О трудностях раскрытия секретов

Би-Хан смотрит на таблетки в своей руке и проклинает тот день, когда родился. Он с самого детства был смышлённым малым и, как узнал свой вторичный пол — втайне ото всех… просто чтобы убедиться, конечно, — и оказавшись крайне разочарованным, понял, что надо скрывать, что он, великий будущий грандмастером относится не к самому желаемому в Лин Куэю полу. Нет, конечно, омег, как и любых других, почитали в клане, не обделяя ничем… почти. По некому соображению, что те, кто в один момент могут стать течными суками и шлюхами, готовыми раздвинуть ноги перед первым встречным, не могут занимать какие-то высшие должности. Конечно, прямо об этом никто никогда не говорил, но, тем не менее, это было понятно всем. Вот таким образом, Би-Хан в итоге оказался в такой ситуации. До самой своей смерти он не знал правду про своего сына, который, судя по всему эту самую правду утащит с собой в могилу. Ни его верные подчинённые, Сайракс и Сектор, ни даже его дорогой любимый брат, Куай Лян, не знали о его истинной природе. Даже… Томаш. Если такое и случится, тот будет последним, кто узнает о том, что он омега. Не было бы никакой проблемы в этом. Совершенно никакой. Его ранее упомянутый родной брат был бетой, как… и он сам — для всех, конечно. А вот Томаш, нагло навязанный не кровным братом, был альфой. В любой другой ситуации, ему было бы совершенно плевать на это. Жалкое подобие Лин Куэя никогда не сравнится с её настоящими мастерами, никогда не сравнится с ним самим и его братом Куай Ляном. Однако… Би-Хан всё же сидит в своей комнате с поджатыми ногами и крепко держа в руке помятую пачку блокаторов. Столько лет он принимал их, они были его верным другом, а теперь все года сдерживания надо выбросить в помойку. В последние месяцы ему становилось всё хуже — периодически тошнило, еда совсем не лезла в горло, а возбуждение внизу тактично игнорировалось. В итоге, поход к врачу подтвердил его самые сильнейшие опасения — ему надо отказаться от блокаторов на какое-то время, иначе они перестанут действовать на него вообще. С недовольным лицом и всеми возможными оскорблениями Би-Хан вернулся домой и оказался в такой вот непростой ситуации. Честно, он сделал всё возможное, чтобы пережить свою первую течку. Если не считать, что отца теперь нет, Би-Хан, отправил Ляна и Томаша на достаточно долгое задание, Сектора и Сайракса тоже, но те из-за некоторых сложностей вернулись быстро, так что пришлось срочно искать план Б. «Делайте что хотите, мне надо поработать,» — именно с такими словами Би-Хан заперся у себя в комнате, надеясь, что его действительно никто не будет беспокоить. Кроме… него самого. Он думал это будет легко. Окей, может быть немного сложнее, чем выносить двенадцатичасовые тренировки или долгие миссии. Крайний случай — тяжелее, чем он думал в самом плохом свете. На самом деле, это оказалось просто невыносимым. Честно, он пытался терпеть первый день, отвлекаясь на совершенно разные занятия, какие только возможны в его небольшой комнате. На второй день Би-Хан поставил себе ультиматум — мастурбация и не больше. Он редко, совсем редко, занимался этим, когда надо было снять напряжение, а других возможностей для этого не было. Но как только правая рука коснулась члена, его голова откинулась на подушки, рот широко открылся с настолько громким стоном, что Би-Хан тут же прикусил собственное плечо, а левая непроизвольно потянулась к мокрой заднице, однако всё ещё находясь хоть в каком-то разуме, одёрнул себя и старался больше не прикасаться. На третий день становится просто невыносимо. Вся одежда, в которой он старался ходить