***
Сегодня был непогожий день. Небо затянуто слоем серых аляповатых туч, похожих на разорванную вату, дует холодный ветер, а с утра мерзко моросил дождь, тот для которого куртку не наденешь, но и в футболке не выйдешь, вот и приходится мокнуть в кофте. Фил не любит такую погоду с недавних пор – у него начали болеть запястья и левое колено. Возможно в такую погоду стоит заварить себе теплого чая, взять немного печенья и сесть перед телевизором, закутавшись в тёплый плед, у него ведь как раз сегодня выходной. Но на это нет настроения, ему не хочется сидеть в четырёх стенах и киснуть перед шипящим зомбиящиком, а потому он сейчас здесь, на кладбище, навещает могилу сына. Надгробная плита чистая, а место вокруг ухоженное – Фил лично занимается уборкой, приходя сюда раз в неделю по четвергам. Сегодня суббота, он был тут вчера… – Смотрю вы часто тут бываете. – Чужой, хриплый, очевидно прокуренный годами голос слышится из-за спины. Фил оборачивается и приветливо улыбается подошедшему мужчине. Он видел его здесь несколько раз, тот тоже приходит четвергам. Мужчина выглядит растепанным, небритая щетина бросается в глаза, рубашка явно не первой свежести, растегнута до середины и держится только благодаря помятому, красному галстуку. Проще говоря выглядит отталкивающе, как среднестатистический пьяница после корпоративных попоек. Впрочем, судя по сжатой в руке открытой бутылке виски, это могло быть не так уж далеко от правды. – Обычно не более одного раза в неделю, а вы? – Третий день подряд стоите здесь. – Мужчина игнорирует вопрос, подходит ближе и садится прямо на сырую траву напротив могилы Уила. – Твой друг? Или родственник? – он делает большой глоток из бутылки и поднимает мутный взгляд на Фила, хлопает рядом с тобой, предлагая присесть. На это Филза отрицательно качает головой и отвечает «Сын». Кратко и ясно, не требует рассуждений, не вызывает вопросов. Родители не должны хоронить своих детет. – Вы тоже здесь часто бываете, как я заметил. – Сын… – так же коротко отвечает собеседник и вновь прикладывается к горячительному. Они находятся в тишине до тех пор пока не пустеет бутылка. За это время мимо них проходят человек пять, не обратив внимания на молчаливый дуэт. На кладбище полно людей, придающихся горю, так какой смысл их отвлекать? Когда незнакомец поднимается на ноги, убрав пустую бутылку в карман брюк, откуда та нелепо торчит на две трети, грозясь выпасть, и растерает руками слегка покрасневшие лицо, он наконец решает представиться. Фил на это вовсе не в обиде, ведь и сам не лучше. – Джей Шлатт. Можно просто Шлатт если что. – речь его всё такая же ровная, будто и не вливал в себя литр виски. Он протягивает руку в приветственнии, на которое тут же получает ответ. – Филза Крафт. Просто Фил, если так будет удобнее. – и Фил улыбается чуть шире чем прежде, ибо рад новым знакомым, хоть и глаза выражают всю ту же тоскливую печаль, сидящую слишком глубоко внутри. – До встречи в четверг? – вопрос с усмешкой, но без намека на веселье, ведь в глазах у Шлатта точно такая же глубокая боль. Теперь у Фила каждый четверг появляется собеседник. Всегда неопрятный, поддатый или с похмелья, с очередной бутылкой в руках, грубый и местами резкий, но всё таки не плохой человек, собеседник и друг в какой-то степени. Вместе они всегда говорят ни о чём и обо всем сразу, знакомы уже больше года, но не знают друг о друге ничего толкового кроме имён и того, что оба лишились самого дорогого – детей. Уилу было двадцать четыре. Сыну Шлатта – Таббо, было всего семь.***
Закатное солнце било своими безжалостными лучами сквозь стекло прямо в глаза, от чего приходилось жмурится. Фил хотел зашторить окна аудитории и зашторил бы, будь эти самые шторы на своём законном месте. Казалось бы студенты люди не маленькие, практически всем, кто бывает в этом корпусе уже за двадцать, а всё равно бесятся, словно они младшеклашки. Несколько человек устроили сегодня догонялки и едва не разнесли несколько кабинетов. Теперь Филзе приходится убирать расстасканную по всему полу землю из разбитых цветочных горшков. Спасибо хоть студенты сами додумались убрать осколки и несчастные цветы. Куда именно те дели растения мужчина не знает, сейчас это не его забота, да и честно говоря ему на это всё равно – меньше работы и на том спасибо. Выходя из аудитории мужчина не рассчитывает силы и случайно открывает дверь резче, чем того хотел. Слышится глухой удар, за которым следует болезненный стон. – Ох, прошу прощения! Ты впорядке? – Фил взволнованно оглядывает человека присевшего на корточки и держащегося обеими руками за лицо. Он стягивает с рук рабочие перчатки, скидывает те на ручку уборочной тележки и помогает постродавшему подняться на ноги. – Всё… всё хорошо, просто задумался немного! Это оказывается один из студентов. Парень смаргивает выступившие слезы и пытается вытереть лицо рукой, размазывая кровь, текущую из носу. Что же, Фила можно поздравить, ведь он выбил страйк, разбив нос человеку, осталось надеяться, что зубы бедного парня остались на месте. Он достаёт из внутреннего кармана формы платок и начинает вытирать чужую кровь, даже не задумываясь о том, как это может выглядеть со стороны. Когда Уилл был маленьким, Филу часто приходилось вот так же утирать ему сопли и кровь, когда тот в очередной раз врезался во что-нибудь и прибегал к отцу в слезах. Студент не стал сопротивляться этому жесту, покорно подставляет лицо, чуть наклоняясь для удобства. Молодой человек оказался выше Фила на целую голову и в плечах пошире будет. – Мне правда жаль. Точно всё хоро… – Да, всё правда в порядке! Не переживайте. – перебивает парень и отстраняется, немного мнется не зная, что ещё