the ground reaches out to catch me softly in her baseball mitt i'm tired of the dirt and grit i want something soft i'm a fish in a bucket, thrashing he tried to take me out, hooks in my mouth listen to me when i say ouch i want something soft
ashnikko — dying star
работать учителем начальных классов... скажем так, никогда не входило в планы стэнли. планов было много, когда он был гораздо моложе и ещё жил в дэрри, но это было так давно, что уже почти неправда. если рассматривать всю его жизнь, то в целом... ни один из его планов не осуществился, и ничего из нынешнего в них не входило — не было в планах уриса бросать учёбу, не было в планах влюбляться не в своего соулмейта, не в планах было сбегать из дома, жить в каких-то трущобах, оставаться в отношениях...ну, сложноватых, а ещё никогда в планах стэнли не было жить от выходных к выходным, от зарплаты к зарплате. каждое утро стэнли смотрит на себя в зеркало и видит там неудачника, в блеклых глазах которого больше нет сил стремиться к чему-то большему. сил едва ли остаётся на то, чтобы поддерживать нынешний образ жизни... и хотя бы заставлять себя просыпаться по утрам. с другой стороны, ну чего ещё можно ожидать, когда с самого детства считаешь себя неудачником? лузер — грузным слоем лежит на тебе с того момента, как ты вообще начал осознавать себя отдельной личностью. все друзья — такие же отщепенцы, с не менее печальными планами, с не менее удручающими исходами; и как там говорится? да, правда, скажи мне кто твой друг… стэнли друзьями не разбрасывается, но всё равно горько подмечает — сложно стать успешным, когда тебя окружают такие же неудачники, как и ты, такие же уставшие и уже ни на что не рассчитывающие… хотя, конечно, в отличие от самого стэна, безумно счастливые. сейчас едва ли можно выкроить минутку на общение со своим лучшим другом и его пассией, но может это и к лучшему. каждый раз, когда нога стэнли заходит в дом ричи и эдди, по спине прокатывается неприятная волна зависти. в доме семейной парочки всегда тепло и уютно, а ещё так умиротворённо… эти придурки так долго таскались вокруг да около, что по сей день сдувают друг с друга пылинки, и стэн до дрожи раздражён, то ли от зависти, то ли по причине собственных мыслей. как вообще он может считать себя другом, если в голове то и дело плачется, да и как жалко плачется, как если бы это были проблемы ричи, что стэн так и не нашёл своего соулмейта. по крайней мере он предпочёл жить с человеком, который принимает его таким, какой он есть — успокаивает себя урис. каким? полным неудачником, избегающим сессии с психотерапевтом, едва зарабатывающим на жизнь, и ни к чему, ни к чему больше не стремящимся… порой стэнли задумывается, что бы о нём подумал его соулмейт? хотя, нет… ему не интересно. он и так прекрасно знает ответ на этот вопрос. от тучных мыслей отвлекает голос ребёнка — всё это время стэнли сидит над ним коршуном, рассматривая то ли рисунок на столе, то ли саму столешницу и все её причудливые узоры. урис вопросительно хмыкает и смотрит на малыша, который начинает махать цветным карандашом в опасной близости от глаз учителя, и стэнли, совсем не растерявшись, мягко опускает его ладонь на стол. — что случилось? — голос стэнли ни мягкий, ни твёрдый, просто уставший, и такой же сиплый, как и десять лет назад. — как нарисовать собаку? я не понимаю, — интересуется мальчик. стэнли берёт в свою ладонь руку ребёнка, которой тот держит карандаш, и начинает медленно вести по бумаге. он и сам не талантливый художник, но выдавить собаку в стиле палка-палка-огуречик он точно сумеет. а может, что-то даже гораздо милее этого. стэн ничего не говорит, потому что силы спешно кончаются даже от лишнего вдоха, а ребёнок, пытаясь высмотреть, что же там за собака, только добавляет бедному учителю работы, без остановки крутя головой из стороны в сторону. — а что это за собака? а почему у неё такой тонкий хвост?... мистер урис, а---- малыш не успевает закончить, потому что у стэнли немного сдают нервы от количества вопросов. он убирает свою ладонь и выпрямляется, увлечённо рассматривая недоумение на пухлом лице. какое-то время дошкольник анализирует понурый взгляд своего преподавателя, и, не к месту улыбнувшись, внезапно смеётся. дети, всё же, пугающие существа… — а говорите, что не устали, мистер урис, — тихо и весело упрекает малыш, рассматривая