Лучший день рождения князя демонов, какой он только мог пожелать

День рождения Хуа Чэна приближался все стремительнее, но Се Лянь никак не мог соединить все мечущиеся в своей голове мысли воедино. Князь демонов имел все, что можно было возжелать смертным и бессмертным, но, по мнению принца, заслуживал всего этого мира. Когда ты встречаешь того, к кому стремится твоё сердце, то хочешь дать ему самое лучшее, а временами принцу казалось, что он всё же недостаточно хорош. О чем стоит говорить, если он даже не может выразить свои чувства и придумать злосчастный подарок?
 Опечаленный принц отправился в храм Тысячи Фонарей, где застал Хуа Чэна за письмом. Удивительное дело: обычно князь демонов не проявлял такого рвения — наверное, был в хорошем расположении духа. Се Лянь поглядел, какие кривые иероглифы выходят из-под легендарной Кисти восьми сторон света, хмыкнул и покачал головой. Хуа Чэн при появлении принца закончил переводить бумагу, отложил её в сторону и улыбнулся: — Гэгэ, с возвращением. Ты как раз вовремя, взгляни на результат моих трудов. — Очень хорошо. Се Лянь сделал шаг вперёд, но вдруг замер и нахмурился. Хуа Чэн почуял неладное и подбежал к нему: — Что с тобой? — Всё в порядке! — отмахнулся Се Лянь. Но это было не так. Мгновение назад он почувствовал едва заметный укол в сердце. Князь демонов, не поверив, сжал запястье принца и пощупал пульс. — Где ты был? Неужели снова поранился? — Нет-нет... На этот раз Се Лянь не солгал. В последние дни где его только не носило, но ни с какой опасностью он не столкнулся, всё прошло гладко. Хуа Чэн нехотя разжал пальцы. Се Лянь прислушался к своему телу, однако тоже не обнаружил ничего подозрительного и пришёл к выводу, что ему почудилось.
 — Наверное, потянул сухожилие, — небрежно сказал он. — Покажи лучше, что у тебя получилось. Хуа Чэн поддержал его за руку: — Идём. Не успел Се Лянь и слова сказать, как вновь почувствовал боль в груди, и на этот раз был уверен, что ему не мерещится. В первый раз это было как укол иглы, а теперь будто в сердце вонзился острый коготь. Хуа Чэн в тот момент смотрел в другую сторону и потому ничего не заметил. Принц сосредоточился на дыхании и постарался взять контроль над болью — за сотни лет мучений он освоил этот трюк очень хорошо. Се Лянь погрузился в ощущения и тщательно просканировал себя: никаких признаков хвори. Так отчего болит сердце? Быть может, в тело принца вселилась какая-то могущественная тварь или его отравили редким ядом? Се Лянь заставил себя успокоиться: сегодня день рождения Хуа Чэна, не хватало ещё, чтобы вместо празднования тот суетился у постели больного! Принц пообещал себе, что сам со всем разберётся — через день-другой.
 Поздним вечером, когда близился заветный час, принц взглянул в сторону письменного стола, где Хуа Чэн, изнывая от скуки, с кислым лицом пачкал тушью бумагу — Се Лянь заставил его еще немного позаниматься каллиграфией, дабы «закрепить уроки». Эта картина очень позабавила наследного принца, но едва его губы растянулись в улыбке, как он вновь почувствовал боль в сердце. Помассировав точку на груди, что не принесло результата, он невольно забеспокоился: «Похоже, справиться с этим будет непросто...» — но тут же одёрнул себя: «Ничего, потерплю!». Се Лянь вздохнул, подошёл к столу и ласково позвал: — Саньлан! Мне нужна твоя помощь в одном деле. Хуа Чэн отложил кисть: — Что от меня требуется? — Для начала, пожалуйста, закрой глаза. Князь демонов вскинул брови, но промолчал и повиновался. Се Лянь сжал его ладонь и с улыбкой шепнул: — Идём со мной. Точь-в-точь как в ночь их встречи на горе Юйцзюньшань, только теперь они поменялись ролями. Хуа Чэн тоже улыбнулся: — Хорошо. Принц, держа его за обе руки, медленно подвёл к двери: — Осторожно, порог. Хуа Чэн едва ли не жил в храме Тысячи Фонарей и не нуждался в подобных напоминаниях, однако ногу поднял только после слов принца. Серебряные цепочки на сапогах мелодично звякнули, и Се Лянь с князем демонов вышли на улицу. Доведя именинника до места, принц провозгласил: — Теперь можешь открыть глаза! Хуа Чэн послушался, и в то же мгновение его чёрный глаз заблестел, словно лампада. Длинная улица была украшена фонарями и узорчатыми лентами, её прибрали и отмыли дочиста.