можно сказать. Его зеленные глаза метаются по сторонам в попытке зацепиться за что-нибудь, чтобы продолжить разговор и разрушить нависшее неловкое молчание, которое, впрочем, длиться не шибко долго. – Ты чего так поздно? – Фил берёт инициативу на себя, – Мне казалось пары давно закончились. По крайней в этом корпусе уже все преподаватели ушли. – Я… Я друга своего искал. Этот уёб… То есть "прелестный человек" слишком серьезно относится к учёбе, вечно задерживается допоздна в библиотеке. – голос парня отчего-то звучит слегка нервно, будто он оправдывается перед родителем за плохие оценки, хотя ему и не за что извиняться. – О, а вот и он! – взгляд студента устремляется куда-то за спину уборщика, а на лице появляется яркая улыбка, едва не во все тридцать два зуба, совсем по детски счастливая. Он ещё раз благодарит Фила за помощь, вовсе забывая, что мужчина и стал виновника этого маленького, но всё таки неприятно инцидента, и убегает к своему товарищу. Второй студент оказывается Филзе знакомым, но он не может вспомнить его имя. Мужчина и впрямь часто встречает этого усердного парня в библиотеке в самое позднее время, когда уже Мисс Эббис, местная библиотекарь, едва ли не шваброй гонит его оттуда. Парень с яркой, выделяющейся своим цветом, прической на приветственные объятия, с которыми на него накидываются, брезгливо морщится и пытается оттолкнуть другого парня, словно приставучего пса. И всё же улыбается, искренне так, снисходительно закатывая глаза. «Забавные» думается мужчине. Он возвращается к своей работе, оставляя студентов заниматься своими студенческими делами.***
– Сегодня ты поздновато. – Ага. На работе задержался. Снова четверг, середина недели и они оба тут. В руке Шлатта вновь знакомая бутылка виски, уже наполовину пустая. – Вот оно что. А кем работаешь? – Фил сидит рядом на траве. В этот раз они решили посидеть возле могилы Таббо. Мальчишка на цветной фотографии обнимается с плюшевым мишкой, что едва не больше его самого, и одаряет их самой солнечной улыбкой. Филза эту могилку держит в чистоте уже по привычке, хотя Шлатт не просил об этом. Ему просто кажется это правильным, а тот ничего против не говорит. – Серьезно решил спросить об этом только сейчас? – мужчина едва не смеётся, иронично поднимая густые брови вверх, а Фил беззаботно пожимает плечами, молчаливо ожидая ответа. – Частный детектив. Когда-то давно друг решил открыть свою конторку, вот и работаю теперь на него. По крайней мере буду работать пока совсем не осточертею этому бедолаге и он меня не вышвырнет. – Шлатт делает акцент на последнем слове и приподнимает руку с виски, очевидно указывая на своё нездоровое пристрастие. – А ты? – Неплохо ты устроился. Сейчас я уборщиком работаю, уже несколько лет в одном месте. Работа конечно не из лёгких, но платят прилично и увольнять, вроде как, в ближайшее время не собираются. – Фил легко улыбается, смотрит прямо в темные глаза. Они оба смеются, хотя ничего смешного и не говорили. Просто сегодня солнце светит чуточку ярче чем обычно. В конце концов уже весна.***
Всякие увлекательные мероприятия на вроде ярмарок, выставок и конкурсов – это конечно хорошо, никто не спорит, но только вот после них всегда остаётся слишком много мусора и головная боль от через чур большого скопления шумных людей. Увы у Фила не было помощников в его благородном деле, он был единственным уборщиком на все несколько корпусов. Можно подумать, что это абсурдно, иметь только одного несчастного, не в самой лучшей форме мужчину, на которого скинули всю работу, но с другой стороны ему и платили за десятерых, чем он, к слову, был очень даже доволен. В общем, не гоже мистеру Крафту жаловаться на свою работу, когда его ждёт швабра. Опыт имеется не малый, рука набита, музыка в стареньких, но пока живых наушниках была хорошим фоновым сопровождением. Он управился со своей задачей довольно таки быстро, даже не смотря на то, что время близится к трём часам ночи. У Фила были ключи практически от всех дверей всех зданий учебного учреждения и поэтому ему не пришлось беспокоить задремаших на посту охранников, когда настало время уходить домой. Улицы в это время удивлено тихие для такого, шумного днём города. Окна без света напоминают глаза покойников, пялищихся тебе в саму душу, пускающих слюни на блёклые остатки живого в ней. Жутковато слегка, но со временем привыкаешь. Фил живёт не так далеко от места своей работы, но редко когда ходит пешком, предпочитая общественный транспорт (точнее предпочитает его больное колено и гудящие от усталости ноги). Но когда на дворе глубокая ночь, то об автобусе можно даже не мечтать. Хочешь не хочешь, а прогуляться и подышать свежим воздухом всё равно придется. До нужного дома оставалось уже меньше половины квартала, когда Фила привлёк странный звук, доносящийся откуда-то справа. Повернув голову на шум он сразу увидел его источник – это была кошка. Молоденькая, совсем ещё котёнок, если судить по внешним признакам и крошечным габаритам. Маленький хищник с упоением поедал пойманную крысу, от которой уже осталось меньше половины. Её тонкие кости громко хрустели на пару с чавкающей плотью под напором зубов, в то время, как кошка блаженно мурчала. Она была тощей и невзрачной, самой обычной бродячей кошкой, рождённой на улице. За нее нельзя было зацепиться взглядом или посчитать хоть чуточку симпотичной, но мужчина всё таки остановился, дабы разглядеть получше. От чего-то зверёк не стал сбегать, когда большая, по сравнению с его тщедушной тушкой, рука опустилась ему на спину и прошлась в осторожном движении вдоль выпирающего хребта. То ли её голод пересилил страх, то ли она была не такая уж и дикая, как могло