первые дни, исчезает и теперь валяется где-то на полу, а промокшее чуть ли не насквозь одеяло приятно скользит по коже. Би-Хан, честно пытается держаться до последнего, чтобы не стать «той самой шлюхой, готовой раздвинуть ноги перед первым встречным», но взгляд то и дело цепляется за коробку на кровати, которую он заказал ещё вчера и надеялся, что никто не стал разглядывать, пока её несли прямо до комнаты. Би-Хан сжимает в руке член и трётся о прохладную часть одеяла — если, конечно, такая ещё осталось. Шея уже затекает от того, как часто он закидывает назад голову, глаза слепит от слёз, а губы кровоточат от того, как часто кусает их. Тем не менее, этого мало. Слишком мало. Ему нужен альфа прямо здесь и сейчас или хоть что-то, что поможет ослабить боль. Но ведь он — великий и устрашающий грандмастер просто не может вести себя как шалава. Но, тем не менее, таковым он, к сожалению, является. Прежде чем выйти из комнаты, Би-Хан долго прислушивается к звукам по другую сторону от комнаты. Чёрта с два он выйдет полностью промокшим, пока не убедится в отсутствии людей. Любой, кто увидит его в таком состоянии, умрёт без раздумий. Честно, вариантов у него не так много. Если он не может подпустить к себе альфу, то ему просто нужен запах, какая-либо одежда или что-то в этом вроде. Самый безопасный вариант — Куай Лян, но тот к сожалению не является сильным полом от природы, хотя силы ему, конечно, не занимать. Сайракс и Сектор — опасный вариант. Конечно, они верны ему, но первым делом эти двое пойдут к врачам при Лин Куэе, а значит, что после этого, скорее всего, поползут слухи и подколки от его подчинённых. Так что, к сожалению, единственным вариантом остаётся… Томаш. Этот чёртов Томаш Врбада. Как бы он не хотел не идти на это, у него просто не остаётся выбора. Ведь никого другому он не может довериться. Максимум, кому Томаш сможет рассказать об этом — Куай Лян, а это самый безопасный вариант. Он слишком боится его, чтобы действовать в одиночку. Так что да, Томаш — его единственный вариант. С трудом натянув на себя одежду, Би-Хан едва ли не валится на пол, когда жёсткая ткань рубашки касается слишком чувствительных твёрдых сосков. И всё же, затаив дыхание и придерживаясь за стены, он выходит из комнаты. Хвала решению Ляна, что их три комнаты находятся не так далеко друг от друга. И пусть ранее Би-Хан сопротивлялся и очень сильно негодовал по этому поводу… что ж, теперь безумно рад. Словно тот точно знал, что рано или поздно к этому придёт. Осторожно проникнув в комнату Томаша и как можно тише прикрыв дверь, он тут же валится на пол от смеси запахов, которая ударяет ему в нос. Господи, как же это хорошо и как же он безнадёжен. Пусть Томаша нет здесь уже около недели, но его запах сохраняется во всём пространстве, вынуждая Би-Хана вести себя так плохо: сгибаться почти пополам, крепко сжимать член и тихо — на самом деле, на грани возможности, — поскуливать. Боже, как же здесь хорошо. С трудом отрывая себя от пола, Би-Хан на дрожащих ногах заставляет себя дойти до кровати, едва ли краем глаза увидев на ней одежду. Похоже, что тот собирался в спешке после приказа грандмастера срочно отправляться на задание, раз бросил одежду прямо тут. Что ж, сам виноват. У Би-Хана был другой план, совсем другой, но почувствовав разом все запахи, он не может ничего с собой поделать. Раздевшись догола, он блаженно выдыхает, ведь собственная одежда не трётся о сверхчувствительные места, а лёгкий холодок освежает кожу. Быстрыми, но осторожными движениями Би-Хан забирается на кровать, тут же зарываясь носом в домашнюю одежду Томаша, глубоко вдыхая. Кажется, Би-Хан