собаку. ну да, не самая лучшая собака в его жизни… ребёнок дорисовывает ещё одну линию, превращая тонкую полоску в настоящий хвост. стэнли усмехается; этот самый школьник всегда приводит его в особый восторг. что-то есть в нём, что заставляет стэна не совсем уж терять надежду в своё светлое будущее в преподавательстве. — а где твоя мама, джорджи? — в похожей манере спрашивает стэнли. он складывает руки на груди и поднимается из-за детского столика, и мир вдруг снова становится странного размера. к своим годам, медленно и верно подкрадывающимся к тридцати, стэнли вымахал достаточно высоким молодым человеком, и от того детская мебель кажется ему особенно нелепой. в то же время, давно пора привыкнуть, потому что в этой школе, предназначенной для, как это не смешно, именно для дошкольников и заменяющей детский сад, стэнли работает уже достаточно долго. — а меня сегодня папа забирает, — малыш не уступает и отвечает с всё той же игривой интонацией. стэнли рассматривает каждое его движение: размашистые прыжки мелка по бумаге, болтающаяся ножка, мотающаяся из стороны в сторону тёмно-рыжая голова, наполненная непонятно какими мыслями. это невероятное создание должно было уползти домой ещё с час назад, если не раньше… ещё никогда его не забирали так поздно, и это не может не волновать. — папа — это просто замечательно, — загадочно бубнит стэнли себе под нос. по телу проходит дрожь раздражения, какой-то невероятной усталости. приходится немного напрячься, чтобы вспомнить, что было рано утром, когда детей только приводили, и действительно — мама джорджи говорила что-то про то, что сегодня его забирает отец, которого стэнли ещё ни разу не видел. почему только теперь она не берёт трубку и где этот самый отец? стэнли закатывает глаза и идёт за свой рабочий стол, откуда он всё ещё сможет наблюдать за всем, что делает ребёнок, оставшийся единственным из всего класса, кого ещё не забрали домой. одиннадцатый час рабочего дня заставляет каждый нерв в теле скрутиться в калачик, превращая организм в жужжащий рой пчёл. стэнли смотрит на часы неотрывно, и уже чувствует, как дома его поджидает очередной разбор полётов. неприятная паника щекочет затылок. дома в целом ждёт не самая спокойная обстановка, особенно, как кажется стэну, в последнее время… вот только как долго уже продолжается это «последнее время» — трудно сказать. дверь в игровую резко открывается, и оттуда появляется он — тот самый долгожданный… — папа-а-а-а!!! — джорджи подскакивает и бежит в сторону мужчины, весело раскидывая карандаши по дороге. а ведь до этого момента стэнли искренне считал, что вышеупомянутого отца ждал тут только он, чтобы поскорее пойти домой, потому что всё это время малыш излишне увлечённо занимался чем угодно, но ни разу не заикнулся про своих родителей. стэн сразу же подходит ближе, оценивающим, очень острым взглядом осматривая вошедшего. до боли в суставах хочется показать своё недовольство чужим опозданием, словно это первая необходимость, и стэнли не упускает возможности хмыкнуть, когда видит раскрасневшееся лицо, омрачённое каким-то печальным сожалением. мужчина тяжело дышит, обнимая подбежавшего сына, и взглядам, его и учителя, просто невозможно не встретиться. урис возвышается, рассматривает очень внимательно: шумное и частое дыхание, почти испуганные голубые глаза, синяки под ними, достойные посоревноваться с кругами самого стэнли. волосы растрёпаны, и также легко отдают рыжиной, как и волосы джорджи. недовольство не уходит, а даже как-то накатывает, хотя, нужно признать… отец джорджи довольно симпатичный, и это урис тоже подмечает. — обычно детей забирают до четырёх, — цедит стэнли, снова складывая руки на груди. как же ему надоели все эти родители… если детей он ещё умеет успокаивать, легко может с ними договариваться, чего не дано большинству взрослых, то с самими взрослыми всё в разы хуже. вечно приходят сюда качать права, словно самолично платят стэну зарплату, а когда их о чём-то просишь, ну, приходить, например, вовремя, едва ли они пошевелят хоть пальцем. — извините! — выпаливает отец и протягивает руку, видимо для рукопожатия. — извините, я очень т-т-т… стэнли смотрит то на руку, то на хозяина этой руки, который всё ещё пытается выдать из себя полноценное предложение. звучит так, словно он… задыхается. неужели настолько сильно торопился? лишь