Небожителя и демона окружила толпа нечисти. Чтобы не раскрыть себя раньше времени, они боялись даже дышать, а теперь нестройно загалдели: «Глава города, с днём рождения!» Кто-то даже ляпнул на радостях: «Желаю счастья в личной жизни!» и «Детишек вам побольше!». Гвалт стоял неописуемый, и Се Лянь раздражённо шлёпнул себя ладонью по лбу: они так долго и усердно тренировались, чтобы поздравления звучали в лад, так почему всё вечно оборачивается балаганом? Князь демонов усмехнулся и обернулся к Се Ляню — тот стоял позади него, спрятав подарок за спину. — Саньлан, говорят... у тебя сегодня день рождения? Похоже, Хуа Чэн ждал этого момента — он скрестил руки на груди, склонил голову и улыбнулся: — М-м... Да. Се Лянь кашлянул, а затем резко шагнул к Хуа Чэну, потянулся на носочках, обвив руками шею, и столь же резко отпрянул в румянце от близости. — Это... я сделал на скорую руку. Надеюсь, тебе понравится! Князь демонов потянулся рукой к повисшему украшению и поднес ближе к своему взору. Заряженный духовной энергией амулет покрывали тонкие узоры, отчетливо напоминающие нежный цветок с сияющими каплями росы. Нечисть пришла в восторг: — Бесподобно! Красотища! Настоящее сокровище! — Ах! Никто на свете, кроме главы города, не достоин такой драгоценности! И ни одно украшение, кроме этого, не достойно того, чтобы его носил глава города! Се Лянь не знал, смеяться или плакать: ему явно польстили. Он не осмеливался спросить напрямую, что думает сам Хуа Чэн, а тот молчал, но глаз его сиял, а с губ не сходила улыбка. Князь демонов не выпускал из руки амулет и открыл было рот, но не успел вымолвить ни слова. У Се Ляня подкосились ноги, и он упал на колени. Демоны вокруг испуганно вскрикнули, Хуа Чэн позабыл о подарке и подхватил принца на руки: — Гэгэ? Что с тобой? Се Лянь, бледный как полотно, через силу улыбнулся:
 — Ничего... — Он задыхался. Как назло, именно в этот торжественный момент вернулась боль — такая сильная, будто сердце взорвалось. Она накатывала волнами раз за разом, и принцу казалось, что ему в грудь вбивают кол из персикового дерева. Он пытался сдержаться, но стало трудно дышать, по лбу потёк холодный пот, и Се Лянь не сумел даже приподнять голову. Хуа Чэн спал с лица: — Ваше высочество?! — Он схватил принца за запястье, ощущая бешено колотящий пульс. — Ваше высочество! Се Лянь с трудом слышал, что говорит Хуа Чэн, — так вопила вокруг перепуганная нечисть. Принц хотел ответить, но не мог: что-то сдавило его горло, и он задрожал в объятиях князя демонов. А тот едва не обезумел от тревоги и растерял всю свою обычную выдержку. Перед тем как лишиться чувств, принц всё повторял про себя: «Прости!» Ведь сегодня был... день рождения самого дорогого ему человека.
