он говорил с Бруно: «Скажи им, я люблю их». Бруно почувствовал, как очередное прерывистое рыдание вырвалось из него, когда он понял, что мальчик делает все меньше и меньше движений. Звук падающих маленьких камней замедлялся, как и дыхание мальчика. «Скажи им, что я не боялся». Бруно почувствовал, как рука мальчика обмякла в его руке, и в тот же момент он понял, что камни не двигаются вообще. Он уронил голову на камни, а рыдания сотрясали его тело. Крик агонии Пепы был единственным звуком в этот обычно тихий день.