слегка сжалившись над родителем, стэн тянет руку и сжимает в своей, холодной и сухой, чужую тёплую ладонь, едва влажную от стресса. остаётся только надеяться, что это последний раз, когда джорджи забирает не мама или отчим. не закончив свою фразу, мужчина, рассеянно следя за ребёнком, начинает выдавать уже следующую мысль: — мой п-п-поезд отменили, и мне пришлось ловить т-т-такси, извините, — оправдывается он, словно ребёнок, опоздавший на урок. урис, немного в замешательстве, рассматривает незнакомое лицо. он не задыхается, он… запинается? если подумать, стэнли впервые в жизни видит заикающегося взрослого человека, и это определённо заставляет его задержать свою ладонь в руке родителя, не смотря даже на то, что она потная — при обычных обстоятельствах стэнли бы уже демонстративно заливал свои ладони антисептиком. стэн аккуратно, но всё же выдёргивает руку, когда понимает, что это начинает становиться неловким. мужчина, пристыженно сжавшись, опускается к ребёнку, словно избегает ещё одной встречи с колючим взглядом карих глаз. — как скажите. не знаю, будете ли вы ещё забирать своего сына, но впредь не опаздывайте… меня дома тоже ждут, — стэн не останавливает себя от того, чтобы не слить накопленную злость на родителя, очевидно, не особо участвующего в жизни ребёнка. вряд ли урис его ещё увидит, да и, если обратить внимание на поведение мужчины, зажатое и тревожное, можно сказать, что последствий от грубых слов никаких не ожидается. по крайней мере, так решает для себя сам стэнли, грозно возвышающийся над двумя родственниками, зависнувшими у детских шкафчиков. — извините ещё раз, я всё п-п-понимаю, — заикается. это даже… мило. стэнли хмурится от этой мысли, потому что она какая-то неправильная. — я переехал ближе к сыну, т-так что теперь… б-буду забирать его чаще. меня зовут уильям д-денбро. можно просто б-билл, я…отец джорджи. и он такой неуверенный, словно спрашивает у стэнли своё собственное имя, а на лице такая искренняя улыбка, что кишечник начинает крутить от своего же поведения. стэнли немного теряется в смятении. он ведь… только что очень злился, что за манипуляции у этого хорошенького папаши? билл денбро… что-то странное скользит в памяти уриса, но он решает не цепляться за это, потому что погружаться в чужое семейное древо ему совершенно не интересно. билл садится на низкую скамейку, один из предметов той самой нелепой детской мебели, и начинает доставать из детского шкафчика нужные предметы одежды, для удобства откладывая свою сумку в сторону. стэн не перестаёт цепляться за него всё с тем же интересом, потому что, если честно… билл совершенно не похож на хоть чьего-то отца. тем более на отца джорджи. быть может, они похожи внешне, но… стэнли знает отчима джорджи, соулмейта его мамы, и разница между уверенным в себе мужчиной и суматошным, роняющим всё из рук уильямом, просто невероятна. сразу видно, что у этой женщины нет типажа… зато есть вкус. — стэнли урис. для вас мистер урис. играться с беззащитными давно является нехорошей привычкой стэна, и лучший друг обязательно напомнил бы, что это всё влияние отвратительных отношений с человеком, юность которого прошла за натягиванием трусов на головы. стэнли с этим не согласен, потому что он и сам, признаться честно, с самого детства носит в себе кусочек льда, который с каждым годом только больше распространяется по его сердцу. и вроде хочется скинуть всё на проделки снежной королевы, но стэн прекрасно знает… конечно, это правда. он просто плохой человек, который всю жизнь старается показаться хорошим. — очень п-приятно, — словно издеваясь, абсолютно беззлобно отвечает билл, принимаясь помогать своему ребёнку с облачением в более тёплую одежду. стэн ничего не говорит, только продолжает стоять в дверях и наблюдать… билл действительно не похож на отца. каждое его движение наполнено неловкостью и неотёсанностью, и даже кажется, словно он просто не знает, как обращаться с малышом. говорит, что папа, а ведь прямо сейчас, на глазах у стэнли, явно заминается с тем, чтобы подступиться к ребёнку с колготками. он что, не знает, как одеть собственного сына? как часто они вообще видят друг друга? а это точно тот человек, который должен забрать джорджи, а не киднеппер? у джорджи и билла явно не получается скооперироваться, и они только больше задерживают бедного учителя, который, признаться, уже