«Хорошо чувствуешь себя в своей шкуре, пока есть человек, который эту шкуру гладит, согревает её своим теплом.» — Франсуаза Саган «Ангел-хранитель»
•❅──────✧❅✦❅✧──────❅•
Ложь — одно из самых сложных и многогранных явлений в мире человеческих отношений. Она представляет собой сознательное искажение фактов с целью обмана или скрытия правды. На первый взгляд, ложь может показаться негативным явлением, ведь она нарушает доверие и подрывает основы взаимоотношений. Однако, бывают ситуации, когда ложь может быть неотъемлемой частью нашей жизни и являться средством защиты или спасения. Почему люди лгут? Причины могут быть самые разнообразные: от желания избежать наказания или конфликта до стремления поднять себя в глазах окружающих. Главными двигателями лжи являются страх, неуверенность в себе, стремление к лучшему, желание защитить свои интересы или сохранить гармонию в отношениях. Последствия от лжи могут быть различными. От потери доверия и разрушения отношений до сохранения собственной безопасности и благополучия. Ложь может вызвать серьёзные разногласия и проблемы, но также может спасти от неприятных последствий или даже спасти жизнь в критической ситуации. Ложь — это неуклюжий танец, который исполняет каждый из нас на своей собственной сцене. Она как тень, следуя за нами в наших повседневных путешествиях, иногда незаметная, иногда бросающая вызов нашей совести. В поисках истины мы часто теряемся в лабиринтах собственных умыслов, пытаясь найти выход к ясности. И как бы Минхо не ненавидел лживых и лицемерных людей, он с уверенностью может не относить к таким людям Феликса — милого и прекрасного человека, временами похожего на котёнка, слепо тянущегося к теплу и ласке. Он видит в нём не просто человека, а зеркало, отражающее добро и нежность. Феликс — это оазис в пустыне лжи, цветок в поле терний, который напоминает Минхо о том, что даже в самых мрачных уголках мира может цвести любовь и сострадание. Феликс был как пьянящий аромат в поле полыни, как луч надежды во мраке отчаяния, как музыка, звучащая в тишине безмолвия. Он был как звезда, великолепно сверкающая в ночном небе, привлекающая взгляд и дарящая надежду на лучшее. Его доброта была как дождь после засухи, оживляющий землю и наполняющий сердца теплом и светом. Феликс — это тот, кто всю свою сознательную жизнь нёс в себе холодную пустошь, где плавали ледяные айсберги, отбрасывая мерцания света на бездонные тёмные воды. Но его сердце горело неугасимым пламенем, словно вулкан в заснеженных вершинах, способным иссушить не только кожу, но и душу, растопить даже самые ледяные узы. Тот, кто переносил непомерные страдания, когда мороз пронизывал его до мозга костей, заставляя каждый нерв ощущать мучительные уколы, словно миллионы острых игл пронзали его тело, а стойкое чувство онемения заставляло сомневаться, не стал ли он ледяной статуей. Тот, кто жил и выживал в этом мире, и в то же время он дарил самые искренние и прекрасные улыбки. И Минхо никогда не осмелился бы обвинить Феликса в том, что тот скрывал свою собственную трагическую правду. Он предпочёл бы, чтобы огонь самосожжения истопил его душу, лишь бы ощутить хоть каплю той боли, которую тот терпел. Возможно, Минхо никогда не постигнет истинного страдания, что пронизывало сердце младшего Ли. Однако он готов расплавить ледяную пустыню внутри него, обогревая его столь же долго, сколько потребуется. Не имеет значения, сколько времени или огня потребуется для этого. Если Феликс почувствует себя лучше и перестанет ощущать этот ужасный мороз, Минхо готов отдать всю свою жизнь этому делу. И если перерождение — не пустой звук, то и в следующих жизнях он будет продолжать делать это.•❅──────✧❅✦❅✧──────❅•