даже сознание теряет на секунды, как запах знакомого ему альфы бьёт в нос. Это даже слишком хорошо, чем ему сначала казалось. Он не может уже с собой ничего поделать, ведь член живёт отдельно от разума, возбуждение льётся по венам, отзывается в паху, лишая его всех чувств. Жажда альфы делает из него безумца, как бы он не сопротивлялся этому. Где-то далеко он понимает, что должен остановиться, но конечности не слушаются от слова совсем. Кровать, словно магнит, приковывает к себе, а нос с такой силой вдыхает чужие запахи, что он не может чувствовать больше ничего вокруг, и из него льётся с такой силой, что одеяло остаётся только сжечь — без вариантов. Должен ли он как можно быстрее покинуть комнату? Определённо. Если он останется здесь ещё хоть немного, то собственный запах заполнит комнату настолько, что Томаш поймёт сразу, как только зайдёт. Есть ли силы уйти отсюда? Вообще без вариантов, ноль шансов. Какая же он бездарность. И почему всё вышло именно так? Стоило убить себя, как только Би-Хан узнал, что он омега. Тем не менее, рука тянется к коробке, которую ранее он прихватил из своей комнаты. Знал же, падла, что в итоге так выйдет, но не помешал самому себе от такого дерзкого преступления. Фаллоимитатор в его руке должен ощущаться как настоящий член. Если закрыть глаза и представить… нет, не стоит ничего представлять, он едва ли похож, но это минимум, на что Би-Хан был согласен пойти и, кончено, теперь сожалеет, что пожалел потратить больше денег на тот, что создан специально для омег. И в тот момент, когда он подносит футболку к носу, глубоко вдыхая, мозг отключается совсем. Тело ослабевает сильнее от прокатившейся волны дрожи. Все ощущения усиливаются в тысячу, нет, в десять тысяч раз. Би-Хан находится в блаженном экстазе, кончая просто от запаха, даже не прикасаясь к себе. Жарко. Очень жарко. Нестерпимо жарко даже оставаясь совсем голым. Есть лишь одна потребность. Би-Хан отчаянно стонет. Он хочет… как же он хочет, чтобы в него засадили с такой силой, чтобы он неделями не смог нормально ходить, хочет ощущать чужие прикосновения к своей разгорячённой коже, хочет хоть что-то внутри себя. И Би-Хан не может сдержать жёсткое рычание, когда загоняет в себя почти двадцатисантиметровый резиновый член. Из его глаз непроизвольно начинают течь слёзы, и хотя он — с остатками какой-никакой гордости — старается успокоится, бёдра двигаются независимо от него, сильнее насаживалась на игрушку и полностью зарываясь лицом в поток запахов. …Томаш недоволен. Но ничего не говорит по этому поводу. Сначала ни с того, ни с сего Би-Хан отправляет его с Куай Ляном чёрт пойми куда, а после последний отправляет его обратно, решая, что нужды в двоих тут нет, он справится сам. Конечно, у этих двоих наверняка было причины так поступать, но Томаш уверен, что Би-Хан отправил его просто для издёвки, потому что знал, что работа не настолько пыльная. И тем не менее, он возвращается в храм Лин Куэй с надеждой, что Би-Хан не пошлёт его куда подальше с очередными мелкими задачами. Томаш бы всё отдал, чтобы просто лечь в свою кровать и нормально поспать, а не скитаться по лесу и спать на неудобной земле. Томаш потирает лицо ладонями, едва сняв маску. До этого он даже не представлял как это хорошо будет, когда тёплый ветер коснётся его лица. Но довольно приятно вдыхать свежий воздух, который витает вокруг храма. Как никак, всегда приятно возвращаться домой. Едва вступив за порог храма, Томаш пытается оценить своё состояние. Тревога с минусового уровня возрастает до чуть выше нуля. Он хмурит брови, пытаясь понять в чём дело. Чуть заметная дрожь проходится касается