даже перестаёт злиться… когда ребёнок начинает вредничать и махать руками, становится как-то жаль ребёнка покрупнее. теперь стэнли очевидно, что видятся они очень редко, потому что в стенах этого детского сада уже давно не было настолько неумелых переодеваний с участием родителя. найдя в своём сердце немного сожаления к никудышному отцу, стэнли шумно вздыхает и садится рядом с джорджи и биллом на колени, уже не боясь запачкать свои светло-бежевые брюки. — давайте я помогу… вы ему колготки задом наперёд надели, никогда, что ли, ребёнка не одевали? — уже менее злобно, чем до этого, почти шепчет стэн. он берёт в свои руки абсолютно весь процесс, и билл следит за судорожными пальцами стэнли, тихо извиняясь за собственное бессилие в вопросах детской одежды. сейчас он ведёт себя почти также, как его сын, пытаясь высмотреть каждое движение уриса, да и находясь также непозволительно близко. стэнли чувствует запах его шампуня и пота. джорджи больше не сопротивляется, а уже через минут пять ему остаётся только помочь с застёгиванием куртки. стэнли так хорошо управляется с детьми, что сам удивляется, и почему только он никогда не рассматривал возможность завести своих собственных? ах да, спокойствие и относительная свобода, точно. — спасибо… у вас так отлично п-п-получается, — когда стэн поворачивает голову, чтобы посмотреть на билла, ему даже самому хочется как-то… улыбнуться. билл очень искренний в каждом своём движении, а таких людей стэнли помнит только в родном городе. мегаполис, в котором они сейчас находятся, пережёвывает каждого, не оставляя ничего, кроме угрюмой оболочки. — конечно… поэтому я здесь и работаю, — хвастливо рассуждает стэнли и опускает голову ровно в тот момент, когда билл начинает застёгивать куртку своего сына… взгляд жадно цепляется за аккуратный, глубокий порез прямо на кисти руки, выглядывающий из-под рукава клетчатой рубашки. сердце пропускает удар или два, и улыбка с лица моментально спадает. он что, тоже?.. или… — из меня д-действительно не самый лу-лучший отец… грудь разрывает учащённым сердцебиением, руки трясутся от внезапного укола предчувствия, и стэнли понимает, что совершенно не слушает, что ему говорят. это такая глупость… чего он только так переволновался? нужно срочно стряхнуть с себя это наваждение, потому что сейчас он выглядит как минимум глупо. нужно прямо сейчас успокоиться. как там говорил отец? — всё х-хорошо? — рука на плече, и голос даже какой-то взволнованный. стэн снова смотрит в голубые глаза и искренне не понимает, почему этого человека, абсолютно незнакомого, волнует состояние стэнли? особенно после откровенного хамства и всех напыщенных взглядов. стэнли смахивает с себя ладонь мужчины, параллельно поднимаясь с колен, полностью игнорируя волнение, внезапно повисшее в воздухе. даже если ему не показалось — это всё равно ничего не значит, потому что стэнли и так всё устраивает. его всё устраивает. — да. джорджи одет, так что вам уже пора, — тихо шепчет урис, немного отступая назад, чтобы эти двое могли пройти. билл выглядит опешившим от ещё одной резкой смены отношения в свою сторону, а стэнли думает, что перед ним не взрослый мужчина, а побитый щенок. — мистер урис, а мне нравится папа! — внезапно выдаёт джорджи, снова начинающий крутить головой. отец уже выводит его к выходу, поэтому приходится извернуться, чтобы увидеть своего учителя. — чем же? — отвечает стэн, и абсолютно ничего не вкладывает в свой вопрос, кроме желания не оставлять ребёнка проигнорированным. он делает пару шагов за биллом, полностью погружённый в свои размышления. — у него дома вкусно пахнет, а ещё у него большая собака, а ещё он мне разрешает играть в нинтендо слитч, — невинно констатирует ребёнок. стэн видит только чужую спину, но точно уверен, что мужчине перед ним снова становится излишне неловко. — с-свитч, — мягко поправляет его отец. у самого выхода из кабинета билл оборачивается, чтобы попрощаться, и действительно — он немного смущён. приходится натянуть на себя улыбку, то ли ради приличия, то ли всё же есть некоторое желание ответить взаимностью человеку, которого ещё не совсем испортил огромный город. стэнли щурится совсем по-лисьи, как только он умеет, и ехидничает: — звучит просто замечательно, джорджи. твой папа играет в хорошего копа? — и снова смотрит на билла, давая понять, что эта фраза