Гримёрка

Подготовливаясь к выступлению в гримёрке, Чонсу, застёгивая пуговицы на своей чёрной рубашке, устало смотрел в зеркало напротив. Гониль, увидев его не лучший вид, поинтересовался о его состоянии, на что тот лишь уныло пробормотал: — Очень устал. Такое ощущение, будто мои голосовые связки скоро порвутся, — теперь лидер группы выглядел немного расстроенным. Он опустил глаза, всё пытаясь застегнуть корсет, который был ему тютельку в тютельку по размеру, но разобраться с необычной застёжкой оказалось тяжелее, чем ожидалось. — Чонсу, потерпи ещё немного, затем передохнём хорошенько, вкусно поедим, посмотрим интересный фильм. Не унывай, всё в порядке, — выдавливая улыбку подбодрил Гониль. Он был изнемождён не меньше Чонсу, но обязанности лидера заставляли его терпеть и поддерживать других. Увидев, как старательно хён пытается разобраться в механизме застёжки этого дурацкого корсета, предложил: — Тебе помочь? — мягко улыбнувшись, спросил хубэ. — Да, пожалуйста, — барабанщик хотел покрыть трехэтажным матом производителей этого чудо-аксессуара, но пришлось воздержаться. Ким подошёл ближе, осматривая корсет. Он сам не особо понимал, что нужно сделать, но, подумав с пол минуты, ему пришла идея, как разобраться с этим. Он подошёл к Ку вплотную, так, что их носы чуть ли не упирались друг в друга, и начал колдовать с застёжкой, которая казалась просто деталью из металла, не имеющей какого-либо предназначения. Они оба слышали дыхание друг друга, даже сердцебиение, ведь в гримёрке было весьма тихо. Своими движениями, Чонсу касался натренированного пресса Гониля, а эта часть у него всегда была особо чувствительной, тем более, когда перед ним вплотную стоит самый красивый для него человек на этой земле, у него порхали бабочки в животе. Ким тоже выглядел возбуждённым, судя по раскрасневшемуся лицу и тяжёлому дыханию, к тому же, он касался места, где отлично чувствуется мускулистый рельеф тела парня, что тоже не оставляло его равнодушным. Спустя несколько минут с корсетом было покончено, и, наконец-то закончив, Чонсу возмущённо проговорил: — Мне кажется, снизу в меня что-то упирается… — Гониль сглотнул, ведь было очевидно, о чём он говорит, и что это явно не колено. Но, его голос с осуждающего вдруг сменился на игривый, — Как я понял, тебе тоже хочется немного отдохнуть, да? — Ку, сдерживая всё своё возбуждение, заранее предполагая, что победа, как обычно, за Кимом, проговорил, стараясь звучать как можно более рассудительно. — Чонсу, это очень плохая идея. — Да ладно тебе, у нас ещё куча времени, можно и немного расслабиться перед выступлением. — Я сказал не-!.. — Чонсу, не желая слушать отговорки, заткнул Гониля поцелуем, втягивая его в пучину безрассудства данного поступка. Ощущения от поцелуя с Кимом, который отлично умел доставлять этим удовольствие напрочь заглушили какие-либо остатки разумных мыслей, и, оба дико уставших парня решили ненадолго выпустить пар. Каким же глупым было это решение, ведь их могли засечь в любой момент, но, живём один раз, верно? Страсть между ними после первого раза ни капельки не утихла. Поцелуй был мокрым, скользким, а движения их языков были похожи на быстрый, романтичный танец. Руки хубэ уже гладили стояк хёна через штаны, а тот лишь старался быть как можно тише, ведь они определённо не должны заниматься здесь таким. Когда потом и кровью застёгнутый корсет уже валялся на полу вместе с брюками и бельём Гониля, парни вступили на очень опасный путь. Ким стал аккуратно поглаживать набухший орган Ку, который изо всех сил стиснул зубы, чтобы не издавать громких звуков. Они стояли вплотную друг к другу, и Чонсу прекрасно чувствовал Гониля, читал его насквозь. Ему словно передались эти эмоции, беспокойство, но в то же время страсть и возбуждение. Ещё немного оглаживая ствол и с ухмылкой наблюдая за реакцией партнёра, свободная рука клавишника стала гладить внутреннюю сторону бедра, такую упругую в результате долгих, упорных тренировок. Кожа барабанщика была очень чувствительной и от стимуляции сразу в двух местах сдерживаться было ещё сложнее. Но, вспомнив, что у них не так много времени, Ким Чонсу решил не медлить. Он дотронулся до плеч Ку Гониля и подтолкнул его спину к туалетному столику, тот же послушно на него опёрся. Он пока не очень понимал, что от него хочет его парень, лишь просто терпеливо ожидал ласк. Ким приблизился к мочке уха Ку вплотную, и, оставив нежный поцелуй на ней, прошептал: «Расслабься.» Хубэ опустился ниже, к паховой области, и как только хён догадался о его намерениях, в нём смешались предвкушение и беспокойство. — Чонсу, не надо, я же могу не сдержаться и-!.. — он не успел закончить вполне логичное суждение, как почувствовал губы парня на своей плоти. Пока член ещё не сильно набух, он смог взять его в рот полностью, и стал опускаться то вниз, то вверх, проталкиваясь то глубже, то наоборот выходя. Холодная слюна и тёплый рот создавали дикий температурный контраст, от которого хочется кричать, полностью отдаться Киму, который явно знает, что делает, и делает очень умело, с ювелирной точностью. Но, сейчас они не находились ни