Лёжа на кровати Феликса, Минхо, закинув руки за голову, бесстрастным взглядом смотрел в потолок, позволяя своим мыслям проплывать по безбрежным просторам пустоты. Его взор был остеклён, словно взгляд затерянной в буре моря птицы, несущейся по ветру бесконечного одиночества. Только шум воды стекавшей из-под крана в ванной отзывался в серой тишине, создавая монотонное рокотание. Когда и он исчез, а из ванной донеслись шорохи и приглушённые звуки, Минхо, перекинув ноги с кровати на пол, уселся на его край и стал ожидать. И в это мгновение, когда дверь распахнулась, вошёл Феликс, в сером худи и чёрных штанах. От этого милого вида лёгкая и любящая улыбка коснулась губ старшего. Заметив незваного гостя, но ни капельки ему не удивившись, Феликс слегка улыбнулся и произнёс: — Привет, Хён. — Привет, — негромко отозвался Минхо. — Как прошла фотосессия? — вопрос младшего, растаявший в тишине, прозвучал словно шёпот моря, ненавязчиво омывающий берега памяти. Тихие шаги по мягкому ковру напоминали ласковое прикосновение мягкого шёлка о кожу, а его уже белоснежные волосы, словно облачение ангела, ореолом венчали его облик. — Не спрашивай, — скривился Минхо, вспомнив о несчастной фотосессии. — Руку не так положил, взгляд направлен не туда, угол подбородка неправильный. Фотограф был настойчив, как муха. Занял весь день, когда обычная фотосессия проходит всего несколько часов. И я соскучился по тебе. Последние слова заставили Феликса на секунду замереть и вызвали слегка смущённую улыбку. Очаровательно. — Иди ко мне, котёнок, — ласково подозвал к себе сидящий Минхо, расставив ноги в стороны и раскрыв руки в сторону в приглашающем жесте. Феликс, повесив полотенце на спинку стула, без возражений подошёл к старшему, который тут же его обнял поперёк пояса, окутав его невидимым покрывалом безмятежности, и уткнулся своим носом в его живот. В нос сразу же ударил аромат морозной мяты, что разлился внутри, словно молекулярный вихрь, вызывая в его душе невыразимое блаженство и ослепительную нежность. Этот запах стал для старшего наркотиком, от которого он безвозвратно стал зависим. Но не только от него, но и этого человеком. — Давай ляжем, — Феликс беспрекословно послушался старшего и лёг на кровать вместе с Минхо. Парни лежали друг напротив друга, оставив небольшое расстояние между собой, словно два неприкосновенных континента, разделённых одним только пространством. Их взгляды скрестились как звёзды на тёмном небосклоне, создавая уютную ауру вокруг них. Минхо активировал свой элемент огня, позволяя пламени играть на его коже и легко перетекать к Феликсу через прикосновение. Его глаза, окрашенные в алый оттенок, излучали необъятное тепло, которое словно расплавленное золото наполняло сердце второго. В его душе, как в замёрзшем озере, начали таять ледяные глыбы, уступая место волнам блаженства и покоя. Словно путешественник, заблудившийся в ледяной пустыне, он обрёл успокоение в виде Минхо, исцеляющего его душевные раны теплом своего сердца. Прикрыв глаза от этой безграничной нежности, Феликс почувствовал, как его сущность погружается в омут благодатного спокойствия, олицетворявшее само умиротворение. И в этот момент, он едва слышно выдохнул: — Тепло… Минхо любяще улыбнулся, смотря на сонного котёнка и, поднеся его руку к своему лицу, невесомо прикоснулся губами к голубоватому шраму на запястье Феликса, тем самым послав тому невидимую волну нежности, которая пробудила миллионы мелких мурашек по всему его телу. Старший не остановился, он продолжал целовать каждый шрам, будто пытаясь этим незатейливым действием заставить их навсегда исчезнуть. Феликс чувствовал, как каждое прикосновение приносило ему неописуемое блаженство и как каждая капля огня проникала сквозь его кожу. Остановившись, Минхо притянул за талию Феликса к себе и заключил в согревающие душу объятия. Младший носиком уткнулся в шею старшего и вздохнул древесно-ароматический запах парфюма с нотками бодрящего грейпфрута и свежих цитрусовых. Это небольшое действие вызывало у старшего мелкую дрожь по коже: он ощущал, как каждый вдох Феликса наполняет его собой, словно магия, перед которой нельзя устоять. Он чувствовал, как сердце Феликса ритмично бьётся под его прикосновениями, создавая мелодию, которую можно слышать лишь в объятиях любимого человека. Послушные волосы младшего, словно шелковые нити, скользили между пальцев Минхо. Феликс в ответ прижался к нему ещё сильнее, пытаясь утопиться в его объятиях, чтобы никогда не покидать этот момент счастья. Он чувствовал, как тепло старшего льётся сквозь него, как каждое их соприкосновение приносит ему утроенное удовольствие и блаженство. И в этот момент, они были лишь двумя существами, обладающих бесконечной нежностью и любовью, которые соединяют их нити сердец. Минхо медленно опустил губы на голову Феликса, слегка прикасаясь к его волосам, словно ласковый ветерок, приносящий блаженство и умиротворение. Их дыхание слилось в единое струйное дыхание, словно музыка, которая несла их в высокие сферы неразрушимой любви. В такой мирной и безмятежной идиллии парни и уснули.•❅──────✧❅✦❅✧──────❅•