больше предназначена для него. уильям неловко улыбается и пожимает плечами. — ещё раз из-извиняюсь за опоздание… б-больше не повторится. стэнли облокачивается на дверной косяк. билл просто один из всех этих людей, приводящих сюда своих отпрысков… конечно, он обязательно опоздает ещё. в этом нет никаких сомнений, и в сердце не закрадывается даже маленькой надежды, что может быть по-другому. дело даже вовсе не в билле, приходящем сюда, возможно, в последний раз, просто стэнли уже не пятнадцать и он знает, чего ему ожидать от других людей. время таких неудачников, как он, обычно никем не уважается. стэн горько хмыкает от этой мысли и прощается, попутно закрывая за парочкой дверь. в узкой щели ещё можно увидеть печальные голубые глаза, которые, стряхивая всё наваждение, хочется забыть как можно скорее, чтобы не позволить себе привыкнуть к доброте. стэнли прижимается к двери спиной и сползает по ней на пол, так по-подростковому, словно он снова оказался в своей старой комнате. усталость оседает на плечи вместе с привычным разочарованием. за дверью всё ещё что-то говорит джорджи, и ему что-то даже отвечает билл. стэнли немного напрягается, чтобы прислушаться, и слышит, как малыш в чём-то весело упрекает своего отца, ведь «мистер урис делает так, а ты так не умеешь», и хриплый низкий голос, сильно контрастирующий со звонким детским, всё также стеснённо смеётся в ответ, как пару минут назад смеялся на колкости стэна. когда в соседнем помещении наконец-то становится тихо, стэнли разрешает себе ещё раз вспомнить горизонтальный порез на загорелой коже, так неаккуратно спрятанный рукавом рубашки. ему показалось… да, ему показалось. игровая наконец-то погружается в долгожданную темноту. стэнли тратит ещё какое-то время на небольшую уборку и очередные размышления, от которых избавиться ему поможет разве что вечер в баре или хороший секс — ни то, ни другое сегодня ему точно не светит, а потому можно продолжить пилить собственный мозг. в голове крутится бессчётное количество мыслей обо всём и ни о чём одновременно: немного воспоминаний из юности, немного бытовых мыслей о магазине, где-то всё же прячется мысль о шраме, увиденном сегодня на абсолютно незнакомом человеке, а ещё много недовольства, ведь теперь придётся ехать домой на вечернем автобусе, до отказа наполненном другими неудачниками. урис внезапно вспоминает, что его права всё ещё лежат дома у ричи; там их пришлось спрятать от генри, парня стэнли, потому что тот сказал… что же он тогда сказал? стэн оглядывается по сторонам, и взгляд его цепляется за то, чего в детской не должно быть. на скамейке, на которой сидел тот самый билл, лежит что-то тёмное и непонятное, и, когда стэнли подходит ближе, он видит, что из чужой сумки, по видимому, выпал кошелёк. ну просто замечательно. он ведь совсем не хочет домой. пару минут приходится потратить на то, чтобы отговорить самого себя от прыжка в новое приключение среднестатистического учителя и оставить эту проблему на завтрашнюю смену, но, ещё немного поразмыслив, стэнли понимает, что его натура просто не позволяет ему так поступить, как бы он не хотел. всё должно быть по правилам, всё, всё… на своих местах; да и сложно не думать о смятой тёплой улыбке уильяма. стэнли берёт кошелёк и крутит в своих ладонях, лишь одним глазком заглядывая внутрь. этот билл, а это, судя по фото собаки и джорджи, всё же его кошелёк, очень сентиментальный человек, — делает вывод стэнли. семейная фотография, не включающая в себя жену, какая-то мятая визитка с именем владельца кошелька (значит, писатель? и зачем ему визитка — хвастаться?), несколько мятых купюр, на которые стэнли даже не смог бы доехать домой. это просто печально, но всё равно вызывает мягкую улыбку на лице. если судить по состоянию кошелька, то можно смело сказать, что этот кусок натуральной кожи гораздо старше джорджи, а это только ещё одно доказательство чужой сентиментальности. урис смотрит на время в своём телефоне, на несколько пропущенных от генри, какое-то сообщение от ричи… он просто ненавидит задерживаться на работе, но, если честно, когда опаздываешь домой настолько, то торопиться уже как будто нет смысла. стэнли идёт к своему рабочему столу и достаёт какой-то журнал, где, по идее, должны быть написаны номера телефонов родителей, но в новой тетради на строчке с именем джорджи нет ни слова хоть