 Проблески света плясали в еще не раскрывшихся полностью глазах, не давая шанса закрыть их вновь. Се Лянь не знал, сколько времени пролежал без сознания. Он сделал несколько судорожных вдохов, распахнул глаза и увидел над собой, как в тумане, потолок храма Тысячи Фонарей. «Что со мной... Я спал?» — подумал принц. Он ещё до конца не очнулся, когда чья-то рука скользнула ему под спину, помогая подняться, и совсем рядом послышался голос Хуа Чэна: — Ваше высочество? Взглянув в обеспокоенное лицо князя демонов, принц потрясённо застыл и собирался что-то сказать, но грудь вновь пронзила острая боль. Се Лянь резко подался вперёд и с такой силой впился пальцами себе в кожу, будто хотел вырвать сердце. Хуа Чэн тут же остановил его: — Ваше высочество! Подождите немного, я принесу воды!
 Воздуха катастрофически не хватало. Покрывшись с ног до головы испариной, принц вновь прислушался к своему сердцу, которое словно жило своей жизнью. Разгадка витала где-то рядом — дотянись и поймаешь, но это никак не удавалось сделать. Небожитель не мог избавиться от ощущения смутно знакомых чувств. В мыслительных и физических муках Се Лянь не заметил, как упал с кровати. Одной рукой он опирался об пол, другую прижал к лицу; дыхание его сбилось, плечи тряслись. Казалось, принц плачет.
 Князь демонов вернулся с изящной белой пиалой, и Се Лянь тут же вспомнил, как Хуа Чэн прошлым вечером пил из неё. Кровь отлила от лица принца и с немалой силой он облокотился о стену, не сводя взгляда с Саньлана. От ответного взгляда боль нахлынула с новой силой и всей своей мощью обрушилась на небожителя — горло, грудь и живот невыносимо распирало. В голове Се Ляня промелькнула мысль, что, если это не прекратится, он просто взорвётся под таким напором. И словно вырвав принца из реальности, воспоминания унесли его на сотни лет назад в сырую темную пещеру, откуда раздался оглушающий стон. 
Никогда в жизни — ни до вознесения, ни после — Се Ляню не доводилось испытывать такие муки. Никогда, кроме одного дня. Это было страшнее самых суровых испытаний, которым их подвергали в Хуанцзи. Рука, на которую он облокотился, совсем ослабла, он всем телом повалился на пол и чуть не потерял сознание. 
 — Ваше высочество!
 Не в силах ничего сделать, Хуа Чэн метался отчаянным взглядом по лицу принца, стараясь поднять того обратно на кровать. Прижав Се Ляня к груди, князь демонов почувствовал дрожь, исходившую от его тела, и буря в его душе все сильнее разжигала пламя беспокойства. Аккуратно опустив принца на мягкую постель, Хуа Чэн потянул к своему виску два пальца.
 — Что ты делаешь? Кого ты хочешь позвать? — на придыхании осёк его Се Лянь.
 — Твоих бестолковых Фэн Синя и Му Цина. Они очень хорошо знакомы с твоим нравом, пусть посидят рядом пока я не приведу твоего наставника. 
 Князь снова было занес руку к виску, но принц вновь прервал его, упрямо твердив: — Подожди. Совсем чуть-чуть. Мне сейчас станет легче. Я скоро привыкну. Я хорошо переношу боль. Пока ты рядом, я всё стерплю. Но если ты уйдёшь, боль станет... поистине невыносима. Хуа Чэн не знал, что на это ответить, лишь простонал: — Ваше высочество... Похоже, ему было ещё хуже, чем самому принцу.