— Нуна, что-то не так? — с интересом спросил Феликс, смотря на черноволосую женщину тридцати лет. — Макияж не получился? Визажистка, которая стояла с задумчивым и слегка придирчивым взглядом, направленного на парня, удручённо ответила: — Макияж, безусловно, вышел на высшем уровне, но в нём чего-то не хватает, какой-то особенной изюминки, и я не могу найти этот завершающий штрих. Женщина тяжко вздохнула и решила пойти другим путём. — Оставайся здесь, а я сбегаю посмотреть что-нибудь в своей другой сумочке. — Хорошо… Феликс остался в комнате наедине с собой, окружённый лишь тишиной и лёгким ароматом парфюма, оставшимся в воздухе после ухода стилиста. Но его уединение не продолжалось долго. Внезапно дверь резко распахнулась, и в комнату вошли два члена группы: Чонин и Минхо. — Ух ты! Ликси-хён, ты как всегда красив! — восторженно воскликнул Чонин, повернувшемуся на звук Феликсу. — Нуна хорошо постаралась. — Ты тоже выглядишь прекрасно, Инни, — ласково улыбнулся Феликс. — И ты, хён, тоже. — Спасибо, я знаю, — озорно ухмыльнулся Минхо, пристальным взглядом рассматривая образ Феликса. Красив. Слишком красив. — Хён, ты как всегда высокомерен, — поцыкал Чонин наигранно разочарованным тоном. — Ах ты… — Ликси-хён, а почему Нуна ещё не отпустила тебя? — поинтересовался Чонин, тем самым прервав речь Минхо о том какой он наглый мальчишка. Уже сто раз слышал. — Она сказала, что в моей внешности не хватает какой-то изюминки, из-за которой я не могу отсюда выйти. — По-моему, всё идеально, — задумчиво промычал Чонин. — Может быть, стоит попробовать покрасить ресницы в белый цвет? С твоими белоснежным волосами это будет выглядеть очень стильно. А если добавить сюда голубые контактные линзы, то будет просто потрясающий эффект! — Знаешь, а это не плохая идея, — согласился Минхо. — Здесь есть белая тушь? — Зачем она? — удивился Феликс, и, увидев два недоумевающих взгляда в свою сторону, а-ля «ты серьёзно спрашиваешь зачем?», почувствовал лёгкое смущение, осознав, что забыл об одной детали. — А, точно, я же вам ещё не показывал этого. — Что ты… — не успел закончить свой вопрос Чонин, как на его глазах произошло то, что никак бы не предугадал. Чёрные ресницы Феликса покрылись белоснежным налётом, словно зимний покров, украшенный мерцающими снежинками разнообразных форм, придающих глазам ещё большую загадочность и пленительность. Глаза же, прежде таившие глубины тёмного шоколада, теперь сверкали ярко-голубым светом, будто два ледяных омута, в которые можно было утонуть без остатка. — Вау-у… — Как я выгляжу? — заметная нервозность промелькнула в голосе Феликса и Чонин, исполненный изумления и восторга, походя на пляшущего эльф, закружился вокруг младшего Ли, излучая восхищённые взгляды и восторженные возгласы: — Хён, ты шикарен! Как ты это сделал?! Никогда ещё не встречал такого человека, способного изменить себя таким образом без использования стихии! Ты словно ледяной принц из сказки, но ты ещё более великолепен и прекрасен! Я должен поделиться этим чудом с другими! Можно же? Можно?! Феликс хихикнул от заведённого макне и ответил: — Можешь рассказать. Только успокойся, пожалуйста. — Тогда я пошёл! — и быстро ретировавшись из гримёрной комнаты, Чонин оставил двух Ли наедине. — Хён, а как тебе мой образ? Нравится? В ответ ему послужила тишина, заставившая Феликса взглянуть на Минхо, лицо которого казалось окутанным вуалью тайны, словно книга, чьи страницы остались нераскрытыми перед глазами любопытного читателя. Взгляд его, неизведанный и загадочный, пронзил сердце младшего стрелой из смутных ощущений. Импульсы, наподобие молний, метались в его голове, растворяясь в непонятных чувствах, которые охватили его как ураган. Душа Феликса затрепетала, словно птица пытаясь выбраться из клетки, а сердце бешено заколотилось, будто