о каком-то денбро… словно этого человека просто вычеркнули из жизни ребёнка. стэнли стряхивает с плеч мысли о том, что не должно его касаться, и ищет более старый журнал, с которого приходится сдувать пыль — настолько давно им никто не пользовался. наверное, прошлогодний. в старой тетради, как ни странно, имя некоего уильяма денбро всё же улавливается. стэнли приходится приложить некоторые усилия, чтобы разобрать его номер телефона, потому что даже в этом журнале кто-то сильно постарался над тем, чтобы избавить ребёнка от существования билла. что же такого натворил (или якобы натворил) отец, что его имя и номер нужно было перечеркнуть три раза двумя разными ручками? стэн снова задаётся вопросами про этого загадочного персонажа, пока вбивает его номер телефона в свой смартфон. это, конечно, не его дело… не его, но всё же несложно догадаться о природе отношений родителей джорджи. хоть стэну и сложно это признать, но билли показался ему довольно приятным мужчиной, и от того становится только сложнее догадаться о том, что происходит в его семье. в прочем, стэнли не тот человек, которому стоит рассуждать о чужих семьях, ведь он и сам прячет синяки и ссадины от окружающих неприлично давно… и никто до сих пор не догадывается. стэнли встаёт из-за стола и начинает спешно собираться, попутно набирая сообщение для отца-заики-билла-денбро; домой, всё же, уже сильно хочется. в квартире темно и холодно, словно в пещере. зелёные тени резко сменяются ярким жёлтым светом из гостиной, который скачет по всему барахлу, по неизвестной причине всё ещё стоящему в прихожей. из глубин помещения слышится какой-то репортаж с какого-то места событий, и телевизор вещает непростительно громко. удивительно, что соседи до сих пор не сбежались сюда для очередной ссоры. стэнли хочется пробраться незаметно, на цыпочках, словно это поможет решить все его проблемы; так он делал, будучи ребёнком, но даже тогда это никогда не срабатывало. родители всегда знали местонахождение послушного и тихого мальчика по имени стэнли урис, и ту же самую привычку перехватил и молодой человек стэна — генри всегда знает, где находится его партнёр, или по крайней мере так думает. хватает только одного шага с обувного коврика, и мрак прихожей резко сменяется неприятным ярким светом, бьющим по глазам своими салатовыми оттенками. словно на предстоящем допросе, стэнли щурится, немного дёргается; ему требуется пара секунд, чтобы прийти в себя и осознать происходящее. генри выглядит… пугающе. напряжённо. в прочем, он всегда таким был; его муллет не меняется со школьных времён точно также, как и полный презрения взгляд, и совсем невольно, где-то на подкорке головы, стэнли до сих пор пытается вспомнить причины, по которым он влюбился в этого человека. что же в этих глазах, в этой походке или в этом очаровательном неумении принимать перемены привлекло стэнли так сильно, что он готов был отказаться от всего хорошего, что было в его жизни? от перспектив, от любящих родителей… от возможности встретить своего соулмейта. стэнли предпочитает смотреть на это с другой стороны. перспективы, даже условные, никогда не терялись из виду, родители никогда не любили его так, как должны были, а соулмейт — хоть и не сказка для детей, но в современном мире не является первой необходимостью. быть с человеком только потому что вам уготовано так судьбой, ну разве это не глупость? генри здесь не из-за какой-то там судьбы. генри остаётся, потому что он этого хочет.. также, как и стэнли. верно? — где тебя, блядь, носит? — рычит генри, подходя ближе. стэнли виновато опускает глаза, потому что знает точно, что смотреть напрямик станется фатальной ошибкой, провокацией. он и сам прекрасно знает, что должен был позвонить раньше, должен был предупредить о том, что задержится, но желание отсрочить собственную казнь было сильнее. это же так очевидно; крики и ругань никуда бы не делись, даже если бы стэнли предупредил о своих проблемах, и теперь начинает казаться, что своим игнорированием урис сделал только хуже, ведь поругаться по телефону, на расстоянии, было бы чуть более безопасно. — одного малыша долго… ну, его родитель, в общем, — он начинает что-то устало мямлить в ответ. — я же тебе написал, когда сел в автобус. меня укачало, генри… пусти меня в душ. я не хочу сегодня ругаться. стэн дрожью по затылку чувствует чужие