показаться с первого взгляда, но она даже не дрогнула, не зашипела на человека, нарушевшего её личное пространство столь бесцеремонным образом. Сегодня доставать ключи из кармана, чтобы попасть в подъезд, а потом и в квартиру, было труднее чем обычно. Мало того, что запястье в очередной раз не на шутку разболелось, так ещё и вторая рука была занята ёрзующим, шерстяным комком, что успел пригреться в руках человека. В эту ночь Фил впервые за много лет возвращается домой не один и от этого тепло разливается по всему телу от самого сердца. Он ещё с детства хотел завести себе кошку и вот, спустя так много лет, она нежданно негаданно, столь неожиданно заводится сама по себе. Это маленькое создание, на вид хрупкое, без тени страха и сомнения, устремляется вглубь квартиры, как только захлопывается изнутри входная дверь. Фил на такое ярое любопытство лишь довольно улыбается, думает чем будет сегодня кормить нового жильца, и какое имя лучше всего подобрать этой крохе.***
– В последнее время ты выглядеть лучше. Даму себе завел? – Шлатт тихо посмеивается, зная что это далеко от правды, и любуется, как лицо Фила преображается в искреннем недоумение. Тот и сам едва держится, чтобы не засмеяться в голос. – Ага. Знаешь, такую крошечную, мурчащую на ухо по ночам и не отлипающую от пачки с кормом. – Филза говоря эти слова лучится давно позабыты счастьем. Губы его больше не кривятся такой знакомой, горькой улыбкой, выжимаемой через силу по старой привычке. Шлатту думается, что всё же не зря он в тот дождливый день решил, в попытке спрятаться от пожирающей изнутри вины, подойти к первому попавшемуся человеку и начать такой бессмысленный, но в конечном итоге сблизивший их, разговор. Сегодня они впервые встретились не в четверг – сегодня ещё только вторник. Они впервые сидят не на траве у могил своих сыновей, а на лавочке в парке, где столкнулись случайным образом. Впервые Шлатт видит живые и искреннии эмоции на лице своего собеседника, а тот впервые может лицезреть его без бутылки в руках, причесанноего и побритого – в конце концов сегодня важный день. Сегодня Шлатт разводится и поэтому стоит выглядеть достойно хотя бы один раз за последние несколько мучительно долгих лет. И делает мужчина это не ради своей, уже почти бывшей, жены и, тем более, не для себя, а для Таббо, ведь для него они так и остались крепкой любящей семьёй, которая может выдержать любые невзгоды. Забавно, что маленький Таббо в какой-то мере был даже прав. Семья может выдержать, что угодно и преодолеть любые трудности на пути к своему счастью – не выдерживают только люди. Шлатт не выдержал первым, она сдалась следом, так и не пожелав этого признавать. Сегодня они смогут закончить мучать друг другу души общими воспоминаниями, не смея смотреть в глаза, наполненные едкой обидой и пустотой. – Не хочешь как-нибудь сходить выпить? – детектив (да, его до сих пор не уволили и он до сих пор не может понять почему), достаёт из кармана пиджака пачку дорогих сигарет и прикуривает. Забавно, подмечает Филза, что Шлатт не курит дешманские сигареты, не скрывая своего к ним призрения, и каждый раз выркая в сторону молодых людей, готовых смолить самокрутки. Ноо при этом этот человек с удовольствием давиться дешёвой выпивкой из сомнительных заведений. На этот вопрос Фил сразу не отвечает. Задумывается считая свои выходные и будни, попутно прикидывая разные места, куда можно сходить. Как не кстати на этой неделе у него лишь один выходной – четверг. Он смотрит на собеседника опять печальными глазами и выжимает улыбку, произносит название заветного дня и откидывается на спинку скамейки. Шлатт, как ни в чём не бывало, выдыхает облачко сизого дыма и пожимает плечами, – Четверг значит… Они сидят в тишине какое-то время. Фил не знает о чём думает Шлатт, впрочем, как и тот не может догадаться о назойливых мыслях, крутящихся в блондинистой голове, как заевшая в проигрывателе пластинка. Прямо сейчас Филза ловит себя на мысли, что это и есть шанс, о котором глубоко в душе мечтает давным давно, но не находит в себе сил признаться в этом. Слодно признаться в этом самому себе, не говоря уже о ком либо ещё. Хотя ему давным давно некому признаваться. Теперь, почти некому… Шлатт делает последнюю затяжку, сжигая сигарету до самого фильтра, и выдыхает последнее облачко сизого дыма, тушит окурок о нижнюю часть лавочки, где наверняка полно таких же следов от сигарет и налеплено куча жвачек, и бросает его в рядом стоящую облезлую урну. Он тихо посмеивается своим же мыслям и так же откинувшись, как Филза, поворачивается к тому лицом. – Говорят в этот день должна быть хорошая погода. – он улыбается, немного неловкой улыбкой, мнётся, явно стараясь не отвести собственный взгляд от внимательно слушающего собеседника, – Есть идеи куда можно будет сходить в четверг? Фил подмечает, что глаза у того выразительные, карие, на солнце едва ли не медовые, а в тени подобны горькому шоколаду или терпкому кофе. Глаза у Шлатта совсем не похожи на глаза, когда-то бросившей его, Кристин. У мужчины они гораздо искреннее и теплее, особенно, когда не поддернуты пеленой алкогольного опьянения.***