предвкушая нечто неведомое. Сердце младшего забилось сильнее, словно барабан в ритме неизвестной мелодии, когда теплота ладоней Минхо окутала его щеки. Его прикосновения были как ласковое прикосновение весеннего ветра, несущего аромат цветов и теплоту солнца. Феликс ощутил, как его смущение растаяло под этим прикосновением, раскрывая его нежную душу перед Минхо. Взгляд Феликса встретился с глазами старшего, будто два мира столкнулись в непостижимой гармонии, открывая дверь в неизведанные глубины чувств. В этом мгновении времени казалось, что прошла целая вечность, наполненная эмоциями, которые словно вихрь обволакивали душу каждого из них. В глазах старшего мелькали переливы чувств: восторг, изумление, любовь и нежность, создавая атмосферу, полную магии и загадки. В этом моменте реальность слилась с фантазией, а сердце Феликса поняло: как он вообще мог подумать, что Минхо не понравится. А в это же время Минхо ощутил, что его сердце начало биться сильнее, наполняясь ритмом страстной симфонии, исполняемой самой природой. Он не мог оторвать взгляда от этого удивительного зрелища, словно волшебного произведения искусства, созданного самими богами. Волшебные волосы Феликса, словно льняные нити, грациозно падали на его плечи, будто шёлковые ленты, украшающие храм высших чувств. Яркие голубые глаза, как два глубоких океана, поглощали весь мир в своих водах, а белоснежные ресницы похожие на перья ангела, придавали им загадочность и таинственность. В этих чистейших глазах можно было увидеть отражение своей души, словно в безупречном зеркале. Но самое коварное — губы, которые похожи на капли росы на лепестках цветов, сверкающие искристым блеском и приглашающие окунуться в волшебный мир сладких искушений. Минхо полностью пленён этой красотой. — Из какой же ты вышел сказки, мой драгоценный ангел? — прошептал Минхо себе под нос. Феликс не успел отреагировать на это, как его губы накрыли другие. Удивление, затмённое блаженством прикосновений старшего, превратилось в мгновенное потопление в океане чувств. Нежный поцелуй Минхо был как первый луч солнца после долгого дождя — наполненный только любовью и обожанием, без тени страсти. Сминая то верхнюю губу, то нижнюю, Минхо погружался в бездонные глубины своей души, где каждая клеточка его существа трепетала от нежности, переполнявшей его чувства. Феликс, словно морозная конфетка, окутывал его своим сладким вкусом, заставляя жаждать его каждую минуту, каждую секунду. Он был так сладок, мягок и неповторим, что старший желал сохранить этот момент только для себя, будто ценное сокровище, которым он не хотел делиться ни с кем другим. Нехотя разорвав поцелуй из-за нехватки воздуха, старший взглянул на разомлевшего Феликса, который открыл сияющие глаза и уставился в ответ. Их объятия были как заклинание, их поцелуи — как мёд, сладкий и бесконечный. Они не говорили словами, им было не нужно — их чувства говорили самым ярким и могучим языком, который может быть только между двумя любящими сердцами. Мир вокруг, казалось, исчез, а их чувства стали центром вселенной, их любовь — сущностью всего сущего. Облизнув свои губы, Минхо оставил ещё один лёгкий поцелуй на лбу Феликса и ушёл, напоследок сказав: — Приведи себя в порядок, котёнок. Когда дверь захлопнулась, Феликс осторожно прикоснулся к своим немного покрасневшим от поцелуя губам, и как-то сконфуженно пробормотал: — Он съел мою гигиеничку. На вопросы от Нуны о его новом облике Феликс ответил спокойно, не раскрывая ничего о своей силе. Он лишь упомянул, что блеск на губах пропал из-за нервозности. В ответ он получил снисходительный взгляд, который явно говорил о том, что она уже догадалась, кто именно это сделал. Но Феликс решил притвориться, будто не заметил этого.•❅──────✧❅✦❅✧──────❅•