его спину, а нос то и дело пытается учуять хоть что-то. — Йо, Томаш, — и он вздрагивает, когда слышит рядом с собой голос Сектора. Приветливо помахав ему рукой, Томаш направился за ним к обеденному — или, скорее, ужинному, — столу. Сегодня было достаточно пусто. Вероятно, Би-Хан распределил всем задания на долгое время. Мысленно пожав плечами, Томаш принялся есть самый вкусный тофу, который он когда-либо пробовал где-то ещё. Однако грандмастер так и не объявился. — А где Би-Хан? — тихо, если вдруг ответ на это окажется секретом, спрашивает он у Сайракса. — Он уже несколько дней не выходит из своей комнаты, — пожимает плечами тот. — Сказал, что хочет над чем-то поработать, — добавляет Сектор, на что другой поддакивает ему головой. И пусть Томаш делает вид, что они закрыли эту тему, самого его охватывает какое-то беспокойство. Пусть Би-Хан и, мягко говоря, недолюбливал его, самый младший из них всё равно беспокоился за него, следил за каждым шагом, каким бы непоколебимым тот был. Так и не доев свой ужин, Томаш прощается со всеми и встаёт из-за стола, сославшись на усталость и желание лечь спать раньше. Что ж, в целом он не соврал, поскольку его нынешняя цель была собственная комната. Может, ему действительно стоит просто отдохнуть. Как бы так не было. Его ноги подкашиваются, едва ли он успевает зайти в комнату. Только дверной косяк спасает его от падения. Первое, что он ощущает — незнакомый, но чертовски сильный запах, заполнивший его комнату. Второе, что он видит — что ж, это слишком горячо, чтобы описать. Би-Хан лежит на его кровати, непристойно широко расставив ноги, показывая удивительно сильную растяжку и гибкость. Неприлично сильную. Лицо красное от жары, губы до очерти мокрые, и с них все ещё свисает слюна, а язык едва выглядывает из приоткрытых губ. Волосы выбились из резинки и теперь прилипли к различным участкам лица. И это… выглядит так горячо и живописно, что Томаш просто не может оторваться. Не может даже подумать, что кто-то в коридоре увидит его в такой странной позе. Но взгляд опускается ниже, и его член мгновенно встаёт. Би-Хан дрожащими пальцами, на грани срыва — если не уже — держит фаллоимитатор, не частыми, но глубокими толчками вгоняя в себя. Сразу понятно, что делает это не первые минуты, если не первый час. Честно говоря, он никогда не реагировал так на омег, впитав в себя воспитание Лин Куэй. Чёрт возьми, он даже никогда не мог подумать, что их великий грандмастер омега. Конечно, он что-то подозревал ещё давно, но не настолько. И что ему надо делать в подобной ситуации? От такого зрелища мурашки бегут по его спине. В голове сразу столько мыслей, что она готова взорваться. И ещё больше, когда понимает, что Би-Хан использует его футболку для своего наслаждения. Трудно что-то сделать, когда перед тобой такая прекрасная картина. Он прекрасно понимает, что тот убьёт его в ту же секунду, как заметит… либо… нет, он просто не может думать об этом. Не прямо сейчас. Не когда это Би-Хан. Похоже, что он слишком сильно сжимает дверной косяк, дерево потрескивает под его нажимом. И этого достаточно, чтобы Би-Хан, сосредоточенный на траханье самого себя, услышал его. — Т-Томаш? — едва слышно произнёс тот, остановит все свои действия. От собственного имени звенит в ушах, выводит из себя, импульсом отдаётся во всём теле. Дышать становится слишком тяжело — он начинал хоть когда-нибудь? Би-Хан смотрит на него помутневшим взглядом, но, на удивление, всё ещё властным. Язык проходится по влажным губам и, недолго думая, он с то ли скользким, то ли чавкающим звуком выводит из себя резиновый член. — Иди сюда. Сейчас же. Томаш не