Впервые за долгие годы Филза Крафт готов был со всей своей уверенностью, на которую только был способен, сказать, что почувствовал себя счастливым. В голове не было никаких сторонних мыслей, способных омрачить вечер или соскользнуть с губ неосторожной темой, что испортит настроение в мгновение ока. Ему было по настоящему весело. Нет, даже не так – им обоим было по настоящему весело. Они хорошо, наверное даже отлично, провели время, сидя за неприметным столиком в углу зала, недорогого, но уютного ресторана. В этот раз угощал Джей, аргументируя это тем, что, кто пригласил – тот и платит. На такое заявление Фил лишь весело фыркнул сдувая отросшую челку, лезшую в глаза, и пообещал, что в следующий раз место выберет сам и обязательно угостит в ответ. Хоть и заказали из еды не много, но они даже не съели и половины, будучи слишком сильно увлечёнными разговорами и друг другом. Мягкий свет декорированных ламп создавал уют и спокойствие, ненавязчивая мелодия льющаяся из колонок, расположенных где-то под потолком, лишь больше расслабляла, подталкивая говорить на темы, раньше так старательно обходимые ими обоими. Несколько приятных часов за откровенными беседами и всего пару бокалов вина, паршивого, как высказался Шлатт, опираясь на свой многолетний стаж алкоголика, они оба не задумываясь принимают решения продолжить вечером в другом месте и совсем другой обстановке. Это был очень значимый день для Фила, в этот вечер он искренне поверил, что в его жизни, в которой он вроде как и не жаловался ни на что, есть что-то стоящее, что есть повод искренне и ярко улыбаться, а не выжимать из себя кислуюю полуулыбку, лишь бы никто не стал зарываться чуточку глубже.***
– Пап, а почему мама ушла? – десятилетний Уилл сидит на диване, подобрав к себе ноги и уложив на коленях тетрадь с кривым почерком и каракулями на полях. Фил не раз говорил сыну делать уроки за столом, но тот упорно перебирался на все поверхности за исключением нормальных стола и стула. Кухонный подоконник и высокий комод на который можно влезть со спинки кресла не были исключением. – Она просто немного заблудилась в большом городе. – спокойно ответил Фил. Этот вопрос он слышит не первый и, наверное, далеко не последний раз. Сын частенько пытается разговорить его о их прошлом с Кристин, особенно когда не хочет делать уроки, но мужчине нечего рассказать, ведь он и так рассказал всё, что смог, без каких либо утаек и недомолвок, ещё в их самый первый разговор, состоявшийся пару лет назад. Но всё в порядке, Филу вовсе не больно говорить о сбежавшей жене. Ему никогда не было больно говорить о утраченном, лишь немного тоскливо, но не более, наверно... Он помнит, что у Кристин были очень красивые, но такие холодные глаза, а ее нежные, маленькие ладони притягивали взгляд, их хотелось целовать без остановки. Он любил её женственную мягкость и хрупкость. – Пап! – голос Уилбура раздался совсем рядом. Мальчишка слез с насиженного место и подкрался сзади к отцу, совсем не боясь получить локтем, когда тот будет разворачиваться, ведь он давно вырос и более не страшился мешаться под рукою родителя. Впрочем он и раньше этого не боялся, от чего по нескольку раз в неделю получал то в нос, то по лбу, и звонко-звонко смеялся, когда Фил брал своё неугомонное чадо на руки, прося прощения, с презабавным, по мнению ребёнка, лицом. – Чего? – заинтересованно спросил мужчина, но не стал разворачиваться, продолжая протирать верхние полки шкафа от пыли. Скоро закончится зима и надо будет прятать зимние вещи до следующего сезона холодов. Не услышав продолжения в течение тридцати секунд он всё таки разворачивается к сыну, уже с готовностью снова спросить, что тот от него хотел, но замирает, увидев… Увидев своего сына таким, какой он лежал на холодном полотне Каталки, в здании главного городского морга. Мертвец смотрит на него пустым взглядом, хотя Филу кажется, что на него обрушено всё осуждение мира, давящее на ссутуленные плечи неподъемным грузом вины. Сквозь мерзкое бульканье и жуткие хрипы, исторгаемые изсгнившей глоткой, Уилбур даже не имея рта, как такового – лишь ошметки мяса и раскрашенных костей – говорит и голос его подобен белому шуму. А ведь Фил и взаправду не помнит голоса сына… В последние годы они едва ли виделись и ещё меньше разговаривали. Нет, не так… А говорили ли они вообще хоть о чем-нибудь? Кажется да, Филза почти уверен в этом. Он не лучший родитель и это более чем очевидно, но он старался быть неплохим человеком, неся эту ношу в одиночестве. Он ведь был неплохим человеком, ведь так?.. Белый шум тем временем не прекращается, всё льется скрежетом из Уила, что медленно, словно в покадровой съёмке кукольной анимации, разлагается всё сильнее. С тухлого мяса тонкими слоями сползает грязно-бурая от трупных пятен кожа, затем отпадает воняющая кислятиной плоть какими-то комками, более похожими на передавленный фарш, оставляя голые сухожилия прилипшие к розоватым, ещё свежим и склизким костям, но и те постепенно отслаиваются и опадают к ногам в натекшуюю лужу из гноя и крови. Резкий запах разложения бьет прямо в нос и глаза, заставляя зажмуриться и постараться не вывернуть на изнанку содержимое желудка. И вот перед Филом их старая кухонька, пока ещё не обжитая, ведь они только-только переехали. Кристин стоит у окна и смотрит в вечернюю даль, любуется пустынной улицей и что-то тихо напевает своим сладким голосом. Её длинные волосы до поясницы плавно стекают черным водопадом с плеч, переливаясь в свете тусклой лампы подобно оперению гордого во́рона. Она никогда не любила заплетать или закалывать волосы, предпочитая давать этой густой красоте свободу, и Филу, смотрящему на эту картину, всегда думалось, что она похожа на самую настоящую сирену, в объятия которой он угодил, влюбившись по уши, будучи ещё мальчишкой. Кристин замолкает, разворачиваясь к Филу лицом, но вместо безумно красивых глаз и улыбки нежных губ с ямочками на бледных щеках он видит голый, сухой череп. Филза уверен, что этот череп печально улыбается ему, а потому не может не улыбнуться в ответ, раскидывая руки в приглашающем жесте. Кристин оказывается знакомо холодной, такой, какой он её запомнил последний раз.***