вздымающиеся ноздри. сделав пару шагов вперёд, он утыкается в генри почти вплотную; тот хватает за руку, неприятно зажимая её в районе кисти. — а мне почём знать, что ты там делаешь? меня здесь оставлять в неведении и заставлять волноваться — это ж, блядь, нормально, а как тебя укачало, так пусти, не хочу ругаться. здорово, нахуй, — стэнли шипит от боли в кисти, и только после этого тяжёлая рука генри расслабляется. — блядь… прекрати. не надо делать из меня тирана. генри нависает над стэнли ещё пару долгих, удушающих секунд, и, не увидев никакой реакции на свои слова, парень раздражённо уходит обратно в гостиную. звук телевизора прекращает прыгать от стен и бить по голове гулкими ударами. снова эта… недоссора, недоругань, но принять решение ничего не отвечать всё равно кажется самым здравым в этой ситуации, потому что любое, даже самое маленькое произнесённое слово против, могло бы только эскалировать конфликт. стэнли сам не представляет, от чего сейчас дрожат его руки, и только думает о том, что не хочет снова ложиться в кровать после ссоры. да, просто не хочется… снова ссориться. простояв с опущенной головой ещё какое-то время, стэнли сдаётся. он опускает свою сумку из руки, оставляя её на ближайшей поверхности, и почти сразу же уходит в ванную комнату. ему действительно поскорее хочется ополоснуться и лечь в кровать, потому что сегодняшний день только в очередной раз намекает, что его нужно закончить как можно быстрее. только в тёплой ванне получается хоть немного расслабиться, но вовсе не отвлечься. мысли роятся в голове без остановки. приходится сильно бороться с желанием спрятаться под пенистой водой целиком, потому что возиться с укладкой непослушных мокрых кудрей уже просто не осталось сил. стэнли всё равно задерживает дыхание, почти не дышит; больше неосознанно, чтобы просто прийти в себя. куда же тянет его эта длинная и непростительно идиотская дорога? дом, работа, дом, работа. сегодняшний день действительно заставил задуматься о том, о чём когда-то мечтал совсем юный стэнли, вот только во всей этой бытовой суматохе он и сам позабыл, были ли у него какие-нибудь мечты? теперь, безусловно, стэн не оставляет попыток вспомнить хоть одну, хоть самую маленькую и глупую мечту, которая сможет вырвать его из этой застоявшейся тухлой лужи, в которой он сейчас повяз. завтрак одного из детей, рыжим пятном оставленный на чистых светлых брюках, бесконечное ожидание какого-то неудачника-папаши, «я так хочу домой», непонятная тревога, оставшаяся дрожью на руках после встречи с биллом, его потные ладони, до сих пор призрачно оседающие на ладонях стэна, и генри, как и всегда не брезгающий излишним рукоприкладством. стэнли поднимает из под воды свою руку, за которую генри схватил его ранее. горизонтальный порез хоть и аккуратен, но всё равно выглядит по-варварски грубо на тонкой и бледной коже. скользкие воспоминания о загорелых руках билла так и забираются в голову, игнорируя все выставленные запреты о своём существовании. только немного становится интересно, на его руке эта ранка чувствуется также неотёсанно? стэн мягко проводит большим пальцем по своему разрезу, оставленному вчера то ли от злости, то ли от усталости. по собственной воле наносить себе увечья… ещё одна вредная привычка, от которой стэнли не может избавиться. ему сложно объяснить это, да и не то, чтобы была какая-то необходимость, он знает только одно, самое главное — это очень отрезвляет, когда не знаешь, как справиться с мыслями и чувствами. их в последнее время излишне много. стэнли решает прекратить все сомнения, которые до сих пор бессовестно терроризируют его голову. на планете восемь миллиардов людей, а у каждого из них — ещё десятки разных синяков и ссадин, и абсолютно нет никаких гарантий, совсем никаких. нет гарантий, что можно встретить соулмейта в семь вечера на рабочем месте в обычный понедельник, и точно также с огромной вероятностью можно встретить человека, которому всего лишь повезло получить похожую рану. как же это глупо. и не мог бог придумать людей какими-то менее неотёсанными? всё, хватит думать о соулмейтах. стэн поднимается и включает душ, чтобы смыть с себя весь сегодняшний день: взгляды сонных родителей, грубые прикосновения генри и ладони билла. спальня встречает привычным полумраком. стэнли уверен наверняка — ещё парочка лет чтения при таком