Talking About Kevin

      Сегодня мы встречаем твой восемнадцатый день рождения громкими шлепками кожи и кожу, что звучат эхом, будто аплодисменты, в грязном, под стать тебе, сыром нужнике. Чем это ты так недоволен? Ведь аплодисменты эти звучат почти даже празднично, и всё для тебя, солнышко. Не обращай внимания на грязные ругательства, которыми тебя осыпает Большой Билл. Не хнычь. Он ведь не со зла. Все мы тебя очень любим. Правда, я люблю больше остальных. Старательно, ритмично выбивая любовь на твоей коже и во плоти. Ты весь влажный. Твой пот оставляет солоноватый вкус на языке.       Признайся, ты ведь ждал этого так же долго, как мы? С самого своего здесь появления? На протяжении всего этого томительного года? Ты уж прости, золотце, но даже осуждённым нельзя трогать несовершеннолетнего. Кто же виноват, что ты загрёб сюда на год раньше? Ты, со своей сладкой миниатюрной задницей. И стройными ножками. Мы так долго ждали! И дождались.       Ну-ну, не смотри ты на меня так. Я-то в чём виноват? Ведь ты сам, грёбаная сука, смотрел на всех наших волком, исподлобья, будто котёнок, загнанный в логово тигров: спеси по природе своей хоть отбавляй, а вот силёнок зарычать, отогнать хищников прочь, не хватает. Стоило пару раз приложиться по твоему смазливому хмурому личику, и вот ты уже ползаешь на коленках, размазываешь носом кровь по нашим ботинкам. Ты знаешь, что кусаться бессмысленно и лишь во вред себе, когда принимаешь в глотку свой первый в жизни член. Вкусно, правда? Ты так глубоко, жадно глотаешь, точь-в-точь похотливая жалкая шлюха. Ух, у меня прямо ноги подкашиваются. А может ты и есть шлюшка, просто скрывал это от нас всё то время? Перед кем ты гордость свою демонстрировал? Перед Уиллом, этим жалким пидорком и таким же психопатом, как и ты? Не волнуйся, ты и ему достанешься. Мы щедрые и вовсе не жадные.       Большой Билл делает больно? Ну что ты, в самом деле, будто тебя режут. Ты лучше поплачь тихонько, твои слёзы доставят мне особое удовольствие.       — Прошу…       Чего ты там скулишь? Просишь добавки?       — Билл. А, Билл? Он хочет ещё, гляди.       Большой Билл, этот огромный монстр, знает, как ублажать сук наподобие тебя. Ещё пару секунд, и его член вновь в твоей порозовевшей дырке, то прячется, то вновь появляется. Боб, чуть менее крупный парень, раздвигает твой упругий зад, чтобы всем нам лучше видно было. Билл то ли хрипло стонет, то ли рычит, хер его поймёшь. Лупит тебя по заднице, и ягодицы тут же алеют, словно прекрасные маки. Ох, ты так сжимаешь меня спереди! Что, нравится? Мой хуй вкуснее, чем толчок? А ну-ка кивни, ёбаная ты мразь. У-умница... Ты заслужил подарок, а мне как раз приспичило по нужде. Ты захлёбываешься, задыхаешься и зачем-то жмуришь свои очаровательные глаза, пока Билл вовсю ебёт тебя сзади, а я заполняю твой рот мочой спереди.       — Открой ему рот шире, Боб, всё летит мимо этой бляди.       — А ты целься лучше, хуйло.       Меня так и тянет дать ему по морде, но в тот момент я испытываю чересчур яркие ощущения, чтобы злиться. У Боба не стоит, он может только смотреть да отверстия твои для нас открывать, а потому он и ведёт себя, как гандон. Большой Билл, как обычно, быстро справляется. С громогласным рыком кончает. Это у него привычка такая, не обижайся, прелесть ты наша. Отчего же ты всю мочу мою пролил? Мало мы тебя жаждой морили? Ещё и плюёшься, сука.       — Смотри-ка, Винни, прямо на пузо тебе харкнул, — гогочет мне в лицо этот дебил Билл и сгребает твои слегка отросшие волосы. Ему нравится над тобой издеваться. Нравится кончать в твою дырку, а потом зачерпывать вытекающую сперму двумя пальцами и пихать тебе её в рот. Нравится, понимаешь? Вот такое он мудило. После него наступает черёд Чаки — ещё одного мудака. Он не просто трахнет тебя, солнышко. Он вытрахает из тебя всю душу. Такое уж это сборище равнодушных к тебе баранов. Сечёшь?       А потом мы приведём Уилла. Он, конечно, немного расстроится, увидев тебя всего в моче и конче, но после, заметив твою раскрытую дырку, тоже трахнет тебя, не раздумывая. И так будет каждый день. Каждый божий, блядский день, пока они тебя не растерзают.       Ты ведь улавливаешь, к чему это я всё, котёночек? На самом деле им всем на тебя плевать. Я один по-настоящему тебя люблю. Больше всех люблю. Аккуратно концом проведу по твоим пухлым губам. Сперму свою размажу по щекам твоим с заботой. Когда все уйдут, последним тебя поимею, бережно прижав к холодному мокрому кафелю. А потом мы ещё раз с тобой поиграем. И ещё. Если надо, я других парней позову, чтобы утолить твою ненасытную дырку. Мы трахнем тебя всемером. Три спереди, три сзади, Боб сбоку посмотрит да пальцами своими шаловливыми с тобой поиграет. А хочешь, десять кабелей приведу? Больших, как на подбор, с каменными стояками. Осилишь… Знаю, что осилишь. Ведь ты выносливый сучёныш. И всё позволяешь. Моя маленькая шлюшка. Мой ласковый психопат. Мой Кевин. Мой любимый.