Фил просыпается ещё задолго до будильника. Мужчина уставился стеклянным взглядом в пошарпанный потолок, на языке ощущался привкус свежей крови из-за прокушенной губы. Где-то на задворках опустевшего сознания до сих пор скрежетает жуткий «голос» Уила в перемешку с прекрасным пением Кристин. Резкий холодок и щекочущие кошачьи усы внезапно утыкаются в ухо, но он даже не вздрагивает, лишь поворачивает голову на бок, рассматривая размытый силуэт любопытной кошки, которая утыкается холодной кнопкой носа ему в лоб. Полностью перевернувшись на бок Фил подтягивает к груди этот пушистый комок. Новая сожительница за пару месяцев пребывания в доме, обласканная и теперь всегда сытая, успела наесть себе мягонькие бочка и отрастить мягкую, чистую шерстку, в которую так приятно зарываться пальцами. До сих пор безымянный зверек громко мурлычет и ластится к нежным рукам человека. Филза осторожно ведёт пальцами по загривку, почёсывая меж растопыренных ушек. Теперь, привыкнув к темноте, он может любоваться довольной мордочкой этого крохотного и счастливого существа, чьи прищуренные глаза слишком сильно напоминают глаза его исчезнувшей супруги. Вкус крови на языке становится чуточку ярче. От него уже начинает тошнить... Фил слегка завидует кошке – ему бы тоже хотелось, чтобы кто-нибудь так же почесывал его по голове и дарил свою любовь за просто так. Хотя, кажется, этот «кто-нибудь» наконец, с недавних пор, присутствует в его жизни.***
– Ты где так умудрился? – Шлатт протягивает свою ладонь к чужому лицу и без церемоний проводит большим пальцем под длинной царапиной, не задевая ту. Яркая, красная линия не могла остаться незамеченной на всегда бледноватом от природы лице Фила. Сам Филза немного смущённо косится на загорелую руку другого человека, но не предпринимает попыток отстраниться от касания. – Да вот, с Кристой что-то разыгрались. Даже не успел заметить, как эта неугомонная малышка прыгнула мне на голову. – он прикрывает глаза, жмётся щекой чуть ближе к горячей ладони, – Она поджидала меня на шкафу, а я так перепугался от неожиданности, что чуть не уронил её , пока пытался поймать. – Фил тихо посмеивается, представляя, как бы выглядело лицо Шлатта, увидь он эту забавную картину в живую. – Будь осторожнее, а то шрамы останутся. – мужчина убирает руку от чужого лица, напоследок очень медленно, но делая вид будто не нарочно, проводит по ней костяшками пальцев. И улыбается так, что у Фила сердце заходится в неровном ритме, а будь он на пару десятков лет помоложе, то у него, несомненно, подкосились бы ноги. Остаётся лишь так же улыбаться в ответ, любуясь чужими лучистыми морщинами в уголках глаз, по которым сразу становится ясно, что мужчина раньше часто улыбался. В последнее время эта черта всё чаще возвращается к детективу в обществе белокурого собеседника. Солнце слегка припекает макушку и Фил вновь натягивает свою любимую, выцветшую с годами панаму. Сегодня очередной четверг и они вновь вдвоём на уже родном кладбище. В этот раз они не сидят на траве в обществе безмолвных надгробий, походя на давно усопшие, пустые оболочки, а пристроились на одной из лавочек на главной аллее, недалеко от ворот. Время где-то три часа и солнце в этот день чересчур беспощадное по отношению ко всему живому. Фил уже раз десять пожалел, что надел легкую рубашку с длинным рукавом вместо простой футболки – может быть однотонной, а может с нелепым для его возраста принтом. Джей же в этот день одет как раз по погоде – пляжные шорты и гавайская рубашка и шлепки смотрятся до смешного нелепо на фоне городского пейзажа, но в тоже время более чем логично, с учётом погодных условий. – Есть какие-нибудь планы на выходные? – Шлатт щурится, но упорно продолжает смотреть на собеседника, сидящего с солнечной стороны. – Планировал выспаться, а то, в последнее время, как-то неспокойно. – он облокачиваться на спинку скамьи и неровно выдыхает. Брови собеседника чуть хмурятся и тот придвигается чуть ближе, заглядывая в лицо, – Не уж то кошмары? – Да нет, они меня давно не беспокоят. Просто соседи часто шумят по ночам и молодёжь обнаглела совсем, собирается под окнами и голосят во всё горло. – Фил не врёт, подобное и впрямь происходило, хоть и не часто. Правда соседи, которые и дня прожить не могли без скандалов и драк, съехали ещё несколько месяцев назад, а малолетние пьяницы после пары предупреждений перестали буянить под окнами спящих людей. Ему просто не хотелось обременять другого человека столь незначительной вещью, как отвратительные кошмары, пропитанные горечью и разочарованием. Вдобавок к этому, если присмотреться, то и на лице Шлатта видны следы хронического недосыпа, ныне не такие яркие, как пару месяцев назад. – Знаешь, я рад, что тебя это не беспокоит. – Джей выдерживает небольшую паузу, – А мне… В последнее время снится прошлое. Во снах “он” такой счастливый, а я… Совсем другой… – Лучше, чем сейчас? – с иронией спрашивает Филза. – Ага. – обречённо выдыхает детектив, но не теряет улыбки, с ноткой тоски, но тут же оживляется, – А каким был ты в своей молодости? Джей начинает смеяться, едва ли не сгибаясь пополам, когда видит, как Филза на полном серьёзе пытается вспомнить о своих лучших годах с непозволительно забавным лицом. Только вот Филу рассказать особо нечего, он всегда был таким же, как и сейчас, старался просто жить и говорить, что всё в жизни совсем неплохо и жаловаться не на что, с юности зная, что это бессмысленно. Последние два четверга совсем не похожи на привычные, устоявшиеся в своей цикличности дни, слившиеся в вязкую кашу, а звонкий голос Шлатта задаёт совсем другое настроение любым дням недели. Филлу кажется, что он сможет сделать ещё несколько шагов вперёд из болота в котором увяз много лет назад, если будет рядом с этим немного грубоватым, имеющим проблемы с алкоголем, но старающимся их перебороть, человеком, у которого, как выяснилось, есть совсем другая сторона. Такая заботливая и ранимая, с печальными глазами. Столь близкая Филу. С Кристин никогда не получалось идти вперёд, как бы Филза Крафт не старался...***