свете, и ему точно понадобятся очки, но новую лампу купить просто как-то… руки не доходят. стэн ворошит полотенцем волосы, убирая оставшуюся влагу с кончиков кудряшек и своей шеи, после чего завязывает на поясе домашний халат. наконец-то он смело может сказать, что его выходной начинается… с кровати слышится недовольное цоканье. генри сидит на кровати с ногами, и только подойдя ближе стэнли видит, в чьём именно телефоне копается его парень. — чё за хер тебе пишет о каких-то встречах? это с ним ты там после работы зависаешь, а? — и всё же, ссора успевает нагнать стэнли в любом случае, хочет он или нет. генри машет перед ним стареньким смартфоном, на котором светится диалог с биллом денбро, и стэнли приходится приложить усилия, чтобы вырвать собственный телефон из рук партнёра. — не говори глупости. это по работе, — и он старается вложить в свои слова столько спокойствия, сколько только может найти в своей голове, но всё равно получается скудно. ревность генри уже изрядно потрепала оставшиеся нервные клетки, а на фоне накопившегося за сегодня стресса держать себя в руках совсем не получается. — с каких пор ты по работе с папашами встречаешься? напряжение густой субстанцией начинает скапливаться вокруг стэнли, и от безысходности хочется взвыть прямо здесь. стэнли так сильно хотел избежать каких-либо конфликтов, и всё равно удача снова его подводит — как бы он не мечтал о другом, мир всегда будет против него. в этом стэн до сих пор остаётся самым большим неудачником. стэнли мнётся и поджимает губы. ну почему, почему он должен оправдываться? почему генри просто не может поверить ему, хоть раз, без каких-либо вопросов? — он забыл кошелёк, поэтому я написал ему, чтобы передать. — на одном выдохе. — тебя такой ответ устроит? генри хмурится, что-то пыхтит, после чего залезает под одеяло. видимо, такого ответа достаточно. парень что-то ещё шипит, чего стэнли уже не слышит, и на какое-то время спальня погружается в тишину, которую словно назвать приятной или умиротворённой. в такой тишине обычно болтаются висельники. в этот вечер стэнли уже пообещал себе, что больше не будет ни на чём зацикливаться, поэтому и чужие претензии из головы отпускает довольно быстро. он обходит кровать и залезает на свою половину, попутно всё же заглядывая в телефон. глупый папаша… даже не подозревает, сколько проблем из-за него появилось в жизни бедного учителя. стэнли быстро и сухо отвечает, указывая время встречи, после чего ложится под тёплое одеяло. из-за спины слышится голос генри: — там есть деньги? конечно же, его волнуют только деньги, — думает стэнли, но после всё же горько подмечает, что и сам первым делом проверил именно это… очередное доказательство, что они с генри друг друга стоят. от этой мысли на корне языка проступает какая-то неприятная горечь. генри во всём прав, безусловно и бесповоротно прав: никому не нужен такой испорченный, изрезанный и сломанный мальчик, как стэнли урис, тем более его собственному соулмейту, ведь он наверняка лучше всех знает, насколько душа стэнли изуродована. стэн не более, чем бракованная игрушка, и оставаться с генри при таких обстоятельствах просто безопаснее. сидя на одном месте сложно пораниться, а значит всё нормально. — нет… я уже смотрел. — пф. нищеброд, — кидает генри, после чего слышится щелчок от выключения прикроватной лампы. вокруг становится совсем темно, и даже под одеялом, в полном домашнем облачении, а для стэнли это всегда и халат, и футболка, и флисовые штаны, даже так ему становится очень холодно. стэнли обнимает себя за плечи и мягко растирает их ладонями. слова генри задерживаются в голове на какое-то время, потому что, как бы сильно не хотелось этого признавать, но «нищебродством» здесь занимаются только они сами, и это так иронично, что именно генри, перебивающийся последние пару лет одними подработками, именно он говорит что-то о благосостоянии абсолютно незнакомого ему человека. стэнли хмыкает и закрывает глаза. каждую ночь расстояние между ними увеличивается, и ему страшно, что когда-нибудь это станет слишком очевидным, чтобы продолжать это игнорировать. поскорее бы уснуть, лишь бы не думать об этом больше никогда. 02:43 мусоропровод (вторник): привет малыш 8) ты помнишь, что мы идём СЕГОДНЯ в китайку???? спагетти заказал нам столик на три с чемто, я тебе потом напишу, а то я уже засыпаю. ЦЕЛУЮ