 Се Лянь почувствовал, как в ушах у него загудело, а самого его неудержимо потянуло вперёд. Принц изогнулся всем телом и уткнулся головой в грудь сидящего напротив взволнованного Хуа Чэна, успев только выставить за его спину руки, чтобы не повалить обоих. В момент падения зубы его разжались, и с губ тихо, словно сквозь преграду, сорвался мучительный стон. — Гэгэ… — Сань... — Принц замолчал на полуслове и притянул руками к себе лицо Хуа Чэна, впиваясь поцелуем. От столь мощного потока чувств, князь демонов застыл в онемении, широко раскрыв глаз. Он не понимал, что происходит и не смел двинуться с места. Если бы ему нужно было дышать, сейчас бы дыхание точно его подвело и воздух застрял в легких. Некоторое мгновение спустя, принц отпрянул и еле слышно сказал: — Прости, мне нужно было проверить свои догадки.. Се Лянь все еще трясся в руках Хуа Чэна и жадно вдыхал воздух. Учение, которому следовал наследный принц, требовало от своих адептов полного воздержания. После того как они возносились на Небеса, люди, что приходили им поклониться, свято верили, что божества далеки от всего мирского и не знакомы с плотскими желаниями. Принц был уверен, что давно уже превратился в камень, что даже бешеный ветер не поднимет волн на спокойной глади его души. Он прошёл через множество испытаний и сумел с лёгкостью обойти все искушения. Но, несмотря на эту закалку, он не мог предсказать того, что по истине познает… Познает… Лицо принца залилось румянцем, он не решался посмотреть князю демонов в глаза. Оказывается, одного взгляда на Хуа Чэна, одной мысли о нём Се Ляню было достаточно, чтобы сердце потеряло покой. От волнения у небожителя вновь подскочил пульс. Он вспоминал ту ночь, когда аромат сладких уз горячил кровь и пробуждал в нем самые потаённые желания. В свои последние вылазки принц нигде не мог встретиться с столь сильными чарами, а значит дело в другом. И сейчас он это подтвердил: чем сильнее тот сдерживался, тем жарче огонь его терзал. Се Лянь доселе укрощал свои чувственные порывы, но сейчас, собрав все свои силы и подняв взгляд на Хуа Чэна, не мог остановить рвущееся наружу сердце. Князь демонов неотрывно смотрел на небожителя и молчал, ожидая, что тот расскажет ему о своих мыслях. Но увидев пелену на глазах наследного принца, сам все понял. — Ваше высочество... Хуа Чэн резко обнял принца и тот испустил истошный выход, проваливаясь в ощущения. Дрожащими руками, небожитель сжимал спину своего Саньлана, словно пытаясь ухватиться за последнюю надежду. Очерчивая линию позвонка, он поднимался выше, скользя по лопаткам, цепляясь за сильные плечи. Задыхаясь, Се Лянь нырнул в волосы князя демонов, успев ощутить покалывание на своих пальцах от мимолетного прикосновения к шее. Холодное тело Хуа Чэна, априори не посильное источать тепло, сейчас казалось принцу разгоряченным пламенем, сравнимым с лавой в Медной печи на горе Тунлу. Не сдержав очередной порыв, небожитель сжал свою кисть в кулак и потянул волосы демона назад, на что тот ответил сорвавшимся с губ стоном. — Гэгэ… Только скажи, что тебе нужно, и я все отдам… Только скажи, что не будешь жалеть… Се Лянь никогда не слышал голос Хуа Чэна настолько низким и томным, от чего болезненная волна вновь прошла по сердцу и заставила сделать резкий вздох. Соприкоснувшись лбами, юноши наблюдали за движением рук. Соединившись в едином танце, они перебирали пальцы друг друга, задыхаясь от желания. Принц скользнул своей кистью на тыльную часть руки демона и, не почувствовав сопротивления, потянул ее вверх мимо своих облачений прямиком к разгорячённой коже шеи. Почувствовав прикосновение жарких, словно угольки, пальцев, Се Лянь поднял лицо ввысь к потолку, не размыкая глаз и отпуская