На обратном пути домой Филза заходит в магазин купить корма для очаровашки Кристы. Имя для кошки он придумал пару недель назад, в ту самую ночь, когда проснулся от очередного кошмара, а она оказалась рядом, громко мурлыча. Каждый раз, когда ему снилось что-то неприятное , оставляющее мерзкий осадок на душе и привкус крови от искусанных губ, она всегда оказывалась рядом. Настроение у Фила было приподнятым после почти целого дня проведённого в обществе Джея и он точно знает, что тот такого же мнения. Под вечер стало немного прохладнее и дышать стало гораздо легче, теперь можно не спешить в укрытие прохладного подъезда и тихой квартиры, а прогуляться и насладиться этой отстранённой атмосферой вечера. Даже легкая боль в колене, от излишней нагрузки на работе из-за дополнительных смен после очередной выставки, ничуть не омрачает этот день. Переступившего порог своего жилища Фила встречает привычная звонкая тишина, вместо неугомонной кошки, что до этого всегда поджидалась своего хозяина, дабы выскочить откуда-нибудь и вынудить с ней играть прямо с порога, настоящего хватая за ноги своими когтистыми лапками. Но в этот раз шерстяной комочек не спешит радовать хозяина своим видом. – Кристи! Где ты, моя дорогая? – Филза ласковым голосом зовёт кошку, но в ответ слышит только тишину. Скинув кроссовки и поставив пока ты у входа на кухню он проходил дальше в квартиру. На пороге в комнату мужчина заостряет внимание на бурых пятнах на полу, тянущихся неровной, то и дело косящей вправо, ближе к стене, дорожкой, ведущей под кровать. Достать оттуда, забившуюся в самый угол, кошку, пускай и не сопротивляющуюся, было непросто, ибо больное запястье вновь дало о себе знать. Резкая боль свела руку в самый неподходящий момент, отчего у него не вышло удержать её и та, громко шлёпнулась на пошарпанный годами пол. В следующую секунду по комнате раздался душераздирающий визг с последующим жалобным сипением, тихим и отчаянным. Перепуганный человек тут же опустился на колени не обращая внимания на то, как неприятно заныли суставы, на этот раз как можно аккуратнее беря кошку уже двумя руками и прижимая к груди. На ладонях ощущается что-то влажное, слегка липкое, а Кристи продолжает жалобно пищать, панически извиваясь в больших руках, болезненно сдавливающих ребра. С пустыми, слипшимися от засохшей кровяной корки глазницами и беспрерывным мяуканьем она похожа на новорождённого котёнка – такая же беспомощная и хрупкая, зовёт кого-нибудь на помощь, а может просто умоляет оборвать мучения. Фил сидит на полу, поглаживая изуродованное создание, лежащее у него на коленях, и счастиво улыбается. Ему уже не терпится встретиться с Джеем – в следующий четверг тот обещал придти в гости.***
Уже с порога Шлатт ощущает что-то неладное. Беспокойное чувство, скребущееся где-то со внутренней стороны черепной коробки не даёт расслабиться в полной мере, заставляя всё время ожидать какого-то подвоха. Первые встречи с Филзой на кладбище приносили ему некое утешение, разбавляли красками его давно почерневший мир. Теперь же, уже долгое время, они приносят ему искреннее удовольствие, что порой от улыбки сводит скулы. К сожалению сейчас, не смотря на радость от встречи, что-то вызывает смущение и тревогу. В конце концов он дектив, пускай и средней паршивости, но всё же, как говорится – навыки не пропьёшь, даже если очень стараешься. Шлать раньше очень старался, но не смог. Пускай Фил и кажется всё таким же светлым и мягким, островком спокойствия в бушующем мире горя, и улыбается так искренне, что хочется схватить его прямо с порога и прижаться всем телом, в его глазах виднеется что-то знакомо-далекое. Шлатт пока не может понять что же это такое, а потому старательно игнорирует. Джею с самой первой встречи казалось, что Фил похож на старую ворону, которой уже никуда не нужно торопиться, её обломанные крылья не позволят улететь на юга, где тепло и может даже кто-то ждёт. Сейчас же хозяин этой небольшой квартирки производит немного иное впечатление, более походя на неугомонного птенца, разрывающегося между всем и сразу, не зная на чем заострить внимание. Очаровательно волнуется, мнётся, не зная с какой стороны подступиться к пришедшему гостю, что делает его на десяток лет моложе. Впрочем Филза выглядит очень хорошо для своих лет, уж точно лучше Шлатта, который младше хозяина квартиры на несколько лет. Шлатт всё таки делает первый шаг, пусть и в очередной раз, он уже привык к этому. Прижимается сухими губами к чужой щеке с мягкой и светлой, едвали заметной щетиной, в кратком поцелуе и берёт под руку. – Ну, показывай свои угодья! – в шутачно-приказном тоне говорит детектив вызывая тихий смешок Фила. Тот с благодарностью кивает, прижимаясь губами к линии челюсти в ответ таким же коротким жестом и наконец подобающе проводит гостя в свой скромный дом. Квартира у Фила такая же, как он её и описывал, разве что более пустая, нежели Джей представлял. Впрочем много ли надо одинокому человеку, почти живущему на работе и гуляющему по кладбищу заместо парка?***