может. Его взгляд теперь прикован к зияющей дырочке, которая пульсирует, пытаясь закрыться после… довольно внушительного, если честно, вторжения. На последних остатках разума, он выпрямляется. Он должен уйти. Прямо сейчас. Без слов. Уйти и попытаться забыть, оставив такого возбуждённого грандмастера наедине со своей проблемой. Едва ли он успевает сделать шаг назад, как слышится злое рычание. — Я сказал иди сюда, трус. Би-Хан наклоняет голову и растрёпанные волосы спадают на его глаза, из-за чего он становится похож на побитую псину. Но выражение его лица становится достаточно эмоциональным: потемневшие от похоти глаза, нахмуренные брови, теперь уже сжатая от злости челюсть. Член в его штанах дрогает. Что уж там — теперь у него крепкий стояк, от которого просто так не избавиться. Тяжело сглатывает, когда Би-Хан отбрасывает футболку и обеими руками скользит по бёдрам, чтобы раздвинуть их ещё шире. И теперь уйти отсюда просто нет возможности. Закрыв дверь и надеясь, что никто не решит к нему заявиться в ближайшее время, он, не теряя ни минуты, приближается к кровати и тут же взвизгивает, когда Би-Хан неожиданно хватает его за одежду и тянет на себя, чтобы поцеловать. Губы Томаша сухие и горячие. Но Би-Хан стонет от неимоверного удовольствия, ведь вместе с этим он получает хоть какое-то облегчение. И когда полное помутнение рассудка настигает их обоих, Би-Хан понимает, что оказывается полностью прижат телом Томаша к его же кровати. Плевать. За три дня ему никак не было хорошо, как сейчас, в этот момент, когда мускулистое тело оказывается на его. — Блять, просто войди в меня прямо сейчас. Очень сложно оторваться от такого альфы, но со стоном это удаётся. В две пары рук они раздевают Томаша, отвлекаясь на поцелуи. Желание огромное, терпения нет. И с каждой секундой промедления, Би-Хан готов перевернуть наглого «брата» и самому насадиться на его член. Томаш опускается ниже, впивается зубами в покрасневшую кожу, вызывая громкий стон со стороны Би-Хана. И как бы он не хотел войти в него прямо сейчас… просто не может. Не потому что это его брат или грандмастер… просто… Это Би-Хан. Человек, которым одним взглядом готов уничтожить любого, такой сильный и угрожающий только одним видом… широко раскинул ноги и ждёт только его. Томаш думал о том, насколько он возбуждён, но не думал, что настолько сильно. Он смотрит вниз, и его член уже в полной боевой готовности, твёрдый и влажный, так и манящий — просто войди и трахни эту наглую морду как следует. Би-Хан омега, и у него течка. Это было очевидно, когда он только вошёл в комнату, но по настоящему осознание приходит только сейчас. Томаш хищно облизывается. Руки непроизвольно опускаются на чужое тело, трогают во всех возможных местах — наслаждается, будто такого больше не будет. Не будет? Конечно, это всего лишь мимолётное желание, когда тебе нужен альфа, но ведь во время своей течки Би-Хан пришёл именно в его комнату, а не сделал что-либо ещё. Едва он задевает болезненно затвердевшие соски, как тот выгибается дугой и скулит, после чего с ужасом смотрит на Томаша, резко прикрыв рот рукой. — Кому-нибудь расскажешь — убью. Рассказать? Разве он может такое рассказать? Если он это сделает, то Би-Хан наверняка не позволит прикоснуться таким образом ещё раз. Ещё раз? Когда он, вообще, успевает об этом думать. Разве он не помогает своему брату в трудную минуту? Би-Хан проклинает всё на свете, что отец решил подобрать мальчика-альфу на обучение. Томаш одной рукой берёт Би-Хана под колено, притягивая ближе к себе, а другой держит у основания член, боясь, что кончит в первую секунду, как только войдёт. Хочется