в мягкой кровати, ни на раскладном диване, а в чертовой гримёрке! Гониль закусил губу, чтобы не издать ни звука, но когда мокрый язык дотронулся головки, слизывая предэякулят, тот не выдержал и заскулил, настолько приятными были ощущения. Чонсу в этот же момент вышел и возмущённо посмотрел ему в глаза. Прерываться на таком моменте было бы просто провалом, ведь только он полностью затвердел, сразу же заканчивать казалось жестой пыткой. Он взглянул на клавишника ошеломлённо, и, нахмурившись, прошипел: — Что такое? Чонсу не ответил, а лишь приложил указательный палец к своим губам. Гониль понял о чём он и кивнул, но, боже, как же хотелось снова ощутить его влажный рот на своём члене. Клавишник и не сопротивлялся этому желанию, оно только мотивировало его продолжать. Он высунул язык и дерзко коснулся головки, а затем толкнулся глубже. Он уже не мог взять полностью, поэтому пришлось использовать руки, чтобы не оставлять основание без внимания. Он двигал губы и ладонь в такт, его движения были полностью синхронными. Барабанщик просто таял от его действий, и, чтобы не сорваться на стоны, ему пришлось укусить предплечье, дабы предотвратить любые звуки. С каждым толчком, укус становился всё глубже и больнее, но острую боль с головой перекрывало удовлетворение от той магии, что творил Чонсу. Как только Гониль научился подавлять все звуки, хубэ вдруг начал облизывать головку быстрее и резче, давя языком сильнее, а скорость ладони продолжила своё движение в привычном темпе. Каждый миллиметр не был оставлен без внимания, каждый будто ощущался по-своему, и абсолютно от каждого шла невероятная доза блаженства. Язык двигался быстрее, интенсивнее, вкладывая энергию в процесс, а ладонь, решившая не менять правила, чувствовалась абсолютно по-другому, и импульсы казались более мягкими, контрастируя с дерзкими толчками выше. Этот контраст сводил с ума, удовольствие сводило с ума, Ким Чонсу сводил с ума. Но, только они сепарировались от внешнего мира, послышался стук в дверь, а затем вопросительный голос Джуёна: — Гониль, Чонсу, давайте там поскорее, нам выступать скоро! — Абсолютно все движения остановились, ладонь Чонсу, его язык и губы, но бедное предплечье Гониля всё ещё было в зубах, — Эй, ответьте хоть что-нибудь, если вы вообще здесь, — лидер, собрав в себе все усилия, чтобы дать четкий ответ и не спалиться, что буквально сейчас его член у Чонсу во рту, выдохнув, проговорил, освобождая руку от хватки: — Мы скоро придём. Выдохнув, Ли ответил: — Ладно. Как только звук его шагов пропал, Гониль, смертельно желая продолжения, умоляюще посмотрел на Чонсу свысока. Этот взгляд был равен огромному тексту о том, как же он хочет, чтобы он не останавливался, а хубэ прочитал его буквально за секунду, и, поощряя за выдержку, провёл языком уже по всей длине и продолжил движения, от чего Ку вздрогнул, а Ким облизывал и гладил губами окончание. Но, ладонь двигалась уже вокруг, а не вниз и вверх, добавляя новых ощущений. Теперь, было даже небольшое чувство давления, что разжигало огонь ещё сильнее. Предплечье снова было крепко зажато в зубах, но даже это не помогало подавлять мычание, исходящее из уст Гониля. Ким Чонсу уже чувствовал усталость от движений ртом и ладонью туда-сюда, но заканчивать он не собирался. Он вышел, оставляя ниточку слюны между головкой и его губами, и, чуть отдышавшись, не отпуская ствол пальцами, принялся тереться о него своей щекой, лаская, пуская в ход все средства. Теперь, Ку Гониль чувствовал себя по другому, ведь рельеф рта и ладони полностью отличается от рельефа щеки: мягкого, душистого. Клавишник нежно тёрся, в медленном темпе, растягивая и растягивая удовольствие. Дыхание барабанщика участилось, а с предплечья уже стекали бордовые капельки крови. Отдышавшись, Ким снова взял и продолжил, но теперь уже быстрее. Как бы этого не хотелось, но уже давно пора заканчивать, так что нужно заставить Ку кончить поскорее. Языком он стал создавать ещё большее давление, а ладонь уже не просто елозила, а скорее бегала по члену. От шустрых движений были мурашки по коже. Чонсу стал ощущать пульсацию органа сильнее, и это явно было признаком того, что самое время выйти. Отстранившись, по пути он финально провёл языком по стволу и усердно стал глотать воздух, которого критически не хватало после таких долгих ласк, но не успел он и вдохнуть полной грудью, как его лицо испачкалось спермой. Ситуация была до жути неловкой, но Чонсу отнёсся к этому спокойно, ведь вины Гониля в этом никакой нет. Второму же даже смотреть на него было тяжело, настолько это его смутило. Ким встал и вытерся первым попавшимся ватным диском. Лицо его было красным от осознания того, что и где они сейчас делали. Пусть и макияж был повреждён, времени уже не было. В это время хён одевался и старался выглядеть так, будто ничего не произошло, и их беспорядочный вид никак не связан с причиной опоздания. Посмотрев в сторону корсета, валяющегося на полу, он подобрал его, повертел в руках и бросил многозначительный взгляд на Чонсу. Тот лишь вздохнул и протянул: — Только давай не как в прошлый раз, хорошо? — Гониль кивнул.