Кровать у Фила жёсткая и узкая, а сама спальня немного мрачновата, в отличии от той же кухни, яркой и в теплых тонах. Как они они оказались в спальни Шлатт откровенно не запомнил, а единственное что он знает, так это то, что чай был вкусным, разговоры, как обычно, банальными, а тарелка с домашним печеньем в виде динозавров пустела и наполнялась раза три, не меньше. Сквозь не плотно задёрнуе шторы пробивается полоска мягкого желтого света от зажжёных уличных фонарей. Светильник на прикроватной тумбочке в противовес освещает их своим блеклым, холодным оттенком, что ничуть не умоляят желания прижаться влажными, краснеющими губами к бледной коже на ключицах. Впрочем сейчас кожа у Филзы не такая уж и бледная, будучи налитой кровью и покрытая, пока ещё, розовыми засосами и укусами. Сам Шлатт не любитель всех этих грубых ласк, но раз уж его партнёру они доставляют удовольствие он не прочь не на долго прикинуться серым волком и куснуть за бочок. Фил же не прочь порадовать мужчину своим голосом – хрипловатым и не громким, с придыханием на верхних нотках, особенно когда сильные руки проходятся с нажимом по уязвимым к щекотки бокам. Шлатту нравится эти тихие звуки, он старается уловить каждый из них, пусть порой это и не так просто. Не каждая женщина, может быть «громкой» в постели, что уж говорить о мужчине которому за 40, лежащим в постели с другим мужчиной? Даже как-то забавно выходит, что их спонтанное знакомство на кладбище из-за того, что одному алкашу не с кем было поговорить, а другому было просто всё равно, что будет с его жизнью дальше, приведет к одной постели и некой надежде на будущее. Первый раз произошёл спонтанно, как, то часто бывает. Но у них не было так же, как бывает у неопытных малолеток. Джей конечно был слегка подвыпившим тогда, но всё ещё в здравом уме. Он просто предложил попробовать, дабы как-то разнообразить времяпровождение за просмотром ситкома у него дома, а Фил, будучи совсем не пьющим, простодушно согласился. Оба были не против, обоим понравилось и они решили продолжить. Сейчас же детектив, не взирая на свою достаточно неплохую память, не вспомнит, сколько времени прошло с тех пор. Да и имеет это хоть какое-то значение? С нажимом проводя ладонью от пупка по мягкому животу до тазовой косточки мужчина внимательно вглядывается в чужое красное лицо. Мокрые после душа волосы растрепались по всей подушке, местами путаясь прядями в мелкие узелки и прилипая к влажным вискам. Шлатт знает, насколько они сухие и ломкие, не смотря на внешнюю, обманчивую мягкость, но это не мешает ему каждый раз зарываться в них пальцами и прижиматься в поцелуе к макушке. Почувствовав на себе взгляд Филза смотрит в ответ, прямо в карие глаза, своими, такими яркими, кристально чистыми озерами, что сейчас почти полностью потонули в пучине зрачка. Старается дышать, как можно глубже и спокойнее, что не так уж и просто, когда сердце заходится столь бешеным ритмом, а мышцы знакомо подрагивают в напряжении. Шлатт ведет одной рукой по напряжённому бедру выше по ноге, прямо под колено, покоящеея на плече, сжимая пальцами крепкой хваткой достигнув цели. Вторая же нога партнера прижимается к его горячему боку, ибо Фил не может закинуть её на чужие сильные плечи, как другую, здоровую. Забавно, что для человека, вечно ворчащего, что у него больные суставы, что ноют на погоду, как у стариков, поразительно хорошая растяжка. Шлатт и сам не громкий в постели, но даже он не в силах сдержать достаточно громкого стона удовольствия, ощущая чужой жар, как снаружи, под ладонями, так и внутри него. А от чужого голоса, не сдержанного специально для него, по телу табуном бегут мурашки. Им некуда спешить – у Фила внеплановый выходной, у Джея отгул «по личным обстоятельствам», они могут насладиться этим временем в своем темпе. Медленно, горячо, прижимаясь тесно телами, хватаясь друг за друга и слушая дыхание. Без единого слова, так, как нужно обоим.***
Шлатт просыпается от неприятного холода ползущего от стопы, что оказалась не накрытой одеялом, вверх по ноге. Попытка спрятать конечность не приносит своих плодов, ибо сон уже успел сбежать куда-нибудь в далёкое путешествие, предварительно послав человека куда подальше. Впрочем он даже рад, что проснулся, ибо у Фила слишком жесткая постель, после сна на которой у Шлатта уже болит шея и страшно даже подумать, что было бы, проспи он на ней до самого утра. Если верить часам в телефоне, то время сейчас не столь уж и позднее – уже пять тридцать. Его обычный подъём происходит в шесть-семь утра, если конечно он в трезвом состоянии, а потому можно вставать, не прокляная Судьбу за отсутствие законных часов сна. То, что Фила не было в комнате Джей понял сразу, как только открыл глаза. Так как кровать была узкой им пришлось умещаться едва не друг на друге. Не то чтобы кто-то из них был против, в квартире в любом случае не было другого спального места. Старый диван из комнаты Уилбура был выкинут много лет назад, будучи слишком загаженным всем, что только можно и нельзя. Да и не хотелось растрачивать тепло после горячего душа в одиночестве, когда можно сохранить его, греясь под одним одеялом. Сев и лениво потянувшись мужчина стал блуждать взглядом в поисках штанов. Нет, он конечно мог пойти на поиски хозяина квартиры и в трусах, но всё же для этого было слишком холодно. Судя по всему где-то было открыто окно. Возможно на кухне, откуда льётся яркий свет и где наверняка находится сам Фил. Штаны отыскались быстро, висящими на спинке стула у стены, там, где он и оставил их перед походом в душ вчера вечером. Босые шаги разносись эхом по просторной, из-за своей пустоты, квартире, в которой более ничего не было слышно. Создавалось впечатление, что Джей тут совсем один. Неясное чувство, что гложило его, когда он только переступил порог чужого дома, с новой силой начало скребсти своими когтями внутри сознания. Дверь в кухню была открыта на растопашку, давая увидеть полную картину происходящего там. Окно было на