сделать хоть что-то: приласкать, поцеловать, потрогать ещё больше. Но терпения нет ни у одного из них. Би-Хан поливает его всеми возможными оскорблениями и проклятиями, какими только знает, когда Томаш аккуратно и медленно входит в него. И тому приходится притормозить на секунду. Внутри так влажно и скользко, но так горячо, что требуются секунды, чтобы хоть немного отрезвить свой разум. Би-Хан дёргает бёдрами, пытаясь возобновить движения. — Просто трахни меня, трус, — рычит, скулит, но пытается сильнее насадиться на его член. Будет ли ещё такая возможность? Томаш срывается сразу на бешеный темп. Толкает чужие бёдра взад-вперёд, натягивая на себя чужую задницу, выбивая из Би-Хана непристойные крики, что аж в ушах звенит. Никто не сможет увидеть грандмастера таким похабным, извращённым. Ноги Би-Хана падают по обе стороны от него, когда Томаш руками начинает стимулировать его соски. — Я сейчас… кончу, — едва вырывается у Би-Хана, как сперма струёй брызжит из его члена. Но Томаш не останавливается ни на секунду, — да, да да. От вида такого грандмастера стоит ещё больше, член не унимается, и он продолжает трахать его с уверенной скоростью, пока не замечает, что чужой член всё ещё стоит. Неожиданно замедлившись, Томаш пытается разглядеть реакцию. — Разве я, — тяжело сглатывает, — сказал останавливаться? — хмурит брови. И Би-Хан пытается вновь насадиться на его член. Значит, веселье продолжается. И Томаш продолжает трахать его, грубо кусая за шею, пытаясь оставить как можно больше засосов, чтобы о нём помнили, даже если после этого он умрёт. Оно того стоит. Прижимается носом ко всему, чему может дотянуться, чтобы вкусить запах течной омеги. И Би-Хан пахнет чертовски охуенно. И Би-Хан скачет на нём, крепко держа за шею, слегка придушивая, посылая всякие проклятья и угрозы, но издавая самые сильные и сладкие стоны, когда Томаш шлёпает по его покрасневшей заднице. И Би-Хан ругает его, но секундой позже, стоит в коленно-локтевой, принимая член настолько глубоко, насколько может. И когда Томаш впутывает пальцы в мокрые волосы, крепко сжимает и с силой дёргает назад, чтобы поцеловать, он кончает ещё раз, да так обильно, что под ними становится совсем мокро. Сложно сказать, сколько они это делают, в каких позах, сколько раз кончают, прежде чем Би-Хан лениво лежит на нём от усталости, а Томаш медленно двигается, не выслушивая крики того о том, что надо «двигаться быстрее». Чёрт возьми, да он с катушек просто слетел. Ещё секунду назад Би-Хан просил сильнее трахнуть его, завязать в нём узел, чтобы все знали. Что ж течка делает с омегами. Теперь же он что-то устало бормочет, но все ещё принимает его член. Правда, Томаш не уверен, что тот вообще уже хоть что-то чувствует после произошедшего. Сколько времени проходит? Несколько часов? Суток? Томаш лениво поглаживает по спине, пока не слышит тихое сопение у себя в районе шеи. Замедлившись до невозможности, он поднимает руку с разгорячённого бедра и убирает прилипшие к виску Би-Хана волосы, чтобы секундой позже заметить, что тот уже засыпает. Аккуратно вытащив член из спящего тела, Томаш собственной рукой доводит себя до оргазма. Конечно, проще это было сделать в помощью чужой задницы, но он не хочет трогать его в такой уязвимой ситуации. Но разве до этого не было также? Когда наступит ночь, он обязан отнести Би-Хана в ванную, отмыть, отнести а его комнату и оставить всё так, будто ничего и не было. Попытаться всё забыть? Но разве такое забудешь? Тепло сверху приятно ощущается на нём, Томаш оставляет лёгкие проглаживания на бёдрах Би-Хана. И засыпает, когда в коридоре слышатся чьи-то шаги.