Группа молодых мужчин устроилась в просторной гостиной и каждый со своими увлечениями и заботами. Минхо, с изящной небрежностью, положил голову на колени Феликса, а тот, в свою очередь, безразлично листал ленту инстаграмма, погружённый в мир собственных мыслей. Старший Ли, с закрытыми глазами, наслаждался лёгкими прикосновениями пальцев Феликса к своим волосам, словно это были ноты музыки, которая играла только для него. Чонин, занимавший всё кресло своим «величественным» присутствием, вёл бурный разговор с Хёнджином, который внимательно слушал его слова, со стороны выглядя так, будто они вели очень серьёзную дискуссию. Сынмин, смотревший сквозь очки на страницы книги, выглядел так, словно пытался расшифровать тайны Вселенной, спрятанные между строками. Джисон и Чанбин, втянутые в игру на экране, сражались в эпической битве за власть и славу. А Чан, сидящий на кухне за своим ноутбуком, создавал новый шедевр. Все они были объединены не только пространством гостиной, но и чем-то более глубоким — дружбой и пониманием, что создавало атмосферу тепла и уюта. В этот день они решили отложить мирские заботы и погрузиться в мир собственных мыслей и чувств, наслаждаясь моментами покоя и спокойствия в этой семейной идиллии. Но весьма незначительный шум внезапно прервался голосом Хёнджина, который встревоженно обратился к Феликсу: — Ликс, ты замёрз? У тебя губы синие. Все в комнате тут же обратили внимание на Феликса, чьи губы действительно приобрели бледный и голубоватый оттенок, вызвав беспокойство у всех присутствующих. Даже Чан, сидевший на кухне, присоединился к остальным, сев на подлокотник кресла, где расположился Сынмин. Минхо молча открыл глаза и сосредоточенно посмотрел сверху вниз на младшего Ли. — Ой, правда? — Феликс легонько прикоснулся к своим губам и почувствовал лёгкое онемение. — Такое бывает, не надо переживать. Через час-два они снова станут розовыми. Но ребята не успокоились. — Может в тебя влить побольше пламени? — обеспокоенно спросил Джисон, повернувшись к Феликсу всем своим телом. — Я и Минхо-хён легко справимся, и это не потребует слишком много энергии. — Да всё нормально, правда, — замахал рукой Феликс. — Эта часть самая безобидная. Зря он сказал эти слова, очень зря. Все немного напряглись, и уютная атмосфера, царившая ранее в комнате, испарилась, унося за собой тепло и умиротворение, и прощаясь словами: «Я не я, проблема не моя». Парни ещё не до конца отошедшие от того, каким образом Феликс смог контролировать свои чувства, когда он резал себя и ощущал холод, который долгое время не давал ему покоя. Они были ошеломлены не только этим, но и откровением о том, что без одного конкретного условия в контракте, Феликса здесь уже не было бы. Это условие звучало так: «В соответствии с условиями договора, внешний вид лица ограничится присутствием только одежды с длинными рукавами.» Иными словами — образ Феликса ограничивался лишь наличием одежды с длинными рукавами и не более того, а нижняя часть его тела не имела значения. Когда парни узнали об этом, их ужас и удивление были настолько глубоки, что можно было ощутить их в воздухе. Они спросили, а не вызвали ли это вопросы у директора, на что ответ был достаточно прост: Феликс утверждал, что это условие необходимо из-за его склонности к замерзанию, и удивительным образом его словам поверили. Сейчас участники группы снова волновались, что насторожило Феликса. Он никогда не терпел излишнего беспокойства в свой адрес. Готовясь успокоить всех, младший Ли был внезапно удивлён, когда его шею ласково потянули вниз и он почувствовал нежность знакомых губ. Лёгкое покалывание между соединившимися губами окутало его сладкой негой, заставив стать губы приятно тёплыми. Разъединившись, Минхо с удовлетворением произнёс: — Вот так гораздо лучше, — и снова закрыл свои глаза, как будто поцелуй не произошёл, и вообще всё это была лишь общая иллюзия. — Хён, да ты ещё тот извращенец, — прыснул в кулак Хан, но в ответ получил одно большое ничего. — Мои глаза! Мои глазёнки! — закрыв глаза, словно в них влили кислоту, воскликнул Хёнджин. — Здесь же ребёнок! — в тон Хвану закричал Чанбин. — Я не ребёнок! — высоким голосом запротестовал Чонин. Сынмин лишь качал головой от шумного балагана вокруг, но в тайне сдерживая подёргивающиеся уголки губ. — И где я нахожусь? — риторически спросил себя, а может вселенную, Чан, качая головой. Феликс заулыбался, наблюдая за всей этой суматохой, а затем вновь принялся аккуратно перебирать волосы расслабленного Минхо, прежде чем легонько поцеловать его своими уже розовыми губами. И вправду, тепло и радость находятся рядом с семьёй и любимым человеком.