половину открыто и этого хватало, чтобы холодный воздух ночи спокойно проникал в жилище, разрушая весь теплый уют, которым могла похвастаться кухня – пожалуй единственная достаточно обжитая комната во всей квартире. Фил сидел на полу под подоконником, подтянув ноги к груди и мыча какую-то песню под нос, кажется, колыбельную. В руках у него определённо что-то было. Шлатт неспеша, с абсолютно спокойным видом подходит ближе, дабы рассмотреть, на что же с таким теплом во взгляде смотрит его любовник. Разглялев что же это всё таки такое, он прилагает все усилия, чтобы сохранить такое же, фальшивое, бесстрастное лицо и не скривиться в отвращении и ужасе. – Фил? – мужчина присаживается на корточки перед Филзой и тихо зовёт того по имени. – Ты чего так рано встал? – так же тихо, с искреннем интересом спрашивает тот, будто ничего не происходит. И от этого по спине у Джея бежит неприятный холодок. – Отдай это мне. Так нельзя, Фил... Прошу тебя!.. – Шлатт тянет руки, медленно, чтобы не спугнуть не нароком или не спровоцировать, но в ответ получает самый искренний и непонимающий взгляд. Филза прижимает несчастное, изуродованное до неузнаваемости животное ближе с такой силой, что слышится хруст. Раздаётся булькающий хрип, мерзкий и пугающий. Кошка, которая до этого показалась детективу мертвым тельцем, была ещё жива. Всё оказалось хуже чем он думал сначала... – Пожалуйста… – не узнавая свой собственный голос, умоляет Шлатт, даже не представляя, какая же боль отражается на его лице. Он вновь пытается забрать то, что осталось от Кристи из чужих рук, но ему не позволяют сделать этого, прижимая её окровавленное тельце к груди, как младенца. Филза и сам выглядит напуганно, абсолютно не понимая, что происходит. Не понимая чего от него хочет Джей. Он же всего навсего гладит кошку, не более, так почему тот выглядит так, будто Фил делает что-то ужасное? Почему?.. Раздается повторный булькающий хрип одновременно с щелчком и кошачья голова, с почти оголенным скальпом, сворачивается чижими испачканными в крови пальцами под неестественным углом. Филза даже не смотрит на неё, продолжая ласково гладит, теперь уже точно, труп. Больно… Больно и жутко смотреть в эти непонимающие глаза. Шлатт видит это, видит, что Фил даже не осознаёт что делает, что только натворил. Но больше пугает факт того, что мужчина понятия не имеет, что послужило тому причиной. Ведь Фил никогда не выглядел... Не выглядел вот так вот, как душевно больной человек, которому определённо нужна помощь. Тяжело вздохнув и силой зажмурив глаза, зарываясь пальцами в волосы, Шлатт пытается думать, что ему делать. Что ему со всем этим делать дальше, когда он только нашёл причину смотреть в будущее, а не спиваться, всё больше погружаясь в своё личное отчаяние? Ответ ему никто не даст. Ему казалось, нет, скорее верилось, что Филза такой же, что тот тоже смог найти свой путь к чему-то светлому в этом мире, лишившим когда-то их самого важно. Он ошибся и Фил, наверное, тоже. Кажется они оба ошиблись, но просто в разное время. Мужчина резко встаёт на ноги, заставляя второго дёрнуться от неожиданности и просто уходит в поисках своих рубашки и пиджака, в которых пришёл сюда. Фил смотрит ему вслед растерянными глазами, силясь понять, что так могло разочаровать Джея, что тот выглядел настолько разбитым. В голову ничего толкового не шло. В глаза неприятно лезут взлохмаченные волосы, вызывая неприятное жжение. Зачесывая мешающиеся пряди за ухо Филза резко дёргается, ощущая что-то липкое. Он смотрит на свои ладони. Смотрит с глазами полными ужаса и пытается убедить самого себя, что всё это неправда. Пытается внушить самому себе, что это не началось снова, как тогда, ещё до ухода Кристин. Горло сдавливает спазмом, кажется его сейчас вырвет. На теле, сквозь футболку, ощущается липкость и небольшая тяжесть от тушки несправедливо убитой кошки, которую он подобрал в надежде подарить дом и любовь. Он не хочет смотреть на то, что сотворил с ней собственными руками, а потому смотрит вперёд, бессмысленно уставившись перед собой. В проходе между кухней и коридором стоит Шлатт, уже полностью одетый и собирающийся уходить и никого не возвращаться. Нашедший в себе сил сказать что-то на последок, прежде чем исчезнуть, возможно даже навсегда из жизни другого человека, без возможности встретиться на кладбище в следующий четверг. Джей долго смотрит на Фила. Смотрит и видит ясность, ужас и сожаление на чужом лице, с такой же болью в глазах, как и у самого Шлатта. Рука с силой сжимает пачку сигарет в кармане пиджака. В заднем кармане должна быть зажигалка, подаренная другом из агентства, если конечно та не выпала где-то в спальне.***
Окно открыто нараспашку, впуская прохладный воздух раннего утра в квартиру, выветривающий запах тлеющей сигареты, пятой по счёту подряд, отчего в горле неприятно першит. Кристи бесцеремонно закинута куда-то в дальний угол кухни, чтобы не мозолить глаза – с ней они разберутся по позже. Филза положил голову на чужое плечо и беззвучно плачет, иногда говоря что-то совсем не впопад, пытаясь, что-то донести молчащему слушателю. Шлатт знает, что тот не пролил ни единой слезинки на похоронах своего сына. Он знает, что Фил сожалеет о том что случилось. Он знает, что ему сейчас чертовски страшно, потому, что он не хотел этого делать. Возможно у них всё таки есть какая-то надежда. – Кристин никогда не бросала нас с Уилом. Она... Она никугда не ушла, ведь я не отпустил её...– тихо произносит Филза, смотря на свои измазанные красным руки, вспоминая то, о чем старательно пытался забыть и это у него получилось на долгие годы, – Она не пропадала без вести... Есть ли у них хоть какая-то надежда?...