руку, дав негласное разрешение прикасаться к себе дальше. Казалось, весь мир замер в ожидании, когда ладонь Хуа Чэна начала медленно и нежно пробираться ниже, опускаясь на ключицы и немного заходя за полы халата. Длинные волосы Се Ляня были забраны назад, предоставляя полный доступ к открывшейся перед князем демонов картине. Шумно и часто вздыхая, принц все также смотрел ввысь, ощущая такой прилив энергии, который невозможно было раньше даже помыслить. Хуа Чэн аккуратно, но чувственно дотронулся до мышц на груди небожителя: гладких и упругих, покрытых испариной и скользящих под прикосновением. Се Ляню и без того было сложно терпеть, а теперь к нему прикоснулись в таком месте. Его будто молнией ударило. Члены вновь сковала сладкая нега, и он тихо застонал. Воздуха совсем не осталось и внезапно одних объятий двум сердцам стало недостаточно, князь демонов повалил принца на спину и все лишнее, что было на кровати, полетело в разные стороны. — Саньлан… — Принц задохнулся от испытываемых чувств: Хуа Чэн притянул его к себе за плечи, и на Се Ляня обрушился поток энергии, горячий, словно настоящее дыхание. Двое юнош впервые целовались так неистово и всепоглощающе, словно в каждом находится мир другого. Со стороны могло показаться, что они набрасывались друг на друга, на деле же старались сдержать себя от столь мощного порыва, который копился несколько столетий. Получалось из рук вон плохо. Жадно перемещая руками по телу принца, Хуа Чэн окончательно потеряв рассудок, вёл себя крайне нахально. В порыве страсти сцепились демон и небожитель — поистине удивительное зрелище. — Ваше высочество... — Князь демонов с большим усилием прерывал чувственный поток глубоких поцелуев. — Ваше высочество, прошу, скажите вашему верному последователю… Скажите, что это не сон… Скажите что-нибудь, что отпустит мои скверные мысли… Что-нибудь, что… — Я люблю тебя. Хуа Чэн остановился и лицо его было напротив лица принца, в взгляде которого читалась вся серьезность сказанных слов. — Я люблю тебя всем сердцем, Саньлан. Настолько сильно люблю, что сердцу становится невыносимо больно от одной мысли, что 800 лет я был без тебя. От волнения и значимости сказанных вслух слов кровь начинала бурлить, заставляя принца раз за разом словно переживать тот миг, когда грудь пронзил кол из персикового дерева. От трепета у Се Ляня снова подскочил пульс, но, к счастью, это уже не доставляло ему страданий. Когда человек попадает под чары сладких уз, вначале он лишается силы, а затем его охватывает безумие. Безумен ли был сейчас наследный принц? Возможно. Но ни при каких обстоятельствах нельзя было сказать, что силы покинули его. Всматриваясь в взгляд напротив, в котором впервые на его памяти читались смятение и всепоглощающая страсть, Се Лянь ощущал себя самым счастливым и самым могущественным среди всех трех миров созданием. Хуа Чэн продолжал смотреть на принца, пока тот не приложил свои руки к щекам демона и не притянул к себе. В нежном поцелуе передались слова благодарности. Почувствовав влагу, небожитель немного отстранился и увидел скатившуюся с единственного глаза слезу, пропитанную осознанием, что спустя несколько веков два одиноких сердца вновь сплелись красной нитью и не будет никого больше в этом мире счастливее, чем они. Хуа Чэн прильнул к Се Ляну в новом чувственном порыве и теперь через поцелуи и прикосновения читалась не только благодарность, но и взаимный ответ. Пьянящее наслаждение разлилось по телам, в каждом их уголке, до самых кончиков пальцев. Оно с лёгкостью разбило заслоны, что юноши усердно возводили долгие годы, потраченные на поиск друг друга. Два любящих сердца растворялись друг в друге без остатка и никто больше не мог им в этом помешать.